***
Пока осиротевший после смерти бабули Майкл Янг не попался на глаза братьям Пэришам, он успел хлебнуть дерьма, пытаясь выжить в этом жестоком мире. Хлебнуть и усвоить, как Иисусову молитву, которой всегда заканчивал воскресную проповедь пастор Лонг в баптистской церкви, куда так любила ходить бабуля: люди будут добры к тебе до тех пор, пока им это выгодно. Так было всегда. Соцработник улыбалась ему, забирая из опустевшей квартирки и говорила, что о нём позаботятся. Она же ушла, не оборачиваясь, едва лишь сотрудник приюта чиркнул нужную закорючку в формуляре. Неопрятная, насквозь пропахшая табаком тётка, сперва ласково гладила Майкла по голове и приобнимала за плечи, в красках рассказывая, как весело живут её приёмные детки «одной большой дружной семьёй», а потом она же грубо орала на него и отвешивала затрещины, а всё «веселье» новой жизни сводилось к бесконечной работе на принадлежащем тётке пункте утилизации металлолома, где Янг и другие бедолаги в возрасте от девяти до четырнадцати лет от рассвета до заката разбирали всякое старьё, пытаясь отыскать ценную медь и алюминий. Выручку от сдачи цветного металла тётка, разумеется, забирала себе, как и пособия на детей, взятых под опеку. Майкл не выдержал даже полугода такой распрекрасной жизни, и, не долго думая, сбежал. Ему едва исполнилось тринадцать. В банде всё было по-другому. Здесь никто не пытался понравиться Майклу или обмануть его. Леброн с первого же дня доходчиво и не стесняясь в выражениях объяснил юному беспризорнику, что номер его — последний, отношение к нему будет соответствующим до тех пор, пока сам Янг не заслужит чего-то другого. «Прояви себя, пацан», — говорил Леброн, вручая сиротке пластиковый мешок с пятью десятками самокруток, приготовленными на продажу, — «Толкни это дерьмо возле школы или ещё где, а вечером принеси мне деньги. Сможешь — мы с братом впишемся за тебя в любой замес. А нет… ну, в твоих же интересах всё-таки продать косяки. Потому что, знаешь… люди ведь каждый день пропадают. Смекаешь, Майки? Да? Вот и умница, топай.». И он топал. Обмирая от ужаса всякий раз, когда мимо проезжала патрульная машина, ведь Майк был свято уверен, что копы насквозь его видят и точно знают, что лежит у него в рюкзаке. Новичкам везёт, тогда он продал всё, до последнего косяка с травкой, вечером же, вернувшись на трясущихся ногах к Леброну с деньгами, получил похвалу от младшего Пэриша, крышу над головой, горячий ужин, а также покровительство банды. Познакомившись с доком, так не похожим на привычное Майклу окружение, Янг и представить себе не мог, что скромный зануда-профессор может творить бесчинства, как самый заправский бандюган. Иным головорезам стоило бы поучиться у яйцеголового умника хладнокровию и жестокости, он действовал решительно и непоколебимо, с уверенностью человека, которого загнали в угол, которому нечего терять, и отныне он ничего и никого не боится. Док перемещался по собору с деловитостью таракана, что-то периодически доставал из своей объёмной сумки и прилаживал на стены и на пол, сверяясь с планшетом. Майкл хотел спросить, к чему эта суета, но док резко цыкнул на него и велел не лезть не в своё дело. Потом они сволокли в подвал похищенного парня, мало чем отличавшегося от мертвеца, пугавшего Янга до чёртиков своей неподвижностью и безучастием к происходящему. Нет, Майк не боялся покойников, не в этом было дело. Просто заложник, живой заложник, это какой-никакой шанс на хороший исход заварушки, а труп — это просто труп. Ну, и уголовная статья с внушительным сроком. Других вариантов не было. Штромм забрал у несчастного телефон и снял короткое видеопослание для его папашки, ради которого, собственно, вся эта возня и затевалась, но отправлять не стал, сказав, что нужно выждать до утра. Перспектива торчать всю ночь в холодном здании в компании еле живого парня и окончательно двинувшегося дока вогнала всегда жизнерадостного Янга в тоску. Нужно было срочно что-то сделать, пока банда их не хватилась, и парни не решили, будто Майкл спелся со Штроммом, чтобы помочь тому сбежать. Янг не хотел проблем. Он знал крутой нрав младшего Пэриша и примерно представлял, чем кончится самоуправство поехавшего крышей профессора. Майкл пытался тайком позвонить кому-нибудь из парней, отправить паршивое сообщение, что угодно, но ничего не получалось! Док следил за ним, не выпуская из поля зрения ни на секунду, как та сраная ящерица размером с хорошего телёнка, которую Майк видел как-то по телеку. Гнилозубая тварь сначала кусала кого-нибудь мелкорогатого, а потом таскалась за своей жертвой попятам, ожидая, пока та подохнет от заражения крови или ослабеет настолько, что можно будет спокойненько её сожрать. Не то чтобы док был способен на нечто подобное, но хрен его знает! Один раз ему почти удалось улизнуть от всевидящего Штромма, сосредоточенно тыкавшего в свой планшет, Янг уже начал звонить Нельсону, но док спалил его на горячем. — Что это ты делаешь? — спокойно спросил он замявшегося Майка, пойманного с поличным. — Да… так. Ничего особенного. Мне позвонить надо, ну… дела, понимаешь? — И кому же? — елейным голосом поинтересовался