***
Противно пищал будильник. Норман пошарил на тумбочке в поисках смартфона и выключил его. Может, стоит поставить на звонок менее раздражающий звук? Он очень не любил просыпаться по звонку. Давняя привычка вставать минут за двадцать-тридцать до будильника избавляла его от необходимости слушать эти мерзкие трели, но прошедшая ночь не оставила ни единого шанса проснуться самостоятельно. Кстати, где же виновник его после полуночных бдений? Где этот членистоногий нарушитель спокойствия? Поди, дрыхнет? Он глянул на разворошённую постель. К вящему удивлению, Питера там не оказалось. Фыркнул, раздосадовано, и отправился в душ. Ничего, набегается — вернётся. Душ, бритьё, выбор костюма и обуви — обычные утренние дела заняли минут тридцать, привычная рутина всегда помогала ему сосредоточиться и настроиться на нужную волну. Сегодня важный день: подписание акта приемки по контракту, который попортил так много крови его компании, а во второй половине дня — совещание по итогам проделанной работы. С мрачным злорадством Норман отложил нейтральный серый галстук с мелким рисунком и взял однотонный, багрово-красный, смотревшийся на фоне жемчужно-серой рубашки и графитового костюма в едва заметную полоску, как открытая рана. Сегодня он собрался карать кое-кого, следовало выглядеть соответствующим образом. Он бросил взгляд на часы — начало седьмого. До приезда Чарльза ещё есть время, как раз хватит на то, чтобы спокойно выпить кофе. Норман вышел из спальни, и, спускаясь по лестнице, замедлил шаг, скорее почувствовав, нежели услышав — дома кто-то есть. — Я на кухне! — донёсся до него голос Питера, приглушённый расстоянием и стенами. Подавив совершенно неуместную радость от того, что мальчишка не удрал, Норман отозвался: — Уже иду! Вот ведь, пресловутый паучий слух в действии… Неужто и в самом деле услышал, как он идёт? Что ж, пора посмотреть, чем занят его маленький любитель не спать ночами, погружаясь в пучину экзистенциального кризиса. Питер умел удивлять. Каждый раз, когда он думал, что всё про него выяснил, его мальчик делал нечто эдакое. Вот и сейчас Питер не просто так торчал на кухне, он готовил. Норман подошел к нему, сосредоточенно помешивающему что-то на сковороде, обнял за пояс, положил подбородок на плечо и сказал: — Утро, Питер. Что это? Пахнет вкусно. — Доброе утро, — Питер повернул к нему лицо и чмокнул в щёку, сразу же смутившись своего порыва, — это скрэмбл. Единственное, что я могу приготовить не спалив дотла дом… да и город, наверное. Будешь? — Я обычно не завтракаю, но сегодня сделаю исключение, ты ведь старался. Положи мне немного, сварю пока кофе. Тебе сделать? — Американо, пожалуйста. — Сахар? — Нет, не надо. — Ты вообще спал сегодня? — спросил Озборн, запуская кофемашину. Он скользнул взглядом по ладной фигуре Питера, занятого своим делом. Как обычно, мешковатые джинсы, черная футболка с длинным рукавом… лонгслив? Кажется, Гарри так называл подобное барахло… Рюкзак и тёплое худи висели на спинке стула, а паучий костюм, похоже, он сегодня не надел. Должно быть, это крайне неудобно — напяливать на себя столько слоёв одежды… — Пару часов, — Питер поставил тарелки на стол, — А где приборы? — Верхний выдвижной ящик, справа, — ответил Норман. Питер загремел вилками. Стоя спиной к нему, Норман прикрыл глаза на мгновение. Шум кофемашины, запах молотых зёрен и горячего завтрака, звон посуды под руками любимого человека… Как давно… как немыслимо давно его внутреннее ощущение счастья и покоя было соткано из подобных уютных утренних мелочей. Казалось, это драгоценное состояние никогда больше не вернётся, что он навсегда утратил нечто прекрасное. И вот, спустя почти два десятилетия одиночества, лёд, сковавший его сердце, треснул и начал таять, согретый тёплым взглядом невозможных голубых глаз. Норман поставил чашки на стол и сел напротив Питера, уже нетерпеливо ждущего его вердикта по поводу завтрака. — М, — Норман был приятно удивлён, попробовав, — очень вкусно. У тебя масса скрытых талантов, Питер, что ещё? Музыкальные инструменты? — Нет, что ты, — он легко рассмеялся, — тётя Мэй играет на фортепьяно, пыталась в детстве и меня научить, но музыка никогда не интересовала меня с точки зрения исполнения. Я в школе даже в хоре не пел, а ведь туда загоняли всех подряд, даже самых безнадёжных и безголосых. — Не представляю тебя поющим в хоре, — улыбнулся ему Норман, возвращаясь к завтраку, — Кстати, ты виделся с Гарри? — Да, в воскресенье. Мы вместе навещали мою тётушку, она была рада повидаться с ним, — кивнул Питер. — И он сказал тебе о моём предложении насчёт работы? — как бы невзначай поинтересовался Норман. — Да, сказал, — он поднял на него глаза, — Я пока думаю, время же есть. — Хорошо, думай. Я не давлю, не демонизируй меня, просто хотел удостовериться, что Гарри донёс нужную информацию, — пояснил Норман, отодвинув свою опустевшую тарелку, — Спасибо, мне понравилось. Это действительно вкусно, боюсь, я разбалуюсь, если ты будешь готовить нечто подобное время от времени. — Да ладно тебе, — немного смутился Питер, — Я на кухне разрушителен. Перепачкал посуду, изничтожил все яйца в холодильнике и молоко тоже… — Интересный рецепт, сюда действительно ушёл галлон молока? — искренне удивился Норман. Его кулинарные умения ограничивались схемами «купить-и-съесть» или «взять-в-холодильнике-и-разогреть», если у Бернарда был выходной день, разумеется. Питер немного покраснел. — Нет, конечно. Я его выпил. — На здоровье, — Норман отсалютовал ему