***
Странная штука — разум. Норман никогда не предполагал, что можно взять и выбросить из памяти довольно продолжительный отрезок времени, забыть важные моменты, сохранив лишь общую канву. Был ли то травмирующий опыт, о котором так любили говорить маститые психологи, или последствия развившегося у него диссоциативного расстройства личности, он на самом деле не помнил событий, случившихся в выпускном классе и летом, предшествовавшем ему. — Зачем же ещё нужны друзья, — глумливо шепнул Гоблин за левым плечом, — мы восстановим день за днём, вместе. Душная зелёная мгла выплюнула его в залитый солнцем класс. Началась перемена, в просторном помещении не было никого, кроме Нормана и Грэга. Синие глаза Саммера лихорадочно блестели, пока он рассказывал о своём «гениальном» плане по «взятию форта Шуман». При видимой беспомощности и безобидности Саммер оказался хитрым дьяволёнком. Он умудрился нарыть ценную информацию: Челси весь учебный год обманывала родителей. Брала у них деньги якобы на оплату дополнительных занятий алгеброй, единственным предметом по которому неуспевала, а сама ни на какие занятия не ходила. А вот в торговый центр и в модную кофейню, что открылась в трёх кварталах от школы, захаживала каждый день. — Мне-то какая печаль? — не понял Норман глубинный смысл рассказа Грэга. — Ты серьёзно?! — возмутился тот, едва не подпрыгивая на стуле, — Челси в полной заднице! Она завалит итоговый тест, с треском завалит, тогда правда вскроется, и будет дикий скандал! Она боится, она в панике, она… она… да блин, она сама говорила своей подруге, что готова на что угодно, лишь бы написать ту поганую работу хотя бы на «би». Соображай, Норман, на всё. На всё-о! Ты знаешь значение слова «всё»? Должен знать, у тебя «отлично» по английскому, я видел. — И?! Что мне делать-то?! — разозлился Норман. — Натаскай её к тесту, дуралей! — Грэг откинулся назад, вальяжно опираясь локтями о крышку стола, — За крошечный перепихончик. Сообразил? — Не такой уж и крошечный, — сердито пробормотал Норман. Вот ведь придурок… сказал, что исполнит любое желание, а на деле выходит, что ему придётся корячиться самостоятельно, и в чём же заключается пресловутая суперсила?! Сидит тут, лыбится во все зубы, аж глаза слепит… — Не молчи, Норман! Как тебе мой план? Я сегодня же подкачу к Челси и сделаю предложение, от которого она не сможет отказаться, — Грэг смешно подвигал бровями, гримасничая, — Побуду немного феей-крёстной, решу её проблемы с учёбой. Уверен, она моментально согласится, ну, а если нет, то наорёт на меня… подумаешь. Не будет же она драться?! Как считаешь? Эхо его звонкого голоса потерялось, завязло в клубах густого тумана, Нормана потащило в новое воспоминание, заботливо извлечённое Гоблином из глубин памяти. В кладовой спортзала было темно, окон здесь не было, лишь узкие вентиляционные каналы под потолком, забранные ячеистыми сетками, обеспечивали минимальное освещение. Рассеянные солнечные лучи с трудом пробивались сквозь преграду, позволяя разглядеть очертания предметов, сгрудившихся в пыльном полумраке, и не налететь на них. Лицо Челси светилось бледным овалом, глаза казались совершенно чёрными, русалочьими, ярко накрашенный рот темнел чётким контуром, словно девушка утратила разом все краски, превратившись в черно-белый эскиз самой себя. Норман хотел спросить, зачем они здесь, но почему-то молчал, зачарованно глядя на неё. Всё вышло странно. Он был уверен: план Грэга — полная туфта, что невозможно за две недели впихнуть человеку в голову информацию, которую неторопливо и обстоятельно постигают на протяжении месяцев. Но Челси была маниакально упорной. Она никогда не стала бы капитаном команды чирлидеров, если бы не обладала титанической трудоспособностью и твёрдой волей. Как и многие, Норман купился на красивую внешность девушки, не