профессор. Они стояли возле небольшой сводчатой ниши, предназначенной, по все видимости, для исповедален, и Майк сообразил, что оказался в каменном тупике, единственный выход из которого ему преграждал Штромм. — К… Кэсси… — неловко соврал Янг, пряча телефон за спину. — Дай мне сюда это, — тоном, не терпящим возражений, приказал Мендель, требовательно протягивая руку. Майкл застыл, обалдев от собственной реакции на слова дока — он едва смог сдержать порыв немедленно отдать телефон. Какого чёрта?! Он сильный, высокий, ловкий чёрный парень, умеющий работать кулаками, а Штромм?! Он же старый! И дряхлый, и… белый! Что он может ему сделать?! — Нет! — Майкл набычился, приготовившись постоять за своё имущество, — Не отдам! — Ответ — не правильный, — сощурился Штромм, что-то нажав на экране планшета. Стены ниши, в которой стоял Майк, ожили. Замигали, зажглись красные точки маленьких глазок, крошечные острые ножки заскребли щербатый камень, затрепетали блестящие металлические крылышки. Янг заозирался, не понимая, куда же ему бежать, ведь мелкие роботы заполонили собой всё пространство, даже пол, выстлав у ног Майкла серебристый шевелящийся ковёр. — Последний раз тебе говорю — отдай мне телефон! — потребовал Штромм, угрожающе занося палец над экраном планшета. — Нет! — крикнул Майкл срывающимся голосом. — Как знаешь, — равнодушно уронил Штромм и нажал на экран. Они ринулись на Майкла все сразу, одновременно, со всех сторон, облепив копошащейся массой. Острые ножки впивались в кожу, дёргали за волосы, а он не мог даже завопить от ужаса и отвращения опасаясь, что какой-нибудь мелкий металлический засранец влезет ему в рот и перекроет горло. Отчаянно мыча сквозь плотно сжатые губы, он крутился на месте, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя сотни крошечных творений Штромма, до того момента, пока роботы не начали выпускать нечто, похожее на тонкие металлизированные нити, переплетённые с эластичным и чрезвычайно прочным материалом, и вить из них сеть. — При всей твоей болтливости и бестолковости, Майкл, от тебя есть определённый толк, — сказал Штромм, внимательно наблюдая за происходящим, — Я очень хотел испытать своих ботов в действии до того, как сюда явится Озборн, и смотри, как всё удачно сложилось! Запакованный в мелкоячеистую сеть от макушки до пят Янг потерял, наконец, равновесие, и рухнул на пол. Роботы оставили его, дружно собрались в бесформенную шевелящуюся массу, которая постепенно обрела вполне узнаваемые черты, сформировав нечто, похожее на здоровенного скорпиона, который двинулся на Майкла, заставив того, наконец, заорать во всю мощь лёгких. — Убери его от меня!!! Что ж ты делаешь!!! Ааааа, помогите!!! Штромм довольно ухмылялся. Скорпион, вопреки самым дурным ожиданиям, не стал жрать Майка, рвать его на части или как-то калечить. Он подхватил несчастного своими клешнями и деловито полез на стену, а потом и вовсе на потолок, где подвесил скрученного Янга, как гуся в коптильне. Отчаянно дёргаясь, Майкл старался освободиться, пусть даже ценой падения с высоты на каменный пол, он настолько испугался роботизированной твари, «слепившейся» из мелких ботов, что даже сломанные ноги не казались ему сейчас чем-то ужасным. — Хватит орать и дёргаться, — невозмутимо сказал профессор, внося кое-какие коррективы в программу, управляющую ботами, — Упадёшь с высоты и покалечишься, включи мозг или что там у тебя вместо него. Видишь ли, Майкл, ты был мне полезен, не скрою, я даже в какой-то степени признателен тебе за оказанную помощь, но я должен двигаться дальше. Он шагнул вперёд и поднял телефон Майкла, валяющийся на полу. — Тц, как не стыдно врать старшим! — покачал головой Штромм, посмотрев список исходящих вызовов, — Хорошо, что я включил глушилку сотовой связи сразу, как только мы сюда прибыли, так и знал, что ты попытаешься выкинуть нечто подобное. Повиси теперь и подумай над своим поведением! И не вздумай орать, мне ничего не стоит приказать одному из своих ботов сделать что-нибудь с твоим голосовым аппаратом. Молчание — золото, пора бы тебе это усвоить. О, вот только не надо так на меня смотреть! Тебе не достаёт воспитания, а так, глядишь, научишься чему-нибудь полезному. Майкл сердито сопел, слушая насмешливые слова Штромма, но поделать ничего не мог. Во власти дока было покалечить его или прикончить, а Янг не был идиотом, чтобы провоцировать психа, но был просто обязан поинтересоваться: — И что дальше? Что будет со мной? Мендель смотрел на него снизу вверх несколько секунд, странно улыбаясь, потом ответил: — Всё зависит от тебя. Будешь паинькой — останешься жив. Станешь мне мешать… не хотелось причинять тебе вред, но если придётся… — Я тебя услышал, — буркнул Майкл. Он умел быть понятливым, когда того требовали обстоятельства. — Вот и славненько, — оскалился Штромм, — Скоро всё закончится, я исчезну из твоей жизни, как меня и не бывало, поэтому наберись терпения. Оставлю рядом с тобой парочку моих маленьких помощников, так, на всякий случай. Вдруг ты решишь завопить в неподходящее время или ещё что, боты тут же отреагируют и сделают тебе очень больно. Не скучай, Майкл. Уверен, ты с ними поладишь. И ушёл прочь, насвистывая, очкастый кусок дерьма. Два округлых блестящих бота, деловито заползли на потолок и устроились слева и справа от болтающегося в прочной сетчатой авоське Майка, еле слышно попискивая и перемаргиваясь красными точками «глаз». — Ну, чуваки, — пробормотал Янг, пытаясь устроиться поудобнее в скользкой сети и тихо радуясь, что его не подвесили вниз головой, — кажись, мы тут надолго застряли…***
