***
Каждое утро нового дня, открывая глаза за несколько минут до звонка будильника, Норман Озборн испытывал одно и тоже чувство. С тех самых пор, как он оказался в самом центре заварушки с Мультивселенной, межпространственными перемещениями, одним заносчивым магом, целой ватагой Пауков и армией супер-злодеев, чудом обрёл утраченный контроль над злобным альтер эго и вернул свою, в целом, довольно комфортную жизнь, он не переставал ощущать, как неотвратимо разворачивается ткань новой реальности. Реальности, в которой не было инсценировки его гибели, где его сын не испытал самого страшного потрясения в своей жизни, обнаружив, что отец мёртв, и ничего теперь не исправить. Реальности, где он всё ещё контролирует происходящее. Реальности, в которой… в которой Питер его ненавидит. И это было проблемой. Паук принял его требования и действительно соблюдал нейтралитет. Для Нормана это оказалось даже мучительнее, чем пристальное внимание со стороны ползучего доставалы, теперь он сам пытался вычислить, следит ли за ним Паркер. Но либо тот слишком хорошо прятался, либо впрямь потерял интерес. Подумав об этом, он, обычно, поворачивал голову налево, ведь именно с этой стороны спал Питер, когда оставался у него на ночь, и вызывал в памяти его образ. Образ Питера, мирно сопящего на соседней подушке или внимательно слушающего рассказы Нормана о новых исследованиях в лаборатории «Озкорпа». Смущённо раздевающегося под его пристальным взглядом или одетого лишь в белую рубашку самого Озборна, которую так приятно стянуть с него, одновременно касаясь губами изгиба между шеей и плечом. Сосредоточенно читающего статью в новом номере «PNAS», который он незаметно стянул с комода, не зная, что Норман специально оставил там этот журнал для него. Распалённого, с нежно-розовым румянцем на скулах, с шалым взглядом блестящих глаз, когда расширяющийся зрачок топит чернотой голубую радужку, а ресницы слипаются стрелками от навернувшихся слёз. Испуганного. Перепачканного собственной кровью, пылью и грязью, с обрывками красной маски на лице. Спёкшийся от взрыва тепловой бомбы спандекс местами вплавился в белую кожу, и это, должно быть, так больно... Разъярённого. Готового разить. Наносящего удар за ударом, крушащего лётную броню, бьющего так, что трещат кости. Этот образ всегда отрезвлял его, не позволяя превратить утро в эротическое наваждение, и напоминал, что Человек-Паук имеет право его ненавидеть. Норман прикончил бы и за меньшее, не раздумывая, а Питер столько натерпелся из-за него, но мужественно отказывается опускаться до мести. Обычно в этот момент звонил будильник, возвращая Озборна к реальности и погружая в водоворот повседневных дел. Норман, при всех своих недостатках, был ответственным человеком, долг он ставил превыше прочего. Скрупулёзно выполняя ежедневную работу и решая возникающие проблемы, он почти забывал о своих невесёлых мыслях, связанных с Питером. Почти. До тех пор, пока не наступало новое утро. Сегодняшний день шёл своим чередом, ближе к половине второго в кабинет постучался Фрэнсис и напомнил, что через полчаса у Нормана запланирован ланч с сыном. Гарри ждал его в ресторане, что было непривычно, ведь безалаберный отпрыск всегда опаздывал, забывая, в котором часу они собирались встретиться. Смерив элегантно одетого сына оценивающим взглядом, Норман решил, что тот снова будет клянчить деньги или же собрался сообщить ему какую-то шокирующую новость. «Хорошо бы, деньги. Хоть бы, хоть бы…», — думал Озборн, садясь напротив Гарри. — Привет, — скупо поздоровался тот, расправляя салфетку. — Привет, — Норман открыл меню, любезно поданное официанткой, глянул вскользь и заказал блюдо от шефа, — Ты сегодня без опозданий, даже удивительно. Гарри хмыкнул и тоже попросил блюдо от шефа. — Как дела с учёбой? — начал Норман обычный сценарий разговора с сыном. Сейчас они перекинутся парой ничего не значащих фраз, потом поругаются из-за ерунды, затем Гарри обвинит его в чёрствости и пренебрежении, Норман рявкнет на него, заставив