видя главного — характером мисс Шуман можно было вколачивать стальные сваи в мёрзлую землю. Она приняла условия сделки и выдвинула свои требования: чокнутому Озборну обломится лишь в том случае, если тест будет сдан на «эй» с минусом или лучше. В противном случае пусть подберёт слюни и довольствуется своей правой рукой. Или левой, ведь Челси не слишком интересовалась, как именно всезнайка предпочитает дрочить. Норман оценил вызов, взявшись за дело с мрачной решимостью утереть заносчивой гордячке её хорошенький нос. После уроков они просиживали стулья в школьной библиотеке до самого закрытия, пока их не выставляла прочь заведующая — ворчливая миссис Вокс, похожая на старую моль. Вместо ланча и между тренировками своих команд забирались под трибуны в укромный угол, давно облюбованный Норманом, и снова занимались. За полтора часа до начала занятий встречались на школьном дворе, чтобы повторить пройденный материал. С тестом Челси справилась. Её победный вопль слышала, должно быть, вся школа, вот только… он был сдан на «би» с плюсом. Не хватило самой малости, уговор же был совсем о других баллах, а значит, сделка провалилась. Предчувствуя бурю, хитрый Саммер куда-то смылся сразу после уроков. Норман был раздосадован, даже зол, столько времени убил впустую, послушал балабола и что? Бесплатно поработал репетитором, и только! После уроков он собрался уходить, но в пустеющем коридоре его остановила Челси. И вот они вдвоём в тёмной подсобке спортзала, ключи от которой учитель физкультуры доверял ответственной мисс Шуман — чирлидеры хранили здесь инвентарь. Она шагнула ближе, вплотную, пока не упёрлась грудью в грудь Нормана. Её глаза матово блестели, поддавшись моменту Озборн потянулся к манящим приоткрытым губам Челси. — Спятил? — насмешливый голос девушки остановил его на полпути, — Я не буду с тобой целоваться. — Зачем мы здесь? — задал вполне резонный вопрос Норман, — Сделка же не состоялась. Челси неопределённо повела плечом. — Ты так старался. Считай это благотворительностью. Узкие ладошки легли ему на грудь, скользнули ниже, оглаживая напрягшийся живот, забрались под футболку. Норман не успел возразить, как ловкие пальцы споро расправились с ремнем и болтом его джинсов, оглушительно вжикнула молния. Челси толкнула его, прижимая спиной к стене, одновременно запуская руку в бельё, плотно обхватывая стремительно твердеющий член. — Нравится? — томно выдохнула она в самое ухо, неторопливо лаская Нормана, — Какой ты… а молва не врёт про жилистых парней и размер хозяйства, надо же… больше чем у Росса…да он бы сдох от зависти… может, рассказать ему? Тебя кто-нибудь трогал так? М? Скажи мне… как тебе нравится? Тебе ведь нравится? Добропорядочная мисс Шуман из красивого дома с тошнотворным белым штакетником и идеально подстриженной зелёной лужайкой оказалась той ещё развратницей, неся такую околесицу, что Норман немного обалдел от напора и внезапно привалившей дрочки. Это было… необычно. Не так, как трогать самого себя, представляя всякое, совершенно новые ощущения. А ещё он хотел её до ломоты в зубах, но отчётливо понимал, что ему не светит. И Нормана вело от близости запретного плода, от уверенных касаний нежной девичьей ладони, от горячего шёпота и пошлостей, льющихся в уши, как вдруг он осознал, что Челси возбуждена ничуть не меньше, чем он сам. Решившись, он обнял её одной рукой за талию, притягивая ближе, а второй скользнул по гладкому крепкому бедру под юбку, безошибочно находя край трусиков. — Да неужели, — издевательски зашептала она, ставя ноги чуть шире, — разве девственник знает, что и где искать? Ты как узнал о таком, зануда? В учебнике химии? — Анатомический атлас, — так же шёпотом ответил Норман. Он не мог поцеловать её, поэтому довольствовался шелковистой кожей изящной шеи, скользя по ней губами и кончиком