Кафедральный собор Иоанна Богослова, которое десятилетие перестраиваемый бесконечными подрядчиками и метко прозванный горожанами «Сент-Джон Незаконченный», высился серой громадиной на пересечении Амстердамской авеню и Сто двенадцатой улицы, устремив в холодное мартовское небо кружево нервюрного фасада. Даже недостроенный, он поражал своей монументальностью и размерами, являясь крупнейшим англиканским собором в мире. Обнесенный забором с предупреждающими надписями, неуютный, мрачный, оставленный рабочими, собор стал идеальной площадкой для финального противостояния, находясь на виду, но при этом не представляя для окружающих никакого интереса. Человек-Паук волновался: где-то там, под этими сводами, притаился Штромм. И там же находился беспомощный Гарри. На место он прибыл первым — Норман наотрез отказался добираться на паутине, предпочтя такси. Перед тем, как разделиться, он заставил Питера дать слово, что тот не станет лезть на рожон и связываться со Штроммом, а бросит все силы на поиски Гарри. — Вытащи его, — говорил Норман, сурово глядя Питеру в глаза, — Ты развяжешь мне руки, если сын будет в безопасности. — Профессор, похоже, окончательно двинулся, кто знает, что он задумал, — начал было протестовать Питер, на что Озборн нетерпеливо мотнул головой: — У меня есть преимущество — он понятия не имеет, что я принимал интенсификатор. Я сильнее обычного человека, не забыл? С тобой мне не сравниться, но я вполне могу дать отпор старому пройдохе! Питер знал, что его не переспорить, на это не было времени. Он торопливо кивнул, соглашаясь, стреляя глазами в сторону ближайшего переулка. Норман мимолётно коснулся его лица, плотно сжав губы, словно борясь с самим собой, но всё же сказал: — Будь осторожен, Питер. — И ты. Они смотрели друг другу в глаза пару секунд, прежде чем стремительно двинуться каждый в свою сторону, не оглядываясь. С крыши офисного здания, соседствующего с собором, он видел, как подъехавший несколькими минутами позже Норман быстрым шагом пересёк стройплощадку и вошёл внутрь собора, не колеблясь ни единого мгновения. Гарри… Нужно вытащить его, конечно нужно, но что будет с Норманом? Человек-Паук не мог допустить, чтобы тот остался без прикрытия — кто знает, какую подлость затеял Штромм? Одним длинным прыжком он преодолел расстояние, разделяющее постройки, и оказался на строительных лесах, опутавших стену собора. Стрельчатый проём окна, ещё не забранный витражным стеклом, манил его темнотой, открывая доступ в здание, и Паук, не мешкая, скользнул внутрь.***
Под подошвами ботинок хрустели мелкие камешки, каждый его шаг эхом отдавался под гулкими сводами огромного нефа, не оставляя ни малейшего шанса остаться незамеченным. Норман не планировал скрываться. Обойдя потолочные леса и нагромождение строительных смесей в бумажных мешках и жестяных банках, приготовленные для предстоящей отделки и уложенные штабелями выше человеческого роста, он остановился. — Штромм! — позвал Озборн, осматриваясь по сторонам, — Я здесь. — Пунктуален, как всегда, — раздался голос бывшего наставника, как и его неспешные шаги, звучащие всё ближе, — Признаться, я немного сомневался в том, что ты явишься. Мендель остановился в паре десятков футов от него, злорадно ухмыляясь. — А ты постарел, — не преминул заметить Норман, впервые увидев врага лицом к лицу и получив возможность рассмотреть его во всех подробностях, без посредничества мутноватого монитора. — Тебя время тоже не пощадило, — не остался в долгу Штромм, — Десять лет прошло, а кажется, всё было вчера! — Где мой сын? — прямо спросил Норман посчитав, что обмен любезностями закончен. — Неподалёку, — уклончиво ответил профессор, — негоже детям встревать во взрослые дела. Там он и останется до тех пор, пока мы не закончим, а потом… хм, даже не знаю. Всё будет зависеть от тебя, Норман. Если я получу то, чего так желаю, могу и отпустить молодого Гарри целым и относительно невредимым. — И чего же ты хочешь? — конечно, можно было не спрашивать этого маньяка, Озборну и так был известен ответ: — Чтобы ты сдох, — оскалился Штромм, — Такое у меня заветное желание! Я десять лет гнил за решеткой по твоей прихоти, считаешь, это можно простить?! — Ты совершил преступление и был осуждён, — напомнил Норман, — Заметь, я не устраивал самосуд, когда узнал, что ты воруешь у компании, я поступил согласно букве закона… — Закона?! — разъярился Штромм, — Таков твой закон — упечь в тюрьму на долгий срок за незначительный проступок?! Я всё вернул!!! До последнего цента!!! А ты сделал невозможное, чтобы низвергнуть меня в ад! Ты хоть представляешь, какого это — оказаться в месте, подобном Райкерсу?! — Нет, — честно признался Озборн, — не