***
Душевая перегородка из закалённого стекла разлетелась вдребезги. Норман врезался в стену, едва успев заслонить голову рукой. От удара треснул кафель, несколько плиток откололись от стены и упали на пол, разлетевшись на осколки. В глазах на мгновение потемнело, левую сторону лица обожгло болью, на светлую плитку закапала кровь. Он обернулся. Питер неподвижно лежал на полу, подогнув под себя правую ногу, бледный до синевы, дыша прерывисто и поверхностно. И не скажешь, что секунду назад он отшвырнул Озборна, который был выше ростом и тяжелее, без малейших усилий. — Питер, — позвал Норман, осторожно приблизившись, — Ты меня слышишь? Человек-Паук не шевелился. Бледная кожа блестела от испарины, растрепавшиеся волосы прилипли ко лбу, полупрозрачная субстанция, видимо, паутина, растекалась возле его рук по плиточному полу ванной комнаты. — Вот чёрт… — сказал Норман растерянно. Он абсолютно не представлял, что делать с отравленным героем.Семьдесят два часа назад
Копия отчёта пожарного маршала лежала перед Норманом на столе, и он сверлил взглядом толстую стопку бумаг в гробовой тишине рабочего кабинета. Совещание закончилось полчаса назад, сотрудники разошлись по своим местам. Ничего хорошего в заключении Нью-Йоркского бюро расследования пожаров не было. Маршал сделал однозначные выводы о том, что пожар, случившийся в цехе «Озкорп Индастриз», явился результатом умышленного поджога. Офицеры бюро усердно работали последние пять дней, провели множество экспертиз и смогли выявить следы горючего вещества, схожего с напалмом. Как это вещество попало в помещение цеха они установить не смогли, как не удалось выяснить и то, чем же были отравлены находившиеся внутри люди до того, как началось возгорание. Медицинское обследование пострадавших тоже не помогло, анализы крови показали отравление угарным газом и наличие незначительных следов неустановленных веществ. Эти следы были настолько ничтожны, что идентифицировать яд не представилось возможным. Пожарная сигнализация была выведена из строя. Газоанализаторы отключены. Ни одна камера слежения, ни один охранник не заметили ничего подозрительного. Незаконного проникновения на завод не было! Самое время поверить в Человека-Невидимку. Норман не верил в подобную чушь. Он знал только одного человека со сверхспособностями, но подозревать Питера в причастности к поджогу было ещё большей нелепицей, чем вера в какого-то невидимого типа. Нет, случившемуся есть логичное объяснение. Происки конкурентов, например. Гоблин знатно насолил компании «Квест Аэроспейс», тот налёт на военный полигон конкуренты не смогут забыть и через десяток лет, но поджог… Как-то это мелочно, подло и дурно выглядит. Чёрт с ним, с оборудованием, линия и помещение были застрахованы, юридический департамент уже работал со страховой компанией, выплата покроет материальный ущерб. Сотрудники тоже застрахованы, все пострадавшие получат лечение и компенсации. Складывалось впечатление, что поджигатель не ставил самоцелью причинить ущерб компании, он явно метил в людей. Лично в Нормана и всех, кто был рядом с ним в тот злополучный день на заводе. А самое неприятное — именно Озборн этому всеми силами способствовал, дав распоряжение своей пресс-службе опубликовать на сайте компании новость о предстоящем визите на производство! Рашель тоже разместила эту информацию в соцсетях на страничках фонда. Надо же быть настолько недальновидными, чтобы сообщить всем и каждому где и когда они планируют находиться! Каждый мерзавец со злодейскими замыслами и доступом к интернету мог организовать поджог, вопрос только в том, как же негодяю удалось проникнуть в охраняемое помещение цеха?! Как только пожарные маршалы закончили свою работу, Норман дал указание Макинрою обследовать цех ещё раз, миллиметр за миллиметром, и найти хоть что-нибудь, похожее на улики. Поджог — дело рукотворное, и не родился ещё тот преступник, который бы не наследил на месте преступления. А раз есть следы — Озборн непременно их найдёт, как найдёт и того, кто их оставил. И покарает его.***
— Боже, сестрёнка, как тут скучно! — Марк плюхнулся на диван, бесцеремонно спихивая подушку на пол и устраивая раненую ногу сестры у себя на коленях, — Если б я только знал, что Нью-Йорк такое болото, я бы поехал в Лос-Анджелес. — Я могу купить тебе билет, — Рашель подняла глаза от экрана планшета, оторвавшись от электронного письма, — Хочешь? — Какая ты… — грустно вздохнул Марк, дотянулся до стакана с чем-то зелёным, который стоял на журнальном столике и сделал большой глоток под пристальным взглядом Рашель, — Фууу!!! Что это за гадость?! Он с отвращением скривился, заглядывая внутрь стакана и взбалтывая содержимое. — Мой ужин, — невозмутимо сказала она, — Смузи из киви, яблока, огурца и сельдерея. Гораздо полезнее той дряни, которую ты литрами вливаешь в себя в барах. — Я ненавижу сельдерей! — Я знаю, — мстительно улыбнулась Рашель. — Злая женщина, — пробормотал Марк, возвращая стакан на место, — Как твоя ножка? Не болит? Когда мы будем подавать в суд на «Озкорп»? — Ты спятил? Зачем мне это? — удивилась она. — Ну, ты же покалечилась на их территории, глупышка. Отличный шанс вытрясти из Озборна пару десятков тысяч, почему нет? Могу быть твоим адвокатом, я даже возьму меньший процент от суммы выигрыша, чем обычно, мы же родственники, — Марк неприятно ухмыльнулся, — Мне так скучно, что я готов даже поработать. Что скажешь? — Нет, разумеется, — отрезала Рашель, — Даже не смей предлагать мне такое. — Как