***
Надо слушать Сэм. Если Саманта говорит, что у кого-то дерьмовый характер, значит, так оно и есть. Питер пригнулся, уклоняясь от жестянки с очистками, которая летела аккурат ему в голову. Врезавшись в стену, жестянка перевернулась, ракушки вонголе и рыбьи потроха разлетелись и частично размазались по кирпичной поверхности. Фредерик Фосвелл раздосадовано фыркнул, оглядываясь в поисках предмета, который можно было бы бросить в Питера. — Мистер Фосвелл! Что за бурная реакция?! Я всего лишь хотел спросить… — Знать не знаю, кто тебя подослал, мелкий ты проныра, но передай своим хозяевам, что ничего они от меня не получат! — прорычал бывший журналист, хватаясь за черенок метлы. — Притормозите, меня никто не подсылал! Я — Питер Паркер, мы виделись в редакции «Дейли Бьюгл», неужели не помните?! Внештатный фотограф, ну? — Питер опасливо покосился на метлу, которую Фосвелл сжимал в руках, как меч. Фредерик уставился на него, внимательно разглядывая, и, наконец, протянул: — А-а-а, вот почему мне твоя рожа показалась знакомой! Точно, лапушка Джеймсона! Таскаешь ему фото Человека-Паука, вспомнил. Ну, и чего же лучшему фотографу столетия потребовалось от скромного меня? — он поставил метлу на место и расслабленно уселся на перевёрнутые деревянные ящики, коих на заднем дворе ресторана «Водный дракон» водилось великое множество. Питер незаметно перевёл дух, похоже, Фосвелл больше не собирался драться и швыряться предметами. — Скажете тоже, лучшему… я всего-то хотел задать вам пару вопросов, а вы бросаетесь объедками и орёте, нельзя же так, — высказал ему Питер, осторожно приблизившись. Фосвелл хмыкнул, вытащил из кармана мятую пачку, достал сигарету, прикурил и поинтересовался, внимательно глядя на Питера: — Ты меня воспитывать пришёл или что? Говори, чего тебе нужно и проваливай, я — человек занятой, котелки сами себя не отмоют. Тебе повезло, что сейчас утро и до открытия есть пара часов. Восточный новый год, парень, ау! Ты на календарь хоть иногда смотришь? В Чайнатауне толпы туристов, диаспора отмечает праздник вторую неделю, до самого Фестиваля огней тут дым столбом стоит, вся кухня вкалывает, как рабы на галерах. Нет у меня времени на болтовню! Если менеджер запалит, что я треплюсь со всякими типами, он стукнет хозяину, и Вонг выпрет меня на раз-два с работы, и из квартиры тоже. Азиаты — люди серьёзные, не хочешь работать как следует — проваливай, на твоё место всегда стоит очередь из четырёх претендентов минимум! Некоторым нужно поучиться у них, как надо работать, хреначить с утра до ночи, а не трындеть возле кулеров и в курилках по полдня… Ну?! Чего застыл, как памятник Линкольну, говори, что тебе нужно? Питер поспешно сказал, опасаясь, что Фосвелл передумает и смоется обратно на кухню: — Я не стану вас задерживать. Можете помочь мне найти Менделя Штромма? Вы ещё в редакции говорили, что знаете, где сейчас профессор, это очень важно! Фредерик смотрел на него снизу вверх несколько секунд, а потом расхохотался: — Вот как, информацию о Штромме тебе подавай? Божечки, парень, ты откуда свалился? С небоскрёба Крайслера? В наше время бесплатно поют только птички, а моё чириканье должно оплачиваться звонкой монетой! Напряги мозги, стал бы я пытаться продать эту информацию Джей Джею, если бы она ничего не стоила? И стану ли я сливать что-то, что стоит денег, какому-то незнакомому чуваку? За идиота меня не держи! — А Саманта Коул сказала, что вы ей должны, — парировал Питер, — Вам никогда не удалось бы получить легальную работу, если б не её помощь и связи, так что не жмитесь и поделитесь информацией. Считайте меня коллектором, мистер Фосвелл, раз право требования долга перешло от Саманты ко мне! — Мелковат ты для коллектора, как по мне, — Фредерик смерил его презрительным взглядом, — Мелковат, но нагловат. Но ты прав, Сэм мне и правда помогла в то трудное время, когда офицер по надзору готовился нарезать из моей шкуры ремней. — Так что? — нетерпеливо выпалил Питер. — Не «такчтокай» тут мне! — вызверился Фосвелл. Он щелчком отправил окурок в ближайшую лужу и хмуро уставился на Паркера. — Сэр, мы не с того начали, — он взял себя в руки и заговорил спокойнее, — Давайте отмотаем назад. Мне действительно очень нужна эта информация, я ведь не прошу привести меня к Штромму, просто скажите, где его искать. Ситуация очень серьёзная, могут пострадать люди, понимаете? Саманта сказала, что вы хороший человек, а я ей верю. Помогите, прошу, я клянусь, что никто не узнает, что вы говорили со мной об этом. Бывший журналист глядел враждебно и хмуро, он явно не был настроен на откровенность. Наконец, он вздохнул и замысловато выругался, помянув ближнюю и дальнюю родню Саманты, а также разнузданные и кровосмесительные связи, в которые вступали эти люди на протяжении нескольких поколений, презрев общественное мнение и божьи заповеди. — Хрен с тобой, лапушка, — выдал он, закончив свою тираду, — Я не скажу тебе многого, только ту информацию, которую ты мог бы нарыть самостоятельно, если бы знал как и где. И скажешь потом Саманте, этой пронырливой сучке, что я ей больше ничего не торчу, понятно? — Понятно, — поспешно кивнул Питер, опасаясь, что Фосвелл передумает и уйдёт. — В общем, дело такое. В Райкерсе Штромм плотно снюхался с Мозесом «Мясником» Пэришем. Они вместе крутили всякие дела, и довольно неплохо жили, по тюремным меркам, разумеется. Пэришу сидеть очень и очень долго, а вот срок Штрома заканчивался, и Мозес передал своего кореша-профессора с рук на руки младшему брату, Леброну. Знаешь, только дебил может уверовать, будто банда перестанет существовать из-за того, что её главарь угодил, наконец, за решётку. Если б это так и было, итальяшки и их мафия давным давно канули бы в Лету. Тем более, в наш век цифровых технологий и доступной связи руководить нелегальным бизнесом можно и из-за решётки. Дело Мозеса живёт и процветает, он продолжает вертеть свои тёмные дела на свободе не слезая с нар, а Штромм