представляю. Но смотрю, ты неплохо устроился и обзавёлся в тюрьме полезными связями, раз у тебя есть ресурсы для организации похищений. — Это не твоего ума дело, — отрезал Мендель, — и мы здесь не за тем, чтобы обсуждать мои способы выживания! — Хорошо, что ты сам об этом заговорил. Итак, оставим абстрактную идею моего физического уничтожения и обсудим конкретные вещи: что тебе нужно на самом деле? Деньги? — Как у тебя всё просто, Озборн, — фыркнул Шторм, — Думаешь откупиться от меня? Не выйдет! Я не бедствую, знаешь ли, и не нуждаюсь в твоих подачках! — Тогда что? Хочешь отхватить часть моего бизнеса? Весь бизнес? — предположил Норман. Он неспроста затеял этот бессмысленный разговор, а с целью потянуть время, чтобы Паук успел спасти Гарри. — Ты вообще в своём уме? Зачем мне твой грёбаный бизнес?! Ещё предложи мне снова возглавить лабораторию, да как у тебя язык повернулся! — кипятился Штромм, размахивая планшетом, — Мне не нужно ничего, кроме твоей смерти! Твоей и твоего ублюдка, которому абсолютно нечего делать на белом свете!!! Норман поморщился. — Ты не прав, Штромм. Гарри рождён в законном браке, он не может быть ублюдком, потрудись выбирать выражения. Если он планировал не только потянуть время, но и довести Менделя до белого каления, то весьма преуспел в этом. Профессор покраснел, ярясь, от него только что пар не валил. — Из-за твоего выродка умерла Эмили! Ты и он — вы виновны в её смерти! Чёртовы Озборны, отняли у меня всё: любимую женщину, свободу, доброе имя, мою жизнь! Сдохните оба!!! Норман опешил, решив, что его подвёл слух: — Что?! Что ты сейчас сказал? Любимую женщину?! Старый маразматик, ты ещё и на мою жену смел заглядываться?! — Я первым её увидел, — заявил профессор, наставив на Нормана подбородок, — Эмили должна была быть моей! И если бы ты не появился тогда… — Какой же ты чокнутый, в самом-то деле! — перебил его Озборн, — Ты действительно считаешь, что Эмили могла быть чьей-то помимо своей воли?! Она что — вещь?! Выбор всегда был за ней, она меня выбрала! — А ты и рад был! — Конечно, я был рад, — глухо проговорил Норман, — Я был счастлив, я хотел жизнь прожить рядом с ней… — Но вместо этого допустил, чтобы она умерла! — крикнул Штромм. Эхо его жестоких слов взметнулось под самый купол мрачного помещения, вспугнув голубей, облюбовавших стропила где-то очень высоко наверху, под самыми сводами. — Ты мне это не всучишь, — процедил Озборн, стискивая кулаки, — Ты не заставишь меня снова чувствовать себя виноватым, не выйдет! Довольно болтовни, Штромм, где мой сын?! — Никогда, слышишь? Никогда ты его не увидишь, — злобно сказал профессор, отступая на несколько шагов назад, — Сдохнешь с мыслью о том, что не спас, не успел, не смог, так и не стал хорошим отцом! Планшет ожил его руках, и Норман успел мельком увидеть на экране нечто, похожее на пульт управления прежде, чем Мендель коснулся дисплея. Из-за спины профессора с металлическим лязганьем, появился здоровенный скорпион, размером с пони, и, угрожающе выставив клешни, двинулся на Нормана. — Робот?! — не смог сдержать изумления Озборн, делая пару шагов назад, — Этим ты решил свершить свою месть?! — Почему нет? Я мог бы пристрелить тебя, неизбежно наследив, и что потом?! Снова сесть в тюрьму? Нет уж, увольте! Моё прекрасное создание выполнит за меня всю самую грязную работу, а я пожну плоды. С превеликим удовольствием буду наблюдать, как тебя разорвут на части! Время умирать, Норман! Скорпион поднял длинный изогнутый хвост, увенчанный острым жалом, собираясь атаковать, но между ним и Норманом приземлился Человек-Паук. Герой выпрямился во весь рост, напряжённый, словно туго сжатая пружина. Скорпион присел на заднюю пару металлически ног, встретив неожиданное препятствие. Похоже, подобного развития событий запрограммированный алгоритм его действий не предполагал. — Ты всё-таки приволок своего ручного мутанта, как ожидаемо! — зло процедил Штромм, отступая вглубь нефа, — Ни разу не было, чтобы ты играл по-честному, так?! — Я учился у лучших! — громко отозвался Озборн и сразу же шепнул Пауку, — Где Гарри?! — В подвале, наверное. Я сейчас нужнее здесь, — он красноречиво кивнул на стальное чудище и крикнул, — Серьёзно, профессор? Скорпион?! — Мне как-то довелось читать о сражении тарантула и императорского скорпиона, — отозвался прячущийся в галерее Штромм. Он прекрасно слышал Паука, акустика в соборе была превосходная, — Хочешь узнать, чем закончилась та схватка? — Будьте любезны, — ответил Паук, обходя робота, в надежде отвлечь его от Нормана. Перебирая острыми ногами, тварь поворачивалась следом за ним, приподняв раскрытые клешни, — До смерти хочется узнать! — Тарантул издох! — торжествующе вякнул невидимый Штромм. — Должно быть, это был неядовитый вид тарантула, — решил поумничать Человек-Паук, на мгновение оборачиваясь к Норману, — Не все они выделяют яд в отличие от скорпионов, которые поголовно… — Может, делом займёшься?! — не выдержал Норман, указывая на оживившегося робота. Скорпион ринулся в атаку. Человек-Паук никогда не был лёгкой добычей, он ловко и высоко подпрыгнул, приземлившись на штабель строительных