вздрогнуть посетителей за двумя соседними столиками, сын извинится, притворившись, что раскаивается в сказанном минутой ранее, и, наконец, попросит денег. Или скажет то, за чем пришёл, но это точно не понравится Озборну. — Очень хорошо, — отозвался Гарри, не зная, о чём только что думал его отец, — Мне нравится. Всё же, физика — это не моё. Не скажу, что мне проще учиться в Нью-Йоркском государственном, чем в Колумбийском, но, определенно, стратегия бизнеса и экономика даются мне легче. — Рад слышать, — сказал Норман, — Отрадно, что тебе нравится учиться, Гарри. А в целом, как твои дела? — Хорошо, — пожал плечами Гарри, — Я всем доволен. Даже Пит объявился, представляешь? Норман с деланным равнодушием поинтересовался: — Он вернулся в квартиру? — Нет, папа. Он позвонил и мы, наконец, встретились и поговорили. — И что в итоге? Вы разобрались в своём конфликте? — спросил Озборн. — Да. Я, как обычно, сам себя накрутил на ровном месте, придумал всякого… Решил, что он увёл у меня Эм Джей, но это оказались мои домыслы. Он не встречается с ней, представляешь? Чёрт, я веду себя, как истеричка, и мне это не нравится, но я действительно ревновал, что поделать, я был влюблён в неё, мне было больно, когда я увидел их там, в больнице, держащихся за ручки, как какая-то парочка… — горько говорил Гарри, но Норман пропустил мимо ушей почти все его слова. — Постой, так Питер не встречается с той девушкой? Ты же сам говорил, что он влюблён в нее с детства, — не сдержавшись, спросил он. Гарри хмуро глянул на отца: — Он сказал, что Эм Джей всегда будет в его сердце, как самая близкая и дорогая подруга. Что он умрёт за неё, если потребуется. Но он не хочет морочить ей голову и начинать отношения, которые обречены на расставание. Он, вроде как, слишком занят и на нём висит слишком много дурацких обязанностей, а Эм Джей нужно внимание и… в общем, он много чего наговорил. Теперь мне вдвойне, нет, даже втройне неловко перед Эм Джей. И из-за твоего поведения в том числе! — сверкнул глазами Гарри, но открыто конфликтовать не стал. — Могу послать ей цветы или фруктовую корзину, в качестве извинения, — механически сказал Норман, всё еще обдумывая слова сына, что у Питера нет никаких романтических отношений с той девицей. — Папа, не вздумай! Я помирился и с Эм Джей тоже, мы останемся друзьями, нравится это тебе или нет. Не хочу, чтобы ты всё испортил дурацкой доставкой, — тихо, но яростно сказал Гарри, едва сдерживаясь. — Да пожалуйста, дружи, я же не против, — улыбнулся ему Норман, — Наоборот, я рад, что у тебя всё так хорошо. — У тебя, я смотрю, тоже всё весьма неплохо, — сузив глаза проговорил Гарри, уже не скрывая нарастающее раздражение в голосе. — О чём ты? — искренне удивился Норман. — Об этом! — Гарри выложил на стол газету, которую, похоже, прятал под скатертью до этого самого момента, и ткнул указательным пальцем в статью на первой полосе, — «Рука помощи «Озкорпа»: владелец корпорации «Озкорп Индастриз» Норман Озборн и основательница фонда «Рука помощи» Рашель Гринберг заявили о сотрудничестве в области благотворительности». Ты когда собирался мне рассказать? На вашей свадьбе?! Или сразу после неё? Или вообще не собирался рассказывать? Никто не знал об этом, но у Гарри Озборна была суперспособность. Нет, его не кусал радиоактивный ленивец или осёл, вселенская лень и невероятное упрямство были любовно взращены им самостоятельно, с малых лет. Гарри обладал потрясающим чутьём на женщин, которые появлялись в окружении его отца, и безошибочно определял ту, что спит и видит тот день, когда сможет примерить на себя статус миссис Озборн. Ибо самым чудовищным кошмаром в жизни Гарри был страх того, что однажды его отец снова решит жениться, заведёт себе новых детишек и забудет о нём, как о неудачной попытке оставить потомство. — Сын, ты перегибаешь, — терпеливо сказал Норман, — Это обычная благотворительность, а не объявление о помолвке, я всего лишь хочу уменьшить налог на прибыль компании. Ну и помочь страждущим, разумеется. Да я с