хочешь, — вздохнул Марк и продолжил жаловаться, — Этот твой Нью-Йорк — скука смертная. Даже Адская кухня, что бы там не говорили… Я был в четырёх, нет, в пяти гей-барах и везде одно и тоже! Все такие пошлые, деловитые, все знают, зачем пришли — тоска! А мне хочется чего-то необычного, будоражащего, светлого и чистого… Скажи же мне, Рашель, чем тут можно развлечься? М? Хоть что-нибудь, что угодно! — Даже не знаю… — задумалась она, — Фонд устраивает ежегодный благотворительный ужин, можешь помочь мне с организацией, если тебе интересно. — И кто там будет, на этом твоём вечере? — он со вздохом откинул голову на спинку дивана, глядя на сестру. — Спонсоры, высшее общество города, потенциальные благотворители и пресса, разумеется. Мне нужно собрать достаточно денег, чтобы покрыть расходы на операции для троих подопечных, ещё им нужна реабилитация в послеоперационный период, а это гораздо дороже. И… — стала рассказывать Рашель. — Так, не интересно, — перебил её брат, — Давай про ужин, если это мероприятие хотя бы немного похоже на Met Gala — я в деле. — Не сравнивай, мой фонд ещё не вышел на тот уровень, чтобы арендовать музей Метрополитен. Всё будет гораздо скромнее, но не менее значимо. Мистер Озборн любезно помог мне с арендой площадки в Ист-Ривер Парке, в программе вечера выступление Элизы Контридж и фуршет, разумеется, — продолжила Рашель, но Марк снова её прервал. — Кто это — Контридж? — Оперная дива. Она сейчас безумно популярна, билеты разлетаются в первые часы открытия касс, все буквально помешались на её голосе. Она будет звездой вечера, без сомнений. Марк закатил глаза. — Это даже хуже, чем я себе представлял… Оперу я ненавижу даже больше сельдерея. Почему не позвать какую-то весёлую девичью группу? Пусть скачут по сцене и поют, все будут в восторге! А тут… Выйдет грузная тётка и примется завывать что-то непонятное жутким голосом… Рашель фыркнула, потыкала в экран планшета и передала его Марку: — Вот Элиза Контридж, — на фото была запечатлена статная высокая блондинка с внешностью скандинавской воительницы, — Слышал бы ты, как она исполняет Брунгильду в «Гибели богов», не стал бы говорить всякие гадости. — Ну, не знаю, — скептически сказал Марк, разглядывая диву, — Твоя вечеринка отдаёт нафталином, Рашель. Старпёрские развлечения в Ист-Ривер Парке, боюсь, это не мой формат. — У меня благотворительный фонд, а не варьете, уж извини. При другом раскладе я бы арендовала ночной клуб и пригласила дрессированных мопсов, экзотических танцовщиков и пожирателей огня, но само мероприятие и цель его проведения обязывают к некоторой строгости, — пожала плечами Рашель, забирая у него планшет. — Ммм, экзотические танцовщики… — мечтательно улыбнулся Марк, — Я бы посмотрел на такое! И чем же тебе нужно помочь? Три дня осталось, неужели у тебя что-то не готово? — Приглашения разосланы, подтверждения получены, еда и напитки заказаны, наняты официанты, согласован декор зала, завтра начнут монтировать декорации. Остались кое-какие организационные вопросы, если тебе и в самом деле нечем занять себя — поехали завтра в офис, поможешь мне закончить подготовку. — Это же нужно вставать в страшную рань, да? — скуксился Марк, — Напяливать костюм и изображать из себя грозного старшего брата хозяйки? — Ты непоследовательный, — упрекнула его Рашель, — Сначала жалуешься на скуку, а потом не хочешь сделать ничего, что могло бы тебя развлечь. Как ты по судам ходишь с таким настроем? — Я — совладелец фирмы, — хитро улыбнулся он, — Мне необязательно хвататься за каждое дело, которое мы ведём, беру только самые интересные и прибыльные. И да, ради денег я готов ровно в девять утра стоять перед судьёй при полном параде. С тебя пригласительный билет на твой вечер, кстати, не думаешь же ты, что я буду платить за посещение этого замшелого мероприятия? — Марк, это — благотворительность. Если не покупаешь билет на мероприятие за деньги, а получаешь приглашение, ты делаешь пожертвование. Ты не самый бедный адвокат в Штатах, можешь расстаться с парой-тройкой тысяч, от тебя не убудет, — терпеливо объяснила ему Рашель, — Такие уж правила, ну и плюсик тебе в карму. Марк прыснул. — Никогда не говори мне о карме, я не верю в подобную чушь! Давай приглашение, хватит заниматься вымогательством. И покажи мне платье, в котором ты пойдёшь на вечер. Конечно, спрашивать мнение о наряде у брата-гея — это тот ещё стереотип, но кто как ни я скажет тебе правду? Пошли в гардеробную, я должен оценить твоё платье, — строго сказал Марк, сталкивая ногу сестры с колен и поднимаясь. Рашель не любила, когда брат заходил в её спальню. Этому были свои причины — старший Гринберг был абсолютно бесцеремонным, легко мог влезть в очень личные вещи и найти несколько новых поводов для насмешек над сестрой. Но сейчас был исключительный случай. В просторной гардеробной, среди аккуратных рядов одежды и обуви, Марк уселся на белый пушистый пуфик и потребовал: — Показывай. Рашель сняла с вешалки платье. — Вот, — она приложила наряд к груди, — Не слишком вычурно? — Чьё? — коротко спросил Марк, пристально разглядывая чёрное струящееся платье. — Зак Позен. Силуэт «русалка», без бретелей, матовый атлас, корсет и шифоновая отделка по подолу, — Рашель разгладила мягкую ткань, — Ну, как? Я в нём не буду похожа на Мартишу Аддамс? — Мммм… нет. Она носила длинный рукав и глубокий вырез, а у тебя вся грудь будет на виду. Но это хорошо, хоть какое-то развлечение для того дома престарелых, который ты соберёшь на своей вечеринке. — У меня