***
Утро понедельника началось с рабочей рутины. Совещание, после него — ещё одно, с Борком и Макинроем, уже непосредственно по последствиям поджога. Норман понимал, что паниковать вроде бы пока рано, но перед компанией в полный рост замаячила перспектива срыва сроков исполнения крупного контракта, и если в ближайшее время они не найдут решение, последствия могут оказаться самыми плачевными. — Сколько у нас времени? — хмуро спросил он Макинроя. — Два недели, сэр. Две недели на то, чтобы запустить конвейер, если этого не сделать, весь график полетит к чертям. — Что с помещением? Ремонт уже начали? — В том то и дело, что нет, — главный инженер развёл руками, — Страховая компания инициировала собственное расследование обстоятельств пожара, эти шакалы готовы на что угодно, лишь бы затянуть с выплатой возмещения. Мы не можем начать ремонт, цех опечатан, там работают их эксперты — они наняли независимую компанию. Отчёт пожарных маршалов их, видите ли, не устроил! — Чёрт знает что… — сказал Норман, хмурясь, новости и впрямь были дурными, — За срыв сроков нам грозит неустойка в половину годового бюджета «Озкорпа», а от пятна на репутации мы не сможем отмыться вообще никогда. Повисла гнетущая пауза. Все собравшиеся прекрасно понимали, что обстоятельства складываются не лучшим образом и нужно что-то предпринимать. — Можно арендовать производственные мощности, — подал голос Борк. Норман и Макинрой уставились на него. — Как вы себе это представляете? — Озборн откинулся на спинку кресла. — Почему нет? — уверенно сказал Роджер Борк, — Что такого уникального в нашей линии? Вот то, что мы на ней производим — уникально, а сам конвейер ничем не отличается от любого другого. Найти подходящее оборудование, откалибровать под наши нужды и использовать. Двух недель должно хватить, я уверен. Да, придётся попотеть, возможно, работать в три смены или вообще круглосуточно, но это — реальный выход из сложившейся ситуации. Срыва сроков допускать нельзя. — Так-то оно так… — неуверенно начал Макинрой, но Норман перебил его. — А ведь может сработать. Мистер Макинрой, по возвращении на завод соберите начальников участков и переговорите с ними. К шестнадцати часам у меня на столе должен лежать подробный расклад обо всех перспективах переноса конвейерного цеха на новую площадку. Учтите нюансы: начиная с самого процесса выпуска изделий, заканчивая доставкой рабочих к новому месту производства. Дайте задание своим подчиненным, господа, тем, кто лучше других разбирается в специфике пострадавшего от огня оборудования — пусть прямо сегодня начнут искать подходящую под наши нужды производственную линию. Все мало-мальски соответствующие нашим запросам варианты нужно внимательно изучить, а времени на это практически нет. Мы обязаны уложиться в четыре-пять дней, остальное время уйдёт на переоснащение оборудования, транспортировку и тому подобное. Если найдётся подходящий вариант — немедленно ставьте меня в известность в любое время суток, я должен лично всё проверить. Вопрос о стоимости аренды тоже не стоит, как вы понимаете, мы потеряем куда больше, если не выполним обязательства перед заказчиками. Все свободны, приступайте к работе, каждая минута на счету. Борк и Макинрой отправились на свои рабочие места, а в кабинет зашёл референт и сообщил, что в приёмной ожидает мисс Гринберг. — Пригласите её, Фрэнсис. И сделайте нам кофе, — несколько отстранённо распорядился Норман, продолжая обдумывать пути выхода из кризиса. Рашель была бледна. Под глазами появились тени, она выглядела осунувшейся, как человек, который несколько суток нормально не спал и сильно нервничал. Длинные волосы мягко ложились на плечи, обрамляя измученное лицо, минимум косметики и лаконичный серый брючный костюм добавляли её образу строгости. Она чуть прихрамывала, когда вошла в кабинет, и это бросилось Норману в глаза. — Здравствуйте, Рашель, — приветствовал он её, выходя навстречу из-за стола. — Здравствуйте, — она грустно улыбнулась. — Присаживайтесь, прошу, — Норман галантно отодвинул стул, приглашая её присесть за стол для совещаний, сам расположился рядом. Вошёл Фрэнсис, поставил между ними поднос с кофе и беззвучно удалился, прикрыв за собой дверь. — Я… — неловко начала Рашель, двигая к себе чашку, — Простите ещё раз… Тот ужасный инцидент… как Питер? Он в порядке? — Более или менее, — скупо ответил Норман, внимательно следя за её действиями. — Я бы хотела извиниться. Понимаю, то, что сделал мой брат — непростительно, но… — Где запись с камер слежения, Рашель? — прервал её тираду Норман тем самым холодным тоном, который неизменно повергал его подчинённых в священный трепет. Все его мысли сейчас были заняты возможным кризисом, и Озборн просто не желал тратить время на бессмысленные извинения. Она подняла испуганные глаза. — О чём вы? — Не делайте из меня идиота. На террасе установлены две камеры слежения, одна из них направлена в парк, вторая — на пространство террасы. Запись с этой камеры отсутствует. Вы же не думаете, что я сидел без дела всё это время? Ваш брат повёл себя недопустимым образом, более того, он посмел тронуть того, кто находится под моей защитой. А это уже личное. Я спрошу