ему в этом помогает. Он — ценное приобретение для банды, такими мозгами не разбрасываются. Скажу тебе одно, парень. Хочешь отыскать профессора — начни с автосервиса в Браунсвилле, что расположен на пересечении Чёрч-авеню и 94-й Восточной улицы. Местечко крышует банда Пэриша, соваться туда — чистое самоубийство, но ты, как я погляжу, одержим какими-то светлыми идеями, миром во всём мире, помощью обездоленным и прочим патетическим дерьмом. А хочешь, слей информацию своему дружбану, Чуваку-Пауку. Его же мухами не корми, дай влезть в какую-нибудь заваруху. Так вот, тот автосервис — всего лишь прикрытие для отвода глаз, а на самом деле это своего рода перевалочная база. И если последить за тем местом, можно срисовать всех членов банды, а если проследить за ними… смекаешь, о чём я? — Кто-то из них неизбежно приведёт к профессору, — кивнул Питер, — Но это не совсем то, что мне нужно, я же спрашивал, где Штромм… — Вот ты зануда! Я тебе дал удочку, иди, лови рыбу! Информацию о точном местонахождении Штромма Пэриши стерегут получше, чем целостность жопы Мозеса. Согласись Джей Джей заплатить мне за эту инфу, я, может, и разнюхал бы подробности. Но он выставил меня, а свой лимит на благотворительность я исчерпал ещё на прошлой неделе. Всё, парень, проваливай, — Фредерик встал с ящиков и отряхнул джинсы, — Не ходи сюда больше, увижу — пожалуюсь нашему вышибале, Маленькому Гуоджи, скажу, что ты хочешь стырить какое-нибудь барахло, он тебе руки оборвёт, понял? — Понял, — подтвердил Питер. Фосвелл недобро посмотрел на него, и скрылся за дверью ресторана, не прощаясь. — Вот ведь грубиян, — пробормотал ему вслед Питер. Похоже, для Человека-Паука есть работа. Ему не терпелось отправиться в Браунсвилл и заняться поисками профессора, но вместо этого пришлось сломя голову бежать к станции подземки, чтобы не опоздать в университет. Новый день начинался, и Питер Паркер понятия не имел, сколько сюрпризов он готовит.***
Первое, что он увидел, открыв глаза, была темнота. Густая и непроницаемая. Было темно, как в бочке. Хотя, почему это как, он и был в бочке. Какой-то контейнер, вероятно, для хранения веществ под давлением, судя по толщине стенок, которые он тщательно простучал. Было душновато, но не критично, приточный клапан на крышке контейнера работал, а значит, похититель не планировал уморить его, лишив кислорода. Пока не планировал. Норман вынул из кармана пальто мобильный. Индикатор заряда аккумулятора сиротливо показывал двадцать четыре процента и полное отсутствие сети. Он перевёл гаджет в режим энергосбережения и убрал его. Посидеть можно и в темноте, не проблема, а вот мёртвый смартфон — это плохо. Было холодно. Судя по времени, он находился здесь чуть дольше трёх часов, один из которых провалялся в отключке. В горле всё ещё першило от той дряни, которую он вдохнул. Немного кружилась голова, но это не было проблемой. Проблема заключалась в другом — у Нормана была с собой только одна доза подавителя, и если похитители планируют держать его здесь дольше суток, это может дурно закончиться. Почему в последнее время он ведёт себя, как полный идиот? Что за череда нелепых, порой абсурдных событий, попадая в самую гущу которых, он то и дело делает неправильный выбор? Сворачивает не туда, открывает не те двери, такое ощущение, что его аналитический ум собрал вещи и уехал куда-то в тёплые края, не удосужившись даже попрощаться. Или это происходит потому, что он пытается жить не своей жизнью? Корчит из себя хорошего парня, хотя никогда не таковым не был, не гнушаясь любых методов, пригодных для достижения поставленных целей, даже самых грязных. Должно быть, со стороны он выглядит жалко. Как аллигатор-вегетарианец, пытающийся насытиться капустой, но жадно капающий слюной при виде пасущихся на бережке упитанных антилоп. Норман не мог найти разумного объяснения своей неосмотрительности. Сегодняшний день испытывал его терпение с самого утра — ни Борк ни Макинрой так и не нашли ничего путного, четыре дня, отведённые на поиски новой производственной линии, истекали, просачиваясь песком сквозь пальцы, градус напряжённости всё нарастал, и Озборн ожидаемо сорвался. Швырнул чашкой с кофе вслед уходящему из его кабинета Макинрою. Наорал на явившегося на звон разлетевшегося вдребезги фарфора Фрэнсиса. Вызвал к себе Айзека Битона и почти полчаса упражнялся в злословии, распекая своего главного бухгалтера за слишком лестные отзывы о «кристально чистой репутации семьи сенатора Гринберга», ведь на деле вышло, что только одна Рашель могла похвастаться действительно безупречной репутацией, в отличие от остальных членов этой двуличной семейки. В конце концов, у Битона заметно задергался левый глаз, а лицо приобрело нездоровый оттенок, и Норман притормозил. Не хватало ещё лишиться талантливого бухгалтера в самый разгар кризиса, это было бы уже слишком. Некоторый просвет забрезжил около полудня: в приёмную Нормана позвонили из неизвестной ему компании «Эм-Эс-Ар Групп» и предложили посмотреть цех с конвейерной линией, который, какая удача, сдавался в аренду. По словам представителя, а судя по голосу это была весьма милая женщина, единственным недостатком производственных мощностей было их расположение — окраина Куинса, район Дитмарс Стейнвей, но если мистер Озборн заинтересован… Мистер Озборн был весьма заинтересован. Он записал адрес и немедленно потребовал, чтобы Фрэнсис вызвал Борка. Но глава лаборатории оказался занят в финальном этапе важного эксперимента и никак не мог отлучиться. Макинрой тоже оказался недоступен — главный инженер после утреннего разноса уехал в Джерси, смотреть очередное производство в надежде, что оно подойдёт под нужды «Озкорпа». Норман скрипнул зубами, приказал подать машину к центральному входу и поехал в Дитмарс Стейнвей один, без сопровождения. А злой рок продолжал преследовать его. Прямо последи дороги заглох роллс-ройс. Роллс-ройс. Заглох. Автомобиль, стоимостью в годовой бюджет захолустного