языка. На вкус стервозная мисс Шуман оказалась чуть солоноватой, с нотками цветочных духов и сладкой пудры, именно такой, как он себе представлял. Захотелось впиться зубами в эту гладкую кожу, пометить её, чтобы все знали, где и с кем побывала заносчивая девица, но он благоразумно сдержался. Уткнулся носом в ямку за ухом и длинно выдохнул, сдвигая влажную тонкую хлопковую ткань трусиков, нетерпеливо скользнул подрагивающими пальцами меж горячих лепестков её плоти, поражаясь, какая же она мокрая, восхитительно обволакивающая, тающая под осторожными прикосновениями. Вздрогнув всем телом, Челси прижалась к нему, обхватив свободной рукой за шею, застонала мучительно и сладко, не прекращая ласкать в ответ, нетерпеливо качнула бёдрами навстречу смелеющим пальцами, однозначно давая понять — да, умник, именно здесь, ты нашёл, теперь не потеряй и не облажайся! В нарастающем водовороте собственного удовольствия, Норман не мог чётко уловить, ласкал ли он её должным образом, или сама Челси тёрлась о его пальцы, оргазм обрушился на него, как удар бейсбольной биты, на короткое время лишив способности связно мыслить. — Не… останавливайся… — прерывисто выдохнула она, сжимая его запястье, не позволяя отстраниться. Норман продолжил ласкать её, укоряя темп. Челси вцепилась в его футболку, вжимаясь в плечо, блаженно застонала, вздрагивая всем телом, загнанно дыша, будто впахивала на тренировке. — Всё… хватит, — закапризничала она, отталкивая руку Озборна, игриво глянула снизу вверх и спросила, — про такое тоже написано в твоём атласе? Надо Россу дать почитать, может, чему научится! Было клёво, но… — Челси нахмурилась, разом посерьёзнев, — только попробуй сказать кому-то, — она вдруг сцапала его за член, ощутимо стиснув пальцы, — оторву твой агрегат, понял? Ну, чего молчишь?! — Понял, понял, — Номан мстительно вытер влажные пальцы о юбку девушки и, взяв её за плечи, отодвинул от себя, избавляясь от неприятной хватки. Пора было натянуть штаны. — Проваливай, Озборн, — она мотнула головой в сторону выхода, поправляя одежду, — Я выйду чуть позже, не хватало, чтобы кто-то увидел меня вместе с тобой! А если завтра случайно столкнёмся в коридоре, сделай вид, что не знаешь меня. Норман хмыкнул. Ну, а чего он хотел? Сказано было — благотворительность, пора закатать губу и валить. — Могу я спросить? — решился он задать вопрос, который не давал ему покоя на протяжении двух недель, — Если бы твои родители узнали об обмане, что бы случилось? Шуман вздохнула, помялась немного и ответила: — Я бы не поехала с ними в Европу этим летом. Теперь ты понимаешь масштаб моих проблем? — То есть… тебя бы просто не взяли в поездку? — не поверил собственным ушам Норман, опешив, — Не заперли бы, не… не побили? Ничего такого?! — Ты больной?! — искренне возмутилась Челси, — Нет, конечно! Кто бы стал делать такое с собственным ребёнком? Подумаешь, деньги, это ерунда! Родители разочаровались бы во мне, перестали доверять — вот, что страшно. Но, всё позади, меня ждёт Париж, а тебе пора на выход. Пока, Озборн, свали уже, а то мне становится неловко. Норман ушёл прочь, осознавая услышанное. Поездка, серьёзно?! Она боялась пропустить дурацкую поездку? Не скандала, унижений или побоев, лишь этого?! Грэг материализовался из ниоткуда, едва поспевая за его быстрыми шагами, пытаясь обогнать хоть на фут и заглянуть в лицо. — Ну? Ты ушёл с Шуман, я видел, ну? Было что-то? — Что ты там говорил про кино? — сказал Норман, игнорируя вопрос, — Сходим в пятницу. Саммер засиял, словно ему вручили лотерейный билет с миллионным джек-потом, исчезая в плотных клубах тумана. — Ах, какие времена были, Норман! — издевательски затянул Гоблин, — Смотрю эти эпизоды, как сериал про распутных старшеклассников, обожаю такое! Ты уже тогда проявлял свою подлую натуру — не вышло с девочкой, не