мисс Гринберг виделся от силы дважды! Что ты несёшь? Какая, к дьяволу, свадьба?! — Да?! — выпалил Гарри, тыча пальцем в фотографию, — Поэтому вы с ней тут так пялитесь друг на друга?! Фото действительно было неоднозначным. Рашель и Норман, стоя на фоне центрального входа «Озкорпа», тепло пожимали руки, широко улыбаясь и глядя друг другу в глаза. — Ну и что, — беспечно сказал Норман, забавляясь, — Как ты мог что-то понять по паршивому черно-белому газетному снимку? Мне, конечно, льстит, что ты не списал меня в утиль и считаешь, что на твоего отца всё ещё есть спрос, но делать такие выводы по одной только фотографии… — Папа, у тебя столько денег, что спрос будет и в твои восемьдесят! Сколько лет этой Рашель? Тридцать? Едва ли ей больше, — не унимался Гарри. — Тридцать один, — уточнил Норман. — Вот, о чём я и говорю. И каждая следующая будет моложе предыдущей, — злился он, — Это смешно, папа! Она же охотится за твоим состоянием, это очевидно! — Гарри, хватит орать, ты привлекаешь внимание, — поморщился Озборн, — Рашель не из охотниц за чужими деньгами, она вполне обеспечена. — Да, я оценил её брючный костюм от Армани, не слишком ли кричаще для той, что посвятила свою жизнь помощи нуждающимся?! — не успокаивался Гарри. — Такая женщина и не должна ходить в рубище, — парировал Озборн, — Она сотрудничает с крупными компаниями, вхожа в высшее общество, что ей носить? Шмотьё из «Волмарта»? Да и подопечным её фонда приятнее видеть красивую, ухоженную женщину, отдающую все свои силы борьбе за их здоровье и жизни, чем нервную, издёрганную замарашку в дрянной одежде. Что ты привязался к Рашель? — Вот. Вот, папа, она уже не «мисс Гринберг» для тебя, а «Рашель», — продолжал беситься Гарри, — А что будет потом? Я-то знаю, что: «Ах, Норман, мне нужна новая машина!», «Ах, я записалась на сумочку от «Биркин», нужно внести аванс, дашь мне двадцать тысяч?», «Ах, то самое кольцо за двести пятьдесят тысяч, мне оно жизненно необходимо, неужели ты откажешь мне в такой малости?» Последние слова Гарри произнёс фальцетом, изображая капризный женский голос. У Нормана даже скулы свело от отвращения, меркантильных особ он на дух не переносил и никогда не позволял тянуть из себя деньги. — Прекрати это, — зло проговорил Озборн, — Я серьёзно, Гарри, довольно! — Что? Я попал точно в цель? Ты уже увлёкся этой женщиной, да? — Не твоё дело! — отрезал Норман, — Не много ли ты себе позволяешь, сын? И вообще, с каких пор ты читаешь газеты, тебе же всегда было плевать на прессу и публикации обо мне или моей компании, а тут такое пристальное внимание, даже странно! — Это Питер принёс мне статью, — признался Гарри, — Я знать не знал про твои шашни с этой Гринберг, сидел себе, как дурак, пока ты тут… — Вот как? — удивился Норман, перебив сына. Выходит, его план начал работать? Получается, Паучок всё же следит за ним и, возможно, та ревность, которую сейчас транслирует Гарри, исходит не только от излишне подозрительного сына? Его раздражение улетучилось так же быстро, как и возникло. — Да, так! — с обидой в голосе сказал тот, — И что ты мне скажешь? Я прав? — Разумеется, нет. Твои подозрения беспочвенны, у нас с Рашель чисто деловые отношения. Но я действительно считаю её весьма привлекательной, если говорить о внешности. Кроме того, она умна, прекрасно образована и обладает невероятным шармом, — решал плеснуть немного масла в огонь Норман. Гарри даже зубами скрипнул, и Озборн продолжил, — Кстати, я обещал ей устроить экскурсию на производство «Озкорпа», хочешь составить нам компанию? Сейчас мы как раз согласовываем дату, которая устроит нас обоих, хочу, чтобы мисс Гринберг своими глазами увидела весь наш потенциал. В самом деле, Гарри, присоединяйся! Тебе будет полезно поучиться, как нужно вести себя на деловых встречах. Хочешь, пригласи Питера. Помнится, он как-то спрашивал, можно ли посмотреть на организацию производственного процесса, вот и пусть приходит, раз вы помирились. Что скажешь? Бедный, наивный Гарри. В который раз услышал в словах