***
Объявление, приклеенное к дверям пекарни, расположенной на Чёрч-авеню, гласило, что владелец «…ищет помощника на неполный рабочий день, ответственного и честного». Питер ещё раз перечитал текст, написанный угловатым почерком от руки. Ему надоело торчать на холодных крышах, надоело тратить время на глупую безрезультатную слежку, пора было сменить тактику. А что? Он ответственный и очень честный во всём, что не касалось его паучьей жизни, почему бы не попробовать? К тому же, пекарня находилась недалеко от проклятого автосервиса, который уже начал сниться ему в кошмарах, наверняка сюда захаживают и те, кто в нём работают, и те, кто к ним приезжает. Лучшего места для слежки просто не придумать. Он сорвал объявление с двери и вошёл внутрь. Помещение оказалось крошечным, хозяин не смог вместить сюда даже пару скромных столов, ограничившись узкой стойкой возле окна и двумя барными стульями. Остальное пространство занимала витрина со свежей выпечкой и прилавок, почётное место на котором отводилось древней кофемашине. Рядом теснились картонные стаканчики, крышки для них, деревянные лотки с одноразовыми упаковками сахара, бумажными салфетками, в общем, всем необходимым для приготовления кофе навынос. Какой-то умник оставил открытой банку с молотой корицей, и Питеру захотелось зажать нос рукой — пряный аромат долбанул по рецепторам, как хороший удар кулака. Поморщившись, он аккуратно прикрыл банку крышкой. Владелец пекарни — рослый чёрный мужчина лет пятидесяти, обнаружился под прилавком. Похоже, он чинил подводку к смесителю мойки или что-то в этом роде, Питеру не было толком видно. Он деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание. Мужчина ругнулся, уронил нечто тяжёлое, кажется, какой-то инструмент, и выглянул из-под прилавка. — Добрый день, сэр, — улыбнулся ему Питер дружелюбно, — Увидел ваше объявление, решил узнать, актуальна ли ещё вакансия. — Ты сам откуда? — без церемоний спросил его хозяин пекарни, не вставая с пола. — Из Куинса, сейчас, правда, снимаю комнату на окраине Бруклина… — Учишься? — грубовато перебил его пекарь. — В Колумбийском, — кивнул Питер, — Первый курс. — Раньше в торговле работал? С кассой умеешь управляться? — Да, сэр, — подтвердил он. — Лет тебе.? — Девятнадцать. — Хм… Он, наконец, вылез из-под прилавка, выпрямился во весь свой немалый рост и смерил Питера внимательным взглядом. — Привлекался? — мрачно спросил он. — Куда? То есть… к чему? — не понял сперва Паркер, но до него быстро дошло, что речь идёт про уголовщину, — А, нет, никогда. — Что, и с копами дел не имел? — продолжал допытываться пекарь. — Почему же, — Питер посмотрел ему прямо в глаза, — Несколько раз был в участке после того, как моего дядю застрелил угонщик. Мужчина сурово кивнул, но лицо его немного смягчилось. — Торчишь? Я всё равно узнаю, — с угрозой в голосе пообещал он, скрещивая руки на груди. — Нет, — твёрдо ответил Питер. С полминуты они буравили друг друга взглядами, потом Питеру была протянута ладонь, больше похожая на снеговую лопату, которую он бесстрашно и крепко пожал. — Калеб Фаско, — представится пекарь, — некоторые называют меня «Детройт». Тебе так делать нельзя, но парни из автомастерской Кембы могут спросить меня эдаким образом, не хочу, чтобы ты стоял здесь, как пень, и хлопал глазами. — Питер Паркер. Я вас понял, мистер Фаско. Расскажете про условия? — он снова открыто улыбнулся, так и не встретив поддержки. — Мне нужна помощь по вечерам, когда я занят подготовкой к утреннему замесу. Хлеб — это серьёзно, всё должно быть сделано вовремя и в определённом порядке, иначе мне будет нечем торговать. Так вот, пока я занят, нужно присмотреть за прилавком, отпустить товар покупателям, сделать кофе, если закажут. А после закрытия прибраться здесь и в подсобке, и, — он прищурился, — посчитать и снять кассу. — Не проблема, это я могу, — работа была действительно несложной, Питер даже обрадовался. — Мочь-то ты можешь, не сомневаюсь. Твой предшественник тоже мог, а через месяц я поймал его на воровстве и был вынужден сдать гадёныша копам, — Калеб опять помрачнел. — Я не ворую, — максимально спокойно и уверенно сказал Питер, оглядевшись по сторонам и указав в угол справа от входной двери, — У вас же стоит камера, значит, я буду под присмотром, и вы в любой момент сможете меня проверить. Фаско хмыкнул. — Ишь, глазастый. Камера припрятана, ты первый, кто её спалил, — он пристально смотрел на Питера, словно сканируя его, — Что ж, Паркер, ты принят. Платить буду раз в неделю, а после закрытия можешь брать нераспроданные бейглы с ветчиной, бесплатно, всё равно их придётся списывать. Кофе — за полцены, как сотруднику. Ты готов начать прямо сегодня? — Чудно, — кивнул Питер, — Я готов. И смеситель могу починить, вы позволите? Фаско посторонился, пропуская Питера к мойке. — Может, что и получится, — пробормотал он себе под нос, наблюдая, как шустро и уверенно парень взялся за шланги. Новый помощник сразу расположил его к себе, но Калеб скорее бы съел свою старую баскетбольную форму, чем признался в этом. Жизнь — суровая дама, и она научила его не доверять никому, особенно тем, кто выглядит симпатичным и благовоспитанным. Особенно таким, они-то обычно и подкидывали самого забористого дерьма.***