беда, сойдёт и мальчик. Я не осуждаю, ни в коем случае, меня-то как раз всё устраивает, но бедняжка Грэг… разве он заслужил? — Нет же! — запротестовал Норман, — Он мне на самом деле нравился, может, я не понимал толком, это были первые отношения, что я мог понимать?! — Ну-ну, не надо оправдываться. Смотри, что было дальше! Норман узнал тем вечером, что его приятель до визга боялся ужастиков, но зачем-то купил билеты на «Возвращение кровожадных зомби», фильм, где омерзительно бодрые и быстрые мертвяки азартно гоняли по огромному офисному зданию кучку выживших бедолаг. Грэг сам оплатил билеты и попкорн, купил здоровенный стакан колы, всучил всё Озборну и поволок его в кинозал. На последнем ряду, в темноте пустого зала, Грэг Саммер веселился, как мог. Во время самых страшных моментов вскрикивал в голос, подпрыгивая на сидении и вытряхивая попкорн из огромного картонного ведра, чуть не опрокинул на колени Норману литровый стакан с газировкой, хватал его за руку, пугаясь и шепча: «Я не смотрю, я не смотрю! Боже-боже-боже, как страшно, скажи, всё закончилось? Всё точно закончилось?! Точно?! Ты уверен?», и снова верещал, едва взглянув на экран. На втором ряду громко храпел мужик, которому не мешали зомби-апокалипсис и вопли Грэга вместе взятые, в центре зала дамочка средних лет сосредоточенно залипала в происходящее на экране, потягивая что-то алкогольное прямо из горлышка завёрнутой в бумажный пакет бутылки, не обращая на них ни малейшего внимания. Норман почти не следил за сюжетом, его не пугали плохие актёры в нереалистичном гриме. Какой смысл бояться выдуманных чудовищ, когда дома ждёт самый настоящий монстр? Он хмурился, понимая, что ему неизбежно придётся опять возвращаться туда, где гораздо страшнее, чем в любом триллере. А ещё слова Челси никак не шли из головы, получалось, не все живут так, как он… Грэг тепло сопел в плечо, прячась от очередного жутковатого эпизода, по-птичьи худой, беззащитный. Норман повернулся к нему и шепнул: — Может, ну его? Пойдём отсюда. Грэг замер, поднял голову, уставился на него блестящими глазами. — Ты… тебе не нравится тут… со мной? — Нравится, — успокоил его Норман, — пошли, я знаю место получше. Заколоченный дом в половине квартала от кинотеатра Норман облюбовал ещё в прошлом году. Ему необходимо было где-то прятаться, когда он сбегал от кулаков Амберсона — одинокий подросток, шатающийся по ночам, вызвал бы слишком много вопросов у полицейских. Хозяин дома умер несколько лет назад, оставив кучу долгов, наследники затеяли тяжбу друг с другом и с городом, вот здание и стояло заколоченное, опечатанное коммунальщиками, оклеенное предупреждающими надписями о недопустимости нарушения обеспечительных мер суда. Норману было плевать на суд и его меры, он знал, как незаметно проникнуть внутрь и провести ночь под крышей, в относительной безопасности. Внутри было темно и жутковато. Грэг озирался по сторонам, обеими руками прижимая к груди ведро с недоеденным попкорном, похоже, он отчаянно трусил. Норман потянул его за собой, на второй этаж, в маленькую комнату с узкими окнами, тщательно завешанными найденным в стенном шкафу тряпьём, отыскал припрятанный электрический фонарик и зажёг его. — Падай, — гостеприимно сказал он, плюхаясь на матрас, лежащий прямо на полу. Саммер медленно подошёл, поставил попкорн на пол и аккуратно опустился рядом. — Знаешь, если ты решил меня напугать по-настоящему, тебе удалось, — нервно сказал он, — Здесь пиздец страшно. А вдруг копы нагрянут? — Не нагрянут. — Не первый раз тут ночуешь? — догадался Грэг, — Почему? У тебя приличный дом, родители… но ты всегда такой… ты что-то скрываешь, Норман. Я точно знаю, можешь не отпираться. Расскажешь мне? И уставился выжидающе своими кукольными глазками. Норман сжал зубы, сдерживая дурацкий порыв выложить ему всё, как