смесей. Идея оказалась так себе, от удара десяток мешков лопнул, заполнив пространство нефа плотным пылевым облаком. — Озборн! Отбери у него планшет! — крикнул Паук, стреляя в скорпиона паутиной вслепую, полагаясь лишь на чутьё. Звук быстро удаляющихся шагов Нормана подсказал ему, что тот услышал его и верно понял — гарантированно остановить механическое создание можно было лишь вырубив управляющую им программу. В противном случае, Пауку придётся гонять чудище до тех пор, пока аккумулятор не разрядится, а опыт недавней схватки с цилиндрическим болваном в канализационном колодце показал, что заряда созданиям воспалённого разума Штромма хватает надолго, очень надолго. Шустрый робот уклонился от липких нитей и резво бросился в атаку, лязгая по каменным плитам. Не сбавляя темпа, скорпион полез на штабель, раздирая острыми конечностями бумажные мешки и добавляя новые порции смеси к так и не осевшему облаку. Паук храбро атаковал, выпуская паутину практически в упор, но в тот миг, когда паутинные снаряды должны были попасть в цель, скорпион дрогнул, завибрировал и рассыпался на тысячи мелких ботов, растёкшихся в разные стороны, как выплеснувшаяся из сосуда вода. Погасив инерцию прыжка перекатом, Паук развернулся, не веря собственным глазам — был скорпион и нет его! Боты копошились в цементной пыли, споро собираясь в единую шевелящуюся тускло поблёскивающую массу, из которой дюйм за дюймом заново восставал противник. — Это не хорошо, — сказал Паук, пятясь, — Это совсем не хорошо!***
Позади творился какой-то бедлам: лязгал металл, хлопали лопнувшие мешки с цементом, поднимались облака строительной пыли, заволакивая пространство нефа плотным туманом из медленно оседающей тонкой взвеси, Норман же продолжал преследовать Штромма, который удирал, ориентируясь в хитросплетении галерей и переходов так, словно сам проектировал этот собор. Несколько раз свернув, Норман очутился, по всей видимости, в одной из часовен. Штромм как сквозь землю провалился, затаившись где-то, как крыса. Осмотревшись по сторонам, Озборн поднял с пола трёхфутовый отрезок полой металлической трубы, бывшей частью составного основания строительных лесов, и поудобнее взялся за него обеими руками. Из-под потолка с еле слышным шелестом спикировал серебристый бот, похожий на москита. Размахнувшись, Норман сбил его трубой, впечатав в стену так, что жалкие обломки разлетелись по сторонам. На светло-серой облицовочной плитке расплылось мокрое пятно, москит был чем-то начинён, возможно, ядом. — Вот и пригодились навыки игры в гольф, — сказал Норман, принимая позицию поустойчивее и вглядываясь в окружающий его полумрак, — Ну, давай же! Новая атака не заставила себя ждать: на сей раз ботов было четверо. Двоих он обезвредил сразу, метко махнув обрезком трубы, два других круто зашли на вираж, уклоняясь от рассекающего воздух металла. — Куда же вы, я только начал веселиться! Боты покружили на недосягаемой для Нормана высоте, а потом напали одновременно, с двух сторон. Правый тут же угодил под точный удар трубы, от манёвра левого Норман уклонился и добил рубящим выпадом, орудуя металлическим обрезком, как мечом. Откуда-то сверху раздалась забористая ругань, Штромм наблюдал за ним, затаившись в галерее. — Что, старый жулик, не ожидал?! — насмешливо крикнул ему Озборн, стараясь разглядеть силуэт Менделя за резной каменной балюстрадой, — Выкуси! У тебя боты закончатся прежде, чем я устану! Штромм впал в неистовство. Они были правы, все они, каждый поганый бандит, говоривший ему: будь проще, не играй с врагом, пристрели его. И сама мысль, что очередной хитрый план сейчас рассыпается на части, как хрупкий карточный домик, была невыносимой. Он проигрывает, снова! У него больше не осталось москитов с нейротоксином, он толком не подготовился к финальному раунду противостояния! Идея с похищением Гарри пришла слишком спонтанно, и профессор поддался искушению вместо того, чтобы больше времени уделить тщательной подготовке. Сделанного, увы, не вернуть, и, похоже, в наличии у него лишь последний, самый главный козырь… Смертоносная тяжесть Зауэра, который он всё же взял с собой после недолгих колебаний, напомнила Штромму, что преимущество всё ещё было за ним. — В конце концов, любую ситуацию можно разрешить правильно, неправильно и с помощью пистолета, — тихо произнёс Мендель, вытаскивая оружие из-за пояса и взводя предохранитель.***