Работать в пекарне было здорово, первая неделя пролетела стремительно. Мистер Фаско, при всей своей внешней суровости, оказался хорошим человеком. Он никогда не состоял в банде, не торговал дурью или краденым барахлом, честно зарабатывал себе и своей семье на жизнь, вкалывая в пекарне, доставшейся ему от отца. Калеб не собирался становиться пекарем, ему прочили успешную карьеру в профессиональном баскетболе, но сложная травма колена поставила крест на спортивном будущем, вернув его на улицы Браунсвилла. Детство и юность Калеба прошли в этом районе, и он знал каждого, кто имел хотя бы косвенное отношение к организованной преступности. Питер не выделывался, не пытался как-то заслужить доверие Фаско, он просто приходил каждый день и делал свою работу, всем существом ощущая — за ним приглядывают. Но поводов для недовольства у пекаря не было, новый помощник оказался толковым и аккуратным, и Калеб немного оттаял. Благодаря их непринуждённому общению к концу недели Паркер уже знал, что в автомастерскую «лучше не соваться, если не хочешь огрести проблем», но если оттуда приходит за кофе кто-то из парней, заказ нужно отдать как можно быстрее и, желательно, молча. А если в пекарню вдруг припрутся трое хамоватых подростков, нужно немедленно звать Калеба, чтобы он «выкинул этих малолетних раздолбаев вон», но ни в коем случае не связывался с ними самостоятельно. Пацаны имели зуб на Фаско, ведь он сдал в участок старшего брата одного из них, того самого, что работал здесь до Питера, и подворовывал из кассы. С тех пор малолетки периодически наведывались к Калебу, мелко пакостили, хамили и всячески изображали из себя крутых гангста, являясь, по сути, всего лишь прыщавыми недорослями, по которым пенитенциарная система уже плакала крокодильими слезами. Питер покивал для успокоения Фаско, решив про себя, что справится с поганцами сам, пусть только явятся. Его не интересовали озлобленные малолетки, он нацелился на более крупную рыбу, не до конца, правда, осознавая, куда лезет и какие последствия это может иметь. Жизнь входила в новую колею, досадно было лишь одно — с Норманом они так и не виделись с того самого вечера. Нет, они общались, Питер регулярно звонил ему, но телефонный разговор не мог заменить очной встречи. Оба были тотально заняты: Питер учёбой, подработками и паучьими делами, а Норман разрывался между офисом, своим заводом и арендованным цехом в Джерси. Только эти обстоятельства и удерживали Паркера от попыток тайком проследить за ним. Он пытался ему доверять. Честно, пытался. Но крошечный червячок сомнений выгрыз слишком большую дыру в его душе, чтобы вот так, безоговорочно принять новую реальность в которой Озборн — приличный человек, а не безумный убийца. Развеять последние сомнения Питера могла бы добровольная выдача гоблинского арсенала, которая, какая неожиданность, не состоялась. Ну не горел Норман желанием расстаться с глайдером, потому и плёл какую-то чушь, придумывал поводы, чтобы соскочить с неприятной темы. Было досадно. На этой почве у Питера начинала развиваться лёгкая паранойя: общаясь с Озборном по телефону он то и дело представлял его то в зелёной броне, то любовно стирающего пыль с крыла глайдера, то заботливо проверяющего взрыватели тыквенных бомб, не прерывая при этом их милой беседы. У Питера было достаточно хорошо развито воображение, чтобы подобные картинки вставали перед его глазами, как нарисованные. Возможно, ему следовало быть более настойчивым и добиться своего, а не растекаться счастливой пузырящейся лужицей от качественного секса. Возможно. Сейчас только и оставалось, что тряхнуть головой, отгоняя ненужные метания, и заняться делом. Тем более, что дверь открылась, и в тесное помещение пекарни вошли сразу двое. Первого мужчину Питер узнал в тот же миг, это был рабочий из автосервиса за которым он следил некоторое время назад, и на глазах у которого выдернул из-под колёс грузовика беспечную бабку. Второй же… Он выглядел смутно знакомым, словно Питер видел его где-то раньше, пусть даже мельком: молодой чернокожий парень, высокий и стройный, разодетый так, словно в темноте свалился в контейнер с самыми яркими и нелепыми шмотками на свете. Мелькнула мысль, что если б его увидел Гарри со своим безупречным чувством стиля, друга точно хватил бы удар. Незнакомец напялил на себя всё лучшее сразу: ярко-синюю шляпу, лихо сдвинутую на затылок, кожаный пиджак винного цвета, шёлковую черную рубашку с принтом в виде гуляющих среди золотых цепей леопардов, бордовые вельветовые брюки и немыслимые лакированные ботинки цвета индиго. Должно быть, так одевается человек, сбежавший с карнавальной платформы Марди Гра, но Питер никогда не был в Новом Орлеане и не мог поручиться за это. Сообразив, что слишком пристально пялится, он смутился и перевёл взгляд на работника автосервиса. — Добрый день, — вежливо приветствовал их Питер, памятуя наказ Фаско «не выёживаться перед парнями Кембы». — Здоров, новенький, что ли? — с подозрением прищурился Джейлен, буравя взглядом незнакомого белого паренька за прилавком. Он привык видеть здесь Детройта или его бестолкового помощника Энди, который вечно щёлкал клювом, забывал дать сдачу и ронял буквально всё, что оказывалось в его дырявых ручонках. Парень кивнул и поинтересовался: — Что будете заказывать? — Звать-то тебя как? — спросил спутник Джейлена, развязно облокачиваясь о прилавок и белозубо скалясь. — Питер. — Йо, Джейлен, глянь, Детройт нанял Кролика Питера, сечёшь? Эй, зайка, ты хороший кролик? Или такой же озорник, как твой ушастый тёзка? — похоже, он находил это крайне остроумным. Питер вскипел, но только сильнее стиснул зубы, не желая подводить Фаско. Его богатый опыт общения с такими вот «шутниками» подсказывал, что достаточно какое-то время не реагировать на провокации, чтобы к тебе потеряли всякий интерес. — Хорош, Майки, — осадил его Джейлен, — Чё ты домотался до пацана с каким-то заячьим дерьмом, в самом деле. Только не говори мне, что до сих пор читаешь эти ублюдские сказочки, мужик, ты чё… — Нет, конечно, — заверил его Майкл, оборачиваясь, — Бабуля мне в детстве читала. У меня даже был игрушечный Кролик Питер, прикинь! Такой милый, в синей курточке и с пушистой жопой. — Бляяя… — Джейлен прикрыл лицо рукой, скорбно качая головой, — Ты неисправим, Майк. Эй, пацан! — это уже касалось Питера, — Не слушай того придурка, лучше скажи мне, где Детройт? — Мистер Фаско уехал по