городка. Увидев в зеркале заднего вида глаза босса, Чарльз понял, что дни его сочтены. Он что-то мямлил на счёт сервис-центра, эвакуатора и гарантии, но взбешенный Озборн вышел из салона, громко хлопнув дверью, поймал такси и уехал, не сказав водителю ни слова и предоставив ему самостоятельно разбираться с возникшей проблемой. Это было лучшим решением, чем членовредительство. Ему бы тогда остановиться, задуматься о странной поломке безотказного автомобиля, это же нелепость какая-то, нонсенс, как швейцарские часы, которые отстают или спешат. Но нет. Клокочущая внутри ярость мешала критическому мышлению, а желание переломить, наконец, кризисную ситуацию, убивало всякую осторожность. Только этим и можно объяснить, почему у него не вызвала подозрение безлюдная территория обанкротившейся энергокомпании, где, вроде как, располагался столь нужный ему цех. Ничего не ёкнуло при виде странного представителя потенциального арендодателя — молодого чернокожего парня, одетого, как сутенёр. Не насторожило Озборна и его нервное поведение, он слепо следовал за незнакомцем, думая лишь о горящих сроках контракта. А когда он вошёл в полутёмное помещение и за его спиной захлопнулась тяжёлая дверь, когда идущий впереди провожатый сделал странный жест, словно надевая на лицо маску, когда в узком коридоре с шипением ударили струи удушливого газа одновременно с потолка и из-под ног, было уже поздно. Норман пытался не дышать, но долго он не продержался. Он даже не помнил, как осел на пол, отключившись, а очнулся спустя час в долбанном контейнере. Судя по тому, что все личные вещи остались при нём, его не обыскивали. Сволокли, как куль, в металлическую бочку и заперли. В свете последних событий и того, что ему удалось выяснить о поджоге, похищение вполне мог срежиссировать Мендель Штромм. А значит, ничего хорошего Нормана не ждёт. Давящую тишину и ход его невесёлых мыслей нарушили шум и вибрация, проникающие снаружи. Нечто тяжёлое неумолимо приближалось, по стенке контейнера что-то громыхнуло, наверху заскрежетала, сдвигаясь, тяжёлая крышка и в образовавшееся отверстие что-то швырнули. Человеческое тело, а это было именно оно, врезалось прямо в Нормана. Он машинально обхватил свалившегося на него человека руками, тот слабо застонал и дёрнулся, вырываясь. Упругие мышцы и чуть шероховатый спандекс, плотно их облегающий… Света было совсем мало, но Норман всё равно увидел сине-красное трико с паутинным узором и красный силуэт паука на спине. Он разжал руки, Человек-Паук отпрянул прочь, насколько это было возможно в тесном пространстве, и тяжело привалился к стенке контейнера, прижимая к груди правую руку, кисть которой безжизненно висела. Похоже, перелом… Ярость всколыхнулась внутри от увиденного, Норман поднял глаза наверх и крикнул: — Какого чёрта?! Что всё это значит?! Крышка отъехала ещё немного, нечто металлическое, обтекаемое, склонилось над разверстым контейнером, мигнул и включился монитор, закреплённый на корпусе этого… робота..? Норман на мгновение зажмурился, свет экрана резанул по глазам, привыкшим к темноте, как прожектор. — Здравствуй, Норман, — раздался до отвращения знакомый голос. Сощурившись, Озборн заставил себя смотреть, привыкая к свету. Изображение чуть подрагивало, по экрану снизу вверх то и дело пробегала широкая белая полоса, похоже, сигнал был неустойчивым. Но это не помешало Норману рассмотреть того, кто к нему обращался. Это был Штромм. Годы заключения не пощадили профессора и бывшего наставника. Его черты заострились и стали жёсткими, вместо правого глаза на пленника уставилось некое подобие бионического протеза, что в совокупности с абсолютно лысой головой придавало Менделю вид безумный и зловещий. — Как невежливо, — упрекнул его профессор за молчание, — Даже не поздороваешься с бывшим коллегой и другом? Признаться, чего-то подобного я и ожидал. Можешь молчать, меня это устраивает. Полагаю, ты задаёшься вопросом — почему ты здесь и что с тобой будет? Наберись терпения, сейчас я всё объясню. Видишь ли, я долго думал, как же мне расквитаться с тобой. Что станет достаточной местью за всё то зло, которое ты причинил, сломав мою жизнь. Начал я издалека — устроил поджог на твоём заводе. Было весело уничтожать твоё имущество, признаться, я очень рассчитывал, что ты покалечишься, обгоришь или пострадаешь в результате пожара, но, похоже, такие как ты не горят даже в огне. Пришлось немного поднапрячься и придумать схему посложнее. Я знаю, что сейчас репутация «Озкорпа» под угрозой из-за возможного срыва сроков по важному контракту, мой расчёт оказался верным, и ты очертя голову ринулся в тщательно подготовленную мной западню. Я разыграл свой план, как по нотам. Кстати, твою машину тоже я испортил, мои малютки-роботы потрудились над двигателем и электроникой. О, какое же сейчас славное время! Все эти программы, искажающие голос, подменные телефонные номера… сколько новых возможностей! Ты оценил мою шутку с «Эм-Эс-Ар Групп»? Правда, изящно? «Эм» — Мендель, «Эс», «Ар» — Штромм. Мне показалось, это будет забавно. Итак, ты здесь. Полностью в моей власти. Сказать, что я доволен — ничего не сказать. Норман хмуро смотрел ему в глаза… в глаз и молчал. Он уже и сам догадался, что шёл по проложенному Штроммом маршруту, как баран на верёвочке. Не дождавшись от своего визави какой-то внятной реакции, профессор продолжил: — Таким образом, я решил, что будет справедливо дать тебе самостоятельно сделать выбор. Я захотел поступить так потому, что это правильно. Ведь в своё время ты мне никакого выбора не дал, помнишь? Озборн молчал, стиснув челюсти. Разумеется, ему было что сказать этому одержимому местью негодяю, но не в присутствии Паука. Мендель внимательно смотрел с экрана монитора, ожидая хоть какой-нибудь ответ. Осознав, что такового не последует, он скупо улыбнулся и продолжил: — Итак, ты и твой новый друг Человек-Паук, находитесь в сорокафутовом контейнере для подземного хранения сжиженных