чашкой эспрессо, — Я ведь говорил — не стесняйся, бери всё, что хочешь. — Спасибо, — отозвался Питер и нерешительно продолжил, — Меня беспокоит только одно… — Могу я узнать, что именно? — Предположим… только предположим! Так вот, предположим, что я соглашусь. Да, представим такую ситуацию. А мы с тобой в отношениях, как не крути. Не будет ли это… ну… как это называется? — Сексуальными домогательствами? — подсказал Норман, развеселившись, — Технически, нет, не будет. Я же не на место Фрэнсиса тебя беру, в самом-то деле, Питер. Если мы с тобой сумеем пересечься хотя бы один раз за целый месяц в здании «Озкорпа» — это станет огромной удачей. Я там слегка занят, помнишь? Но могу дать клятву, что не стану оказывать тебе знаки внимания на рабочем месте, если хочешь. Хотя… есть ли в этом необходимость? В офисе я работаю, и жду подобного от окружающих, никакого флирта и тому подобных вольностей. Разумеется, он кривил душой, говоря это Питеру. Тем более, что в правилах компании, которые Норман собственноручно утверждал, был черным по белому прописан запрет на романтические отношения между начальниками и подчинёнными. Пфф, правила. Это его компания, его детище, он сам выдумал эти дурацкие правила, и что? Когда ему были указом какие-то там поганые правила? Разве их не пишут именно для того, чтобы потом нарушать? — Ладно, — недоверчиво сказал Питер, поглядывая на него с подозрением, — А что с работой в целом? Ты так и мотаешься в Джерси? Работа… Норман вздохнул, вспомнив об огромной куче дел, что ждут его участия, но почувствовал радость от того, что Питер интересуется. — Всё отлично, сегодня подписываем акт сдачи-приёмки. Мы не нарушили сроки, можешь себе представить? Если вспомнить, чего нам это стоило… Как сказал вчера Макинрой: почти невозможно поверить, что обязательства по контракту исполнены, а мы не облажались перед заказчиком. — Чудно, — улыбнулся Питер, — Ты поэтому так выр… нарядился? — О, — Норман глянул на свой костюм, — Считаешь, слишком? — Нет, что бы я понимал в подобном… просто галстук очень… агрессивный, что ли. Похоже на фильмы о дикой природе, смотрел когда-нибудь? Лев в саванне после охоты… — Перемазанный кровью до самых глаз? — усмехнулся Норман удовлетворённый, что не ошибся в своём выборе. — Да, нечто в этом роде. — Очень хорошо, значит, я всё правильно сделал, — в его голосе скользнуло самодовольство, — И это не для того, чтобы потешить тщеславие, я хочу произвести определённое впечатление на кое кого. — Расскажешь? — заинтересовался Питер, отпивая из своей чашки. — Всенепременно, — заверил его Норман, — Если согласишься встретиться со мной в городе, скажем… завтра? Найдёшь время около четырёх часов после полудня? — Я… я не знаю, у меня университет, а потом подработка… — замямлил Питер, смешавшись. — Вот и найди время между этими важнейшими событиями для скромного меня, — бескомпромиссно подытожил Норман, — Напишу тебе адрес, это в самом центре, найдёшь без проблем. Помни, пожалуйста, что я кромешно занят и не так часто прошу тебя сделать нечто подобное. К тому же, если вернуться к событиям прошедшей ночи — я вполне могу считаться пострадавшей стороной, не так ли? Разве мне не полагается некоторая компенсация? Нет? Да? Очень хорошо, что ты тоже так думаешь. Не опаздывай, договорились? — Я постараюсь, — смирился с неизбежным Питер. Похоже, ему придётся пойти на уступки. Норман, как обычно, легко и изящно вывернул ситуацию в свою пользу: тут похвалил, здесь надавил, после применил лёгкий шантаж, и вуаля, Питер Паркер падает к нему в руки, как перезревшая груша. Озборну стоило бы вести какие-нибудь курсы, вроде той мотивационной мишуры, что становилась невероятно популярной в последнее время. Что-то похожее на: «Как заставить всех вокруг плясать под твою дудку между завтраком и чашкой кофе не вставая с кухонного стула». Определённо, тысячи людей захотели бы узнать этот секрет. Которым его обладатель никогда и ни с кем не захотел бы делиться. С едой было покончено. Питер собрал тарелки, приборы и отнёс посуду к кухонной мойке, помня строгий наказ не соваться на территорию Бернарда. Он повернулся, чтобы взять свои вещи со стула и угодил в объятья Нормана. — Попался, — довольно сказал, скользя внимательным взглядом по лицу Питера, — Шрам… — он невесомо коснулся крошечной отметины на щеке, — Это… осталось после той драки у моста..? В его лице Питер увидел то самое редкое выражение, словно Норману было… больно? — Нет, — он накрыл его руку своей, прижимая к щеке, — это случилось, когда мне было двенадцать, в школе. Флэш чуть не выбил мне глаз… случайно, я надеюсь. — Какая дикость, — сказал тот, кто больше часа выколачивал дерьмо из Человека-Паука в развалинах старой больницы, — Не знаю, смогу ли я смириться, что на твоём теле есть отметины, оставленные не мной. Питер фыркнул, отводя взгляд. А он уж было перепугался, что этот ванильно-сахарный незнакомый Норман куда-то дел старого «доброго» (в самом плохом смысле этого слова) Озборна. Но, похоже зря паниковал. Вот же он, его личный кит-убийца, на прежнем месте, во всём своём мрачном великолепии. — Ну, за это можешь не беспокоиться. В той клинике, куда я ходил снимать гипс, мне делали рентген, и врач сказал, что была травма запястья, которую толком не лечили. Там что-то срослось не совсем так, как нужно… мне это не мешает, не думай ничего, но на снимке видно. Вот это как раз-таки осталось после той драки у моста. В общем… Норман закрыл его рот поцелуем. — И вот как мне