вас ещё раз, Рашель, и будьте так любезны дать правильный ответ. Где чёртова запись? — в голосе Нормана отчётливо слышался металл, — Прежде чем ответить, подумайте о людях, которые зависят от вас и от нашего с вами плодотворного сотрудничества. Ведь сейчас на одной чаше весов все затраченные вами усилия, эта самоотверженная борьба за их жизни и здоровье, а на другой — благополучие одного невоздержанного ублюдка, который не в состоянии контролировать собственную похоть. Я жду ответ. Рашель беспомощно всхлипнула, закрыв лицо руками. — На меня совершенно не действуют слёзы, мисс Гринберг, — доверительно сообщил ей Норман, — И я всегда получаю то, что мне нужно, любыми способами. — Вы… — её голос дрогнул, — Вы в самом деле готовы поставить под удар невинных людей… — Не колеблясь ни единой секунды. Но выбор за вами. Зачем вы покрываете преступника? Он же не остановится до тех пор, пока кого-нибудь не убьёт. Вы понимаете, что становитесь соучастницей? Рашель поникла, опустив плечи и глядя в пол. Разумеется, она всё понимала. Норман видел, что она почти сдалась, осталось надавить самую малость. — Он ведь всегда был таким? — негромко спросил он, — И в детстве он наверняка обижал вас, но ему всё сходило с рук, я прав? Конечно же прав. Старший сын, наследник, отцовская гордость… Мелкое чудовище, которое третирует сестру и мучает животных! И вы — умная, скромная, ответственная. Незаметная в его тени. До вас никогда никому не было дела, вас никогда не воспринимали всерьёз. Вам пора избавиться от груза прошлого, дорогая. Поймите, родственные связи не ставят вас в один ряд с насильником, в ваших силах прекратить это. Она медленно подняла на него воспалённые глаза. — Запись у меня, вы правы, я отправила копию отцу, и он принял меры. Марк вернулся в Чикаго в ночь на субботу. В аэропорту его встретили и препроводили частное в медицинское учреждение закрытого типа. У отца наконец-то появился повод проверить психическое здоровье моего брата, он давно подозревал, что с Марком что-то не то. Надеюсь, это надолго и он больше не сможет никому навредить. — А вот у меня такой уверенности нет, — парировал Озборн, — Я всё ещё жду вашего ответа, Рашель. Всхлипнув, она достала из сумочки свой смартфон. — Я… я отправлю вам запись на личную электронную почту, Норман. Но вы должны пообещать мне, что не бросите моих людей… Они так нуждаются в помощи… — Разумеется, — заверил её Норман, — Я всегда держу своё слово. Рашель склонилась над гаджетом. Спустя пару секунд ожил смартфон Нормана, оповестивший о новом входящем на электронной почте. Озборн подошёл к своему столу, взял его в руки и открыл вложенный файл. С замиранием сердца она следила, как меняется его лицо по мере просмотра видео. Никогда Рашель не видела такого Нормана Озборна: печать ярости превратила его резкие черты в злобную маску, казалось, сама атмосфера вокруг мужчины изменилась, став зловещей и пугающей. — Очень благоразумное решение, — сказал он, отключая гаджет, — Наше с вами сотрудничество продлится и дальше, «Озкорп» не оставит нуждающихся без своего внимания. Как вы себя чувствуете? Я заметил, вы прихрамывали, ожог оказался серьёзным? — Да, к сожалению. Мой врач говорит, что химические ожоги часто вызывают осложнения… — Вы хотели сказать — термические? — поправил её Норман, но Рашель покачала головой. — Нет-нет, химические. Кислота попала мне на ногу во время пожара. Озборн сейчас походил на гончую, почуявшую след ранее ускользавшей добычи. — Прошу, расскажите мне всё в мельчайших подробностях, Рашель. Вы сказали «кислота». В цехе не было ни кислоты ни щёлочи, вы можете детально вспомнить обстоятельства, при которых вы получили этот ожог? Она смутилась, даже покраснела, отводя взгляд. — Только… только не сочтите меня безумной… Я и сама до конца не верю, что видела это своими глазами… В общем… в меня брызнула кислотой какая-то механическая пчёлка. — Пчёлка..? — повторил Норман без насмешки или веселья. Напротив, по его лицу словно скользнула тень. — Да, или оса. Я хотела выбраться из цеха, — продолжила рассказывать Рашель, воодушевленная его серьёзным настроем, — Но путь мне преградили механизмы — маленькие роботы, похожие на крабов и насекомых. Я хотела переступить через них и убежать, но один брызнул в меня чем-то, жидкость попала на туфлю и прожгла её насквозь, ногу тоже обожгло и довольно сильно. А потом появились вы, Норман, и на нас рухнул подвесной мост. Все роботы к тому моменту исчезли, словно их и не было… Я никому не рассказывала об этом, думая, что мне, возможно, померещилось из-за паров ядовитого вещества и дыма, которыми мы все надышались в тот день. Это… это важная информация? Вы выглядите обеспокоенным… — Рашель, вы сможете детально описать те устройства, которые видели? — спросил Норман, подходя к своему столу. — Думаю, да, — кивнула она. Озборн нажал на кнопку селекторной связи, дождался ответа Фрэнсиса и сказал: — Срочно верните Борка. И пригласите кого-нибудь из дизайнерского отдела, немедленно, не важно кого, лишь бы руки росли из плеч и мог рисовать. — Сию минуту, сэр, — отозвался референт. Норман опёрся руками о крышку стола, опустил голову. Что ж за день сегодня