ещё есть чёрный шифоновый шарф, можно прикрыть им плечи, — засомневалась Рашель, глядя на себя в зеркало. — Спятила? — брат подошёл к ней со спины и стал придирчиво рассматривать в отражении, — Такую фигуру не прячут под слоями тряпок, а гордо несут, как знамя. Платье отличное, одобряю. Не забудь заклеить ногу пластырем телесного цвета, чтобы не сверкать белой повязкой из-под подола. И уложи волосы в стиле старого Голливуда, все эти волны и гламурный блеск, никто не останется равнодушным, даже твой сухарь-Озборн будет очарован. Рашель повернулась к брату и подняла на него блестяще глаза. — Знаешь… — выдохнула она, — Я, кажется, сделала глупость. Он нахмурился. — Какую же? — После того, как меня вытащили из горящего цеха… и после того, как Паук спас Нормана… я… В общем, я его поцеловала, — выпалила Рашель. Брат удивлённо поднял брови. Он явно ожидал чего-то более возмутительного. — И? — В губы поцеловала, понимаешь? — уточнила Рашель, — Прямо при всех, даже его сын стоял рядом, буквально в нескольких футах… Марк разглядывал её, как какое-то диковинное говорящее насекомое. — Ты ждешь от меня реакции, Рашель, но я не понимаю, какой именно. Ну, чмокнула ты своего спасителя, отлично, поблагодарила в своей обычной странной манере. На дворе двадцать первый век, мы летаем в космос, пропагандируем свободные отношения, да кто заметил тот поцелуй? — недоумевал он, — Хочешь, я его тоже поцелую на вечеринке? В благодарность за спасение сестры могу даже с языком, от меня не убудет. Не думаю, что ему понравится, но чем чёрт не шутит, а? Поступлюсь разок своими принципами, раз ты так загоняешься из-за простого чмока в губы! — Я так и знала, что ты меня не поймёшь! — рассердилась она, вешая платье на место, — Ты слишком распущенный, для тебя это ничего не значащая мелочь, а я чувствую себя неловко. — Ну, а он? Вы же общались после пожара, как он себя ведёт? — спросил Марк. — Также, как всегда, — Рашель повернулась к нему, — Думаешь, он… не придал этому значения? — Уверен, сестрёнка. Понимаешь, мужчины устроены намного проще, чем вы, женщины, склонны думать. Каждая из вас беспокоится о сотне мелочей одновременно: «А что, если ему не понравился мой маникюр?» или: «А вдруг цвет моей сумочки покажется ему слишком кричащим?», или того хуже: «А как лежат мои волосы? Сегодня я сделала пробор не слева, а справа, вдруг его это будет раздражать?». Рашель, мужчины не видят этого, им плевать! Или взять твою ситуацию: ты чуть заживо не сгорела, Озборн проявил себя героем и спас тебя, пострадал при этом сам, сомневаюсь, что он предал огромное значение крошечному поцелуйчику, полученному в качестве благодарности! Вот если бы ты полезла ему в штаны… — Знаешь, что! — гневно воскликнула Рашель, — Иди-ка ты спать! — Ухожу-ухожу, — примирительно улыбнулся Марк, — Оставь моё приглашение на столе в гостиной, хорошо? Дресс код для вечеринки — black tie, верно? Пойду, поищу прокат смокингов, я не привёз с собой ничего подходящего, вся моя одежда для торжественных мероприятий осталась в Чикаго. Спокойной ночи, недотрога-Рашель! Он ловко увернулся от брошенной в него туфельки и пошёл в свою комнату, посмеиваясь над сестрой.***
Два вора-домушника осторожно выбирались на пожарную лестницу бруклинской многоэтажки. Они недурно поживились в этой квартире: шкатулка с украшениями, планшет, новенький ноутбук и профессиональный фотоаппарат, прекрасная добыча! Теперь можно сбыть барахло скупщикам и неплохо навариться. Оглядевшись, негодяи заботливо прикрыли за собой окно, через которое выбрались из квартиры, и начали спускаться вниз. — Доброй ночи, — раздалось над их головами, — Если вы прямо сейчас вернёте вещи обратно в квартиру, я не стану подвешивать вас вон на том столбе. Сообщил им Человек-Паук, спустившись вниз головой на тонкой паутинке. — Валим! — заорал воришка помоложе, выдержки ему явно не хватало. Он бросился вниз по лестнице, запутался в собственных ногах, оступившись на узких ступеньках, и полетел вниз, но завис, прилипнув к натянутой заранее сети. — Первый готов, — сообщил Паук, глядя, как беспомощно трепыхается пойманный в клейкую ловушку домушник, — Сэр, сдадитесь сами или мне придётся вас уговаривать? Второй вор, постарше и поопытнее, критически оценил ситуацию, швырнул в Паука сумку с награбленным добром и рванул вверх по лестнице, надеясь уйти через крышу. Герой перехватил налету тяжелую сумку и с интересом стал наблюдать за его побегом. Далеко воришка не ушёл, влип в точно такую же сеть, натянутую на лестнице пролётом выше. Беспомощно трепыхаясь в липкой паутине, воры вопили на разные голоса, проклиная Паука. Тот спустился на лестницу, подошёл к обворованной квартире, открыл окно и поставил сумку с вещами на подоконник. На крики пойманных негодяев стали выглядывать соседи, возмущаясь шуму в столь поздний час. — Я сейчас вызову полицию! — кипятилась пожилая дама, гневно потрясая зажатой в руках шваброй, — Это преступление — будить людей среди ночи! Она дотянулась до молодого воришки, зависшего аккурат напротив её окна и чувствительно стукнула его шваброй по спине. — Мэм, простите, — Человек-Паук деликатно отобрал у старушки орудие возмездия, — Вызовите патрульных, сделайте одолжение, эти негодяи хотели ограбить ваших соседей этажом выше, нужно передать их в руки правосудия! — Божечки, — она удивлённо разглядывала Человека-Паука, устроившегося на отвесной стене возле её окна, — Юноша, а ваши родители в курсе, чем вы занимаетесь по ночам?! — Боюсь, что нет, мэм, — отозвался