на духу. Что он боится идти домой, что отец избивает и третирует его почти каждый день, что он готов бежать хоть на край света и ночевать в заколоченных домах, лишь бы не возвращаться в место, которое язык не поворачивался назвать домом. Что где угодно безопаснее, чем там. Человек, всё же, стадное животное, он остро нуждается в обществе себе подобных, в участии, даже сочувствии. И Норман, плохо соображая, что же он делает, потянул край футболки вверх, открывая правый бок. Здоровенный свежий кровоподтёк на рёбрах, отчётливо различимый в тусклом свете фонарика, свидетельствовал лучше любых признаний. Грэг закусил нижнюю губу, потянулся к нему, осторожно, едва касаясь, обвёл нижнюю границу синяка кончиками пальцев. Решившись, спросил: — Это отец тебя так? Проницательный… — Да. Саммер поднял на него тяжёлый взгляд и снова спросил севшим голосом: — Он только бьёт… или…? — Или..? — не понял было Норман, но сразу же догадался, что конкретно имел ввиду приятель. От накатившего отвращения замутило, он резко мотнул головой, поспешно отвечая, — Нет! Только бьёт! — Ладно, — Саммер продолжал трогать его, чуть поглаживая, от осторожных щекотных прикосновений разбегались мурашки, — Больно? — Уже не особо, — Норман чувствовал себя по-дурацки, разрешая ему касаться, он опустил футболку, накрывая тканью руку Саммера, который так и не отодвинулся. — А… а что там с Шуман? — невпопад спросил Грэг. Его прохладные жесткие пальцы коснулись пояса джинсов и остановились, — Всё же… было что-то? Норман усмехнулся, вспомнив обещание девушки оторвать ему член. — Почти ничего не было. Так, потискались в подсобке. — Вот как… выходит, тебе всё же перепало. Поди, целовались? — светло улыбнулся Саммер. — М… нет. Этого не было. — А ты целовал кого-нибудь? — … Он подался вперёд, осторожно касаясь губ Нормана своими. Замер, выжидая пару секунд, глядя сквозь ресницы, шепнул: — Можешь оттолкнуть, если ты против… Норман не был против. И сам поцеловал его, напирая, опрокидывая на матрас, ожидаемо столкнувшись носами и зубами. Грэг хохотнул, ловя его подбородок: — Не спеши, медленнее. Представь, что ешь помидор. Сравнение показалось таким нелепым, что Норман прыснул, опуская голову и утыкаясь в хрупкую ключицу. Волшебство момента было потеряно, теперь они просто возились, смеясь, пытаясь скинуть друг друга с матраса. В итоге Грэг сполз на пол, хохоча уже в голос. — Ты мне нравишься, Норман, — вдруг сказал он очень серьёзно, оборвав веселье, — так нравишься… Резкий рывок выдернул Нормана из воспоминания, переместив его в невнятное никуда, пространство без низа и верха. Присутствие Гоблина угадывалось в непроницаемых клубах тумана смутной угрозой, злодей не спешил явить себя, издевательски посмеиваясь. — Зачем ты показываешь мне это?! — не выдержал Норман, оборачиваясь на звук глумливого смеха, но встречая лишь зеленоватую мглу, — Для чего?! — Для того, чтобы вернуть к реальности, — Гоблин выступил из тумана, оказавшись прямо перед ним, — А то меня подташнивает от того, как ты наловчился обманывать самого себя. Ты стал таким бесхребетным, слабым и зависимым. Ты с упоением превращаешь всё, что я годами взращивал в тебе в какие-то розовые сопли! Зачем?! Вспомни наш принцип: сильный берёт всё! Мы — совершенство, нас не нужно исправлять, чинить или лечить! Мысли здраво: ты пытаешься… — Хватит плести чушь! — крикнул Озборн, но двойник схватил его за грудки и встряхнул, приподнимая. — Думаешь, можешь стать, как все? Нормальным? Добреньким? Как удобно забыть то, что ты сотворил. Как удобно спихнуть всё на меня: «Ах, это не я, это моё злобное альтер эго, а я не при чём, я совсем-совсем другой, лучше, благороднее, честнее!», а если поскрести, м?! Что вскроется под этим омерзительным налётом? Кто ты на самом деле, Норман?! — Отпусти… — он забился в душной