делам, — ответил он как можно спокойнее, — Что-то передать ему, когда вернётся? — Не, ничего не передавай, мы за кофе пришли. Сваргань нам два больших американо. Питер кивнул. Майкл сполз со стойки, приняв вертикальное положение и, засунув руки в карманы, с интересом стал наблюдать за его манипуляциями с кофемашиной. В это время Джейлен сосредоточенно тыкал в экран своего смартфона, что-то бормоча себе под нос. — А знаешь, зайка, — проговорил Майкл, склонив голову на бок и внимательно разглядывая сосредоточенного на своей работе Питера, — Не хочешь ли подзаработать деньжат? Питер поднял на него удивлённый взгляд. — В смысле? — Ну, деньжат, сечёшь? Кэш, бабки, налик, всё такое. Я мог бы помочь тебе в этом, м? Сейчас большой спрос на таких, ну, знаешь, на заек. Понимаешь, о чём я толкую? Нет, не понимаешь? Ну ты точно зайчонок! Я могу устроить тебе пару свиданий с богатеньким папиком или мамиком, что, правда, несколько сложнее, а значит, и моя комиссия будет выше. Но за один раз ты в любом случае заработаешь больше, чем вкалывая на Детройта целый месяц. Что скажешь, Кролик Питер? Нет желания потрясти хвостиком? Питер чуть руку себе не ошпарил кипятком, поняв, что перед ним — сутенёр, который прямым текстом предлагает ему заняться древнейшим ремеслом. Стало тошно. — Ваш кофе, — сказал Питер ледяным тоном, поставив стаканы в картонную подставку и подвинув их Майклу, — Двенадцать семьдесят пять. Что-то ещё? — Нет так нет, моё дело предложить. Но ты подумай, ладно? Если передумаешь, подойди в сервис к Джейлену, он знает, как меня найти. И пончиков заверни нам с собой, зайка, — гадко ухмыльнулся он, — вон тех, с белой глазурью. Две штуки. Пришлось лезть за пончиками. Получив желаемое и расплатившись, они вышли из пекарни. Питер же схватил тряпку, средство для мыться стёкол, припасённые для такого случая, и выскочил следом. Мужчины неспеша шли вниз по улице, негромко беседуя о какой-то ерунде, а на дороге, прямо напротив ворот сервиса, был припаркован белый Шевроле Тахо, машина, которую Питер никогда не видел здесь раньше. Тщательно протирая стекло витрины и усиленно делая вид, что он всецело поглощён этим занятием, Питер всматривался в номер автомобиля, запоминая буквы и цифры. Закончив с витриной, он вернулся внутрь и записал всё, что запомнил. Питер знал, кто сможет ему помочь узнать, на кого зарегистрирован автомобиль, и он собирался сегодня же этим заняться.***
До редакции «Дэйли Бьюгл» он бежал сломя голову, боясь не успеть и не застать Саманту на месте. К счастью, Сэм частенько засиживалась допоздна, пару раз её даже выпроваживал ночной охранник, недовольно ворча на увлекающуюся неоплачиваемой сверхурочной работой журналистку. Ведь Джей Джона Джеймсон никогда не платил сверхурочные. Питер взлетел на нужный этаж по лестнице, не желая случайно столкнуться в лифте с Джеймсоном или мисс Брант. Он пытался слезть с денежной иглы от продажи фото Человека-Паука в порядком надоевшую газету, где героя регулярно макали в грязь и поливали помоями, вот и не появлялся пред светлыми очами злобного издателя почти месяц. Он догадывался, как грозно и громко орал Джона, требуя немедленно найти «этого бездельника Паркера», но держался из последних сил. Денег на жизнь ему пока хватало, правда, в обрез. Лишь неискоренимый оптимизм помогал верить в то, что все трудности временные и после них обязательно наступят хорошие времена. В коридоре было темно, но в помещении, где располагался отдел Саманты, горел свет. Питер направился прямо туда. Она действительно была на месте, что-то увлеченно писала, бодро клацая ноготками по клавишам клавиатуры, зажав в зубах незажжённую сигарету. — Мисс К… Саманта, добрый вечер! — Питер выглянул из-за перегородки, отделявшей стол Сэм от соседнего стола и виновато улыбнулся. — Паркер?! — она удивлённо приподняла брови, вытащила сигарету изо рта и спрятала её в верхний ящик стола, — Я тут курить пытаюсь бросить, немного помогает просто держать эту дрянь в зубах. Главное не увлечься и не начать жевать фильтр… у меня пока плохо получается… но я держусь уже пять дней, представляешь? — немного смутившись принялась объяснять Саманта, — А ты здесь потому, что Джей Джей таки нашёл тебя?! И ты всё ещё жив? Чудны дела твои, господи! Сними со стула папки и садись, да не держи ты их, положи прямо на пол. — Я к вам по делу, — начал Питер, открывая свой рюкзак, — Но для начала — вот. Он достал плотный жёлтый конверт и положил его перед Сэм. — Это же… — она с благоговением взяла конверт обеими руками, — это… — Откройте, — улыбнулся Питер. Она осторожно приоткрыла конверт и вытащила фотографию. Это было обычно фото четыре на шесть дюймов, но Саманта держала его так, словно ей вручили Святой Грааль, не меньше. — Ты не забыл… — счастливо улыбнулась Сэм, разглядывая снимок. Питер выбрал для неё свою самую удачную фотографию, ту, которую он никогда не отдавал Джеймсону, ту, где он летел на паутине на фоне пронзительно-голубого неба, грозя сию минуту выпрыгнуть за границы фото. У него редко получались настолько динамичные снимки, а этот, без сомнения, был самым лучшим. В нижнем углу он скромно написал чёрным маркером: «Саманте от Человека-Паука», ничего умнее ему не пришло в голову, но Саманта была безумно счастлива. — Конечно, я не забыл, как можно? Я и про обещание мисс Гринберг помню, таскаю с собой целую пачку фото, подписанных Пауком для детишек, нужно съездить в фонд и отдать ей снимки, — Питер испытующе посмотрел на Сэм, и это не укрылось от её проницательного взгляда. — Так, Паркер, — сказала она, любуясь снимком, — Я сейчас настолько счастлива, что готова на любые безумства. Говори, что тебе нужно, я всё сделаю! — Мне действительно кое-что нужно, — он вытащил бумажку с номером машины и положил на клавиатуру, — Можно как-то узнать информацию о владельце этого автомобиля? Сэм