нефтяных газов. Стенки этой ёмкости достаточно толстые, крышка герметична, и как только я дам команду задраить её, приточный клапан будет перекрыт, а вы лишитесь доступа воздуха. Ты же помнишь, как рассчитать объем газа в герметичном сосуде? И как вычислить скорость потребления воздуха? Помогу тебе немного, по старой дружбе. Учитывая примерный объем ваших с Пауком лёгких, стресс, учащенное дыхание, жить вам останется… ммм… часов пять? Да, примерно так. Пересчитаешь поточнее, время у тебя будет. О чём это я? Ах да, выбор. Ты можешь задохнуться в компании этого мутанта, мне, кстати говоря, очень интересно, как долго он сможет выжить в условиях смертельной концентрации углекислого газа? Не думаю, что это вообще возможно, но кто знает… тем интереснее будет увидеть результат. Либо, ты можешь освободиться. Мелькнуло гибкое щупальце и на колени Норману упал автоматический инъектор. — Что это? — подал он, наконец, голос, поднимая инъектор за рукоять двумя пальцами. — Интенсификатор, — неприятно оскалился Штромм, — сыворотка «Оз». Ай-яй-яй, Норман, как не стыдно красть идеи у коллеги! Не так давно ты сам использовал данное вещество. Этот, с позволения, Паук, и Зелёный Гоблин — они ведь твои порождения. Пока я гнил за решёткой, ты ни в чём себе не отказывал: копался в моих записях, синтезировал уникальную сыворотку, созданную мной, ставил бесчеловечные опыты на людях! Хочу дать тебе возможность почувствовать себя на месте тех несчастных. Ты спасёшь свою никчёмную жизнь и выберешься на свободу из контейнера, лишь сделав себе инъекцию этой сыворотки. Она стократно увеличит твои физические возможности, сможешь голыми руками сокрушить металл, заманчиво, не так ли? Правда, есть один нюанс: в комплекте с могуществом идёт безудержная ярость, но я и об этом позаботился. Выместишь свой гнев на Пауке, почему нет? У него сломана рука, так что ни помочь тебе выбраться, ни толком сопротивляться он не сможет. — Ты спятил, Штромм, — сказал Норман, опуская инъектор на дно контейнера. — Возможно, — Мендель снова улыбнулся ему с экрана монитора, — Развлекайтесь, мальчики, не смею более вас задерживать. С жутким скрежетом крышка вернулась на место, громыхнул запор, звякнул закрываемый клапан. В кромешной темноте их общей могилы Норман потянулся к Питеру, ощупью нашёл его плечо и ободряюще сказал: — Я что-нибудь придумаю.***
— Ну, ладно я, старый дурак, как ты ему попался? — спросил Норман. По ощущениям прошло полдня, а деле — не больше двадцати минут. Всё это время они молчали, переваривая информацию, услышанную от поехавшего крышей профессора Штромма. Озборн прикинул, сколько времени у них осталось до того момента, как концентрация углекислого газа станет угрожающей, и поставил таймер в телефоне на обратный отсчёт. Получалось немногим более четырёх часов. За это время предстояло принять сложное решение и попытаться выбраться из западни. Питер тяжело вздохнул, пошевелился, зашуршав тонкими подошвами по шероховатому днищу. — Как я понимаю, это с самого начала был хитрый план профессора, — начал он свой рассказ. Голос звучал глуховато, ему было больно. Норман снял своё пальто и вслепую набросил его на ноги Питера. Тот с благодарностью завернулся в тёплую мягкую ткань, в контейнере было очень холодно. Питер вообще должен был быть на занятиях в университете. Как раз закончились утренние пары, и он отправился в буфет перекусить. Сидя с сэндвичами и кофе за столом, он бездумно пялился в висящий на стене телевизор, где шло дневное кулинарное шоу. Развесёлого ведущего и сосредоточенного шефа, который замахнулся здоровенным ножом на несчастного омара, прервал экстренный выпуск новостей. И Питер едва не подавился, услышав, что группа вооруженных людей напала на отделение Армии спасения в Куинсе. — Тётя Мэй помогает им с бесплатными обедами. Она мастерски готовит из самых простых продуктов, её умения очень пригодились на их кухне. И когда я услышал, что там творится, я просто не мог, не имел права оставаться в стороне, — рассказывал Питер, — Я бросил всё и рванул в Куинс. Здание уже было оцеплено полицейскими из соседних участков, ждали прибытие спецназа. Изнутри доносились злобные окрики, какой-то шум, но налётчики не спешили вступать в переговоры и выдвигать какие бы то ни было требования. Человек-Паук приземлился на крышу и, не долго думая, полез в вентиляционный короб. Скрытно перемещаясь внутри трубы, он смог оценить обстановку, глядя вниз сквозь решетки воздуховодов. Бандитов было семеро. Все в чёрных балаклавах, одеты тоже, преимущественно, в черное. Вооружены до зубов: у каждого был автомат в руках и по паре пистолетов на поясе или в наплечной кобуре, и это только то оружие, что оказалось на виду. Они согнали работников и волонтёров Армии в одну кучу, изолировав их в углу склада. Четверо негодяев стерегли двенадцать заложников: восьмерых женщин и четверых пожилых мужчин, а трое других вальяжно прогуливались между стеллажами, то и дело сбрасывая на пол аккуратные стопки тёплых одеял, заботливо упакованную и отсортированную одежду, предметы личной гигиены и другие вещи, собранные волонтёрами для нуждающихся. Питер нашёл глазами тетушку Мэй, она сидела на холодном полу, прислонившись к стене. Находившаяся рядом с ней женщина держала Мэй за руку, что-то тихо говорила ей на ухо, видимо, пытаясь успокоить. Тётя была бледна, женщина расстегнула верхнюю пуговицу на воротнике её блузки, пытаясь облегчить дыхание, похоже, ей стало плохо с сердцем. Медлить было нельзя. Паук осторожно выставил решётку воздуховода, ту, что была подальше от налётчиков, и выбрался из вентиляционной трубы на потолок. Пока он раздумывал, куда двинуться дальше и с кого из бандитов начать, один из заложников решил действовать самостоятельно. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, мужчина вытащил из кармана мобильный и попытался включить его. Это не осталось незамеченным, с грубым окриком его вытащили из угла и начали пинать ногами, предварительно отобрав телефон. Казалось, никто не сможет им помешать и дни несчастного сочтены… — И ты, конечно же, вмешался, — сварливо констатировал факт Норман, который категорически не одобрял героические кульбиты Питера, исполняемые им с риском для жизни. — Разумеется я вмешался, — не понял тот его тона, — Я что, должен был сидеть на потолке и смотреть, как из человека делают фарш? Я свалился прямо им на голову, вырубил одного, ударив ногами, второго прилепил паутиной к стене, раскидал двоих других, а та троица, что громила склад, открыла огонь. Норман замолчал, потом пересел к Питеру под бок и спросил: — Тебя не ранили? — Нет, — он зашуршал, похоже, покачав головой, — Прыгал там, как бешеный, они изрешетили весь потолок и часть стен, одного бандита ранило шальной пулей, была страшная неразбериха. При этом они громко возмущались, мол, как это так, сказано же, что Паук боится огнестрела… с чего они это взяли?! Не сказать, что я был в восторге, но люди же в опасности, мне некогда было бояться! Храбрый маленький Паучок… Норман был готов выгрызть глотку каждому, кто бы посмел прицелиться в него. Воображение рисовало жуткие картины: загнанно мечущаяся гибкая фигурка под градом безжалостных пуль, смертельный танец, в котором нет права на ошибку или промедление, ведь на кону стоит сама жизнь… — Что? — Питер повернул к нему лицо. Было так темно, что Норман скорее почувствовал это движение, — Осуждаешь меня за риск? — Какое я имею право… — пробормотал Озборн, — Тебя не подстрелили, а это главное. Что было дальше? Питер длинно выдохнул, поникнув. — Длилась эта свистопляска не слишком долго, тот детина, что был у них за главного, сказал кому-то в рацию: «Он здесь!», после чего началось нечто невообразимое. Знаешь, я было решил, что спятил. Это… это надо показывать в кино, никогда не видел ничего подобного. На том складе был бетонный пол. Такой ровный, серый пол. И вдруг он вспучился, пошёл трещинами, что-то рвалось из-под бетона наружу, какая-то неукротимая сила. Все, кто был внутри, начали вопить: заложники от ужаса, бандиты улюлюкали, похоже, зная, что сейчас появится. Он замолчал. Проклятая темнота не позволяла увидеть лицо Питера. Норман ждал, не торопя его, и, справившись с собой, он продолжил: — Сначала… сначала из пролома полезли щупальца. Такие, знаешь… это походило на сталь, переплетённую с какими-то желтоватыми волокнами. Потом показался металлический корпус с монитором, опоры, на которых перемещался этот механический монстр… Он был такой здоровый, пёр наружу неумолимо, не помешать, не остановить. Такая… неукротимая силища. — Испугался? — тихо спросил его Норман. — Не то что бы… — Питер дёрнул плечом, зашипел, потревожив сломанную руку, — Я стал соображать, с какой же стороны подобраться к этой хреновине. А пока я думал, робот двинулся к стеллажу, на котором я сидел, и начал крушить его, как картонный. Тот стеллаж был металлический и довольно прочный на вид. Я пытался перепрыгнуть на соседний ряд, и мне это почти удалось, но проклятые щупальца захлестнули меня за щиколотку. — А дальше? — Норман вполне мог представить себе эту картину. — Дальше… дальше было практически порно с тентаклями, — неожиданно хохотнул Питер. — Оу… вот как? — отчаянно захотелось наплевать на оставшиеся семнадцать процентов заряда аккумулятора и подсветить мобильным, лишь бы увидеть, как улыбается Питер. Норман справился с дурацкой минутной слабостью, смартфон ещё им понадобится. — Ага. Этот профессор Штромм какой-то чёртов гений. Я не знаю, что за материал он использовал, но я не мог его разорвать. Я вырывался, сопротивлялся, но тщетно. Металл трещал, а эти волокна только растягивались. Представляешь? Похоже, у меня есть свой криптонит… В общем, робот замотал меня своими щупальцами как… как муху! — он снова засмеялся, но уже с какими-то истерическими нотками, и резко оборвал неуместное веселье, — Пока я боролся с ним, эти уроды весело ржали, им было очень забавно видеть Человека-Паука таким беспомощным. Один начал орать, что надо снять с меня маску и посмотреть, кто же это такой деловой, другие бандиты его поддержали, но тут включился монитор на корпусе робота, и я увидел Штромма, который приказал им отвалить от меня. А своему болванчику он велел сломать мне правую руку. Знаешь, таким спокойным, даже будничным тоном. И это было страшнее, чем ливень из пуль, чем непобедимая стальная махина, которая вцепилась в меня. У него даже лицо не изменилось, пока трещали мои кости, ни один мускул не дрогнул, и тогда я отчётливо осознал: для него я — не человек. Неудачный эксперимент, интересная мутация, не более того. И попадись я ему при других обстоятельствах… — он вздрогнул всем телом, снова переживая неприятные эмоции, — потом, — продолжил он после паузы, — робот полез в дыру из которой явился. Под складом оказалась галерея старого канализационного коллектора. Налётчики спустились следом и примерно с милю шли за роботом, а после свернули в боковой коридор и больше я их не видел. Железяка же притащила меня сюда… кстати, где это мы? Всё, что я успел разглядеть перед тем, как оказаться в ангаре с бочкой — берег реки. — Дитмарс Стейнвей, — сказал Норман, — Ты видел Ист-Ривер, мы на территории обанкротившейся энергетической компании. — Кто-нибудь знает, что ты здесь? — поинтересовался Питер. — Только мой водитель, пожалуй. Но он занят сломанным роллс-ройсом, и раньше девяти вечера меня не хватится. Да и будет искать меня в офисе, а не здесь… — Жаль, — уронил Паркер, — сейчас начало пятого, да? Сколько нам осталось? Норман вытащил телефон. — Три часа двадцать пять минут. — Это не дело, сидеть тут и жалеть себя. Подержи-ка, — Питер отдал ему пальто и встал, опираясь здоровой рукой о стену. — Ты что собрался делать? — Попробую открыть крышку, — судя по звукам, он полез по стенке контейнера наверх. — Питер, — позвал Норман через пару минут. Тот не отзывался, только тихо ругался сквозь зубы, копошась