такой… почему он ведёт себя, как последний болван, давно нужно было опросить свидетелей о деталях пожара, глядишь — узнал бы ценную информацию раньше. Но нет, нужно было таскаться по благотворительным вечерам и изображать из себя столп общества! Рашель притихла на стуле, крутя в руках смартфон, нервничая и переживая. — А что… — решилась она, наконец, — что вы будете делать с записью? Понимаете, видео было только у меня и у моего отца, а ведь он — сенатор… И если запись где-то всплывёт, и начнётся скандал, он будет точно знать, кто слил информацию, заварив кашу. И он… вы не знаете его… — Это вы не знаете меня, — сумрачно прервал её Озборн, — Я не планирую устраивать публичное бичевание сенатора Гринберга, мне это не интересно. Вот ваш брат — он ответит за свои деяния, могу гарантировать. Возможно, Рашель хотела спросить, как именно Марк будет расплачиваться, но она не успела. В дверь постучали, в кабинет вошёл Фрэнсис Джонсон в сопровождении высокой женщины средних лет. — Мэган Соннет, — представил её референт, — Наш лучший промышленный дизайнер. — Здравствуйте, — сказала Рашель, а Норман без церемоний отодвинул стул и указал на место рядом с мисс Гринберг. — Мисс Соннет, ваша задача нарисовать то, что видела Рашель. Рисовать придётся с её слов, надеюсь, это не проблема? — Нет, сэр, — невозмутимо ответила Мэган, располагаясь за столом и раскладывая перед собой карандаши и альбом, — У нас есть ограничения по времени? — Если управитесь за час-полтора, будет превосходно. — Поняла вас, сэр. Что ж, — обратилась она к Рашель, — давайте приступим. Спустя час Норман пристально разглядывал рисунки, вышедшие из-под карандаша Мэган. И чем дольше он смотрел на них, тем мрачнее становился. Эпизод из далёкого прошлого встал перед его внутренним взором с кинематографичной яркостью: После смерти Эмили прошло всего несколько месяцев. С головой погрузившись в работу, Норман пытался выживать, не позволяя себе провалиться в безутешное горе. Даже дома он не переставал работать, засиживался за чертежами глубоко за полночь, не жалея себя, не позволяя себе думать о чём-то кроме бизнеса. Штромм частенько приезжал к нему в то время. Смотрел чертежи, вносил свои правки, советовал, как лучше реализовать ту или иную идею. В тот вечер они снова работали вместе. Няня Гарри ушла около девяти вечера, уложив мальчика спать, Озборн и Штромм расположились в гостиной, завалив все горизонтальные поверхности бумагами по новой разработке. Около часа ночи измученный Норман сам не заметил, как заснул, уронив голову на чертёж. Его разбудил детский плач. Со стоном он открыл глаза, мальчишка опять проснулся среди ночи, разревелся, уложить его обратно в кроватку — ещё та задачка. Отлепившись от чертёжной кальки, взъерошенный и помятый, Норман поплёлся в детскую. Плач стих, сменившись довольным лепетом. Остановившись в дверях детской комнаты, Норман глазам своим не верил. Его капризный сын счастливо улыбался, сидя в кроватке, и заворожённо смотрел на крупную механическую бабочку, которая складывала и расправляла разноцветные плексигласовые крылышки, ползая по ладони Менделя Штромма. Профессор улыбался, ласково гладя Гарри по золотисто-русым кудряшкам, с затаённой нежностью глядя на малыша. Роджер Борк, рассматривающий рисунки вместе с Норманом, сказал: — Это же машинки Менделя Штромма. Но ведь… он же в тюрьме, разве нет? — Ему дали десять лет, Роджер. Если мне не изменяет память, он должен был выйти в начале января. А я ведь так надеялся, что этот старый ворюга сгниёт за решёткой! — проговорил Норман с плохо сдерживаемой злобой, — Мы нашли поджигателя, нет никаких сомнений — пожар устроил Штромм.***
Разумеется, Питер ничего не забыл из того, что с ним приключилось. И не стал относится к произошедшему проще, не перевернул эту страницу своей жизни, стараясь стереть мерзкий эпизод из памяти — слишком мало времени прошло. То, что он не чувствовал себя жертвой, а испытывал вполне понятную ярость и желание открутить мерзавцу голову, внушало надежду, что случившееся он как-нибудь переживёт. За неимением возможности реализовать свои притязания на священное возмездие к конкретной персоне, субботнюю и воскресную ночь он провёл в патрулях по самым злачным районам города, выслеживая любителей поприставать к подгулявшим посетителям ночных клубов и круглосуточных баров. Человек-Паук искал неприятностей. А кто ищет, тот всегда найдёт. В понедельник он явился на занятия в университет подсвечивая себе дорогу здоровенным фингалом под левым глазом, с которым за жалкую пару часов не смогла справиться его ускоренная регенерация. Всё же, шестеро на одного — это перебор, нужно учесть на будущее. Одногруппники перешёптывались за спиной, Коннорс недовольно поджал губы, состроив брезгливую мину, видимо, заочно записав Паркера в разряд дебоширов. Пофиг. Внутри теплилось сытое удовлетворение от того, как он раскидал компанию утырков, пристававших к двум девчонкам, а синяк пройдёт к вечеру, ничего страшного. Учёба помогла сосредоточится на других вещах, более важных и не связанных с нарушением личных границ и посягательств на физическую неприкосновенность. А освободившись около трёх часов дня, Питер