герой. — Так я и знала! Вам следует быть в постели, а не лазить по стенам в таком возмутительном наряде! Это дурной тон! — не унималась пожилая леди. — Вы вызовете полицию? — не теряя надежды спросил её Паук. — Я вызвал копов, чувак, — из соседнего окна выглянул лохматый парень, — Миссис Кирби малость не в себе, не слушай её, Паучок, давай сюда швабру, я ей отдам завтра утром. А то у воришек есть шанс не доехать до участка! Пойманные воры разразились нецензурной бранью. Миссис Кирби побледнела и схватилась за сердце: — Господь! Мои уши, они не выдержат этого! — она отшатнулась и с треском захлопнула окно. Посмеиваясь, Паук передал швабру лохматому парню, залепил грабителям рты паутиной, чтобы не вопили и не мешали людям спать, связал их, для надёжности, и скользнул по стене на крышу, ждать копов. Он не хотел уходить, не убедившись, что воришки попали в руки полиции. Неудивительно, что до дома Питер добрался глубоко за полночь. После душа он решил прилечь на полчасика, даже конспекты лекций Коннорса взял с собой, чтобы почитать, но почти сразу крепко заснул. За несколько минут до звонка будильника его настиг неясный сон, полный даже не образов — ощущений. Мягких прикосновений обнимающих горячих рук, скользящего по коже щекотного тепла от чужого дыхания, тихого голоса, шепчущего ему что-то на ухо. Никаких анатомических подробностей или грубой физиологии, только блаженная нега от щемящего чувства безопасности и покоя, ускользающее ощущение, которое он почти забыл. Неудивительно, что звонок будильника он едва услышал. Тело отреагировало на сон весьма недвусмысленным образом, но нет ведь ничего на свете, с чем бы не справились умелые руки. Разрядка обрушилась на него почти сразу, стоило лишь коснуться себя, не отпуская из памяти приснившийся образ, но морального облегчения не принесла. Списав всё на банальный недотрах и окончательно проснувшись, Питер поплёлся приводить себя в порядок и собираться в университет, где его ждали три семинара по самым сложным предметам. День пролетел незаметно, он едва успел перекусить днём в буфете каким-то хилым сэндвичем между семинарами, потом проторчал в библиотеке, совершенно потеряв счёт времени. Добравшись до дома, Питер хотел передохнуть и взяться за учёбу, но на лестнице его перехватила Урсула, сообщившая, что Паркера с самого утра разыскивает мисс Бетти Брант. Пришлось звонить в редакцию. Бетти обрадовалась его звонку, как выигрышу в лотерею, умоляя приехать как можно скорее, ведь Питера ищет лично мистер Джеймсон. Делать нечего, пришлось тащиться в «Бьюгл». Стоило Питеру переступить порог кабинета издателя, тот гневно заорал: — Почему тебя нельзя найти, Паркер?! Когда ты уже купишь себе мобильный и будешь доступен? Живёшь, как в каменном веке, мне что, поставить на крышу издательства фонарь с бэт-сигналом, чтобы ты знал, что я ищу тебя?! Питер живо представил силуэт паука, высвеченный мощным прожектором на низких облаках пасмурного нью-йоркского неба, и вздрогнул. — Привет, Паркер, — дружески улыбнулась ему Саманта Коул, журналист «Дэйли Бьюгл», которая сидела на стуле перед столом Джоны и что-то писала в своём блокноте. — Здравствуйте, — поздоровался с обоими Питер, но Джеймсону его приветствие было также необходимо, как рыбе складной зонт. — Садись, — он указал на свободный стул рядом с Самантой и начал разговор, — Итак, раз мистер Паркер почтил нас своим присутствием, я могу дать вам обоим задание на вечер этой пятницы. Поскольку наш идиот-фотограф Джерри снова заболел… — Это произвол, — спокойно подала голос Сэм, не отрываясь от своих записей, — Джерри не идиот, он подцепил грипп и как ответственный человек изолировался дома, чтобы не заражать коллег. — Спасибо, мисс Коул, я вас услышал, — процедил Джона, — Учту ваше ценное мнение при ежемесячном премировании, если вы и дальше будете меня перебивать! — Молчу, молчу, — трепещущим голоском отозвалась Саманта нисколечко не испугавшись. — Я продолжу, — снова заговорил Джеймсон, — В эту пятницу в Ист-Ривер Парке пройдет ежегодный благотворительный вечер фонда «Рука помощи». Мероприятие знаковое, будут все, кто вызывает у читателей маломальский интерес. Вы двое отправитесь на это мероприятие и принесёте мне отличные интервью и фотографии. Вот ваши аккредитации. Джона положил на край стола два бейджа. — Мисс Коул, Паркер в первый раз будет в подобном месте, смотрите за ним, чтобы не натворил дел, — грозно сказал Джеймсон, с неприязнью глядя на Питера. — А вы с супругой идёте? — невинно спросила Сэм, хлопая ресницами, — Вроде, там будут все сливки общества, разве вы пропустите такое событие? — Я вот как раз думаю над этим. Входной билет на вечер стоит три тысячи долларов, может, пустить зарплату одной наглой журналистики на благое дело и всё-таки посетить мероприятие лично? — зловеще сказал Джеймсон, попыхивая неизменной сигарой, — Хватит болтовни! Паркер, иди, заряжай свой фотоаппарат! И будь внимательнее, мы и так прохлопали пожар в «Озкорп Идастриз», а ведь там был Паук! Почему у меня нет ни одного фото с ним на фоне горящего завода? — Так ни у кого нет таких фото, — справедливо возмутился Питер. В тот день «Бьюгл» был последней вещью, о которой он мог подумать, да у него и камеры-то с собой не было, какие ещё фотографии?! — Именно! Это и называется — эксклюзивная информация, чтоб ты понимал! Вам обоим ясна задача? Если да, то выметайтесь, хватит бездельничать! — У меня только один вопрос, мистер Джеймсон, — сказал Питер, — Сколько вы мне