в кромешной темноте наверху, — Питер! — Да что?! — рявкнул он сверху, — Я хоть что-то пытаюсь сделать, я не хочу, чтобы меня уморили в этой грёбаной банке, я… — Питер, спустить немедленно! — отчеканил Озборн, теряя остатки терпения, — У тебя сломана рука, хватит там корячиться, ничего не выйдет! Повозившись еще немного, ворча и ругаясь себе под нос, он спустился вниз и уселся на прежнее место. — Ты видишь хоть что-нибудь? — спросил его Норман. — Глазами — нет. Здесь нет источников света, которые можно было бы отразить и преломить, моё зрение бесполезно. — Но ты уверенно ориентируешься, — не отставал Озборн. — Называй это паучьим чутьём, — отмахнулся Питер, — Мне не обязательно видеть окружающее пространство глазами, когда нужно, я вполне обхожусь сенсорным восприятием. Слушай, я мог бы попытаться проломить стенку… но не уверен, что смогу одной рукой… — Помолчи, пожалуйста, и послушай меня, — Норман на ощупь нашёл его левую руку и несильно сжал пальцы, — Мы можем выбраться, если воспользуемся интенсификатором. Питер выдернул свою руку из его ладони и отодвинулся. — Спятил?! Предлагаешь мне оказаться в замкнутом пространстве с Гоблином?! Ну уж нет, извини, конечно, но давай установим какой-то лимит на монстров, хорошо? Скажем, не больше одного в сутки. Механическое чудовище уже было, так что всё, на сегодня хватит! — категорично заявил Питер. — Да послушай же ты меня! — Озборн наугад поймал его за запястье и притянул к себе, — У меня есть подавитель. Питер молчал, глядя ему в лицо сквозь темноту. Чёрт знает, что он там видел. — Подавитель, Питер. Одна доза, которую я всегда ношу с собой, — продолжил Норман, лихорадочно соображая, — Штромм всучил мне сыворотку, пусть так, судя по тому, что говорил этот ненормальный, он не знает, кто такой Зелёный Гоблин. Этим нужно воспользоваться, это станет наши преимуществом, понимаешь? — Понимаю. Я понимаю, что от нехватки кислорода у тебя развивается навязчивое состояние, — высказался паучий скептик, на что Норман рассмеялся. — Нет у меня навязчивых состояний, у меня есть план. — Вот как, план. Что ж, говори. — Риск, конечно, существует, но и шансы на успех довольно высоки. Слушай, Питер. В инъекторе двести кубов интенсификатора. Это чудовищно много, получи я такую дозу, от моей личности не останется даже обломков, и здесь, — Норман прикоснулся к своему виску, — будет только Гоблин. Поэтому часть сыворотки мы просто выльем, оставив одну четвёртую от имеющегося объема, этого должно хватить для полного восстановления физических возможностей. — Но ведь стоит тебе ввести эту гадость себе в кровь — вернётся Гоблин! — в голосе Питера слышалась паника. — Да, он вернётся и будет в ярости, обнаружив себя запертым в этой дрянной бочке. Вместе с ним вернётся его безумие. Наша с тобой задача — максимально дотянуть до крайнего срока, пусть даже мы начнём задыхаться, тогда инстинкт самосохранения моего злого альтер эго возобладает над жаждой убийства. И есть шанс, что он направит свою ярость на то, чтобы вырваться из ловушки, а не на тебя. — Чудный план, — скептически сказал Питер, — Самоубийственно-чудный, в моём случае. Хорошо, предположим, что так всё и случиться, какова моя дальнейшая роль, помимо мешка с костями? Норман достал из внутреннего кармана пиджака прямоугольный кожаный футляр. Внутри находился шприц с подавителем. — На тебя возложена самая ответственная задача: выжить, не потерять подавитель и сделать мне инъекцию этого препарата. Как считаешь, справишься? — У меня только одна рабочая рука, — Питер забрал футляр у Нормана, чем-то пошуршал и вернул его обратно, уже опустевший, — но я попробую. — Ты… спрятал шприц? Куда? — удивился Норман, — Просто твой костюм такой… тесный, под ним даже платок не утаишь… — Не скажу, — хмыкнул Питер, — Вдруг узнает Гоблин, зачем мне облегчать ему жизнь? Есть ли ещё что-то важное, что ты можешь мне рассказать о нём? — Да. Первое и основное: Гоблин ненавидит Человека-Паука. Он твёрдо убеждён в том, что ты делаешь его… нас… слабыми. Между прочим, он первый узнал тайну твоей второй личности и довольно продолжительное время отказывался делиться со мной этим знанием. Как видишь, мы с ним можем скрывать друг от друга некоторую информацию. — Не знал, что это возможно, я думал, что он во всю роется в твоей памяти, когда пожелает. — Довольно сложно объяснить… У него есть доступ практически ко всему, что я знаю, но некоторые вещи возможно утаить, — признался Норман, — Скажи мне вот ещё что, твоя рука… Как долго ты регенерируешь переломы? — Не знаю, — отозвался Паркер, — Всё зависит от размера кости и характера повреждения. Рёбра срастаются дня за три, если не перенапрягаться. Ключица — за пять. Больше я пока ничего не ломал. С рукой всё довольно плохо, я совсем не могу разогнуть кисть и вернуть её в нормальное положение. Похоже, мне потребуется помощь врача, если мы выберемся, конечно, и гипс. Или лангетка, что угодно, лишь бы зафиксировать запястье в правильном положении. Потому что оно может срастись прямо так, и в этом случае его придётся снова сломать, а мне бы не хотелось ещё раз проходить через это, — он прерывисто вздохнул, дышать действительно становилось трудновато, — И ещё… я так и не знаю, что с тётушкой. Помогли ли ей, в порядке ли она. Мэй едва оправилась от прошлых потрясений, как снова попала в передрягу, и опять всё из-за меня. Ведь профессор с самого начала придумал этот кошмар с роботом лишь с одной целью — поймать Человека-Паука. Поймать и бросить в одну бочку с Гоблином… Не удивлюсь, если снаружи установлена камера, и кое-кто пристально следит за контейнером, ожидая развязку. — У нас всё получится, Питер, — Норман решился положить руку ему на плечо. — Мне бы твою уверенность, — он как-то поник под его ладонью, опустив плечи. Норман осторожно обнял Питера и прижал к себе, стараясь не задевать сломанную руку. — Я не хочу, чтобы он вернулся, — тихо и горячо сказал он, опаляя ухо и шею Питера своим