оторвалась от созерцания своего кумира и взялась за записку. — Чую сенсацию, — произнесла она, покрутив её так и эдак, — Следишь за кем-то? Питер, ты не думал, что это может быть опасно? Ну вот, опять. Сначала Норман, потом Гарри, теперь вот Сэм. Все только и думают, как уберечь его от опасности, может, у него вид какой-то жалкий? Может, надо выглядеть как-то… брутальнее, что ли? Как это сделать в девятнадцать лет, когда у него даже щетина толком не росла, Питер решительно не представлял. — Это не для меня, — пошёл он на хитрость, — это для Паука. Вы можете помочь? — Паучку?! Спрашиваешь! — с жаром воскликнула Сэм, — У меня есть знакомые в полиции, попрошу детектива Ватанабэ, она иногда помогает мне в подобных делах. Но мне потребуется несколько дней, сам понимаешь, это не совсем законно. — Я подожду и спасибо вам большое! — обрадовался Питер, — Не говорите никому, пожалуйста, что видели меня. — Поняла, — кивнула она, переписывая номер машины в свой рабочий блокнот, с которым никогда не расставалась, — Ты молодец, что бегаешь от Джоны. Ему полезно немного поразмыслить над тем, как его статьи порочат доброе имя героя, и насколько жёлтой становится наша газета после выхода очередной пакостной писанины. Я никому не расскажу, что ты был здесь, Паркер, будь спокоен. Дня через три, я надеюсь, у меня будет нужная информация. Приходи, когда сможешь, я тут торчу до десяти вечера, не разминёмся. И про Джей Джея не думай, он завтра улетает на неделю в Вашингтон, там какой-то съезд издателей, я толком не вникала. Так что, увидимся позже, передавай Пауку привет, если увидишь его. — До свидания, — попрощался Питер и отправился к себе в Бруклин, готовиться к ночному патрулю.***
Последние дни февраля растворились так же незаметно, как ледяная корка на мелкой луже, согретая неуверенными лучами обманчивого мартовского солнца. Дневные температуры прочно установились на плюсовых отметках, уличные термометры показывали +45 по Фаренгейту в полдень, но ночами всё ещё возвращались заморозки. Свой выходной Питер посвятил тёте Мэй и небольшому ремонту в её доме. Раньше этим занимался Бен, но смерть дяди внесла свои коррективы в привычный уклад их с тётушкой жизни, пришлось приспосабливаться. Неожиданно к Питеру присоединился Гарри, ничего не смыслящий в мелком бытовом ремонте, но рвущийся помочь. Мэй обрадовалась ему, как родному, а Питер с некоторым злорадством предложил вместе слазить на чердак и проверить, не течёт ли крыша, раз его новоиспечённый помощник вырядился в белый пуловер и светло-серые брюки. Элегантный и хитрый Гарри вежливо отказался под благовидным предлогом: он давно не видел тётю Мэй и просто обязан составить ей компанию на кухне, пока та занята приготовлением своего фирменного пирога с курицей, а на чердак Питер пускай лезет сам. Всё это было сказано с ослепительной улыбкой и убийственным обаянием, противостоять которому не смог бы, наверное, и камень. Питер пожал плечами и полез один, что ему оставалось делать? Дел накопилось предостаточно. Проверив крышу, Питер поменял лампочки на втором этаже, починил покосившуюся дверцу шкафа в комнате тёти, смазал дверные петли в своей старой комнате, чтобы не скрипели, в ванной починил подтекающий кран. Всему этому его научил Бен, и сейчас, делая ту работу, что они обычно выполняли вместе, пользуясь дядиными инструментами, Питер грустил. Он присел на край ванны, задумавшись, как всё могло бы сложиться, будь дядя жив. Однозначно, ему было бы легче. Бен всегда мог помочь советом, поддержать, указать правильный путь, просто… просто быть рядом. — Ты в порядке? — в дверном проёме стоял Гарри, которого он не заметил, погруженный в собственные мысли. — Наверное, — уклончиво отозвался Питер, укладывая инструменты в ящик, — А ты? Поговорил с отцом? Гарри отвёл глаза. — И да и нет. Ты же знаешь, чем заканчиваются его попытки оправдаться… Мы виделись на прошлой неделе, мельком, он и правда очень занят на работе. Наверное, спущу всю ситуацию на тормозах, как обычно, — он вздохнул, — Вот скажи, Пит, это у него суперспособность такая? В любом нашем конфликте он поворачивает ситуацию так, что виноватым оказываюсь я! В голове не укладывается, как у него выходит? — Не впутывай меня в это, ладно? — попросил Питер, — Я очень плохой советчик, могу только посочувствовать тебе и поддержать. — А мне большего и не надо, — серьёзно сказал Гарри, — Не хватало ещё, чтобы ты встал на сторону Нормана… пф! Ты же так не сделаешь? В его голосе так и сквозило подозрение. — Нет, — ответил Питер, всей душой желая никогда не оказаться перед выбором одной из сторон в этом конфликте. Что угодно, только не это… Друга, похоже, вполне устроил такой ответ. — Тут ещё такое дело… — заговорил Гарри, — помнишь, отец всё донимал тебя со стажировками в компании? — Помню, конечно, — подтвердил Питер. Разумеется, он помнил. Норман проклевал ему здоровенную дыру в мозгу с этими своими стажировками, спал и видел, как бы заманить его в «Озкорп». Не то что бы Питеру было это неинтересно, но он адекватно оценивал собственные силы и слабо представлял, что такого полезного может принести многомиллионной корпорации первокурсник с весьма странным хобби. — В общем, Норман сменил пластинку. Он позвал нас с тобой на работу, Пит. Так и сказал: «Хватит метаться, менять учебные заведения и искать то, чего нет и в помине. Пора браться за дело, применять полученные знания на практике и узнать, наконец, цену деньгам». Ну, это, конечно, прилетело в мой адрес, я же в его понимании лоботрясничаю и прожигаю жизнь, — Гарри состроил брезгливую гримасу, — Он велел подумать до конца месяца. Меня ждёт финансовое управление, тебя — лаборатория. Обещал неполный рабочий день, страховку и отпуск на время сессии. Что скажешь? Заманчиво? Питер не знал, что и ответить. Работа, настоящая работа в крупной