заплатите? — Двести, — выпалил Джона, явно ожидавший такого поворота беседы. — А вот это уже грабёж, — возмутилась Саманта, закрывая свой блокнот, — Мистер Джеймсон, нам торчать в Ист-Ривер Парке до полуночи, всё время на ногах, не слишком ли скупо? — Да, — поддакнул Питер, окрылённый неожиданной поддержкой, — Ваш штатный фотограф всё равно заболел, кто будет снимать? Давайте пятьсот. — Чёртовы шантажисты! — рявкнул Джона, — Пятьсот слишком жирно за один вечер, больше трёхсот пятидесяти не дам! — Меньше чем за четыреста я из дома не выйду, — нагловато улыбнулся Паркер, понимая, что обстоятельства загнали издателя в угол. Джеймсон вытащил изо рта окурок сигары и с ненавистью раздавил его в пепельнице. — Ладно, четыреста. Но если карта памяти твоего фотоаппарата не будет переполнена отличными кадрами, я спишу эти деньги как аванс за будущие фото Паука, — заявил хитрый издатель, — Всё, проваливайте! Питер и Саманта вышли из кабинета Джеймсона. — Он удавится за каждый паршивый цент, — проворчала Сэм, закрывая за собой дверь, — Думаешь, почему он не идёт туда сам? Ему денег жалко, вот почему. Считает, что все благотворительные фонды созданы лишь для того, чтобы набивать карманы их хозяев. М-да… Что ж, Паркер, до встречи в пятницу. Оденься поприличнее, все гости будут в смокингах и вечерних платьях, к прессе таких строгих требований не предъявляют, но и в джинсах могут не пустить. Встретимся на месте в семь вечера, не опаздывай! Она улыбнулась ему и ушла к себе в отдел, а Питер отправился обратно в Бруклин, готовиться к завтрашним занятиям в университете и ночному патрулю. По дороге он думал, что жизнь очень странная штука. Стоило ему успокоиться и перестать ежедневно контролировать Нормана, обстоятельства принимаются сталкивать их снова и снова. Нью-Йорк действительно тесноват, раз это происходит. И он ещё сам до конца не понял, как ему реагировать на такие совпадения. Ещё и сны эти, дурацкие… Ночной патруль не задался с самого начала. Сначала он гонялся за тремя грабителями, которые напали на небольшой магазинчик на окраине Браунсвилла, потом ему самому пришлось удирать от копов. Две полицейские машины и трое патрульных на мотоциклах гоняли его по району несколько часов, Питер смог оторваться от них лишь в Куинсе. Домой он добрался к рассвету. Времени на отдых не осталось, пришлось срочно собираться в университет, а днём его ждала небольшая подработка в кофейне возле дома. И только оказавшись в маленьком помещении, насквозь пропитанном ароматами свежей выпечки, Питер осознал, что почти сутки ничего не ел. К счастью, хозяин кофейни не был жадным засранцем и угостил его кофе и булочками, после чего жизнь стала казаться чуточку легче. Наступил вечер пятницы, собираясь в Ист-Ривер Парк, Питер чувствовал себя несколько замотанным из-за бессонных ночей и скудной еды. Но дело есть дело, он и в худшем состоянии бывал, ничего, выдержит. Помня наказ Саманты, Питер оделся в брюки и тёмно-синюю рубашку, надел единственный пиджак и остался вполне доволен своим внешним видом. Проверил фотоаппарат, взял с собой дополнительные аккумуляторы и карту памяти, аккредитацию, и поспешил на работу.***
— Паркер! Паркер!!! — зычный голос Саманты Коул было сложно не услышать даже сквозь гомон многочисленных людей, толпившихся вокруг, и шум подъезжающих автомобилей, — Я тут! Мисс Коул выглядела… необычно. На работе она почти всегда носила джинсы и удобные рубашки навыпуск, а длинные русые волосы убирала в высокий хвост. Сегодня же Саманта нарядилась в узкое чёрное платье и сапожки на высоких шпильках, возносясь на недосягаемую высоту, гладко уложила волосы в низкий пучок и сделал яркий макияж. — Добрый вечер, мисс Коул, чудесно выглядите, — сделал ей неуклюжий комплимент Питер, смущаясь. — Ты тоже молодец, — похвалила Сэм его внешний вид, — Давай только без «мисс Коул», я же просила. Сэм или Саманта, меня и то и другое устроит, поторопись, сейчас гости начнут собираться, нужно успеть сделать снимки. Работа оказалась интересной. Наконец-то пригодились его навыки репортажной съемки, которые Питер давно мечтал применить. Саманта, которая знала всех более или менее значимых гостей в лицо, подсказывала ему, куда направить объектив камеры. Ко всему, они заняли отличную позицию, и снимки получались на редкость удачными, благодаря хорошему ракурсу и правильному освещению. Гости всё пребывали, а Озборна так и не было. Сэм дёрнула Питера за рукав пиджака, привлекая его внимание: — Пошли внутрь, Паркер. — Но ведь ещё не все приехали, — засомневался он, оглядываясь на подъезжающие автомобили. — Они минут сорок будут тянуться, все самые важные персоны, вроде мэра, уже внутри, — отмахнулась Саманта, — Давай скорее, нужно успеть взять интервью у хозяйки вечера, пока она не устала стоять на каблуках и не исчерпала свой лимит любезности по отношению к прессе. Поверь, я знаю о чём говорю. Ещё полчаса и мисс Гринберг задёргают до такой степени, что она будет стоять с улыбкой пластикового манекена и односложно отвечать на любые вопросы. Шевелись, Паркер, шевелись! Репортаж сам себя не сделает! В просторном зале, декорированном цветочными композициями, было многолюдно. У ярко освещенной сцены в глубине помещения Питер сразу заметил Рашель, которая разговаривала с мужчиной в смокинге, стоящим спиной ко входу. Саманта тоже увидела мисс Гринберг и потащила Питер за собой в её направлении, ловко огибая толпящихся гостей и снующих между ними официантов. «Неистовая Сэм» не страдала чрезмерной скромностью, она