теперь отправляться в офис, м? — спросил он, едва отодвинувшись. — На машине, разве нет? — ответил Питер со всей серьёзностью, — Ведь роллс-ройс уже починили. Норман прищурился, ища что-то в глубине его глаз. — Хитрюга, — резюмировал он, — Вертишь мной, как хочешь, пользуясь тем, что знаешь обо мне побольше прочих. Впервые за долгое время я, скажем так, открыт. — И здесь мы на равных, разве это не справедливо? Мне нравится хоть в чём-то быть с тобой на равных, — в тон ему отозвался Питер, — Ты же недостижим, как линия горизонта. — Это достоинство или недостаток в твоих глазах? — на всякий случай уточнил Норман. — Зависит от ситуации, — уклончиво ответил он, — Нам не пора выходить? Озборн взглянул на часы, с сожалением признав: — Да, пора. Хотел бы я отменить хотя бы часть утренних дел и провести с тобой больше времени, но долг есть долг. — Мне тоже нужно на учёбу, успею кое-что доделать до начала занятий. Норман коснулся его подбородка, приподнимая лицо, коротко поцеловал в губы и улыбнулся. — Ты ведь всегда можешь просто прийти сюда, помнишь? Не обязательно звонить, искать повод, спрашивать моего разрешения — я буду в любом случае рад. Просто… я просто скажу это. Не знаю, кого или что благодарить, но сам факт того, что ты сейчас здесь, со мной, что я могу обнять и поцеловать тебя, что оба мы живы и не пытаемся уничтожить друг друга… возможно, это самое лучшее, что случилось со мной за чёрт знает сколько времени. И зачем бы ты не приходил сюда… — Я не только за сексом прихожу, — брякнул Питер, скулы которого уже окрасились нежным румянцем. — Я знаю это. Так вот, мой нетерпеливый прекрасный мальчик, зачем бы ты сюда не приходил — ты всегда найдёшь это здесь. У меня пока плохо получаются некоторые вещи, но я готов постараться. — А ты? — спросил Питер, испытующе глядя ему в глаза, — Разве это не будет игрой в одни ворота, если только я стану делиться всем, что меня гложет, искать поддержки и понимания. Мы же об этом сейчас говорим? Я ведь тоже могу выслушать тебя и поддержать. Моя тётушка говорит, что никто не должен переживать трудные времена в одиночестве, и, похоже, я только сейчас понял истинный смысл её слов… Если тебе нужно, я мог бы… — Мог бы, — Норман смотрел на него, улыбаясь, поглаживая щёку подушечкой большого пальца, будто пытаясь стереть с кожи давний шрам, — Но со мной всё в полном порядке, милый. Я держу своё чудовище под контролем, как и всё остальное в этой жизни. Но мне чрезвычайно приятно, что ты проявляешь такой живой интерес. — У тебя кошмары, ты знаешь? — прямо сказал Питер, которому порядком надоела любимая песня Нормана: «Я очень взрослый и у меня нет никаких проблем, а если и есть, то не ваше собачье дело», — Что если это сигнал? Знак того, что подавитель не справляется? Озборн чуть нахмурился, внимательно глядя ему в глаза, и Питер буквально услышал, как с лязгом опустилась броня, отгораживая от него этого невозможного человека. — Но он справляется, — с холодком в голосе произнёс Норман, — Кошмары бывают у каждого, это вообще ни о чём не говорит. Мне неприятны твои подозрения и намёки, я что, давал повод? — Нет, — Питер примирительно тронул его руку, — Я такого не говорил, просто беспокоюсь. — Есть некоторая разница между участием и недоверием, — он отступил, увеличивая дистанцию между ними. Питер сам шагнул следом, уничтожая появившееся расстояние, сам обнял его, пряча лицо на плече. — Не делай так, — прошептал он. — Как — так? — Не отдаляйся, если тебе не нравится то, что я говорю, не закрывайся. Норман усмехнулся, сказав: — Ставит мне в вину тот, кто постоянно удирает, недоговаривает и подвергает себя опасности, — в его голосе был упрёк, но руки вернулись на спину Питера, поглаживая осторожными движениями снизу вверх, — Нам нужно договориться, Питер. — О чём? — О кредите доверия. Посмотри на меня. Да, вот так, подобные вопросы следует обсуждать глядя друг другу в глаза, — он был серьёзен, как никогда, — Никто не говорил, что будет легко, в конце концов, между нами случилось всякое. Не слишком хорошее, а порой, откровенно ужасное. Глупо было бы ждать от тебя слепой и безоговорочной веры в чистоту моих намерений, в мою честность, ведь я лгал тебе день за днём. Но если бы ты нашёл в себе силы перестать подозревать меня каждое мгновение, искать в моих словах и действиях двойной смысл, ждать, когда я сорвусь в неконтролируемое пике и снова выпущу монстра на волю, это было бы замечательно. Я сам не хочу вернуться в тот кошмар, помнишь? Мне нужна моя жизнь. По возможности, с твоим присутствием в ней и непосредственным участием. Так что? Найдёшь для меня немного веры авансом? Он был спокоен и уверен в себе, его слова звучали так разумно, так убедительно, что Питер испытал неловкость за собственную подозрительность. Такую, что не решился спросить о глайдере, хотя планировал сделать это. Момент был неподходящим, совсем неподходящим. Не хватало испортить утро им обоим или, что ещё хуже, обидеть того, кто полночи с ним провозился. — Я… я думаю, что мог бы, — сказал он. — Вот уж спасибо, — улыбка на лице Нормана выглядела кривоватой. И как он умудряется произносить слова «спасибо», «извини» и тому подобные, как ругательства? — Раз мы всё выяснили, пришло время выходить. Чарльз уже ждёт меня в гараже, я предложил бы подвезти тебя, но ведь ты откажешься? — Откажусь, — подтвердил Питер. — Невыносимо, — Норман коснулся его лица, очерчивая контур, — но я мирюсь. В следующий раз, когда начнёшь сомневаться во мне, вспомни об этом, договорились? — Договорились. — Поцелуй? — и не дожидаясь ответа склонился к его губам.***