поехал в редакцию «Дэйли Бьюгл», чтобы забрать свой фотоаппарат. Саманта Коул столкнулась с ним в коридоре, молча подошла и обняла, игнорируя удивлённые взгляды снующих по своим делам сотрудников газеты. Питер стойко перенёс сочувствующие объятья, в конце концов его не каждый день обнимали симпатичные молодые женщины, это было по меньшей мере приятно. Потом мисс Коул разглядела во всех подробностях его фингал, который уже начал перецветать в желтовато-синюю палитру, и из её груди вырвался тяжёлый вздох. — Где это ты так приложился, Паркер? — спросила она, — В пятницу такого не было. — Я на лестнице споткнулся. Вы же знаете, у меня обе ноги — левые, — смущённо улыбнулся Питер, отстраняясь, — Хотел забрать свой фотоаппарат, он же у вас? — Да, и камера и твоя сумка, всё у меня, — подтвердила Саманта, — Пошли в мой отдел, отдам твоё барахло. Она бодро зашагала вперёд, метя по плечам длинным хвостом русых волос, Питеру ничего не оставалось, как пристроиться в кильватер и следовать за Сэм. У журналистов было шумно и сутолочно: шумели принтеры, клацали клавиатуры, трезвонили стационарные телефоны, то и дело кто-то принимался громко спорить или обсуждать что-то архиважное. Суматошная обстановка никак не способствовала концентрации, как Саманта умудрялась сосредотачиваться на работе в таком бедламе и писать что-то связное, осталось для него загадкой, шумовой фон в помещении был чудовищным. Рабочий стол мисс Коул оказался погребëн под горами бумаг, папок, подшивок газет и номеров разных журналов, вся поверхность перегородки между столами и часть стены оказались густо облеплены стикерами с телефонными номерами, напоминаниями, заметками и прочей несомненно важной информацией, сориентироваться в нагромождении которой не смог бы и опытный шифровальщик. Сэм было нормально. Она вполне органично существовала в своём уютном хаосе, не испытывая каких-либо затруднений. — Падай, — она махнула рукой на стул, придвинутый к торцу стола и полезла в недра нижнего ящика, — Вот сумка, вот камера. Всё в целости и сохранности. Фото с карты памяти я копировала лично, никто и пальцем не касался твоего оборудования. — Спасибо, но там кроме вечеринки ничего не было, — сказал Питер, пряча фотоаппарат в сумку. — Мало ли… — Сэм неопределённо покрутила в воздухе рукой, — Скажи мне лучше, ты был в полиции? — Нет, — отрезал Питер, — и не собираюсь. Она помолчала, барабаня пальцами по крышке стола. — В общем… я узнавала кое-то. Этот хрыч убрался из Нью-Йорка той же ночью, вылетел в Чикаго и пропал. Я подёргала некоторые ниточки, у меня куча знакомых тут и там, но ничего конкретного выяснить не удалось… — Мисс Коул… Саманта. Давайте уже закроем эту тему, мне неприятно вспоминать, — попросил её Питер, уже не зная, как отделаться от разговора. Ему нравилось общаться с Сэм, но сейчас упрямая журналистка облачилась в сияющий доспех и пыталась вступиться за поруганную часть Питера, а это подбешивало. В конце концов, он не кисейная барышня в кружевах и кринолине, и вполне может постоять за себя сам, без помощи извне. Поэтому он прямо спросил, — Вы знакомы с Фредериком Фосвеллом? Саманта, которая, похоже, настроилась на совсем другой разговор, хлопнула ресницами, открыла и закрыла рот, как рыбка в аквариуме, и забегала глазами. — Почему ты о нём спрашиваешь? — Выходит, знакомы, — утвердительно сказал Питер. — Мы работали вместе некоторое время, — осторожно начала рассказ Саманта, — Если честно, я стажировалась у Фреда, он не плохой человек и профессионал, каких поискать, не думай всякого. Джей Джей частенько перегибает палку и начинает поносить людей почём зря. Ну, кому я рассказываю… чаще, чем на тебя, Паркер, Джеймсон орёт только на меня… Так вот, Фосвелл. Пять лет назад он задолжал кучу денег плохим парням и вместо того, чтобы решить проблему законными способами, взялся мошенничать с кредитками. Пару раз ему сошло это с рук, Фред потерял голову и очень глупо попался. Разбирательство длилось недолго, его осудили на четыре года и упекли в тюрьму. Недавно он освободился, приходил к Джоне в надежде, что тот не оставит его в сложной ситуации и даст работу, но Джей Джей не захотел проявить даже толику человечности. А ведь Фреду очень нужна эта работа! Его офицер по надзору — сущий монстр, вцепился в бедолагу, как бульдог, шагу не даёт ступить. Она тяжело вздохнула, тронутая незавидной долей бывшего журналиста «Бьюгл». — Мне бы с ним переговорить, вы не знаете, где он живёт? — спросил Питер. — Знаю, конечно! Мы с ним соседи, в Чайна-Тауне он снимает комнату, больше похожую на скворечник… Фреду повезло, что у меня там есть хорошие знакомые среди китайской диаспоры, и мистер Вонг взял его в свой ресторан мыть посуду. Такое себе, конечно, занятие для некогда лучшего журналиста Нью-Йорка, но выбирать ему не приходится… — Саманта горько усмехнулась, — А почему ты спрашиваешь? — Я заинтересовался одним старым делом, о котором Фосвелл знает больше остальных. Суд над Менделем Штроммом, может, слышали? — честно пояснил Питер, не горя желанием врать или придумывать что-то правдоподобное. — Ещё бы! — громко воскликнула Сэм, её коллега за соседним столом, говоривший с кем-то по