с ходу вклинилась в разговор хозяйки вечера, сжимая в руке включенный диктофон: — Добрый вечер, мисс Гринберг, Саманта Коул, «Дэйли Бьюгл». Позвольте сделать пару снимков и скажите несколько слов для наших читателей о сегодняшнем вечере! — выпалила она заготовленную фразу, не давая Рашель опомниться и сбежать под каким-нибудь благовидным предлогом. — О… здравствуйте, — смутилась Рашель, косясь на черный диктофон, — Что ж, сегодня пятая годовщина основания фонда «Рука помощи» и это важная дата в истории организации, ведь мы как никогда близки к нашей самой главной цели: не только облегчить жизни наших подопечных, но и дать им реальный шанс на выздоровление. Всё стало возможным благодаря сотрудничеству с компанией «Озкорп Индастриз», владелец которой, мистер Норман Озборн, любезно согласился содействовать нам. Она тепло улыбнулась Норману Озборну, с которым как раз говорила. — Как это благородно, — сказала Саманта. Питер стоял за её спиной, будто истукан, и во все глаза таращился на Нормана. Он никогда не видел того в смокинге и немного обалдел, — Паркер! Ты чего застыл, снимай давай, пока они рядом и не разбежались! Слова Сэм, сказанные свистящим шёпотом, вывели Питера из комы, он торопливо поднял камеру. — Позвольте сделать несколько фотографий, — выдавил он. — Разумеется, — Норман смотрел на него с нечитаемым выражением на лице, обычно такой его взгляд не предвещал ничего хорошего. — Постойте… — узнала его Рашель, — Питер? Питер Паркер? Какая встреча, не ожидала вас увидеть! Очень рада, как вы себя чувствуете после пожара? — Спасибо, хорошо, а как вы? — деваться было некуда, пришлось отвечать. Саманта недоумённо переводила взгляд с мисс Гринберг на Паркера, лихорадочно соображая, что же сейчас происходит. — Вы — что? Знакомы? — спросила она, отключая запись на диктофоне. — Да, мистер Озборн нас представил друг другу недавно. И со мной тоже всё в порядке, благодарю, — очаровательно улыбнулась Питеру Рашель. Он едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Надо же было так по-идиотски влипнуть! — Как интересно, — в карих глазах Сэм зажёгся азартный огонёк, она перевела взгляд на Озборна, — Так вы тоже знакомы? Паркер, а ты, выходит, полон сюрпризов! — Никаких сюрпризов, мисс Коул, — с деланным равнодушием сказал Норман, — Мой сын Гарри и Питер учились в одной школе, это же не преступление, быть знакомым с одноклассником собственного сына, не так ли? А ты, Питер? Ничего не хочешь объяснить? Он выразительно посмотрел на бейдж с надписью «Пресса», который болтался у Паркера на шее. — Я… я работаю в «Дэйли Бьюгл», фотографом. Внештатным, — краснея, выдавил тот, — Ну, как… работаю. Подрабатываю. — И давно? — ледяным тоном поинтересовался Озборн. — С октября, наверное? Да, Паркер? И все эти великолепные фото Человека-Паука — заслуга Питера, если вы не знали. Наш издатель не публикует имена внештатных фотографов под снимками, я считаю, что это незаслуженно, ведь фото по-настоящему талантливые, — длинный язык Саманты Коул иногда превращался в сущее помело. Норман сверлил Питера прямым взглядом, а тот места себе не находил. Ну, да. Он не афишировал свою подработку в «Бьюгл», особенно в период противостояния Зелёному Гоблину, который, какая неожиданность, совпадал с тем временем, когда они с Озборном встречались… Неудобно получилось, провалиться бы сейчас сквозь землю, да только такой суперспособностью Питер Паркер не обладал. — Питер, так это вы снимаете Человека-Паука?! — воскликнула Рашель, — И вы ничего не говорили? Это же невероятно! — Я как-то… не привык распространяться об этом… — промямлил Питер, горячо желая, чтобы неловкий разговор поскорее закончился. — Конечно, — процедил Норман, — О таком не рассказывают всем и каждому. — Было бы здорово, — заговорила Рашель, — Было бы так здорово, если бы Человек-Паук смог навестить наших юных подопечных. Понимаете, Питер, положительные эмоции — это очень важно, когда дети борются с болезнью. Вы могли бы связаться с ним? Если он согласится, не важно на каких условиях, это будет прекрасно! — Простите, мисс Гринберг, но Человек-Паук вне закона, — грустно сказал Питер, — После налёта Зелёного Гоблина на Фестиваль всемирного единства власти города подозревают его в терроризме, а полиция преследует. Он не может появиться в публичном месте, где его могут арестовать и раскрыть тайну личности. Он посмотрел на Нормана, но тот сурово молчал, нахмурившись. — Как жаль, — расстроилась Рашель, — Может быть, он согласится дать несколько автографов для детей? Я готова заплатить… — Это вполне можно устроить, и никаких денег не нужно, — кивнул Паркер. — Я тоже хочу автограф Паучка, — тихонько запищала Саманта, беря Питера под руку. — Раз всё так благополучно разрешилось, не пора ли нам уделить внимание гостям? — холодно сказал Норман, не разделяющий дружескую атмосферу спонтанно образовавшегося фан-клуба имени Человека-Паука, — Вы хотели сделать несколько фото? Давайте закончим с этим поскорее. — Да, конечно, — засуетилась Рашель, — Питер, где нам лучше встать? Норман, вы же сфотографируетесь вместе со мной? — Почту за честь, — Озборн галантно предложил ей руку. — Вот здесь, свет падает идеально, — Питер указал на стену рядом со сценой, украшенную цветочным декором, — Всего пара снимков, я не отниму у вас много времени. Глядя на них сквозь объектив камеры, Паркер чувствовал болезненную ревность. Как назло, Норман потрясающе смотрелся вместе с Рашель, такой элегантной и утончённой. Такой соответствующей его