Нормана только то, что хотел, не чувствуя подвоха, и сам шагнул в ловушку. — Да? — сказал он несколько неуверенно, — Я бы присоединился, если честно, но не знаю, сможет ли Пит… — А ты ему предложи, — улыбнулся Озборн с лукавством Мефистофеля, — Я скажу Фрэнсису, он позвонит тебе, как только будет назначена дата встречи и уточнит все детали. Могу даже прислать за вами машину, чтобы не добираться в пригород на такси или общественным транспортом. И хватит уже об этом Гарри, наш ланч остывает. Я не могу сидеть в ресторане до вечера и уговаривать тебя. — Я понимаю, — вздохнул Гарри, — Знаю, как сильно ты занят. — Хорошо, что ты это понимаешь, — искренне похвалил его Норман, подумав, что сегодняшняя встреча с сыном принесла весьма неожиданные плоды.***
Ночной воздух свистел в ушах, машина, которую он преследовал битых полчаса, виляла по дороге, обгоняя автомобили, едущие в потоке. Хорошо, что время перевалило за полночь и на шоссе было не так много машин, а то «шашечки» на выживание неизбежно закончились бы аварией. Стоило Пауку только подумать об этом, на ближайший перекресток выполз фургон с эмблемой энергетической компании и дисциплинированно замер, дожидаясь, пока загорится разрешающий сигнал светофора. Грабитель, который удирал от паучьей погони, и не думал сбавлять скорость. Визг тормозов, скрежет железа, машина преступника задела фургон по касательной, её занесло и швырнуло в стоявшую чуть дальше легковушку. Как в замедленной съемке Питер видел округлившиеся глаза водителя — пожилого мужчины, который судорожно вцепился в руль, осознавая, что сейчас на него обрушится груда металла, несущаяся со скоростью более семидесяти миль в час. И Паук сделал единственное, что могло спасти водителя легковушки: выстрелил паутиной из правой руки в машину грабителя, а из левой — в дорожный столб. Рывок был такой силы, что в глазах потемнело. Грабитель не был пристёгнут и вылетел сквозь лобовое стекло, лицом вниз пропахал по мостовой добрый десяток ярдов и замер. Его машина в это время с грохотом врезалась в борт многострадального фургона и рухнула на дорогу. Человек-Паук, спустившись на землю, первым делом бросился к неподвижно лежащему человеку. Деформированная дверь фургона со стороны пассажира с треском распахнулась, похоже, её сильно пнули изнутри ногой, из машины выбрался высокий мужчина в черной кожаной куртке и чёрных джинсах, разъярённый и изрыгающий проклятья. — Ублюдок! Долбаный торчок, если ты не сдох, тебе хана, кусок дерьма!!! — Стойте! — Человек-Паук вскинул руку, становясь между грабителем и мужчиной из фургона, — Он тяжело ранен, его нельзя трогать! — Я его сейчас потрогаю! Я его так потрогаю, мать родная не узнает! Слышал? Ты, мешок с дерьмом, ты меня слышал?! — не унимался тот, пытаясь прорваться к неподвижно лежащему на дороге грабителю, но сдвинуть с места Паука было невозможно. — Эй-эй-эй, мужик, ты чего?! Ну, с кем не бывает, подумаешь, ну поцарапал нам тачку, — к злобному громиле подоспел водитель фургона, помоложе и пониже ростом, но тоже одетый во всё черное, повис у него на плече и попытался оттащить, — Заканчивай, мужик, заканчивай, валим, тут сейчас будут копы, валим, валим! В нос Питеру ударил резкий фруктовый запах. Его чувствительные обонятельные рецепторы взвыли от волны нестерпимой химической вони, исходившей от темной лужи, быстро расползающейся под днищем фургона с эмблемой энергетической компании. — Это… Это же растворитель? — спросил он высокого мужчину, аккуратно высвобождая свою руку из его хватки и отступая назад, — Зачем вам столько растворителя? Вы ведь ремонтная бригада, нет? И где, в таком случае, ваша униформа? — Блядь… — процедил сквозь зубы водитель фургона, — Ну вот какого хрена ты влез, Паутиныч?! Одним слитным движением он вытащил из-под куртки MAC-11 и выпустил очередь в Паука практически в упор. Питер рванул в сторону, уклоняясь, правую руку обожгло, раздались крики очевидцев. Он уже слышал звуки полицейских сирен, псевдо-электрики тоже их услышали. Громила схватил