Противно лязгая, скорпион неутомимо преследовал Паука, стараясь достать его если не острыми клешнями, то смертоносным жалом длинного хвоста. Герой уклонялся от стремительных выпадов, пытался отбиваться, но хитрая тварь, состоящая из множества мелких ботов, казалась неуязвимой. Стоило ему выстрелить в скорпиона паутиной или швырнуть чем-нибудь тяжёлым, боты расступались, пропуская летящий предмет сквозь себя, без какого-либо вреда для целостности общего механизма, вновь собирались воедино, и тварь возобновляла атаки. Человек-Паук держал дистанцию, не позволяя ей коснуться себя, он был уверен — стоит случиться такому, в ту же секунду он будет поглощён тысячами мелких агрессивных творений Шторма, а уж после этого… бррр… Даже предполагать не хотелось. Уклонившись от нового выпада ядовитого хвоста, Паук забрался на одну из колонн. Скорпион ринулся следом, врезался боком в каменное основание, рассыпался и потёк вверх, как ртуть, обволакивая гладкую каменную облицовку. — Где-то я уже это видел! — выпалил Паучок, перепрыгивая на соседнюю колонну. Скорпион, превратившийся в металлический сгусток, последовал за ним, растягиваясь, как жвачка. Скорость его перемещения ничуть не уступала паучьей, из копошащейся массы сформировались острые клешни и опасно потянулись к ногам героя. — Отвали! — он оттолкнулся от колонны и, крутанув в воздухе сальто, перескочив на строительные леса, заскрежетавшие под его весом. Робот стёк на пол, по пути возвращая свой облик, засеменил следом за Пауком. Герой выстрелил паутиной в высоченные потолочные леса, высящиеся позади робота, и что было сил потянул конструкцию на себя, уперевшись в опорные стойки обеими ногами. Конструкция зашаталась, заскрипела, застонала и поддалась, обрушив массу металлических трубок и толстых досок на наступающую тварь. Когда стих грохот и немного осела пыль, Паук увидел, как из-под груды обломков бегут серебристые ручейки металла — робот восстанавливался, ничуть не пострадав от рухнувшей на него махины. Человек-Паук едва не зарычал от бессилия и бесполезности всего, что было предпринято. И где черти носят Озборна?! Штромм оказался крепче, чем они рассчитывали, и отобрать у старого психа планшет стало непосильной задачей?! С Норманом же всё в порядке? Он слегка запаниковал, сообразив, что из-за возни с дурацким скорпионом перестал слышать Нормана. Куда он делся?! Долбаный робот успел воссоединиться со всеми своими частями и снова карабкался за Пауком, поражая тупым упорством. — Как мне надоели роботы! — яростно воскликнул герой, запуская в приставучую тварь ведром с засохшим цементом, так удачно подвернувшимся под руку. Скорпион отбил его одном взмахом клешни, продолжая лезть наверх, — Роботы… точно! Это ведь всего лишь роботы, механизмы! А любой механизм можно испортить! Металлическая клешня с хрустом расколола в щепки толстую доску, на которой за мгновение до этого находилась нога героя. Человек-Паук попытался отскочить в сторону, но хитрая тварь ловко развернулась, нанося мощный удар хвостом, и задела его по касательной, не зацепив ядовитым жалом, но сбив с траектории прыжка. Паук отлетел в сторону, кубарем прокатился по засыпанному сухим цементом полу, прежде чем врезаться спиной в груду жестяных банок с какой-то вязкой строительной смесью. Увесистые ёмкости частично разлетелись, но в основном обрушились на героя, едва не похоронив его под своей тяжестью. Он выбрался из-под завала, перепачканный вязкой белой жижей. По другую сторону груды жестянок угрюмо копошился скорпион, старательно выкапывая Человека-Паука. — Одно радует, — сказал герой, пользуясь короткой передышкой, — ума у этого чучела мало, давно бы обошёл кучу слева или справа… Вот, блин!!! Его подбросило на ноги — на рукаве костюма, прилипшие к вязкой белой массе, медленно копошились несколько ботов, должно быть, прицепились, когда скорпион ударил его хвостом. Мелкие твари пытались дотянуться друг до друга, извивались и выпускали какие-то тонкие нити, стремясь свить их воедино. — Гадость какая! — Паук брезгливо смахнул мелюзгу на пол вместе с комком вязкой смеси, и тут его осенило, — А ведь… вы ведь не можете выбраться из этой… этого… что это вообще такое? Он подобрал ближайшую жестянку, надпись на её мятом боку гласила: «Полимерная финишная шпатлёвка. Идеально ровное эластичное покрытие». — Полимерная… в составе акрил, конечно! Боты слишком малы, чтобы преодолеть вязкость материала, пока скорпион целый, смесь ему не навредит, но стоит только распасться на составные части — боты застрянут, прилипнут, как мухи к мёду. Дело за малым — заставить его развалиться и закидать банками! Подцепив пару ёмкостей, Паук взвился в воздух и швырнул одну банку в скорпиона, метя в середину туловища твари, а следом запустил вторую жестянку, треснувшую по шву, но прицелился немного правее. Боты растеклись, убегая от первого снаряда и моментально угодили в вязкую массу, выплеснувшуюся из второй банки. Скорпион восстановил свою форму, но в его боку зияла заметная дыра. Влипшие в шпатлёвку боты копошились, пытаясь выбраться, и от своих усилий лишь сильнее вязли. Робот завертелся на месте, грохоча по каменным плитам конечностями, замахал хвостом, что-то защёлкало внутри него, и Паук увидел, как смертоносные клешни твари стали немного меньше, а дыра в боку затянулась. Робот переступил ногами, высекая искры из камня, хлестнул хвостом по бокам, угрожающе вздёрнул жало и попёр в новую атаку. Теперь Паук знал, что делать. Перепрыгивая с колонны на колонну, перескакивая на строительные леса, громоздящиеся вдоль стен, он обстреливал скорпиона градом тяжёлых предметов, не забывая подтянуть на паутине очередную жестянку со шпатлёвкой и отправить её следом. Эффект был. Спустя несколько точных бросков, скорпион полностью лишился своих клешней, а длинный хвост стал короче вдвое — боты перенаправились в места повреждений, латая