компании, связанная с его образованием, в лучшей лаборатории Штатов, оснащённой по последнему слову техники, это ли не мечта? Но… всегда было «но». Он опасался, что такое щедрое предложение может стать одной из форм контроля, а это очень и очень напрягало. Гарри решил, что Питер обалдел от услышанного, раз молчит, уставившись в одну точку. — Ты подумай, ладно? Я тоже пока не решил, стоит ли соглашаться, боюсь, что он станет меня контролировать каждую минуту: куда я хожу, а куда не хожу, чем занят и прочее, — сказал Гарри. Вот как? И его одолевают подобные мысли? Похоже, Питер не зря беспокоится. — Отец, правда, сразу обозначил, что у него нет и не будет времени носиться с нами и подтирать сопли, это, кстати, прямая цитата. Мол, для этого есть начальники отделов. Ещё он дал понять, что в компании никому поблажек не делают, будь ты хоть сын босса, хоть брат, сдерут три шкуры, как и с остальных работников. Не знаю, может, он и в самом деле хочет дать нам шанс… точнее, мне, как я понимаю. В твоих способностях он никогда не сомневался… — Гарри впервые сказал это задумчиво и без обид, похоже, стоило Питеру немного отдалиться, и друг перестал остро ревновать к нему Нормана, как делал это раньше, боясь лишиться скупого отцовского внимания. — Я же могу сразу не отвечать? — выдал, наконец, Питер, чьё молчание затянулось, — Мне нужно подумать. — Думай, — откликнулся Гарри, — Я тоже хочу поразмыслить, готов ли я сменить свою беззаботную жизнь на трудовую кабалу. Но я бы хотел, чтобы ты согласился. Знаешь, это круто, работать вместе, в одном офисе. Могли бы чаще видеться и всё такое. Глядишь, ты себе жильё поприличнее снимешь, раз не хочешь возвращаться в квартиру. Только не затягивай, ладно? Он терпеть не может, когда его заставляют ждать и держат в неведении. Ну, это Питер и сам знал, была у Нормана такая черта характера. — Питер, можешь вынести мусор на задний двор? — раздался снизу голос тёти. — Да, сейчас сделаю, — откликнулся он. Гарри посторонился, пропуская его в коридор. Было солнечно и ветрено. Опустив мешок в мусорный бак и плотно закрыв крышку, Питер машинально посмотрел на дом мистера Уотсона. Он столько раз делал это, столько раз ловил те короткие моменты, когда в окне мелькала Мэри Джейн, что сейчас на автомате поступил также. Странное дело — совпадения. Эм Джей была здесь, в паре десятков футов, стояла в комнате на табуретке и мыла окно изнутри. На ней были старые джинсы с заниженной талией, те самые, что она носила в старших классах и, боже, что это были за джинсы… Питер помнил каждый стежок на швах, каждую шлёвку на поясе, каждую заклёпку, и то, как оголялся её живот, стоило только Мэри Джейн поднять руки, ведь с этими джинсами она неизменно надевала укороченные футболки. И, господи-боже-за-что-ему-это-наказание, она как раз стояла, вытянувшись в струнку, с высоко поднятыми руками, в своей мягкой зелёной футболке, подол которой был завязан узлом на талии, и которая задралась до самого свода её тонких рёбер, открывая будоражащий вид на прекрасный животик, на крошечную впадинку пупка, и… Питер зажмурился. Хватит! Он перевернул эту страницу, он решил не портить девушке жизнь, он, блин, в отношениях!!! Так какого чёрта?! — Ты пялишься, — утвердительно заявил Гарри, возникший за его спиной и моментально оценивший ситуацию. — Даже не думал, — ответил Питер, не отрывая взгляда от Мэри Джейн. — Определённо, пялишься, — ухмыльнулся Гарри, — Не могу тебя в этом винить, она прекрасна. Но не забывай, что все мы — добрые друзья, а друзья не смотрят друг на друга, как голодные бродяги на горячий бургер. Питер, наконец, перевёл взгляд на Гарри. — Я так на неё смотрел? — виновато уточнил он. — Ну да, только что слюна не капала. Ты всё ещё… — Нет! — решительно перебил он друга, — Ничего подобного. Я просто задумался. Гарри фыркнул. Он не верил ни единому слову Паркера и не видел причин скрывать это. Питер смотрел на него, собираясь с духом. Самое время выяснить всё здесь и сейчас, отпустить, перестать цепляться за какие-то нелепые домыслы и прекратить возвращаться к прошлому даже в мыслях. — Гарри… — не слишком уверенно начал он. Кашлянул, сделал небольшую паузу, и, всё же спросил, — Гарри, когда вы встречались с Эм Джей… у вас… вы… в общем… у вас всё было серьёзно? На лице младшего Озборна появилось то самое непроницаемое выражение, которое Питер ненавидел. Натягивая эту маску, Гарри мог врать даже под присягой. — Ты имеешь в виду — секс? — невозмутимо уточнил он, приподняв бровь. — Да. Гарри напустил на себя трагичный вид. — Я могу производить впечатление поверхностного и легкомысленного человека, который живёт моментом и только и делает, что гоняется за удовольствиями. Не стану отрицать, многое из этого правда. Но прежде всего я — джентльмен. И я считаю вопиющим неуважением к Эм Джей обсуждать подобные вещи за её спиной. Даже с тобой, даже не смотря на то, что мы лучшие друзья. Хочешь что-то выяснить — спроси у неё, пусть она сама решает, говорить тебе или нет. Хотя, убей меня, Пит, ума не приложу — зачем тебе это знание. Питер отвёл взгляд, ему было неловко. Спрашивать такое у неё… он вряд ли отважится. Гарри снова посмотрел на занятую своим делом Мэри Джейн. — Не понимаю, — произнёс он, — Её отец был такой скотиной… обижал её, оскорблял, а она всё равно о нём заботится… Окна моет, навещает… не понимаю. — У мистера Уотсона случился микроинсульт полгода назад, — сказал Питер, — Он бросил пить, стал другим человеком, даже попросил у Эм Джей прощения. — Хочешь сказать, она простила его? — скептически поинтересовался Гарри, зябко пряча руки в карманах пальто, — После всех лет унижений? Люди не меняются, Пит. Да как можно простить такое..? Мы с отцом тоже не эталон семейных отношений, но он ни разу не поднял на меня руку, хотя, признаться, бесил я его знатно… — Не могу