своего кореша за шкирку и потащил к фургону, матерясь и вопя: — Ебучий идиот! За каким хером надо было стрелять?! Валим!!! Они синхронно забрались в свой фургон, захлопнули двери и водитель дал газу. Питер глянул на свою руку — шальная пуля рассекла ткань костюма и кожу плеча до самых мышц. Было больно, кровь обильно сочилась из раны, но ничего смертельного. Наскоро залепив собственную руку паутиной, он бросился в новую погоню. Белый фургон с мятым боком нёсся по ночному шоссе, обгоняя попутные автомобили. Человек-Паук старался не отставать, скользя следом на паутине. Мнимые электрики уверенно уходили с шоссе, стремясь к Гудзону, рассчитывая затеряться в лабиринте доков и складов. Паук пытался догнать их, прыгнуть на крышу и попытаться остановить машину, но раненая рука мешала ему развить нужную скорость. Он продолжал болтаться на хвосте злодеев, стараясь не упустить их из виду. План беглецов, похоже, работал. Они прекрасно ориентировались в хитросплетении узких проездов и не раз уходили здесь от погони. Паук прыгал с одной крыши склада на другую, доверяя больше слуху, чем зрению, а потом шум двигателя заглох. Осторожно выглянув за край крыши, он ничего не увидел, машины не было. — Куда они подевались? — пробормотал Человек-Паук, спускаясь по стене. Он едва достиг середины намеченного пути, как из-за угла выскочил водитель фургона и снова открыл огонь. Пули свистели в каких-то миллиметрах от Питера, он спешно прыгнул на соседнюю стену, вскарабкался наверх, перевалился через выступ и забился за вентиляционную трубу. Хруст. Хруст. Хруст. Это хрустел гравий под ногами убийцы. Грохнула металлическая дверь, впуская его внутрь склада, на крыше которого скорчился Питер. — Где ты, сукец? — раздался негромкий голос, — Так гнался за нами, а теперь спрятался. Нехорошо, ублюдок. Так дела не делаются. Питер попытался встать, металлочерепица кровли прогнулась под его весом и выпрямилась, издав негромкий, но вполне различимый звук, тут же грянула новая очередь. Пули прошивали кровельное железо, Человек-Паук судорожно засучил ногами, отползая, стараясь не попасть под обстрел. Очередь оборвалась, раздался щелчок обоймы, у мерзавца кончились патроны. — Загнал паразита? — послышался голос второго мужчины. — Да, он на крыше, — ответил ему водитель, — Давай-ка повеселимся. Следующие десять минут были самыми жуткими в жизни Питера. Они стреляли по очереди, один из своего MAC-11 бил очередями, ориентируясь на малейшие шорохи, которые слышались с крыши, другой вторил ему одиночными выстрелами из какого-то крупнокалиберного пистолета. Питер судил об этом по отверстиям в кровле, появляющимся всё ближе и ближе к нему. Они пару раз сменили обоймы, посмеивались и глумясь над беспомощным героем, который был вынужден ползать туда-сюда по скользкой крыше, каждую секунду рискуя словить пулю. — Эй! — крикнул, наконец, один из них, — Паучара! Знаю, ты слышишь. У нас достаточно патронов, чтобы гонять тебя по этой драной крыше до самого ебучего утра, или до тех пор, пока она не превратится в решето, и ты сам не рухнешь вниз. Но мы деловые люди и нам пора сваливать. Отъебись от нас, понял? Вали домой, к своей паучьей мамаше и больше никогда не смей переходить нам дорогу, усёк? Дерьмо случается, малыш, и в твой жизни началась широкая дерьмовая полоса. Сунешься к нам снова — прикончу тебя. Занимайся лучше ебучими кошками, покуда задница цела. Понял меня?! Новая очередь вспорола металл прямо под ногами Питера, одна из пуль зацепила мысок его левой ноги. Он прижался спиной к вентиляционной трубе, зажимая себе рот через маску. Дыхание со свистом вырывалось сквозь его пальцы, сердце колотилось где-то в горле. Он впервые столкнулся с такими преступниками — жестокими, умелыми, хорошо вооруженными, это не были грабители из подворотни, сплошь мелкие и трусливые, это были настоящие убийцы. — Всё, погнали, мужик, нет у нас времени развлекаться с этим уродом, — проворчал второй, — Валим! Послышались их удаляющиеся шаги, громыхнула металлом дверь. Чихнул, но