телефону, скорчил недовольную гримасу и показал ей кулак, — Конечно, слышала. Фред писал о том процессе, торчал на каждом заседании, вплоть до оглашения приговора. Если кто и знает о суде во всех подробностях, так это он. Хочешь его расспросить? — Да, мне нужно выяснить нечто важное по тому делу. Вы можете как-то помочь мне встретиться с Фосвеллом? — сказал Питер с надеждой глядя на Сэм. — Ох… — выдохнула она, нашла подходящий листок для заметок и стала писать адрес, — Не могу тебе отказать, Паркер, когда ты так смотришь… Фред прибьёт меня, наверное, но он мне должен. Кстати, напомни ему про это, когда он начнёт швыряться в тебя кастрюлями. Вот, ресторан «Водный дракон» на Ист-Бродвее, это фучжоуская часть района, будь поаккуратнее там, хорошо? Фред работает в этом ресторане и снимает комнатушку в том же здании на последнем этаже, если его нет на кухне ресторана, значит, он наверху. Надеюсь, ты найдёшь с ним общий язык, характер у него дерьмовый, но он неплохой человек. — Спасибо, Саманта, — довольно улыбнулся Питер, пряча бумажку с адресом во внутренний карман куртки, — Вы меня очень выручили и с фотоаппаратом и с адресом! — Ерунда, — отмахнулась она, — Обращайся, если будут вопросы.***
— Это шикарно, док, — довольно гудел Леброн, взвешивая в руках винтовку, — Новых модифицированных деток отрывают с руками, у меня заказов — что репьёв в собачьем хвосте, дела не просто идут в гору, они прут, как товарняк! Скажи, чего ты хочешь? Может, придумал, какой-то хитрый способ укокошить того мудака? Давай, не стесняйся, хочу тебя порадовать! Леброн Пэриш бывал очень щедр, когда всё шло так, как он запланировал. На личный счёт Штромма уже упала крупная сумма — его проценты от сделок с оружием. — Хорошо, что ты спросил, Леброн, — Мендель отвлёкся от кода, который переписывал с самого утра, — Через несколько дней мне понадобятся твои ребята, человек пять или шесть, позлее. — Ну, наконец-то! — осклабился Пэриш, — Колись, что задумал? Будем топить урода в заливе? Нет, слишком просто… Тогда, нужно достать циркулярку и нашинковать его на слайсы, а? Как тебе? Начнем с ног, перетянем жгутами, и медленно, постепенно… Штромм брезгливо поморщился. Примитивная кровожадность его покровителя неимоверное раздражала. — Озборном я займусь сам. Твои парни нужны мне для того, чтобы изловить Человека-Паука, — сказал он, клацнув клавишами клавиатуры — в глаза бросилась ошибка в коде, которую он безуспешно искал минут сорок. Пэриш выпучил глаза. Майкл, который бродил во время их разговора по подвалу, как по Стране чудес, замер, навострив уши. — Док, ну… Я даже не знаю… Сдаётся мне, легче выкрасть мэра города из его кабинета! Этот сучёныш такой вёрткий и сильный, парни сталкивались с ним пару раз, еле ноги уносили... — заговорил Леброн, но его перебил вездесущий Майкл Янг: — Дуайт и Нельсон как-то загнали Паучару в доках. Он забился на крышу склада, а парни палили по нему вслепую почём зря. А он сидел там и слезть боялся. Боялся, босс. Понимаешь? — Понимаю, — рыкнул Леброн, — ты чё-то дофига разговорчивый, Майки. Какого хрена лезешь в наш с доком базар?! — Прости, босс, — Янг втянул голову в плечи и отошёл подальше, опасаясь попасть под горячую руку. — Выходит, герой боится огнестрельного оружия? — задумчиво проговорил Мендель, — Надо бы это использовать. Так что, могу я рассчитывать на твоих парней, Леброн? Делать особо ничего не нужно, просто заманить стенолаза в одно местечко, а уж дальше я сам. Дело плёвое: всего-то и требуется, что сымитировать ограбление, навести побольше шума. Паук сам явится, я уверен. А как только он явится — так сразу и попадёт в мою ловушку. — Ну, ты прям загнул, — Леброн задумчиво походил между столами, мелкие роботы так и прыскали у него из-под ног, но гангстер не обращал на суетливую мелюзгу никакого внимания, — И где же ты планируешь устроить налёт? — В Куинсе, — Штромм поднял глаза на Леброна, оторвавшись от монитора, — Майкл говорил, что там его можно встретить чаще всего. Нужно организовать нападение на отделение Армии спасения, это несомненно привлечёт внимание героя. Ещё бы — благотворительная организация в опасности, Паук примчится с другого конца города, я уверен. В противном случае, нам придётся попотеть… — Док, ты, конечно, умный, как я не знаю кто, и память у тебя хорошая, — хмуро молвил Леброн, скрещивая руки на могучей груди, — но каким образом ты собрался поймать этого увёртливого гада? — Моё изобретение с этим справится, — скромно сказал Мендель. За спиной Леброна ожила механическая махина, больше всего похожая на двухметровый мусорный бак, который вдруг вздумал отрастить себе ноги и отправиться в дальнее путешествие. Пэриш отшатнулся, поминая господа, а Мендель рассмеялся: — Не бойся, робот совершенно безвреден для нас. Теоретически… — Вот ты меня успокоил, — пробормотал он, опасливо косясь на зловещую жестянку, — Меня эта хрень до мурашек пугает, надеюсь, что и Паук будет не в восторге. В это время Майкл продолжал бродить по подвалу, разглядывая копошащихся, снующих и мельтешащих роботов, взявших на себя все рутинные обязанности Штромма по обработке оружия. Его завораживали ловкие машинки и их отточенные