—… таким образом, — Карлос Мендес отложил стопку листов со своим докладом и поднял взгляд на Нормана, — успешное завершение контракта позволило нам сохранить партнёрские отношения с заказчиком, который уже запланировал дату переговоров о поставке новой партии продукции, по объему в два раза превышающей предыдущую. Все приложенные усилия стоили того, господа. Несмотря на сложности, фьючерсные перспективы сотрудничества позволят компании… — Благодарю, Карлос — жестом прервал его Норман, вполне удовлетворённый услышанным, — А теперь вопрос к финансовому сектору. Мистер Битон, отчёт по убыткам готов? — Да, сэр, — незамедлительно отозвался главный бухгалтер, демонстрируя увесистую папку. — Вы всё учли? — Каждый цент, сэр. Включая расходы на логистические услуги, оплату труда, проживание рабочих и прочее и прочее. Каждая финансовая операция учтена, зафиксирована и подтверждена документально, — сказал Айзек Битон, — Отчет составлен в двух экземплярах, как вы распорядились. — Чудно, — Норман встал со своего места во главе стола для совещаний, подошёл к рабочему столу и нажал кнопку селектора, — мистер Джонсон, представитель страховой компании уже прибыл? — Да, сэр. — Очень хорошо. Пригласите его войти. Озборн вернулся к остальным, поймав удивлённый взгляд Джима Макинроя. — Что? — хищно улыбнулся он главному инженеру «Озкорпа», — Удивлены, что страховая компания присоединится к нашему скромному обществу? Расслабьтесь и наслаждайтесь шоу, Джим, у вас билеты в первом ряду. — Я уверен, что вы знаете, что делаете, сэр, но эти проходимцы… — Предоставьте всё мне, — Норман посмотрел на открывшуюся дверь, — А вот и наш сегодняшний гость. Мистер…? — Хендерсон Пол, — представился мужчина средних лет, вошедший в кабинет в сопровождении Фрэнсиса, — полномочный представитель «ОллСтэйт Групп». Он протянул Норману руку, но осёкся, наткнувшись на его ледяной взгляд. — Присаживайтесь, — скупо предложил Озборн, не сводя с него немигающих глаз, — И расскажите нам, с чем пожаловали. — Страховая компания закончила дополнительное расследование по факту пожара, случившегося на производстве «Озкорп Индастриз», — забубнил Хендерсон, открывая свои документы, — Наши эксперты тщательнейшим образом проверили все обстоятельства и пришли к выводу, что застрахованное лицо, то есть «Озкорп Индастриз», не имело злого умысла и не было причастно к поджогу мощностей. Напротив, были предприняты все необходимые меры для предотвращения возгорания: была установлена современная противопожарная сигнализация, газоанализаторы, датчики дыма и температур, другое необходимое оборудование. Указанные системы оказались выведенными из строя в результате противоправных действий неустановленных лиц. Полицейское расследование всех обстоятельств поджога продолжается, «Озкорп Индастриз» оказывает всестороннее содействие правоохранителям. В связи с изложенным, «ОллСтэйт Групп» не видит причин для отказа в выплате страхового возмещения. Соответствующие распоряжения сделаны, денежные средства поступят на ваш счёт в течение пяти банковских дней. Он закрыл папку с отчётом, выжидающе уставился на Озборна. Взоры всех присутствующих были обращены к Норману. Тот выдержал короткую паузу и сказал: — Мистер Хендерсон, напомните, как долго моя компания сотрудничает с «ОллСтэйт Групп»? — Более шести лет, сэр. — Более шести лет… и, как мне помнится, это не первый несчастный случай на производстве, не так ли? Поправьте меня, мистер Макинрой, если я ошибаюсь. — Нет-нет, всё верно, — подтвердил главный инженер, — Подобное происходило и раньше, не в таких катастрофических масштабах, конечно, но мелкие случаи были. К сожалению, это неизбежность, мы в силах лишь свести к минимуму периодичность происшествий и их ущерб. — Спасибо за разъяснения, Джим, — Норман вежливо улыбался, но в его глазах стыли все льды Южного полюса разом, — А теперь вопрос к вам, мистер Хендерсон. Был ли хоть один случай, когда «ОллСтэйт Групп» отказывало «Озкорп» в страховом возмещении? — Нет, не было, — ответил тот, не совсем понимая, к чему идёт разговор. — Вероятно, это происходило потому, что у страховой компании не было поводов сомневаться в честности «Озкорп», не так ли, мистер Хендерсон? Ведь за прошедшие шесть лет «ОллСтейт Групп» ни разу не была инициирована повторная проверка. — Вы не ошибаетесь, сэр, и я, кажется, понимаю, к чему вы клоните, но условия договора страхования предоставляют страхователю право проводить повторное расследование, особенно в тех случаях, когда есть повод для сомнений, — начал оправдываться Хендерсон, ступая на тонкий лёд, куда его так тщательно заманивал Норман. — О, просветите меня и всех присутствующих, не стесняйтесь, — елейным голосом сказал Озборн, — Это какие-такие поводы для сомнений? Возможно, то обстоятельство, что в цехе чуть было не сгорела заживо молодая женщина? Или то, что без малого два десятка человек надышались неустановленным отравляющим газом, и лишь чудом никто не погиб? Эти доводы страховая компания посчитала достаточными для повторной проверки? Хендерсон нахмурился. — Я слышу сарказм в вашем тоне, но не могу понять его причину. Говорите прямо, мистер Озборн, к чему эти игры? — Что вы, какие уж тут игры. Ваше так называемое повторное расследование оказалось как нельзя не кстати, вы знали об этом? Должны были знать, моя инженерная служба и договорной отдел оборвали телефоны