завёлся двигатель помятого фургона, низко заурчал, удаляясь от склада, оставляя после себя сизоватый дымок выхлопа и резкую фруктовую химическую вонь. Питер выждал несколько минут и осторожно спустился вниз. Тяжело привалился к стене, чувствуя, как пульсируют болью раненые рука и нога. — Кошки… Опять эти долбанные кошки… — пробормотал он, глядя вслед уехавшим преступникам, — Снимешь с дерева один раз сраную кошку, потом все только об этом и говорят. Залепив новую царапину паутиной, он похромал к выходу из складского комплекса, тихонько ругаясь сквозь зубы. А ведь ещё предстояло как-то добраться до дома…***
Мендель скрупулёзно осматривал ёмкости и канистры, которые привезли парни Леброна, всё согласно списку, переданному им накануне Майклу Янгу. Их фургон выглядел не лучшим образом — бок машины был сильно помят, несколько канистр с изопропилацетатом опрокинулись, пара из них треснула и разлилась. Весь автомобиль, а теперь и гараж, провоняли резким фруктовым запахом промышленного растворителя. — Что стряслось? — спросил профессор, кивая на мятый борт. — Сраный Чувак-Паук, — ответил Нельсон, который управлял машиной, — Гнался за каким-то придурком, который врезался в нас на перекрёстке. — Скажи лучше, что всё завертелось после того, как ты решил расстрелять ползучего гада посреди шоссе! — хохотнул Дуайт, его напарник. — Блядь, парни, вы чего, махались с Пауком?! — Майкл ушам своим не верил, — Да босс вас за это… Вам же было сказано — не привлекать внимания! Какое из этих слов вы, придурки, не поняли?! — Завались, Майки, — оборвал его Дуайт, злобно зыркнув, — Он сам к нам прикопался, когда эта жижа начала вытекать из фургона. — Вам крупно повезло, господа, — вставил свое очень ценное мнение Штромм, — Изопропилацетат крайне взрывоопасен, он мог сдетонировать. — Чё?! — Нельсон отшатнулся от машины, — Эта хрень могла взлететь на воздух?! — Вот видишь, почему нельзя было привлекать к себе внимание! — вякнул Майкл, — Не могли спокойно доехать, верно говорит Леброн: дай дураку стеклянный хрен, так он его разобьёт и руки порежет! — Отвали, Янг! — синхронно крикнули на него Нельсон и Дуайт. — Так, вы говорите, Человек-Паук? — заинтересовался Мендель, — И что было? — Нельсон его подстрелил, — стал рассказывать Дуайт, — И этот жучара погнался за нами. Мы оторвались от него в районе доков, на Гудзоне. — Угу, он еще поймал машину того мудилы своей паутиной, долбаная тачка отрикошетила прямо в наш фургон, из-за второго удара эти канистры и лопнули, — сказал Нельсон. — Подстрелили? — заинтересовался профессор, — А крови его нигде не осталось? — Док, ты чё… — брезгливо поморщился Дуайт, — На хрена тебе его кровища? Мендель зловеще ухмыльнулся. — Я смотрю, этот герой не дает вам нормально работать. Врага нужно знать в лицо, которое он успешно скрывает, но недурно было бы изучить его изнутри. Нащупать слабые места, так сказать. Говорите, он поймал машину своей паутиной? Очень интересно. Майкл, запиши — мне нужен зайлон. Янг даже вспотел. — Зайлон, — повторил он ошеломленно, — Док, а давай лучше сразу перо из жопы ангела, а? Парни расхохотались. Штромм спокойно подождал, пока схлынет приступ веселья и пояснил: — Друзья мои, зайлон — это не нечто мифическое. — Да ну нет, док, ты это слово выдумал, признайся! — не унимался жизнерадостный Майкл. — Это полимерный материал на основе полиоксазола, — терпеливо объяснял Мендель, — На растяжение он прочнее кевлара и крепче паутины паука-кругопряда. У меня появилась идея, как угомонить наше надоедливое членистоногое. — И где нам взять этот сраный зайлон? — надулся Янг. — Поищи в интернете, — пожал плечами Мендель, — Производители пытались делать из этого материала бронежилеты, но дело не пошло, и сейчас его используют для производства снастей для яхт. Достать его не проблема, надо поискать. Вам же мешает Паук, я правильно понял? — Типа того, — угрюмо ответил Дуайт. — Эту проблему можно решить, — неприятно ухмыльнулся профессор — Похоже, неприятности у Паучка только начались.