сказать, простила ли… — честно признался Питер, — Я знаю это со слов тёти Мэй, она общается с мамой Эм Джей. — А знаешь, мы с тобой стоим тут, как парочка извращенцев. Пялимся в чужие окна, обсуждаем нашу подругу… — улыбнулся Гарри и гаркнул во всю мощь своих лёгких, — Эм Джей!!! Он замахал руками, привлекая её внимание. Она их заметила. Заулыбалась, слезая с табуретки, помахала в ответ, оживлённо зажестикулировала, показывая на дверь. А через минуту вышла на задний двор, застёгивая на ходу куртку. — Привет! И вы здесь? Помогаете тёте Мэй? — спросила она, подходя к низкой перегородке из проволочной сетки, заменяющей забор между участками Паркеров и Уотсонов. — Можно сказать и так, — очаровательно улыбнулся Гарри, — Привет, давно не виделись. Он чмокнул её в подставленную щеку, а Питер опять стушевался, не зная, сделать ли ему так же или это будет слишком. Его сомнения решила Мэри Джейн, притянув к загородке за куртку и невесомо коснувшись тёплыми губами его щеки. — Ты совсем замёрз, Питер, — сказала она, отстранившись, — Давно тут стоишь? — Я… нет, я… — окончательно растерялся он, опуская взгляд. — Мы только пришли, — чутко отреагировал Гарри на неловкую ситуацию, — Мусор выносим, целый день в делах, помогаем тётушке Мэй, как хорошие мальчики. Видишь, мы не совсем потеряны для общества! Она улыбнулась, окидывая младшего Озборна оценивающим взглядом. — То-то я смотрю, ты вырядился во всё белое, как Иисус, самое оно для уборки! Гарри завертелся на месте, демонстрируя себя со всех ракурсов. — Как Иисус? В самом деле? Ты считаешь меня божественно красивым? О, Эм Джей, это так приятно слышать, спасибо за комплимент! — Это не комплимент, балда! — засмеялась она, — Ты опять заговариваешь зубы тёте Мэй, а всю работу делает Питер, да? Гарри, ты вообще когда-нибудь носил джинсы? Ни разу не видела тебя в практичной одежде, сплошные бренды и высокая мода, как ты живёшь? — Джинсы?! Эм Джей, ты издеваешься? — возмутился Гарри. Осознанно или нет, но он копировал деловой стиль Нормана, стараясь и в одежде походить на отца, — Я не ношу джинсы лет с пятнадцати. А ты прекрасно выглядишь, кстати. Тебе очень идёт новый цвет волос, так красиво. Правда, Пит? Красиво же? Он пихнул локтем оцепеневшего Питера, тот только и смог, что кивнуть. Смотреть на Мэри Джейн всё равно, что смотреть на солнце, он по-прежнему видел вокруг неё лишь сияющий ореол, затмевающий всякие частности вроде цвета волос или одежды, для него Эм Джей всегда была безусловно прекрасна. Но её волосы и правда изменились — ушёл вызывающий красный оттенок, оставив тициановскую золотистую рыжину, мягко оттеняющую красоту её фарфоровой кожи и хрустальную прозрачность голубых глаз. — Это мой натуральный цвет, — немного смутилась она, — Наш гримёр посоветовал… — Что? — встрепенулся Гарри, — Гримёр?! Так тебя взяли в театр! Эм Джей, и ты молчишь?! Она замялась. — Мальчики, куда вы запропастились? — тётя Мэй выглянула из-за приоткрытой двери, — Мэри Джейн, дорогая, ты тоже здесь! Зайдёшь к нам на пирог? — Спасибо, тётя Мэй, я ещё не все дела закончила, может, позже! — отозвалась она. Мэй кивнула ей, с улыбкой, и снова скрылась за дверью, — Гарри, это вообще-то секрет. Постарайся не трепаться, ладно? Питер же как-то сдерживался, вот и ты не болтай. — Пит знал об этом?! — Гарри грозно посмотрел на друга, — У вас двоих от меня секреты? Что-то новенькое! — Никаких секретов, — отмахнулась Мэри Джейн, — Будешь хорошо себя вести, приглашу в театр на репетицию, как только режиссёр разрешит. И я серьезно, не рассказывайте никому, договорились? — Я молчу, — кивнул Питер, — Мне и рассказать-то некому. — Некому… мог бы с другом поделиться, — проворчал Гарри, — Я готов держать язык за зубами, раз уж ты так просишь, но с тебя приглашение, Эм Джей, и не только на репетицию. Я хочу попасть на премьеру и осыпать тебя цветами. — А вдруг тебе не понравится пьеса? — забеспокоилась она. — Мне понравится, даже если ты будешь просто стоять на сцене и улыбаться, — уверенно заявил он, — Пойдём, Пит, невежливо заставлять тётушку ждать. Приходи к нам, Эм Джей, как закончишь с делами, или мы можем помочь тебе, если хочешь. — Я сама справлюсь, — отказалась она, — Увидимся, Гарри, и с тобой, Пит. — Пока… — рассеянно попрощался Питер, глядя ей в след. Гарри облапил его за плечи, потянув в дом. — Ну ты чего?! И двух слов не сказал, тебя всё ещё одолевает столбняк при виде Эм Джей? — Нет… нет, Гарри. Я совру, если скажу, что мне она безразлична, но раньше я буквально терял связь с реальностью, когда видел её… — А сейчас? — спросил Гарри. — А сейчас мне грустно. Как-то незаметно пришло понимание, что я был влюблён в собственные чувства, а не в реального человека из плоти и крови. Может, и хорошо, что мы никогда не встречались, ничего путного из этого бы не вышло. Мучили бы друг друга, и только… А я не хочу мучить Эм Джей. Я хочу, чтобы всё у неё было хорошо. Чтобы она была в безопасности, чтобы её жизнь сложилась так, как она того желает. — Пит… — Нет, не надо, не говори ничего. Я сейчас очень странно себя чувствую. Блин, если вот так и взрослеют — мне не нравится. Помимо всего дерьма с оплатой счетов, необходимостью работать, снимать жильё, ещё и это… Определённо, быть ребёнком было намного проще. Пойдём, тётушка ведь ждёт, в самом деле…***