движения, каждое устройство чётко выполняло свою функцию, а все вместе они словно танцевали сложный, многоуровневый танец. Внимание Майкла привлёк дальний угол подвала, там появилось что-то, чего раньше не было. Янг расплылся в улыбке, похоже, доку не было чуждо нечто человеческое и он решил завести себе зверюшек. На низком стеллаже были установлены две одинаковые с виду клетки. Мелкая металлическая сетка, опилки на дне, кормушки, поилки с водой. Ничего необычного. Внутри — две крысы. — Ах вы, маленькие шлюшки, — засюсюкал Янг, наклоняясь к решетке, чтобы лучше разглядеть крысок. Обе они были белыми, с красными глазками и длинными розовыми хвостами. Одна весело суетилась в своём зарешеченном пространстве: копалась в опилках, охорашивалась, грызла кусочки моркови из кормушки, гремела поилкой, то и дело вставала на задние лапки, трогательно цепляясь крошечными розовыми пальчиками с полупрозрачными коготками за сетку. Обычная крыса. Зато вторая… эта крыса сидела в дальнем углу, отвернувшись и сгорбившись. Белая шерсть выглядела неопрятно, торчала сосульками. Бока тяжело вздымались и опадали от неровного и сбивчивого дыхания. — Эй, — Майкл осторожно постучал по стенке, — эй, крысятина! Ты чё, чумная? Чё-то ты хреново выглядишь… Крыса шевельнулась, медленно развернулась к Янгу, тяжело волоча лысый хвост по опилкам. На Майкла уставились горящие красные глаза. Из приоткрытой пасти крысы вязко тянулась ниточка слюны. — Бля… ну, точно, бешеная. Док! У тебя тут крыса бешеная! — Майкл обернулся к Штромму и Леброну, так и не убрав руку от клетки. — Отойди от крыс! — рявкнул Мендель, бледнея. — Отвали от ёбаных крыс! — взревел Леброн следом за ним, не очень хорошо понимая, почему док так отреагировал, но остро чувствуя угрозу. — Да чё они мне сдела… — начал говорить Майкл, поворачиваясь к клетке, и в эту секунду крыса прыгнула. Белое меховое тельце врезалось в решетку, а желтоватые резцы щелкнули в какой-то доле дюйма от указательного пальца Майкла. Брызгая слюной, грызун вцепился лапками в металлические прутья и утробно рычал, щёлкая челюстями, безуспешно пытаясь дотянуться до пальцев Янга. — Я говорю, чё они мне сделают, тут же снаружи плексиглас или как эта прозрачная хрень называется? — Майкл беззаботно ткнул в клетку пальцем. Пенистые потёки крысиной слюны стекали по внутренней поверхности пластикового барьера, — А чё со зверюгой, док? Зачем тебе бешеная крыса? — Она не бешеная, — Мендель подошёл к стеллажу с клетками и накрыл озверевшего грызуна черной тканью, — Это лабораторные животные, в них нельзя тыкать пальцами и дразнить! — Кто бы их дразнил! — возмутился Янг, — Я всего-то посмотрел, а она как бросится!!! Мрачной громадой за спиной Менделя вырос Леброн. — Ты мне сейчас скажешь, док, что это за хрень тут творится!!! Бешеные крысы?! Чума в моём подвале?! Ты охренел?! — прорычал Пэриш, стискивая костлявое плечо Штромма своей лапищей. — Отвали, Леброн, — зашипел профессор, выворачиваясь из его хватки, — Животное совершенно здорово, это… это всего лишь действие сыворотки. Майкл и Леброн переглянулись. — Чё за сыворотка? — Пэриш оглянулся, заметил рядом со столом табурет, подцепил его ногой, подтянув поближе, и сел, — Начал, так рассказывай, мы ж тут все как родные. — Ладно… — неохотно начал Мендель, враждебно глянув на него, — Не хотел тебя впутывать… — Ты уже, меня, блядь, впутал! — гаркнул Пэриш, — Я что, клещами должен из тебя тянуть, рассказывай сам! А то я могу и клещами. — Не кипятись, — поморщился Штромм и продолжил, — Помнишь, недавно в городе объявился некто, называвший себя Зелёным Гоблином? — Помню, разумеется. Я водил племяшку на тот грёбаный фестиваль, который два клоуна — Гоблин и Паук, разнесли на щепочки. Еле ноги унёс с ребёнком на руках, а малышка Элфи целый месяц потом заикалась, — яростно сказал Леброн, стискивая кулаки, — Попадись мне они оба сразу или каждый по отдельности, уж я бы им припомнил! — Я понял, — кивнул Мендель, — Ты сейчас только не ори на меня и не пытайся свернуть мне шею, но я косвенно причастен к появлению Зелёного Гоблина. Майкл длинно присвистнул, а Пэриш набычился. — Выкладывай, — коротко бросил он. — В мою бытность техническим директором «Озкорпа», я возглавлял исследовательский сектор и занимался разработками для военных. Тогда мы вышли на новый уровень — занялись боевой химией, многое из того, что мы сделали оказалось весьма востребовано. В то время у меня и появилась идея разработать сыворотку, которая многократно увеличивала бы физические показатели человека. Эдакая прививка суперсолдата. В мечтах я видел армию непобедимых бойцов, защитников, неутомимых и несокрушимых, внушающих врагу ужас одним своим видом. Интенсификатор, сыворотка «Оз» — так я назвал это вещество. К сожалению, дальше опытов на приматах мы не продвинулись. Физические показатели подопытных животных после введения препарата превосходили все ожидания: сила, мощь, удивительно быстрая регенерация. Но не всё складывалось удачно. В процессе исследований я выявил один побочный эффект сыворотки, который свёл на нет несколько месяцев упорной работы. Подопытный объект проявлял неконтролируемую агрессию. Крысы и мыши сжирали