хватке, пытаясь высвободиться, но Гоблин лишь усилил захват, — Я понятия не имею, о чём ты… я помню Грэга, а то, что ты плетёшь… — Помнишь?! — зашипел Гоблин, свирепея, — А вот это ты помнишь?! Он с силой отшвырнул от себя Нормана, провалившегося в очередной день забытого прошлого. Норман злился. Мать смотрела несчастными глазами побитой собаки, чуть слышным голосом бормоча: — Отец не велел водить домой никого из школы, ты ведь знаешь, он рассердится… — Мне плевать, — холодно сказал он, закрывая дверь своей комнаты перед её носом. Амберсон уехал на два дня по делам, подумаешь, запретил! Пусть засунет запрет себе в глотку, а Норман будет делать то, что хочет, и никто ему не указ. Он повернулся к Грэгу, сидевшему на кровати. Приятель хмурился. — Не надо было с ней так. — Да? — взвился Норман, — Она только и делает, что смотрит папаше в рот, ни разу ничего не сказала, не остановила его! Она давно могла развестись и уйти из этого долбаного дома, забрав меня с собой, прекратить кошмар..! — он зажмурился, заталкивая бессмысленную истерику поглубже, и сказал уже спокойнее, — Давай пойдём к тебе. — Нет! — Грэг даже с кровати соскочил. — В чём проблема? — удивился Норман, — Ты живёшь с кучкой сектантов? Тебя воспитывают летучие обезьяны? Твои родители… не знаю… пришельцы?! — Нет, нет и нет. Я… я живу в многоэтажке с отцом и Джессикой… ну, мачехой… А сегодня должен вернуться из командировки Зак, — Саммер вдруг забегал глазами, замыкаясь в себе. — Зак? — переспросил Норман, — Это ещё кто? — Сын… сын Джессики. Он не живет с нами, снимает квартиру в том же доме. Ему двадцать пять, он какой-то сраный продажник оборудования для спортзалов и часто ездит в соседние штаты, втюхивая своё барахло. — И? — Норман всё ещё не понимал как какой-то там сын мачехи может помешать им хорошо провести время в комнате Грэга, где за дверью не будет скрипеть половицами перепуганная Марта Озборн, — Что нам этот Зак? Сам же сказал, он не живёт с вами. — Не живёт, — кивнул приятель, — но когда он в Нью-Хейвене, таскается каждый день домой пожрать или посмотреть телек. Джессика с него до сих пор пылинки сдувает, дура чокнутая… сегодня он тоже припрётся. И, ну, ты пойми, будет суета… квартира у нас тесноватая, да и бардак… — Подумаешь, бардак, — ухмыльнулся Норман, ловя его за запястье, — иди сюда. Грэг прекрасно целовался. Озборна подмывало спросить — это врождённый талант или результат практики, но пока он этого не делал, наслаждаясь моментом. Они ещё не заходили дальше поцелуев, даже тискались осторожно, словно проверяя границы дозволенного. Норману нравилось. Ему, правда, и девушки нравились, но Грэг… он казался особенным. Было приятно думать, что у него появился кто-то значимый, возможно даже близкий, что он не чокнутый изгой, а вполне обычный парень… Саммер цеплялся за его шею, обнимал, гладил плечи и спину, самозабвенно целуя. Лихорадочно горячий, какой-то раненый… — Знаешь, — шептал он между поцелуями, — я тоже не хочу идти домой… может, убежим вместе? Ты и я. Куда угодно, давай? У меня есть немного денег, я могу ещё достать, только скажи, Норман... От прикосновений и горячечного шёпота вело, Норману хотелось всего и сразу — сказывался тактильный голод. Неудивительно для того, чей контакт с другим человеком обычно сводился к побоям. — Фу, сколько соплей, — скривился Гоблин, выдёргивая его из воспоминания. По воле альтер эго мгновение замерло, подобно стоп-кадру. Было странно видеть себя со стороны, застигнутым в интимный момент, лежащим на Грэге, вклинив бедро между его ног. На лице Саммера застыло странное выражение — пароксизм восторга и отчаяния, непролитые слёзы блестели в уголках зажмуренных глаз. Поддавшись порыву, Норман потянулся к нему, желая стереть солёную влагу, но под его пальцем картинка дрогнула и растаяла в тумане, будто сотканная