вашей компании, написали добрую сотню писем, от гневных до униженно просящих, а уж сколько электронных посланий было отправлено — и не сосчитать. И весь этот шквал бесполезных, как оказалось, обращений, должен был донести до вас лишь одно — ваше дополнительное расследование срывает сроки исполнения важнейшего контракта. Мистер Хендерсон, я разочарован. Шесть лет сотрудничества, страховые взносы, исчисляемые миллионами долларов, безупречная репутация «Озкорп», как надёжного партнёра и в результате… что? Дополнительное расследование, ну надо же, какая пошлость. Да, я знаю, это право страхователя, чёрт бы вас побрал, право, а не обязанность! Знаете, выглядит всё так, словно «ОллСтейт Групп» были заинтересованы в провале «Озкорп Индастриз» и срыве контракта. — Вы… обвиняете «ОллСтейт Групп» в сговоре?! Но с кем?! — Пол Хендерсон на мгновение потерял самообладание, повысив голос. — Не я это сказал, — Норман откинулся на спинку кресла, — и да, я обвиняю. Я не желаю сотрудничать с продажными страховщиками. Карлос, вручите мистеру Хендерсену уведомление о расторжении договора страхования. И не забудьте передать ему исковое заявление «Озкорп», а также второй экземпляр финансового отчёта мистера Битона. Я намерен взыскать с вашей, с позволения сказать, страховой компании, каждый чёртов цент. Я засужу вас, обанкрочу, куплю за бесценок и ликвидирую. Таков мой план. Лицо полномочного представителя «ОллСтейт Групп» пошло красными пятнами. На стол перед ним легли озвученные Озборном документы и пухлая папка с отчётом финансовой службы. — Мистер Озборн… — нашёл в себе силы выдавить он, однако Норман прервал его нетерпеливым жестом. — Вы всё ещё здесь? Нам не о чем говорить, забирайте бумаги и уходите. Дальнейшее общение с «ОллСтейт Групп» будет осуществляться в суде. Пунцовый Хендерсон сгрёб документы в охапку и вылетел из кабинета с скоростью пушечного ядра, демонстративно хлопнув дверью. Айзек Битон, Карлос Мендес и Джим Макинрой переглянулись, а Норман сказал: — Как невежливо. Дурное воспитание есть корень всех бед. — Сэр… — нерешительно сказал Карлос, — Вы в самом деле планируете купить «ОллСтейт Групп»? Озборн выдержал небольшую паузу, подумывая о том, а не поторопился ли он с назначением Мендеса на ответственную должность руководителя юридического департамента «Озкорпа». — Собираюсь. И купить и далее, по пунктам. Мы ведь давно знакомы, и вы знаете, что мои слова редко расходятся с делом. Лучше бы вам не сомневаться в моих решениях, понимаете, о чём я? — Да, сэр. Разумеется, — смешался Карлос, осознав, что ляпнул глупость. — Время вернуться к работе, господа, — подытожил Норман, — Все свободны.***
Перед работой Питер успел сделать круг по району, пройдя обычным паучьим маршрутом. Браунсвилл имел дурную репутацию, но сегодня отвратительная дождливая погода распугала даже самых отъявленных негодяев, всё было спокойно. Как это и случается, спокойствие частенько бывает обманчивым: несколько раз срабатывало паучье чутьё. Человек-Паук напрасно озирался по сторонам, ища источник опасности, никаких явных угроз он так и не обнаружил. Списав сбоящее чутьё на проклятый дождь, он поспешил забрать свои вещи, благоразумно припрятанные не на крыше, а на чердаке жилой многоэтажки. Переодевшись и спрятав промокший костюм в рюкзак, Питер спустился по лестнице, как любой нормальный человек, не привлекая к себе ненужного внимания. От автобусной остановки до пекарни Фаско пришлось пробежаться, зонта у него не было, а дождь припустил всерьёз. Он уже хотел войти внутрь, но замер, ошарашенно глядя на витрину. Это был вандализм, вандализм чистой воды. Поперёк стекла какой-то умник, вооружённый баллончиком с красной красной, намалевал здоровенный член. Схематично, грубо, весьма прямолинейно и однозначно. И даже не поленился закрасить. Дверь пекарни открылась, выпуская дивный аромат свежей выпечки, и на улицу выглянул хмурый Фаско. — Паркер, чего ты тут стоишь под дождём и пялишься на здоровенный хрен? Зайти не думал? — А, да, конечно, — Питер поспешил за ним, оглядываясь. Вид изнутри был ничуть не лучше. — Оценил наскальную живопись? — угрюмо спросил Фаско. — Ещё бы. Вы полицию вызывали? — Конечно, я вызывал. Патрульный только что в лицо мне не заржал, найдя эти художества весьма остроумными. Посоветовал зайти в строительный магазин за ацетоном и больше не злить малолеток. Я бы тоже посмеялся, да только торговля сегодня — хуже некуда, всех распугал дождь и чёртов член. К полудню приковыляла миссис Тейтум, она хоть и слепая, как крот, и то смогла разглядеть это позорище. Зачем, говорит, у меня нарисован дельфин на витрине? Это ж не рыбный магазин, а пекарня! Дельфин, понимаешь?! — раздражённо жаловался ему Фаско. — Ну, дельфины, вообще-то, не рыбы, а млекопитающие и дышат воздухом… — начал было Питер, но осёкся, увидев горящий взгляд Калеба, — С другой стороны, кому до этого дело? У нас же есть ацетон? Я попробую отмыть. — В подсобке, — он хмуро кивнул в сторону упомянутого помещения, — Тряпки тоже там. За кассой сможешь заодно присмотреть? А то у меня куча дел на кухне. — Да, конечно. — И дождевик возьми, не то вымокнешь. Что же делать… Пришлось тащить на улицу стремянку и под дождём отмывать краску со стекла. Смешанная с водой и растворителем жижа стекала по витрине, пачкая руки красным. Сраные малолетки… Питер ни секунды не сомневался, делом чьих кривых ручонок являлись эти позорные художества. Надо будет найти паразитов и популярно объяснить им, что так