дыханием, — Хватит с меня гоблинских штучек, я ненавижу это состояние беспомощности, когда мой разум не в состоянии справиться с моим же собственным телом. Когда внутри меня появляется несгибаемая воля, отличная от моей, когда меня подавляют и вышвыривают в темноту. Это моя жизнь, и мне жить её так, как я считаю нужным, мне принимать решения и нести ответственность за их последствия, только мне выбирать, кого любить или ненавидеть. Помоги мне, Питер, не дай ему вернуться. Я сам не смогу, понимаешь? Он не позволит мне. В твоих руках не просто подавитель, это ключ от моего разума. Не дай мне пасть в пучину безумия, ведь это хуже самой смерти. Не за этим я получил второй шанс, чтобы снова утратить контроль и позволить ему вырваться. Мне некого больше просить о помощи, это можешь сделать только ты! Питер засопел, не пытаясь, однако, освободиться из его объятий. — Прикрутите пафос, мистер Озборн, — проворчал он, — я сделаю, что смогу. Под ладонью Нормана ровно и сильно билось храброе сердце героя. — Спасибо, — тихо сказал он, — Я ценю это. Питер вздохнул ещё раз, зашевелился, высвобождаясь из объятий. Он нащупал в темноте пальто и укрылся им, как одеялом. Норман сел рядом. Оставалось набраться терпения и ждать.***
Таймер отсчитал заданное время, смартфон запищал, оповестив их, что довольно ждать, пора браться за дело. Дышать становилось всё труднее. Они оба ощущали первые признаки гиперкапнии и понимали, что чем дольше они просидят в смертельной ловушке, тем тяжелее будут последствия. Норман включил фонарик на смартфоне и положил гаджет на дно, осветив мрачное пространство. Поднял инъектор, настроил шкалу на три четверти имеющегося объёма и, не колеблясь ни секунды, вылил лишний интенсификатор на пол контейнера. Он снял пиджак и галстук, расстегнул две пуговицы на рубашке, нащупал наружную яремную вену на своей шее, и без промедлений ввёл иглу. Питер, не отрываясь, следил за каждым движением. Озборн поймал его напряженный взгляд, ободряюще улыбнулся, и спросил: — Ну, что? Готов? — Нет, — честно признался Человек-Паук, опуская на лицо маску. — Я тоже не готов, — он прикрыл глаза на секунду, — Никогда к этому не привыкну… Я просто хотел сказать тебе… всё, что делает и говорит Гоблин, исходит только от него. Его ненависть не принадлежит мне, понимаешь? Запомни это, обязательно. Да, ещё один момент. Не бойся его, ладно? Это сложно, понимаю, но постарайся подавить свой страх. Гоблин чувствует, когда его боятся и звереет. — Я понял, — он отбросил пальто в сторону и подобрался, отодвинувшись подальше от Нормана, — Давай, голова кружится. — До встречи, Питер, — голос Нормана звучал уверенно и спокойно. Неотрывно глядя в белые глазные фильтры паучьей маски, он нажал на кнопку инъектора. Не бойся. Это звучало так просто, так буднично. «Не бойся, дорогой, тётя и дядя позаботятся о тебе», — слова, которые он слышал с четырёх лет, волшебное заклинание, что прогоняло прочь все страхи, особенно страх одиночества. «Не бойся, Питер, у тебя всё получится!» — глаза дяди Бена искрятся весельем и затаённой гордостью, Питеру шесть лет и он впервые едет на двухколесном велосипеде, как большой мальчик. Руль ожидаемо вихляет, он теряет равновесие и падает на газон, но дядя Бен рядом, и Питеру совсем не страшно, он хочет попробовать снова. «Не бойся, я разберусь с этим», — глаз заплыл, сильно болит и ничего не видит, он сидит на жёстком стуле в приёмной директора школы, прижимая к лицу лёд, и слушает отзвуки возмущённого дядиного голоса, которые доносятся из-за закрытой двери. Миссис Палмер ведёт мимо него Флэша, Томпсон умудряется показать Питеру кулак перед тем, как его заводят в кабинет, но ему совсем не страшно. Наверное, именно в свои двенадцать лет он и перестал бояться школьного задиру, зная, что дядя Бен всегда на его стороне. «Не бойся говорить правду», — тётя Мэй расстроена и едва сдерживает слёзы, Бен же спокоен и собран. Питеру шестнадцать, накануне его укусил паук, и в тот день он до позднего вечера носился по городу, испытывая обретённые способности, напрочь позабыв о данном дяде обещании помочь с ремонтом. И тогда он впервые лжёт, выдумывая нелепые оправдания, готовый провалиться сквозь землю под проницательным взглядом дядиных глаз. Ему не страшно, ему стыдно. «Не бойся», — сказал ему мужчина, держащий в руках собственное безумие. Мягкая улыбка на его губах сменилась звериным оскалом. Стоило яду попасть в кровоток, он захрипел, упав на четвереньки, всегда аккуратно уложенные каштановые волосы свесились до самого днища контейнера, скрывая его лицо. Питер прижался спиной к холодной стенке, пытаясь слиться с ней, кровь стучала в висках от духоты и выброса адреналина. Он ничего не мог поделать с собой в это мгновение, его паучье чутьё взорвалось, все рецепторы взвыли, как сирены противовоздушной обороны, сигнализируя об опасности. Мужчина медленно поднял голову. Его лицо, подсвеченное снизу мертвенно-белым светом фонарика смартфона, больше всего походило на жуткую ритуальную маску. Тёмный провал рта растянулся в зловещей улыбке, и Питер услышал тот самый голос: — Неужто сам Человек-Паук решил поиграть со мной?! Занятно! Гоблин бросился на него одним мощным рывком, впечатал в твёрдую стену, жёсткие пальцы сжали его челюсть, фиксируя голову. Он склонился к самому лицу Паука и провёл носом вдоль виска, по изгибу шеи, к плечу, принюхиваясь, как поймавший добычу хищник. — Человек-Паук, — выдохнул он, стискивая пальцы, оставляя синяки под красно-синим спандексом, — Мой Паук. Ты даже пахнешь по-другому. Тот мальчишка тоже носил паучьи вещички, но он не был тобой. Дерзкий, дерзкий мальчишка! Мы славно бились с ним, знаешь? Жаль, что я не успел прикончить его! Уперевшись здоровой рукой в грудь Гоблина, Паук попытался отодвинуть его, но с таким же успехом можно было толкать скалу. По правому боку скользнула чужая рука, пальцы впились в спину чуть пониже рёбер. — Зато я попытался убить тебя, мой