новые дыры. — Получай! — азартно крикнул Человек-Паук, швыряя в робота толстую плитку. Тот, похоже, сообразил, чем грозят такие броски, и успел уклониться, — Глядите на него, кто-то учится! Ученье — свет!!! Он скользнул на паутине вниз, выдернул из груды, некогда бывшей потолочными лесами, длинный отрезок трубы, и с размаху вонзил в центр скорпионьей спины, вогнав импровизированное копьё в пол на добрых два фута. Робот завибрировал, рассыпаясь, разбегаясь ртутными ручейками рассоединившихся ботов, на что Паук немедленно ответил ковровой бомбардировкой жестянками со шпатлёвкой. Боты, повинуясь заложенной программе, стремились объединиться в боевую форму, но слишком многие из них беспомощно возились в липкой жиже, не в силах выбраться и слиться с собратьями. Роботу удалось соскрести какие-то жалкие остатки ботов и слепить из них конструкцию. Нечто очень и очень странное, весьма похожее на тот хлам, что периодически выставляют в Галерее современного искусства и гордо именуют скульптурой. Металлическая закорючка пыталась устоять на трёх ногах, то и дело заваливаясь в разные стороны, слепо тычась перед собой, не оставляя при этом попыток напасть на героя. Тот рассмеялся, настолько нелепым и жалким выглядел сейчас некогда грозный скорпион, но осёкся, услышав пистолетный выстрел, разорвавший гулкую тишину под сводами пустого собора. Сердце героя пропустило удар. — Норман!!!***
Пуля врезалась в стену прямо над левым плечом, щёку обожгло, похоже, поцарапало разлетевшимися каменными крошками. Норман инстинктивно пригнулся, глядя в бледное, перекошенное яростью лицо Штромма, внезапно появившегося из боковой галереи с пистолетом в руке и выстрелившего в него практически в упор. Эхо выстрела заполнило тесный переход, оглушив обоих. Почти не слыша собственный голос, Озборн крикнул: — Спятил?! Мендель толком не расслышал его слова, тряхнув головой — у него тоже звенело в ушах, снова поднял пистолет, вцепившись в рукоять обеими руками, и надавил на спусковой крючок. Сухо щёлкнула осечка. Норман криво усмехнулся, поудобнее перехватив отрезок трубы. Выходит, теперь перевес на его стороне. Как занимательно. — Огнестрельное оружие требует определённых умений в обращении, — проговорил он, наступая, — столько лет занимался им, а управляться так и не научился! Чертыхаясь, профессор дёргал заклинивший предохранитель, но его руки тряслись. Норман рубящим ударом трубы выбил пистолет из дрожащих ручонок Штромма. Тот болезненно вскрикнул, хватаясь за отбитую кисть и попятился. Хищно улыбаясь, Озборн шёл на своего врага, неотвратимый, как сама смерть. — Где мой сын, Мендель? — отчеканил он главный вопрос, загоняя семенящего профессора вглубь перехода, — Где Гарри? — В… в подвале! — выпалил Штромм, цепляясь за холодную стену и с ужасом глядя в непроницаемое лицо Нормана, надвигающегося на него с обрезком трубы в опущенной руке. Труба то и дело задевала пол, издавая леденящий душу скрежет, — С ним… он в порядке! Обездвижен, но жив, забирай своего щенка и проваливай, этого ты хотел?! Профессор упёрся спиной в стену, заозирался по сторонам и с ужасом осознал — он оказался в тупике, в ловушке. Бежать ему некуда, единственный выход преграждает Озборн с жутковатой улыбкой на окровавленном лице, обрезком трубы в руке и приговором в ледяных глазах. — Этого?! — беспомощно повторил Штромм срывающимся голосом. Норман смотрел на него с брезгливым интересом, как разглядывают внезапно выползшее на свет уродливое ядовитое насекомое, перед тем, как раздавить. — Теперь это не единственное, что занимает мои мысли, — медленно сказал он, отводя вооружённую трубой руку в сторону, — Ты столько говорил о мести, Штромм, что я решил проверить, действительно ли она настолько сладка? — Норман, одумайся, — зачастил Мендель, цепляясь за стену, — Ты ведь… ты не такой человек! — Да? — Озборн приподнял брови в притворном удивлении, — Ирония в том, что как раз-таки такой! Ты ничего не знаешь обо мне, ты понятия не имеешь, на что я способен… но тебе повезло. Приоткрою завесу тайны и продемонстрирую тебе кое-что! Последнее, что увидел Мендель перед тем, как зажмуриться в ожидании неизбежного удара, было жестокое лицо Нормана Озборна, замахивающегося на него куском металла. Дыхание перехватило, в груди всё вспыхнуло огнём, тоненько застонав он повалился на пол, отчаянно закрывая голову руками, и уже не видел, как карающую длань его лютого врага перехватила рука в красной перчатке с паутинным узором. — Серьёзно?! — возмутился Человек-Паук, заглядывая Норману в лицо сквозь глазные фильтры маски, — Что это ты собирался сейчас сделать? — А на что было похоже?! — Озборн дёрнулся, силясь вырваться из паучьей хватки, но не преуспел. — На то, что ты пытался раскроить череп этому ненормальному! — Паук ткнул пальцем в сторону скорчившегося возле стены, испуганно подвывающего Штромма. — Приз тебе за догадливость, если продолжишь в том же духе, займёшь весь пьедестал, — огрызнулся Норман. Под напором паучьей хватки ему пришлось разжать пальцы и выпустить трубу, та упала на пол и зазвенела, запрыгав по каменным плитам. — Что на тебя нашло?! — зашипел