статусу. Они выглядели идеальной парой. Более того, они были ровней друг для друга. Не то что сам Питер, даже смешно! И куда он всё время лезет?! Питер опустил фотоаппарат, растерянно глядя Озборну в глаза. Тот с вызовом встретил его взгляд, вздёрнув подбородок. Чёрт… — Ты закончил? — спросила его Саманта, выводя из оцепенения, — Если да, то пойдём дальше, там мэр с супругой, нужно и их сфотографировать! Спасибо вам, господа, хорошего вечера. Рашель улыбнулась ей в ответ, кивнула Питеру и пошла куда-то за сцену, Норман последовал за ней, не оглядываясь. — Ты чего застыл? — Сэм потянула Питера за рукав, — Ты бледный, как моя смерть, Паркер, ты вообще ел сегодня? У тебя, похоже, сахар в крови упал, будь здесь, я сейчас раздобуду что-нибудь… — Не надо, я в порядке, — он взял себя в руки и повернулся к мисс Коул, — Мэр, говорите? Давайте найдём его. — Вот, узнаю нашего работягу, — улыбнулась Саманта, — Идём!***
К середине вечера у Питера выдались свободные пятнадцать минут, пока Саманта убежала на улицу, мучимая желанием покурить и необходимостью позвонить кому-то. Он притулился недалеко от выхода и стал просматривать сделанные фотографии, сразу удаляя откровенный брак, чтобы не занимать место на карте памяти. Погружённый в своё занятие, Питер не сразу понял, что прямо перед ним стоит какой-то незнакомый мужчина. Питер оторвался от фотоаппарата и уставился на незнакомца. Тот был высок, темноволос и хорош собой, но при этом выглядел каким-то слащавым. Улыбался во все зубы, слепя неестественной белизной эмали, как ходячая реклама стоматологической клиники. — Извините, не сочтите меня навязчивым, — начал он разговор, — Вы ведь Питер Паркер? Отпираться было бессмысленно, на шее Питера болтался бейдж, где довольно крупно значилось его имя. — Да, — кивнул он, выключая камеру и убирая её в сумку, — Это я. — Меня зовут Марк Гринберг, — мужчина протянул ему руку для приветствия, Питер машинально пожал её. Ещё один Гринберг? Брат Рашель? — Очень приятно, — сказал Питер всё ещё не понимая, что этому типу от него нужно. — Питер… Я прошу прощения, моя сестра Рашель сказала, что вы тот талантливый фотограф, который делает снимки Человека-Паука для газеты… Надеюсь, это не какая-то тайна? — забеспокоился он, пристально глядя Питеру в глаза. — Да какая это тайна… — вздохнул Питер, — Да, это я снимаю Паука. Вы тоже хотите его автограф? Гринберг снова улыбнулся. — Не совсем. Я помогаю сестре в работе фонда, она рассказала, что вы любезно согласились помочь достать несколько фотографий героя для больных детишек. Мы можем обсудить детали? Я не займу у вас много времени, Питер, прошу, уделите мне внимание, — незнакомец был так любезен, что Питер не нашёл причины отказать. — Я здесь по работе… — сказал он неуверенно, — Но моя коллега куда-то запропастилась… Десять минут же ничего не решат, верно? — Конечно, — с энтузиазмом подтвердил Марк, — Пойдемте со мной, тут есть терраса с видом на парк, там не так шумно. И Питер последовал за ним, уверенный в том, что совсем скоро вернётся обратно. Терраса оказалась просторной и полутёмной. Несмотря на поздний февральский вечер здесь не было холодно. Марк подошёл к небольшому столику, сервированному фруктами и напитками, достал из ведёрка со льдом бутылку шампанского и наполнил два фужера. — Тепловая завеса, — сказал он, указывая на потолок, — Поэтому здесь так комфортно. Чудесное изобретение, не так ли? Питер посмотрел наверх и не заметил, как Гринберг вынул из кармана пиджака крошечный пузырёк с прозрачным содержимым и капнул в один из бокалов. Остатки вещества он вылил в пустой стакан, стоявший на том же столе, и с улыбкой подал бокал Питеру: — Хотите шампанского? — предложил он. Питер протянул, было, руку, но неприятное ощущение скользнуло вдоль позвоночника. Паучье чутьё? Сейчас? Странно… — Нет, я, пожалуй, откажусь, — он внимательно посмотрел мужчине в глаза. Тот безразлично пожал плечами и поставил бокал обратно на столик, — Я не пью спиртное на работе. — Можете не оправдываться, Питер, я же вас не заставляю. Паркер заметил закрытую бутылку с минеральной водой, там же, на столике, и потянулся к ней. Пить прямо из горлышка было, наверное, неприлично, поэтому он налил воду в стакан, и под пристальным взглядом Гринберга сделал глоток. Марк отсалютовал ему своим бокалом и пригубил игристый напиток. — Вы хотели обсудить какие-то детали, — начал говорить Питер, допив воду, — Я вас слушаю. — Детали? — удивился Гринберг. — Ну, по поводу автографов Паука, — уточнил Питер. Он что, забыл зачем позвал его сюда? Марк молча смотрел на него, словно чего-то выжидая. — Это какая-то шутка? — спросил Питер, нахмурившись, — Если так, то я, пожалуй, пойду. Он хотел пройти к выходу, но Марк преградил ему путь. — Куда ты собрался, голубоглазый? — чужая рука скользнула под пиджак, обнимая его за пояс, — Разве это вежливо, сбегать посреди разговора? Питер хотел оттолкнуть его, но перед глазами всё закружилось, он пошатнулся и вцепился в руку Марка, чтобы не упасть. — Какой ты сильный, — ухмыльнулся он, — Что? Подействовало? — Что… что это… — еле выговорил Питер. Сердце бешено колотилось, перед глазами всё плыло, он не чувствовал собственных ног. — Волшебное средство, — зашептал Марк, прижимаясь к нему, то и дело прихватывая его ухо губами, — Без вкуса и запаха, синтетический наркотик, который делает непослушных мальчиков очень сговорчивыми. Правда, ты выпил слишком много, котёночек, взял бы бокал с шампанским — получил бы нормальную дозу и отделался