Паучок, помнишь? Лезвие вошло вот сюда, прямо под рёбра, когда ты так глупо заслонил меня от того мальчишки! В глазах темнело от нехватки кислорода, от жёсткой хватки безжалостных пальцев, от того бреда, что нёс Гоблин. — Время! — чуть ли не крикнул Паук в нависшее над ним перекошенное лицо, — Наше время истекает! Спандекс его маски не давал дышать, плотно облегая нос и рот, он судорожно ловил остатки воздуха открытыми губами, едва удерживаясь на грани обморока. Гоблин нахмурился. — Хочешь надурить меня?! — он встряхнул героя, впечатывая в стену. — Мы сейчас умрём, Гоблин, — страх перед врагом растворился, его смело новым чувством — ощущением неумолимо приближающейся смерти, — Нас заперли в этой бочке, воздух почти закончился, мы задохнёмся. Радуйся, Человек-Паук больше не встанет на твоём пути, правда, твоей заслуги в этом нет, скажи спасибо Менделю Штромму… — Что?! — взревел Гоблин, впадая в неистовство, — Никто не лишит меня удовольствия прикончить Паука собственными руками!!! Он разжал хватку, герой сполз по стенке к его ногам, хватаясь за горло, мучаясь от удушья. Доли секунды Зелёному Гоблину хватило для того, чтобы оценить ситуацию. Зарычав, он пружинисто подпрыгнул и, уцепившись за внутренний поворотный механизм крышки контейнера, мощным рывком дёрнул стальной рычаг запора. Металлический скрежет наполнил ёмкость, несколько новых титанических рывков, и неподъёмная крышка контейнера поддалась, нехотя отползая в сторону. Не дожидаясь, пока Гоблин схватит его, Паук пополз вверх по стене, навстречу живительному воздуху, просочившемуся внутрь. Он успел протиснуться сквозь узкое отверстие, выстрелил паутиной в потолок ангара и соскользнул на пол. На потолочной балке над контейнером он заметил веб-камеру и, не долго думая, сбил её комком паутины. Устройство упало вниз, разлетевшись на обломки от удара об пол. Ангар содрогнулся от мощного удара, тяжеленная крышка взлетела над контейнером, сорванная с креплений, как простая жестянка, и с грохотом рухнула на пол, подняв облако пыли. Гоблин одним прыжком вылетел наружу и приземлился в нескольких футах от Человека-Паука, злобно скалясь. — Мы так и не поиграли, Человек-Паук! Рановато убегаешь! Он бросился в атаку, сбивая героя с ног. Тот не остался в долгу, вцепился в плечи и спину Гоблина, они кубарем покатились по полу, обмениваясь ударами. Враг не стал церемониться, он заметил раненую руку Паука и грубо сжал сломанное запястье. Человек-Паук коротко вскрикнул, выгибаясь от боли, Гоблин расхохотался, поднимаясь на ноги над поверженным героем. — Вот и всё, Паук! Сейчас мы закончим тот давний спор у моста Куинсборо. И знаешь, чем я займусь потом? — он склонился к самому лицу Паука и глумливо сказал, глядя в глазные фильтры его маски, — Навещу твою рыжую подружку! Человек-Паук закричал, вырываясь. Его левая рука метнулась вниз, он выхватил что-то из-за голенища паучьего «сапога», и с размаху ударил этим предметом Гоблина в бедро. Острая игла глубоко вонзилась в мышцы, Паук что было сил надавил на поршень шприца, вгоняя подавитель в тело врага. Зеленый Гоблин зарычал в бессильной злобе яростно цепляясь за шею героя, тот отбивался здоровой рукой и ногами, пытаясь освободиться от смертельной хватки. Тяжёлое тело рухнуло на него, придавив к полу, он отчаянно сопротивлялся, пытаясь отползти, вырваться, но, похоже, потерял сознание на несколько мгновений. Открыв глаза, Питер обнаружил неподвижно лежащего на нём Нормана, уткнувшегося лицом в его живот. — Получилось? — спросил он, не узнав собственный голос, настолько жалко тот звучал, — У нас ведь получилось? Озборн не шевелился и, казалось, не дышал. Питер нерешительно коснулся ладонью его волос. Тот вдруг дёрнулся, с трудом поднял голову, фокусируя зрение на лице Питера, всё ещё скрытом маской. — Норман, — снова позвал его Питер, — Пожалуйста, скажи, что это ты! — Я… — отозвался он хрипловато, роняя голову и снова утыкаясь Питеру в живот. — О, боже… это было близко, — он осторожно перевёл дыхание не веря, что всё закончилось, — Надо выбираться отсюда, кто знает, вдруг Штромм пришлёт своих бандитов? И… — Питер… — сказал Озборн, не поднимая головы, от вибрации его голоса стало щекотно, — Пойдешь со мной на свидание? Паркер замолчал на полуслове, глядя на него сквозь маску. Ну, хоть не ударил и не сбежал, уже обнадёживает, и Норман смиренно ждал ответа. — Это очень оригинальный способ подкатить ко мне, — сказал он, наконец, прерывая затянувшуюся паузу, — Особенно в свете последних событий и нашего чудесного избавления от мучительной смерти. С чего это вдруг ты говоришь о свиданиях? — Жизнь такая хрупкая штука… Прости, подавитель действует на меня очень странно, настраивая на философский лад. Как только я стал самим собой, я остро осознал, что между нами всё было неправильно с самого начала, понимаешь? Мы не с того начали, может, поэтому всё рухнуло и развалилось… не хочу ничего упускать, Питер. Хочу, чтобы всё было по-настоящему. Хочу ходить с тобой на свидания. Общаться, узнавать друг друга, постепенно сближаясь. Хочу снова попытать счастья и завоевать твоё расположение. Как считаешь, у меня есть шанс? — он поднял голову, ловя взгляд Питера, скрытый бесстрастной маской, — Так что? Один единственный малюсенький шанс? Его ладони чуть сжимали бока героя, на что тот прерывисто выдохнул и неопределенно качнул головой. — Это значит «да»? — Скорее, «я подумаю». — Звучит обнадёживающе.***
Последнее, что передала камера перед тем, как разлететься на куски от удара об пол, был плотный комок паутины, стремительно летевший прямо в объектив. Трансляция прервалась, Мендель скрипнул зубами. — Похоже, я просчитался. Что ж, Норман, полагаю, ты выберешься невредимым из этой переделки. Тем хуже для тебя, — Штромм щёлкнул мышью, открывая свёрнутую на панели вкладку. С фотографии папарацци на него смотрел Гарри Озборн, — Я бы не хотел причинять вред сыну Эмили, но, Норман, ты буквально не оставляешь мне выбора…