поступать не следует. Ему потребовался час, чтобы отмыть граффити. Дождь к тому времени стих, а потом и вовсе прекратился. Питер собрал в мусорный пакет воняющие растворителем тряпки, сложил стремянку и остановился на тротуаре, полюбоваться на дело рук своих — от рисунка ничего не осталось. Из двери выглянул Фаско, уже не такой заведённый, как недавно, похоже, остыл немного. Он скупо улыбнулся, оглядев витрину. — Ты молодец, парень. Давай внутрь, мой руки и приводи себя в порядок, у нас доставка. Захватив лестницу, Питер поплёлся за ним следом. Надо было возразить, что когда он устраивался на работу, ни о какой доставке разговора не было, но Калеб опередил его: — Я знаю, что ты не подписывался на такое, да и я так не работаю, но это особый случай. Заказ из автосервиса, тут пройти-то всего ничего, рукой подать, а чаевые они платят хорошие. Вот список, Паркер, кофе и выпечка, что они хотят. Сделаешь? Вот он, шанс попасть в логово банды и посмотреть, что там твориться! Питер пробежал глазами по списку. Судя по количеству позиций в автосервисе планировалось собрание человек на семь, не меньше. А постоянных работников там было трое, это он знал абсолютно точно, ещё бы, кучу времени потратил на слежку за каждым. — Хорошо, мистер Фаско, сделаю. Нет проблем. — Ты меня очень выручишь, — Калеб даже по плечу его хлопнул, — И вот ещё что: постарайся не злить там никого. Быстро принёс, отдал, забрал деньги и ушёл. Не болтай, не лезь на рожон, никому из нас не нужны проблемы с парнями Кембы. Усёк? — Усёк. — Иди, собирай заказ. Я буду на кухне, если что-то понадобится. Семь больших стаканов кофе. Четыре бейгла с ветчиной и сыром, коробка глазированных пончиков, три сэндвича с курицей и два с тунцом. А ещё пакет мелких сдобных булочек с маком, которые неизменно пользовались бешеным спросом у покупателей Фаско. Нагруженный двумя объемными сумками с заказом, Питер стоял перед облупившимися дверями автосервиса «Автоклиника Кембы», испытывая привычное волнение, как на патруле перед поимкой очередного негодяя. Дверь была заперта. Питер потыкал носком кроссовка в железо, не увидев ничего похожего на звонок. Ждать пришлось недолго, створка распахнулась и он увидел уже знакомого ему Джейлена. — О, здоров, чувак, где тебя носит? Давай, заноси жратву, у меня все руки в масле, не могу забрать, — он посторонился, пропуская Питера внутрь, — Шевели поршнями, ну! Маркус! Вылезай из ямы, расплатись с парнем Детройта, он притаранил наш заказ. Из смотровой ямы, над которой стоял полуразобранный внедорожник, выглянул Маркус — плотный коренастый мужчина лет тридцати пяти. Он вытер руки тряпкой, выбрался наружу и ушёл куда-то вглубь помещения, должно быть, за деньгами. Питер очень надеялся, что именно за ними. Джейлен глянул на замершего в нерешительности Паркера и подтолкнул его плечом к длинному столу. — Хрен ли ты замер? Ставь всё сюда, чего копаешься? — выговаривал ему Джейлен нетерпеливо, надеясь побыстрее спровадить. Почувствовав его настрой, Питер умышленно замедлился, доставая стаканы по одному и рискуя вызвать ещё большее недовольство. К столу вернулся Маркус, весьма кстати вывалив целый ворох мятых банкнот и приличную горку мелочи. — Мужик… — протянул Джейлен, — какого хрена? Ты где взял это, ограбил попрошаек на Рузвельт-Драйв? — А чё? — буркнул Маркус, — Это не деньги? Это из штрафной банки, ну. Сраная посудина переполнилась, не заводить же вторую. — Бля… — застонал Джейлен, на что Маркус хмыкнул: — С тебя, кстати, доллар за матюги. Просто кинь в эту кучу, парень пересчитает. — Да что б вас! — Джейлен вытер испачканную машинным маслом руку о свой засаленный рабочий комбинезон, порылся в кармане и бросил смятую долларовую бумажку на стол, к остальным деньгам, — Вы мне месяц мозги полощите, да какой мудак придумал эту штрафную банку?! — Девин придумал. Его папаша-пастор здорово промыл говнюку мозги на счёт матерщины, адского пламени и раскалённых щипцов, которыми демоны будут вырывать языки сквернословам. Теперь у нас везде стоят штрафные банки, чел. Здесь и в офисе наверху, он даже пытался впарить это дерьмо Лебро… — Завались! Понял я на счёт Девина, можешь не продолжать, — рявкнул Джейлен, косясь на Питера, — А ты чего ковыряешься? Забирай бабки и проваливай! — Я должен пересчитать, — возразил Питер, — Мне отчитываться перед мистером Фаско. — Отъебись от пацана, Джей, — сказал Маркус, осёкся, вздохнул, и тоже бросил доллар в общую кучу, — Он всего лишь делает свою работу, как и все мы. И где мой капучино, раз уж ты тут? — Вот капучино, — Питер передал ему стакан, — я подписал, где какой кофе. — Круто, — одобрил Маркус, снимая крышечку со стакана, — Ты, вроде, нормальный парень, не чета Энди. Тот рукожоп вечно всё путал и разливал… Джей, рукожоп же не мат? — Нет, вроде, — буркнул Джейлен, недовольный тем, что посторонний чувак никак не покинет сервис, несмотря на все его старания. — Не мат, значит, нет штрафа. И кофе норм, кстати. Детройту повезло, что он нашёл такого работника. Питер взялся за купюры, аккуратно расправляя каждую и укладывая в стопки по десять баксов. Судя по количеству денег, сбор штрафов был весьма прибыльным делом, он насчитал триста сорок шесть долларов, включая мелочь. Отсчитав сумму, причитающуюся за заказ, он подвинул остальные деньги к Джейлену. — Здесь всё, остальное лишнее. — Хрена мы наматерились… можно было и пиццу заказать, — присвистнул он, помахав пачкой зеленых бумажек, — Вот, держи за труды, — Джейлен отсчитал двадцатку