из дыма. — Руками не трогать! — гаркнул Гоблин в ухо голосом Амберсона, — Только всё портишь! Годы идут, а суть не меняется, какой же ты бесполезный! Норман не знал, на что рассчитывал злобный двойник, этот выпад не напугал, а разозлил его. — Ты заигрался, Гоблин, — глухо сказал он, бесстрашно глядя в глаза чудовища, — Твои усилия пропадают втуне, ведь я не понимаю смысла демонстрации этих сцен! Пытаешься вызвать у меня чувство вины? Тогда скажи, за что?! — Смотрите, кто заговорил, — материализовавшись за его спиной, двойник схватил Нормана за шею, безжалостно впиваясь пальцами, — Такой нетерпеливый, всё ему расскажи, всё объясни… Я вожусь с тобой, как с умственно отсталым, получая взамен лишь пренебрежение и проклятья, а где же благодарность? Где признательность? Их нет! Зато упрёки льются рекой!!! Я мог бы показать тебе забавную ретроспективу вашего с Грэгом лета любви, но не стану. Меня метафорически подташнивает от этого приторного зрелища, я даже в некотором роде благодарен, что пока лишён физической возможности блевать. Но приподниму завесу таинственности, раз ты слеп, как старый крот, — Гоблин надавил ему на плечи, вынудив опуститься к своим ногам, — Тик-так… Грэг и Зак… — издевательски запел он над ухом, - Ты в самом деле не видел? Не замечал, что твой тощий приятель исчезает на выходные? Как он приходит в школу, пряча шею за высокими воротниками, как лепит пластыри на открытые места, которые нельзя прикрыть одеждой? — Я не помню, — Норман попытался оглянуться на Гоблина, за что получил тычок в затылок, — он никогда не говорил мне… — Нет же, болван! Он буквально молил о помощи! А что сделал ты, мелкий ублюдок, зацикленный на собственных проблемах?! Смотри! Он с силой толкнул Нормана, так, что тот кувырком полетел сквозь туман, упав в новое воспоминание: Грэг безутешно рыдал, закрывая лицо руками. Озборн сразу узнал место — заколоченный дом, комната наверху. Судя по одежде и промозглому холоду неотапливаемого помещения, лето давно закончилось, как и… их отношения? — Не бросай меня, — всхлипывал Грэг, — пожалуйста… Я не вынесу этого в одиночестве. Я... я больше не могу, правда! Не бросай! Норман стоял над ним не чувствуя ничего, кроме глухого раздражения. — Я не бросаю, — сказал он, глядя на растрёпанную макушку. — Но ты же теперь встречаешься с Шуман… — Саммер поднял на него зарёванные глаза. — Да кто встречается?! — вспылил Норман, — Нет у меня времени на встречи, подумаешь, разок погуляли… что?! Что не так?! Челси рассталась с Россом Купером. Школьная королева бросила школьного короля с безжалостной формулировкой: «У тебя муравьиный член и интеллект устрицы». Это азартно обсуждали в каждом коридоре школы почти две недели, да так громко, что эхо докатилось даже до Нормана, которому было глубоко плевать на любые дела, не связанные с учёбой. Он не слишком удивился сплетне, события подобного рода относились лично к нему примерно так же, как ритуалы аляскинских алеутов к жителям солнечной Полинезии. По-настоящему Норман обалдел, когда Челси подошла к нему перед ланчем и позвала на важный разговор в ту самую подсобку. Разговор ожидаемо не состоялся: стоило закрыться двери, они вцепились друг в друга, как два изголодавшихся клеща, обмениваясь поцелуями, больше похожими на укусы, сметая всё, что могло упасть, пока сами не рухнули на кучу старых матов. И если бы Челси не уронила единственный презерватив в какую-то хитрую щель в полу, где тот безвозвратно сгинул, непременно дошли бы до конца. Пришлось довольствоваться старым добрым петтингом, ведь ни один из них не был готов хоронить своё будущее, обзаведясь внезапным младенцем в неполные восемнадцать. А после да, они даже погуляли, но Грэгу было абсолютно незачем знать подробности. Саммер длинно всхлипнул. — А я?! Разве мы не… не встречаемся? — Грэг, давай