друг друга заживо, а если я сажал их в разные клетки — бросались на решетку раз за разом, стремясь вырваться и пожрать всё и всех. С обезьянами было ещё печальнее, они сходили с ума. Жажда убийства выжигала их мозг, лишая даже базовых инстинктов. И я свернул проект. Уничтожил образцы сыворотки, объекты исследований, все материальные следы. Единственное, что осталось от разработки — зашифрованный архив в моём рабочем компьютере, рука не поднялась стереть то, над чем я трудился столько времени. Думал, что смогу вернуться к интенсификатору чуть позже, переработаю саму концепцию сыворотки, сделаю агрессию управляемой. Но тут грянул суд, и я не успел, — Мендель тяжело вздохнул, вспомнив обстоятельства своего заточения в тюрьму. — Док, ты меня извини, конечно, — влез Янг, — наговорил ты тут много мудрёных слов, я и половины не понял, ухватил только то, что ты мучил мартышек, да? Накачивал их какой-то дрянью, а они потом хотели откусить тебе башку? Ну, это же нормально — хотеть разорвать того, кто втыкает в тебя шприцы со всяким дерьмом, я не прав? — Засохни, Майки! — вызверился на него Леброн, — Продолжай, док, я слушаю. Штромм с благодарностью взглянул на Пэриша и продолжил: — Когда до Райкерса дошли слухи о Гоблине и этом вашем стенолазе, меня как ледяной водой окатило. Понимаешь, Леброн, их суперспособности очень похожи на те, что я хотел синтезировать при помощи сыворотки. Вся эта чудовищная сила, ловкость, быстрота, всё это создано мной! Озборн украл мою разработку! Даже это он у меня отнял… Ладно, воровство я ещё могу понять, но эксперименты на людях — это слишком. Кто те несчастные, что стали жертвой его непомерного эго? Чего он хотел этим добиться? В итоге, Гоблин куда-то сгинул, а Паук, нацепив маску народного мстителя, терроризирует город. А теперь расскажу, что я задумал. Вот это, — Штромм наклонился и вытащил из маленького холодильника, установленного под его рабочим столом, пробирку с изумрудно-зеленым веществом, — сыворотка «Оз». Я воссоздал её и испытал на грызунах. Как видишь, работает. Теперь я готов к свершению своей мести. — Мне нужны подробности твоего плана, — Пэриш облокотился о край стола. — Через несколько дней твои ребята устроят суматоху в отделении Армии спасения в Куинсе. Они могут пошуметь, сломать что-нибудь, раскидать гуманитарную помощь, отнять у сотрудников всё мало-мальски ценное, не важно. Пусть вершится бессмысленное насилие, вопиющее настолько, что Паук просто не сможет остаться в стороне. И как только он явится — хлоп! Я поймаю его, — Мендель усмехнулся и с гордостью посмотрел на своё творение, пока неподвижное, но от того не менее грозное. — Каким образом? — коротко спросил Леброн. — Тот зайлон, что ты достал для меня, уникальный материал, прочный, прочнее паутины нашего членистоногого друга, вот что мне поможет. Зайлон и мой робот. Паук будет схвачен, скручен и доставлен в условленное место, куда я предварительно заманю Озборна. И вот тогда начнётся самое интересное, — Мендель полюбовался содержимым пробирки, маслянисто поблёскивающим в электрическом свете ламп, — Озборн получит инъекцию интенсификатора, утратит контроль над разумом и прикончит Паука. Норман будет сокрушён, уничтожен в глазах общества, став отвратительным мутантом, воплощённым злом. Пусть на него спишут преступления Зеленого Гоблина, так даже лучше. Таким образом, я избавлюсь от двух бед сразу — расквитаюсь с врагом и избавлю город от надоедливого паучьего паразита. Как тебе расклад? — закончил свою речь Штромм. — То есть, тебя испытания этой сыворотки на людях уже не смущают, — опять не сдержался Майкл, решившись немного приблизиться, — Ну, ты же сам сказал, что вколешь эту дрянь своему врагу! — А он не человек, — спокойно ответил Мендель, — Он — монстр. Я просто явлю миру его истинную сущность и окажу всем огромную услугу. Сколько можно водить людей за нос, прикидываясь добропорядочным гражданином? Одного взгляда Леброна, брошенного на Янга через плечо, было достаточно, чтобы того вновь сдуло на безопасное расстояние. — Очень интересно, — сдержанно высказался Пэриш, глядя на Менделя, — С чего ты решил, умник ты наш, что этот твой Озборн явится туда, куда ты его заманишь? Знаешь, док, я тоже не пальцем деланный, почитал кое-что о том типе. И вот что я тебе скажу, он хитрый, продуманный, предусмотрительный и смышлёный мудак. Обдурить его будет не просто, а ты так уверенно рассуждаешь о своих планах. С чего бы им осуществиться? — Да, ты прав, — согласился Штром, — Норман не идиот, и я отдаю себе отчёт, что это будет весьма сложно, но я принял меры. Тот пожар на его заводе — моих рук дело. Устроив поджог, я поставил под угрозу срыва крупный контракт, и он будет вынужден искать новую конвейерную линию, чтобы уложиться в сроки и спасти деловую репутацию компании. Леброн прищурился: — И откуда ты всё знаешь? Про контракт, про сроки, может, это всё твои больные фантазии? — За те десять лет, пока я сидел за решеткой, ваша жизнь так прочно срослась с виртуальной сферой, что буквальное каждое действие оставляет жирный цифровой след. Социальные и корпоративные сети, электронная почта, облачные хранилища — нужно быть слепым безруким