Несколько длинных прыжков между стоящими вряд многоэтажками. Перекат по крыше здания пониже, чтобы погасить инерцию. Шаг в пустоту, три секунды свободного падения, выстрел паутиной, рывок. Полёт по широкой дуге, до противоположной стороны проспекта, над огнями автострады, над гудками автомобильных клаксонов, новый выстрел и новый рывок. Холодный воздух свистит в ушах, тело гнётся, повинуясь паучьим инстинктам, он понимает, куда выпустить паутину, чтобы полёт не закончился бесславным падением, больше интуитивно, чем видя что-либо сквозь глазные фильтры маски. Зрение бесполезно на такой скорости, его чувства обострены до предела: слух, сенсорное восприятие, чутьё — выкручены на максимум, каждое нервное окончание горит микроскопической сверхновой, повинуясь адреналиновой волне, заставляющей вскипать кровь. Распластаться по отвесной стене небоскрёба Вулворт-билдинг. Ловко переползти на другую сторону здания, поймав порыв холодного ветра, ударившего прямо в грудь. Зависнуть вниз головой над пропастью, прижимаясь к шероховатым плитам облицовки и слушать город. Пропускать сквозь себя его вибрацию, пульсирующий ритм его неонового сердца, улавливая в нестройной симфонии ночных звуков никогда не спящего демона те, что взывают о помощи. Долго ждать не приходится, Трайбека не самое поганое место на Манхэттене, но и здесь случается криминал. Тонкая трель звонка сигнализации ввинчивается в сознание, как острая игла. Человек-Паук безошибочно определяет направление, откуда доносится сигнал о помощи и бросается в тёмную бездну, услужливо подсвеченную масляно-жёлтым светом фонарей.***
Гарри Озборн ни за что бы не признался, но он терпеть не мог оставаться в одиночестве. С тех пор, как Пит съехал с квартиры, он всеми возможными способами пытался заполнить возникший вакуум — принимал любые приглашения на вечеринки, таскался по разным модным местечкам, открывающимся тут и там, проводил ночи с девушками, словом, делал всё, лишь бы не оставаться одному в пустой квартире. Он даже подумывал вернуться домой, к отцу, но боялся заикнуться об этом Норману, предвидя его молчаливое недовольство отпрыском, который никак не может сепарироваться и начать жить своей жизнью. Раньше рядом с ним постоянно кто-то был. Сначала няни, сменявшие друг друга по мере взросления Гарри, потом — прислуга, после — одноклассники в частных школах-пансионах, куда его ссылал отец, наконец, Пит. И вот он остался в одиночестве, абсолютно не готовый к тому, что утром не с кем переброситься парой слов, а вечером в квартире темно, пусто и тоскливо. Он всё чаще чувствовал себя ненужным и брошенным, вот и заполнял пустоту всем, чем только можно. Воскресный вечер заканчивался. Он давно вернулся из Куинса, тепло попрощавшись с тётушкой Мэй и Питером, послонялся по квартире, не зная, чем себя занять, похлопал дверцей холодильника и в десятом часу решил, что не дурно было бы сходить в ресторанчик неподалёку. Конечно, можно было бы заказать доставку, можно было даже позвонить Мэдисон, с которой Гарри познакомился пару недель назад и весело провёл несколько ночей. Она была потрясающей: модель, снимающаяся для каталогов нижнего белья, красивая, сексуальная, лёгкая на подъём, немного старше Гарри, но какая разница, кому сколько лет? Мэдисон смеялась, когда он спрашивал об этом, и интересовалась, не собирается ли Гарри её сварить, раз так настойчиво выясняет её возраст. Но вот ведь незадача, пару дней назад девушка улетела на съёмки в Майами, и теперь их диалог в мессенджере был битком забит снимками с её съёмок, с пляжа, куда она выбиралась на закате, чтобы не обгореть на солнце и не получить нагоняй от фотографа, из пляжного бара, где они отрывались по вечерам с подругами-моделями… От этого становилось особенно тоскливо, ведь скриншоты из виджета Мэдисон, которыми она так щедро делилась, показывали +79, и Гарри откровенно завидовал. Ему тоже хотелось в Майами, на пляж, в бар, чёрт возьми, а не морозить задницу в промозглом Нью-Йорке, не понимая по утрам, что же ещё такое напялить на себя, чтобы не околеть под сырым пронизывающим ветром и не выглядеть при этом, как деревенщина. Мысленно поблагодарив людей, которые впервые додумались, что кашемир — это не просто шерсть глупой овцы, но и тепло, красиво и дорого, Гарри отправился ужинать. Он часто бывал в этом ресторане и ещё чаще пользовался их доставкой. Заведение находилось рядом с его домом, было достаточно дорогим, чтобы в нём не собирались толпы, и готовили здесь вполне сносно, на взыскательный вкус Гарри. Столик возле бара, что нравился ему больше прочих, оказался свободен. Гарри сделал заказ, получил свою минеральную воду и приготовился немного поскучать в ожидании еды. К столику снова подошёл официант и поставил перед ним высокий бокал с какой-то шоколадной мешаниной. Гарри ошалело уставился на разноцветные зонтики, полосатые соломинки, алую коктейльную вишню, венчавшую шапку из взбитых сливок, и едва подавил приступ тошноты. — Я это не заказывал, — сердито сказал он официанту, кивнув на бокал. — Я заказывал, — поворачиваясь к Гарри, сказал незнакомый мужчина, до этого момента сидевший возле бара. Этого ещё не хватало. Не то бы Гарри раньше не клеили всякие мужики, это с ним случалось не раз и не два. Он спокойно относился к такого рода интересу, даже с пониманием, лишний раз убеждаясь в собственной неотразимости и поднимая самооценку до заоблачных высот. Сами предложения однополой любви его никогда не интересовали. Он искоса глянул на незнакомца, который купил ему этот шоколадно-сливочный ужас, и оторопел. Обычно к нему подкатывали парни чуть за двадцать, а этот тип выглядел слишком взрослым, лет шестидесяти, не меньше. Похожий на университетского профессора: в очках, лысый, одетый дорого и со вкусом в добротные тёмные брюки, голубую сорочку, бежевый пуловер и твидовый пиджак. Гарри знал толк в брендах, ему было достаточно беглого взгляда, чтобы прикинуть уровень благосостояния практически любого человека. У этого только галстук стоил не менее трёх сотен. Сейчас ему захотелось пристыдить пожилого искателя приключений и отправить куда-нибудь, где собираются его ровесники, но Гарри терпимо относился к чужим предпочтениям. Поэтому он холодно сказал, сразу внося ясность: — Зря вы потратились. Я прекрасно провожу время и не нуждаюсь в компании. И я — натурал. — Ты… ты подумал, что… о