и отдал Питеру, — А теперь проваливай поскорее, у нас дел куча. Паркер чувствовал, что упускает представившуюся возможность. Понимал, что обязан сделать хоть что-нибудь, что угодно, лишь бы задержаться в автосервисе ещё на пару минут, любую глупость! — Спасибо, — сказал Питер, протягивая руку за деньгами. Джейлен отдал ему банкноты, одно выверенное движение, и двадцатка веером разлетелась по полу сервиса. — Простите, — спокойно сказал Питер, глядя звереющему Джейлену прямо в глаза, — Я быстро всё соберу. — Уж поторопись, — процедил тот, — Маркус, зря ты хвалил парня, такой же раззява, как Энди. — Зато кофе варит как надо, — отозвался Маркус, пристально изучавший внутренности полуразобранного автомобиля, прихлёбывая свой капучино. Банкноты, как оказалось, разлетелись по всему полу. Под нетерпеливые понукания Джейлена, Питер неспеша поднимал одну за другой, пытаясь потянуть время ещё немного, и его старания оказались вознаграждены. Металлические ворота содрогнулись от удара кулака. Механики переглянулись. — Не успели… — пробормотал Джейлен, спеша открыть дверь. Сначала Питера накрыла чья-то тень, тут же в поле зрения появились блестящие ботинки из гладкой кожи. Паучье чутьё зазвенело натянутой струной, хозяин этих дорогих ботинок был смертельно опасен. Питер поднял глаза и столкнулся с недобрым взглядом тёмных глаз Леброна Пэриша. — Ты кто? — спросил гангстер глубоким, хорошо поставленным голосом. — Это никто, босс, — зачастил выросший за спиной Паркера Джейлен, — просто парень из пекарни Детройта, принёс наш заказ, кофе и пончики, как всегда. Он уже уходит. Леброн молча смерил Питера сканирующим взглядом, не упуская ни единой детали. — Ты немой? — выдал он, наконец, не обращая на Джейлена никакого внимания. — Нет, сэр, — ответил Питер. — Как твоё имя? — Питер. — Тебе заплатили, Питер? — Да, сэр. — Проваливай. И величественно прошествовал мимо них с Джейленом вглубь автосервиса, словно утратив всякий интерес. — Блядь… ну всё, пиздец… Я ж говорил — уматывай! Блядь, блядь! Сука… ебучая банка… — он похлопал себя по карману, выудил пятидолларовую бумажку, сунул Питеру в руку, всучил ему пустые сумки и живо вытолкал за дверь автосервиса, — Вали, вали! Очутившись за воротами, за захлопнувшейся дверью, Питер чуть было не полез на стену, желая хоть краем уха услышать, о чём будут говорить гангстеры. Но у дверей пекарни уже маячил обеспокоенный Фаско, так что ему пришлось уйти. Он успел запомнить номер чёрного Форда Эксплорера, припаркованного возле сервиса, и твёрдо решил не спускать глаз с этой машины, тем более, что до закрытия пекарни оставались считанные минуты. Он никогда так не торопился с уборкой. Выручка за сегодняшний день оказалась до смешного маленькой, с деньгами возиться не пришлось. Торопливо попрощавшись с Фаско, Питер выскочил на улицу, с облегчением увидев, что машина Пэриша всё ещё на месте. Нельзя было упускать этот шанс, он бросился в глухой переулок и взобрался по стене на крышу. Переодеваться пришлось в противный сырой костюм, скрючившись за вентиляционной трубой. Здесь же он припрятал свой рюкзак, приклеив его паутиной под трубу, чтобы не намок и не попался кому-нибудь на глаза. Человек-Паук осторожно перебрался на крышу здания, высившегося напротив автосервиса, и приготовился ждать. Помимо Форда, перед сервисом появился уже знакомый ему белый Шевроле Тахо, похоже, к собранию присоединились новые участники. По ощущениям, прошло больше часа. Наконец, из автомастерской вышел Леброн Пэриш в сопровождении неизвестного Пауку мужчины, они сели в Форд и поехали прочь, а Паук последовал за ними. Он достаточно хорошо изучил этот район, чтобы понять, куда движется автомобиль, что и сыграло с ним злую шутку. Человек-Паук рванул вперед, надеясь взять фору и перехватить машину на первом перекрёстке, но вдруг снова сработало чутьё. Остановившись на самом верху мачты освещения, он заозирался, ища источник опасности. Не могло же чутьё подвести его? Или среагировать на Леброна, который и до перекрёстка доехать не успел, тогда… что? Тихий, едва различимый на фоне обычного городского шума стрёкот привлёк его внимание. Что-то блеснуло на фоне уже потемневшего неба, три небольших объекта, выстроившись клином, летели над дорогой. Что это? Взбесилось паучье чутьё, подкинув его в воздух, и вовремя — нечто, похожее на серебристую сферу, врезалось в столб, сразу же раздался взрыв. В этот час движение было оживлённым, несколько водителей резко свернули в сторону, заметив взрыв, пара автомобилей столкнулась, образовался затор. Паук перескочил на другой столб, три объекта последовали за ним, окружая. Наконец, он смог рассмотреть их, как следует: это были дроны, похожие на жуков. В «брюхе» каждого из них открылись лючки, выпуская целый рой более мелких роботов. Вот они-то и взрывались, раз за разом, атакуя Паука. — Дроны-камикадзе, это что-то новенькое! — воскликнул он, уклоняясь от очередной смертоносной атаки. Судя по тому, на какие ошмётки разнесло плафон фонаря, в каждой атакующей малютке было достаточно заряда, чтобы если не убить Паука, то жестоко покалечить. И лишь один человек в Нью-Йорке мог сотворить подобное! — Мендель Штромм! Что б тебя!!! Дорога, нет, оживлённое шоссе под ним. Машины, много машин и в каждый — люди. Во многих — дети. Уклонившись от очередного взрыва, Человек-Паук прикинул, что дела его плохи. Дроны атаковали постоянно, словно гнали его куда-то, не позволяя сойти с выверенного маршрута, реагируя на малейшую