бездарем, чтобы не найти нужную информацию, — самодовольно ответил профессор, — я просто умею отыскивать то, что мне нужно, никаких чудес. Майкл решился опять подать голос: — Два вопроса, док. Другая крыса тоже того? Бешеная? Мендель тяжко вздохнул: — Нет, Майкл, это контрольный образец, она сыворотку не получала. Абсолютно обычная крыса. — Хорошо. И второй вопрос: как ты собираешься вытащить из подвала свою вундервафлю? Леброн еле в двери протискивается, про лестницу я вообще молчу, а у тебя тут металлический шкаф больше семи футов высотой… — Кстати, да, — кивнул Пэриш, — Дом я рушить не позволю, так и знай. Штромм смотрел на них с тем самым выражением, с каким обычно слушал сбивчивый и неуверенный ответ нерадивого студента, который вместо того, чтобы посещать его лекции, предпочитал отсыпаться после шумных вечеринок. — Друзья мои, вы даже не знаете, что это за место. Во времена сухого закона в этом подвале был нелегальный склад алкоголя, у нас под ногами — огромный коллектор с просторными галереями и разветвленной сетью ходов. Я покопался в архиве муниципалитета, к счастью, они всё оцифровали, и нашёл план подземных коммуникаций. Я всё продумал, Майкл. Уж не представлял же ты, что я потащу робота через весь город прямиком по улицам? В самом деле, такое только в комиксах бывает! Ты поменьше их читай, кстати. Попробуй взяться за более серьёзную литературу, это развивает и заставляет думать критически, очень полезный навык. Янг обиженно засопел. — Может, я и не умник, как некоторые, но хоть зверюшек не обижаю, — пробормотал он, отворачиваясь. Леброн хмыкнул и сказал Штромму: — Всё это очень интересно, док. Жду не дождусь, когда твой план начнёт осуществляться. Если всё сложится так, как ты задумал, гарантирую, что пущу о тебе слух среди пацанов, как о самом злокозненном ублюдке в городе. Да к нам очередь выстроится из желающих как-нибудь позаковыристее устранить конкурентов и врагов! Будем брать бабки за каждую консультацию и заработаем не хуже, чем на торговле стволами! Да, прав был мой брат, когда говорил, что откопал на самом дне ямы с дерьмом, которой является Райкерс, истинный самородок из чистого золота! А ты, Майки, не дуйся! Видишь, как это полезно — быть умным? Если б ты не бросил школу в тринадцать лет, а учился дальше, то сейчас тоже мог бы зарабатывать грёбаную кучу денег.***
Трубка стационарного телефона легла на своё место, а Норман задумался, глядя куда-то в пространство. Надо же, как просто всё получилось. Полученной от Рашель информации хватило для того, чтобы отыскать частную клинику, в которую сенатор Гринберг спрятал своего непутёвого сына. Связи Нормана в Министерстве здравоохранения оказались вполне достаточными для инициации проверки в том учреждении, скорее всего, в клинику уже выехали компетентные люди. Проверка была лишь предлогом, настоящей целью был Марк. Можно было сколь угодно долго обвинять Озборна в излишней кровожадности и мстительности, но ему была отвратительна даже мысль о том, что такой отброс будет безнаказанно топтать землю и продолжать творить свои злодеяния. Нет, физическое устранение мерзавца в его планы не входило. А вот его перевод из комфорта одноместной палаты частного учреждения на казённую койку окружной психиатрической больницы — вполне. Стоит озорнику-Марку оказаться в государственной системе со своим бэкграундом, он точно не выберется оттуда в ближайшие несколько лет. А значит, не сможет больше никого тронуть так, как посмел тронуть Питера. Питер… он бы не одобрил методов Нормана, скорее всего. Чёрт. Опять Озборн берётся за старое и пытается без ведома Питера что-то решить. В тёмных недрах сознания Нормана глубоководной рыбиной шевельнулся Гоблин. Никуда он не делся, да, подавлен, метафизически связан, заточён в незримой тюрьме, но он по-прежнему неотделим от разума Озборна. Скользит себе мрачной тенью где-то на самой периферии восприятия, слишком слабый, чтобы вымолвить хоть одно слово, неспособный дать Норману почувствовать даже тень своей ярости, но всё ещё вполне реальный. Это раздражало. Следует увеличить ежедневную дозу подавителя. Времена сейчас непростые, не хватало случайно выпустить на волю своего демона, поддавшись стрессу и нервному напряжению. С того самого дня, когда контроль над разумом снова вернулся к Норману, он чувствовал себя зданием, заминированным для контролируемого сноса. Вроде, всё как обычно — тот же фасад, стены, окна, всё выглядит вполне презентабельно и безопасно. Только внутри в критических точках конструкции уже заложены заряды взрывчатки, подсоединены детонаторы, даже цифры мелькают на электронном табло, запустив обратный отсчёт. Разница с реальным сносом заключается лишь в одном — кнопка, активирующая детонаторы, находится в руках самого Озборна. И он категорически не хочет её нажимать. Пару месяцев назад его пьянило ощущение безграничной власти и чудовищной силы, бурлящие в его крови. А сейчас, нежданно негаданно получив второй шанс, Норман отчётливо понимал: к могуществу Гоблина прилагались отсутствие свободной воли и права выбора. Он не хотел так. Он выбрал контролировать себя, свою жизнь и поступки, он выбрал обуздать своего монстра.