боже, конечно же нет! — незнакомец выглядел ошарашенным, и Гарри стало неловко. Но он, вроде, не грубил и не сказал ему ничего обидного. — А разве нет? — нахмурился он, — Вы купили мне шоколадный коктейль со взбитыми сливками, что я должен был подумать? — Я не знал, как начать разговор, — смущённо оправдался тот, — Когда тебе было шесть, ты обожал такие коктейли, вот я и подумал… — Так, хватит, — перебил его Гарри, начиная злиться. В этом городе даже поесть нельзя спокойно! Похоже, ему придётся попросить официанта упаковать заказ навынос и уйти прочь. Он резко встал со своего стула, намереваясь сделать это, но мужчина вдруг сказал: — У тебя улыбка Эмили. И её глаза. А когда ты хмуришься, то делаешь это точно так же, как делала она. Гарри замер. — Ты совсем не помнишь меня, Гарри? Мы же знакомы. Вглядываясь в незнакомое (такое ли незнакомое?) лицо, Гарри медленно сел на место. — Ты позволишь присесть за твой столик? — вежливо попросил незнакомец, на что Гарри заторможенно кивнул. — Вы… — он глаз не мог оторвать от этого человека, — вы знали мою маму? Мужчина грустно улыбнулся. — Да, знал, и очень хорошо. — Я вас слушаю, — сказал он нетерпеливо. Мужчина коротко улыбнулся. — Я закажу кофе, — он жестом подозвал официанта и попросил флэт-вайт. Через пару минут Гарри получил свой салат, а незнакомец — кофе. Разговор не слишком клеился, похоже, этот тип хотел, чтобы Гарри сам его вспомнил, у младшего Озборна же в голове только что сверчки не пели, но никаких идей о том кто это перед ним и как его зовут не появлялось. Незнакомец скупо улыбнулся, вздохнул и полез во внутренний карман пиджака. — Помогу тебе немного, — дружелюбно сказал он, кладя руку со сжатой в кулак кистью на стол. Чувствуя себя полным идиотом, Гарри во все глаза пялился на кулак, не слишком представляя, что сейчас случился. Мужчина медленно разжал пальцы. По его ладони ползала маленькая бабочка. Серебристое тельце, тонкие проволочки усиков, ажурные полусферы фасеточных глаз, переливающиеся, как алмазная крошка, и тонкие плексигласовые крылышки, пронизанные металлическими жилками. Совершенная механическая копия живого насекомого, детализированная, искусно сделанная, двигающаяся, как живая. Как завороженный, Гарри протянул палец к крошечному роботу. Насекомое пошевелило усиками, сложило и вновь расправило крылья, снова сложило их парусом и деловито перебралось с ладони мужчины на руку Гарри. — Вы… Я вас знаю, — медленно сказал он, так и эдак поворачивая кисть руки, разглядывая удивительный механизм на своих пальцах, — Вы работали вместе с папой, так? — Всё верно, Гарри. Я профессор Мендель Штромм, не буду больше мучить тебя неизвестностью, — он тепло улыбнулся. Гарри оторвал взгляд от бабочки и поднял на него глаза. — Я был совсем маленьким… а вы делали для меня такие машинки, я помню… Потом мы с отцом уехали в Африку, и после возвращения домой я почти не виделся с вами… А потом вы… вас же посадили в тюрьму! Это я точно помню, мне было лет девять… Мендель скупо кивнул и не стал отпираться. Его дело досконально освещалось прессой, бесполезно было обманывать Гарри и придумывать всякую нелепицу про длительный отъезд и тому подобную чушь. Стоит мальчишке захотеть, он без особого труда узнает, где пропадал профессор последние десять лет. — Да, всё верно. Я совершил досадную ошибку, поддался искушению... но я сполна расплатился за своё преступление, и сейчас моя совесть чиста. Жалею только об одном — я не могу принести извинения твоему отцу… Видишь ли, Норман категорически не хочет со мной общаться, даже имя моё вызывает у него отторжение. Мендель от самого себя не ожидал, что скажет такое, напустив виноватый вид. Но он должен был так поступить, нельзя, чтобы Норман раньше времени узнал о его действиях и о попытках сблизиться с Гарри, иначе план мести снова с позором провалится. — Да, я понимаю, — вымолвил Гарри, снова разглядывая бабочку, — Он совершенно не умеет прощать. Думаю, не стоит мне рассказывать ему о нашей встрече, ведь так? — Именно так, Гарри, — Мендель с затаённым триумфом смотрел на сына своего злейшего врага, — Ты необыкновенно проницателен. Это у тебя от мамы, не иначе. Гарри осторожно ссадил робота на столешницу, где бабочка замерла, расправив тонкие изящные крылья. — Мистер Штромм… — Можно просто Мендель, — перебил его профессор. — Хорошо, как скажете. Мендель, я, конечно, тронут вниманием, но для чего вы нашли меня? Вы ведь не случайно оказались в этом месте, не так ли? — Ты снова прав. Видишь ли, такое дело… Выйдя на свободу, я отчаянно хотел вернуть хоть какое-то подобие прежней жизни. Понимаю, что это невозможно, но… Считай это причудой уже немолодого человека, который своими руками сломал собственную жизнь. Мне было очень важно увидеться с тобой, Гарри. Раньше мы дружили, ты всегда радовался моим маленьким подаркам, — Мендель указал на механическую бабочку, — а мне было за счастье порадовать сына милой Эмили. Я до сих пор скорблю по ней, знаешь? Жизнь так несправедлива, а смерть всегда забирает лучших… Я помню каждый день, проведённый в её обществе, она была необыкновенной, чудной женщиной… Штромм поймал вдохновение, видя, как загораются глаза мальчишки, как жадно он ловит каждое его слово. Похоже, Норман не баловал сына рассказами о покойной матери, в свойственной ему манере закрыв болезненную тему для себя и для окружающих. Это было не просто слабое место обоих Озборнов, это походило на ту самую точку напряжения в плоскости стекла, точный удар по которой превратит сияющую витрину в груду мелкого крошева. — А вы… вы… можете рассказать мне о маме? — дрогнувшим голосом попросил его Гарри. — Безусловно, я могу, — оскалился в хищной улыбке Штромм, явственно слыша звук захлопывающейся ловушки, — именно за этим я здесь и оказался, Гарри. Надеюсь, мы с тобой снова станем добрыми друзьями.