Человек-Паук, не отпуская его даже после того, как разоружил, — Ты едва не размозжил ему башку, зачем?! Мы должны сдать Штромма полиции, пусть его судят по закону, это — правильно! — Вот как?! А где была твоя хвалёная полиция, когда он похищал моего сына?! Где был закон, когда он устраивал поджог на моём заводе?! Где… постой, а почему ты весь в чём-то белом перемазан? — осёкся Норман, разглядывая Паучка, — Маскируешься под голубиный помёт? — Ха-ха, очень смешно, — проворчал Паук, оглянувшись на скорчившегося возле стены Штромма, — Слушай, что с профессором? Мне не нравится, как он выглядит, ты ведь не довёл его до инфаркта? — Пусть сдохнет, — в сердцах сказал жестокий Норман, отворачиваясь, — гораздо важнее сейчас забрать Гарри и убраться отсюда! — Ну, знаешь, — Паук склонился над Менделем, беспокоясь, но отпрянул — даже в таком состоянии профессор попытался треснуть его планшетом и просипеть: — Не подходи ко мне, отвратительный мутант! Паук выдернул гаджет из его слабеющих пальцев и без видимых усилий сломал пополам. — Какой же вы неприятный тип, Штромм, — сурово сказал Человек-Паук, — С удовольствием сдам вас полиции! Озборн презрительно фыркнул и добавил: — А не стал бы мне мешать, не пришлось бы возиться с этой развалиной. Паук всем своим видом выражал возмущение и несогласие с заявлением Нормана. А Озборн диву давался, насколько живым и выразительным был герой, раз умудрялся передавать полный спектр эмоций даже будучи запакованным в непроницаемый костюм. Всё же… нельзя было не признать — Паук опять оказался прав. Уровень адреналина в крови Нормана постепенно снижался, и вместе с этим пришло понимание, что Паучок помешал ему совершить непоправимую глупость. Остановил, не позволил поддаться искушению и замарать свои руки, поступить так, как поступил бы Гоблин, окажись тот на свободе. Человек-Паук снова сделал то, что делал уже не раз — он опять спас Нормана. Сверху раздалось деликатное покашливание. Озборн и Паук одновременно подняли головы, и с удивлением обнаружили под самым потолком ниши сеть, в которой неудобно скрючившись сидел молодой чернокожий мужчина в кричаще-яркой одежде. — Это… чуваки, — неуверенно начал он, боясь повысить голос и опасливо косясь на двух округлых ботов, устроившихся рядом с сетью на потолке, — я тут вроде как тоже заложник, ну и не мог бы ты, Паучок, типа… ну… вытащить меня? Роботы-сторожа оживились от звука его голоса и потрескивая, как электрошокеры, поползли к несчастному, намереваясь его поджарить. — Не-не-не, чуваки, нет! — затараторил гангстер, цепляясь за сеть, — Отвалите от меня, гады, отвяньте! Бля, да я ж молчал, как сраная рыба, пока внизу все орали да вопили, меня-то за что?! Ай!!! Ай-яй-яй!!! Чувак-Паук, помоги, я же помог тебе в том ангаре, помнишь?! Верни должок! Эти гады поджарят меня, ауч! Больно! Янг задергался в ловушке, пытаясь уклониться от электрических разрядов, которыми жалили его боты. Паук отреагировал незамедлительно — выстрелил паутиной из обеих рук и приклеил ботов к потолку, чтобы те не досаждали пленнику. — Точно! — воскликнул он, хлопнув себя раскрытой ладонью по лбу, — Это ведь ты! — и затараторил, обращаясь к мужику в дорогом пальто, который пару минут назад чуть было не пустил дока на отбивную, — Он не стал стрелять в меня, когда я удирал от банды в Дитмарс Стейнвей и по неосторожности провалился сквозь ржавую крышу ангара! — Как великодушно, — процедил мужик, презрительно глядя на Янга, — Что будем делать с этим подарочком? Паук неопределённо пожал плечами. — Он тоже из банды, сдадим копам и его. — Не-не-не, Чувак-Паук, это не по-пацански! Эй, я спас твою паутинную задницу, а ты сдашь меня легавым?! Так нынче добродушные соседи платят за услуги, а?! — завозмущался Янг, раскачивая от волнения и негодования прочную сеть. Мужик в дорогом пальто брезгливо поморщился. — Не вопи, сделай одолжение! Так, девочки, я бы болтал с вами до вечера, но мой сын томится где-то в стылом подвале и отчаянно нуждается в помощи. — Именно, чувак! — Янг чуть в ладошки не хлопнул, пропустив шпильку про «девочек» мимо ушей, — Я знаю, куда док спрятал парня, сэкономлю вам с Пауком дофига времени и отведу прямиком туда, куда нужно! Только спустите меня на пол, пожалуйста… Я здесь торчу хрен пойми сколько и мне очень нужно отлить. Вот прям очень-очень. Норман тяжко вздохнул, концентрация странных личностей на один квадратный метр недостроенного собора превышала все допустимые нормы. Это утомляло. — Сними его, — обратился он к Пауку, смягчив тон. — Ладно, — покладисто ответил герой и полез на стену. И Майкл готов был сожрать собственную шляпу, если в тот короткий момент не уловил особую атмосферу между этими двумя. Привалившись к стене плечом, за ними молча наблюдал Мендель Штромм. Профессор тяжело дышал, держась за сердце, чувствовал он себя отвратительно — слабым, старым и проигравшим. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Озборн обернулся и сказал ему: — Запомни этот день, Штромм, хорошенько запомни, что ты остался жив лишь благодаря Человеку-Пауку. Знаю, как ты презираешь его, что ж, тебе же хуже. Живи теперь с этим, старый пройдоха!