попытку свернуть с бульвара Линден к заливу Аппер Бэй или к бухте Джамейка, будто зная, что он планирует утопить их в Гудзоне. Новый взрыв прогремел чуть раньше, чем он успел сменить траекторию. Срезанный по середине столб медленно развалился на две части, грозя рухнуть на застрявшие внизу автомобили. Отчаянный бросок паутины смог замедлить падение армированной бетонной махины на крыши машин, люди с криками выбирались из салонов, пытаясь убраться подальше от опасности. Следующий взрыв грянул совсем рядом с Пауком, отшвырнув его от дороги на добрый десяток футов. Он кубарем прокатился по асфальту и по земле, поломав какие-то кусты, успел сгруппироваться, вскочить на ноги, и бросился бежать, уводя за собой стаю назойливых дронов. Идея была так себе. В густо застроенном жилыми домами районе удирать от смертоносных игрушек, грозящих подорвать всё и вся, означало рисковать жизнями невинных людей, а Паук не мог себе этого позволить. Решение, немного самоубийственное и безрассудное, как, впрочем, и все другие решения, принимаемые им перед лицом опасности, пришло само собой, стоило ему увидеть канализационный люк. Выстрелив паутиной в крышку, он сдвинул её и ногами вперёд прыгнул в колодец. К счастью, внизу оказался просторный коллектор, а не бесконечная труба, уходящая глубоко под землю. Затаившись под люком, он стал ждать, пока дроны, один за другим, принялись влетать внутрь, после чего сбивал их комками паутины. Облепленные липкой субстанцией, смертоносные машинки падали вниз, продолжая мерцать серебристым светом и беспомощно жужжать. Это длилось и длилось, казалось, они никогда не закончатся. Человек-Паук был на грани отчаяния, когда поток летающих бомбочек иссяк. Он прислушался. Сверху доносилось лишь мерное стрекотание трёх материнских дронов, зависших над разверстыми люком. Но они не несли на себе взрывчатку, а значит, не могли ему навредить. Можно выбраться наружу, закрыть крышку люка поплотнее и надеяться, что аккумуляторы дронов разрядятся раньше, чем растает его паутина. Паук осторожно выглянул из люка. Материнские дроны кружили над его головой, образовав равносторонний треугольник, мерцая серебристыми огоньками. — Штромм… Штромм! — крикнул он, обращаясь к дронам, скорее от ярости, чем рассчитывая, что безумный профессор его услышит, — Это уже слишком! Ты, маньяк ненормальный! Лечись!!! Дроны плавно снизились, не прекращая свою карусель, а серебристые огоньки на их корпусах вдруг стали красными. Человек-Паук глянул вниз, туда, где мигающей и жужжащей кучей лежали обезвреженные им мелкие дроны. Они перестали светиться серебром, их огоньки тоже покраснели, а мерцание из хаотичного стало синхронным. — О нет… это же… это…!!! И грянул взрыв.***
— Чарльз, включите новости, — сказал Норман, откладывая планшет на сидение автомобиля. Длинный день закончился, он возвращался домой, рассчитывая на спокойный вечер. — И к последним новостям, — голос ведущей новостного выпуска звучал напряжённо, — Полное отключение электричества в районе Браунсвилл и частичное отключение в Бруклине вызваны взрывом в системе коллекторов и повреждением силового кабеля высокого напряжения. Причины взрыва выясняются, по предварительным данным полиции пострадавших нет. Очевидцы говорят, что незадолго до взрыва на пересечении бульвара Линден и Кингс хайвей был замечен Человек-Паук, а также слышались единичные взрывы. Из-за проблем с электроэнергией на этом участке возникли автомобильные пробки в десять баллов, выбирайте маршруты объезда. Работают городские спецслужбы, по сообщениям мэрии ремонтные бригады выехали на место взрыва для выяснения всех причин и начала ремонтных работ. В районах отключения электроэнергии усилена работа полиции, будьте лояльны и готовы к сотрудничеству. — Чарльз, — нахмурился Норман, — Мы можем ехать быстрее? — Простите, сэр, Манхэттен вечером парализован, я делаю всё, что могу, — отозвался водитель, глядя в зеркало заднего вида. — Хорошо, постарайтесь, — Озборн уставился в окно, возвращая контроль над подскочившим пульсом. Конечно, он там. Гарантированно, в самом эпицентре взрыва. Лежит, заваленный грудой земли и битого асфальта… Живой ли? Оглушённый, истекающий кровью, маленький смелый Паучок. Его Паучок. Никто не смеет трогать его Паука, даже смотреть в его сторону Норман бы не советовал, особенно тем, кто дорожит своими глазами. «Это суровое время», — думал Норман, глядя на поток автомобилей, заполонивших вечернее шоссе, — «А суровые времена требуют решительных мер.» Он не стал ждать, пока Чарльз заедет в подземный паркинг, спешно вышел из машины и ринулся к себе. Зеркальная панель в гостиной беззвучно отошла в сторону, открывая скрытый от посторонних глаз вход в тайную мастерскую. Не колеблясь ни секунды, он вошел внутрь. Миновал коридор, стену с полками, на которых аккуратными рядами выстроились тыквенные бомбы. Прошёл мимо стола, коснулся кончиками пальцев запаса интенсификатора, маслянисто поблёскивающего изумрудом в приглушённом освещении мастерской — идеальный яд, заточённый в прозрачное стекло колбы. Лётная броня и глайдер были на своих местах, у дальней стены. Сняв с крепления шлем с забралом в виде гротескной маски с дьявольским оскалом, Норман осторожно положил её на стол. — Это ничего не значит, Гоблин, — сказал он, обращаясь к шлему, снимая с плеч пальто и пиджак, — Мне хватит сил управиться с глайдером и без сыворотки, что бы ты там себе не возомнил. Я делаю это только ради спасения Питера, понял?! Только ради него!