головной болью на утро. А теперь я даже не знаю, что с тобой будет. Но я совру, если скажу, что мне есть до этого дело. — От… пус… ти… — слабо вырывался Питер, пытаясь оттолкнуть бесстыжую руку, которая уже лезла под ремень его брюк. Марк притиснул его к стенке, вклинил своё колено между ног Питера и без тени смущения лапал его. — Вот ещё, глупости! Я за тобой слежу больше двух часов, торчу на этой тухлой вечеринке, прожигаю свою молодую жизнь. Сейчас ты мне быстренько отсосёшь, а потом мы тихо-мирно выйдем в парк и пойдём на стоянку, к моей машине. Тебя ждёт очень насыщенная событиями ночь, жаль, что на утро ты ничего не вспомнишь! — он сильно надавил Питеру на плечи, пытаясь заставить его опуститься на колени, — Давай, не ломайся, всё равно ты не сможешь сопротивляться! Питер вяло отбивался, раззадоривая насильника ещё сильнее. Марк заломил ему руку за спину, попытался поставить на колени, но Паркер приклеился ладонью другой руки к шероховатому бетону, упёрся в стену спиной и продолжал вырываться. — Да что ж такое, — пыхтел мерзавец, у которого ничего не получалось, — Как ты на ногах всё ещё держишься? Опять мне подсунули какое-то дерьмище, а не качественную дурь! Слушай, давай по-хорошему, у меня не было в планах бить тебя, тебе же будет хуже, хватит выделываться! Он попытался схватить Питера за шею, но не успел. Жёсткая рука вцепилась в ворот взятого Марком напрокат смокинга так, что шерстяная ткань затрещала, и неведомая сила оторвала его от еле шевелящейся жертвы. — Я тебе трахею вырву, — прорычал Норман, перехватывая горло Марка другой рукой и стискивая пальцы. Гринберг отчаянно забился, хватаясь за его запястье, тщетно силясь вдохнуть хотя бы крошечный глоток воздуха. — Мразь… скотина… убью! — Озборн встряхнул его, как тряпку. — Нет! — Питер попытался встать между ними, но ноги его не слушались, он почти рухнул на Нормана, цепляясь за его плечи, — Не надо… — Этот урод чуть не изнасиловал тебя! Надо! — он обнял висящего на нём Питера поперёк спины, прижимая к себе, продолжая придушивать Марка другой рукой. — Пожалуйста… — еле слышно прошептал Питер, — Я… мне нужно уйти отсюда… увези меня, прошу… Хлопнула дверь, на террасу ворвалась Саманта. — Зачем вы трогаете моего фотографа?! — налетела она на Нормана, — И… и зачем вы душите этого мужчину? Что вообще тут происходит?! Паркер! Тебе плохо?! Озборн разжал пальцы, отталкивая от себя хрипящего Марка, тот отшатнулся и плюхнулся на задницу, кашляя и хватая ртом вожделенный воздух. — Мисс Коул, заберите сумку Питера, там его фотоаппарат. Надеюсь, вы обеспечите сохранность камеры, — сказал Норман, с отвращением глядя на копошащегося на полу насильника, — Я отвезу его домой, как видите, ему совсем дурно. — Питер! — не унималась Саманта, — Ты точно хочешь поехать с ним? — Д… да, — едва ответил тот, бледнея. — Что тут произошло? — недоумевала Саманта, — Меня не было каких-то двадцать минут, как так вышло? — Я тут не причём! — с пола подал голос Марк, — Этот юноша чем-то обдолбался и сам ко мне полез. Куда катится наше общество, если молодежь настолько распустилась?! Каждый третий — наркоман! А вы на меня набросились, сэр, я могу и в суд подать, вообще-то… Озборн достал из внутреннего кармана пиджака свою визитку и швырнул её Гринбергу в лицо. — Жду не дождусь, кусок дерьма, подавай, там и встретимся. Саманта задохнулась от возмущения: — Что?! Питер?! Это клевета! Как вы смеете безосновательно обвинять моего коллегу, я этого так не оставлю!!! На террасу вышла Рашель в сопровождении одного из охранников, похоже, именно он сообщил ей, что началась какая-то заварушка. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что здесь произошло. — Марк, поднимайся, — холодно сказала она, едва глянув на брата, — Норман… я не знаю, что сказать. Это моя вина… — Да? — ядовито бросил Озборн, — Это вы накачали Питера какой-то дрянью и пытались над ним надругаться? — Боже… нет! — Рашель побледнела, потом резко покраснела. — Тогда не говорите ерунды! — он подставил Питеру плечо и повёл к выходу, не сказав больше ни единого слова.***
Вспышка. Поле зрения сузилось, периферия потонула в сплошной черноте, а то, что было прямо перед ним, виделось нечётко и размыто. Голос Нормана, его руки, обеспокоенное лицо на фоне тёмного неба, и жёсткий асфальт автомобильной парковки под спиной. Вспышка. Его отчаянно тошнит, тело сотрясают жестокие спазмы, голову держит чья-то горячая рука, а другая гладит по спине, сильными уверенными движениями. Вспышка. В салоне роллс-ройса темно, под щекой шерстяная ткань смокинга Нормана, в зеркале заднего вида отражаются перепуганные глаза Чарльза, водителя Озборна, слышится его взволнованный голос: — Может, всё-таки в больницу, сэр? — Я сказал, домой! Уволю! — Слушаюсь, сэр… Вспышка. Пальцы Нормана осторожно сжимают его запястье, по ним течёт теплая, вязкая субстанция, он смотрит на свою руку, пытается высвободиться из мягкого захвата, вслед за рукой тянется паутина. Норман чертыхается, пытается стряхнуть липкие нити со своей ладони, но у него ничего не выходит. Вспышка. Первая судорога настигает его прямо в машине, мышцы скручивает спазмом так, что невозможно сделать даже коротенький вдох, и это очень, очень страшно. Вспышка. Светлый потолок какого-то помещения, новая судорога, грохот, почему-то звон разлетающегося вдребезги стекла, что-то рушится, разбивается, перед глазами сплошная чернота, а тело его совершенно не слушается. Голос Нормана: — Питер? Ты меня слышишь? Вот чёрт… Темнота.