без этого, — Норман сел рядом с ним на матрас, — хорошо же общались. — Я тебе… не нравлюсь? — Нравишься. — А Шуман? — срывающимся голосом спросил он. — И Челси мне нравится. Что?! Почему нужно обязательно выбирать? Нельзя сразу всё, нет?! Кто сказал, что нет? — Но я… я так не смогу, — прошептал Саммер, размазывая слёзы. — А ты постарайся, — жестоко сказал Озборн, — сколько нам осталось — считанные месяцы. Сдам выпускные экзамены и уеду из Нью-Хейвена, меня здесь ничего не держит. Ты уж сам реши, как мы проведём оставшееся время — мотая сопли на кулак или весело и с пользой. Грэг смотрел на него больными, воспалёнными глазами, не зная, что ответить. — Хватит рыдать, — Норман протянул руку, стёр мокрую дорожку с его щеки подушечкой большого пальца и сказал чуть мягче, — Никто никого не бросает, хорошо? Поцелуй? Он потянулся к приоткрытым губам Саммера, солёным от слёз, но едва успел почувствовать их вкус — Грэг оттолкнул его с неожиданной для такого тщедушного тела силой, вскочил на ноги и стремглав вылетел из комнаты, загрохотав по лестнице подошвами ботинок. — Истеричка, — процедил Норман ему в след, мрачнея. — Бедный, бедный малыш. Даже меня проняло, Норман. Ты слышал? Ты должен был слышать это: «Дзынь!» — так разбилось хрупкое сердечко бедненького Грэга! А после, неужели ты не обратил внимания? Такой характерный хруст… осколки, по которым ты хорошенько потоптался, — Гоблин злорадно рассмеялся, встряхивая Нормана за плечи, — Посмотри! Только глянь, как он страдал! Вырванные из памяти воспоминания повисли перед Норманом в клубах густого тумана чередой сайдов: вот он говорит с Челси в школьном коридоре, возле шкафчиков. Грэг смотрит на них украдкой, отгородившись открытой металлической дверцей, губа закушена, брови страдальчески сведены. Челси на трибуне стадиона, делает вид, что болтает с подругами, а сама смотрит прямо на Нормана, который разминается на беговой дорожке. Грэг сидит под трибунами, подтянув колени к груди и уткнувшись лицом в скрещенные руки. Норман на уроке, как всегда за первой партой, сосредоточенно пишет в тетради, а Грэг буравит его пристальным взглядом, сидя в самом дальнем углу класса. Он бледен, тени под глазами, из-под воротника рубашки виднеется уголок бежевого пластыря, приклеенного к хрупкой шее, длинные рукава рубашки натянуты аж до кончиков пальцев, скрывая… — Ты ведь ничего не замечал, Норман. Прямо как с пирожочком-Питом и его паучьими делишками, всё творилось прямо под твоим носом, а ты, глупец ослеплённый похотью, ничегошеньки не видел! Школьная раздевалка. Купер и компания не придумали ничего умнее, чем стащить одежду Грэга. Глупо было надеяться, что любители примитивного веселья оставят выбранную жертву в покое только из-за того, что им разок пригрозили липовой взрывчаткой. Норман заметил знакомые вещи, развешанные на заборе на заднем дворе, собрал всё и пошёл к спортзалу. Угрюмый Саммер сидел на лавке, низко опустив голову — сплошные острые углы и тонкие кости под покрытой мурашками кожей, с влажных волос то и дело срывались капли, впитываясь в тёмно-синее полотенце, единственный клочок ткани, что ему оставили. Норман протянул одежду, тактично отводя взгляд… — Вот! Вот этот момент! — Гоблин стиснул его плечи, заставляя смотреть на зависшее стоп-кадром воспоминание, — Тогда ты отвернулся, точнее сделал вид, что не замечаешь, но я предоставляю тебе уникальную возможность наверстать упущенное! Грэг… Грэг был… Это просто одномоментно бросилось в глаза — ссаженные колени, стёртые локти, пятна на шее, полукруглый след на правом плече, как… как от зубов. — Насилие, горе, злосчастие, — изрёк Гоблин, смахивая застывшее воспоминание прочь, превращая объёмную картинку в клубы плотного тумана, — Сплошь и рядом творится подобное, а никому и дела нет! — Почему он не рассказал..? Своему отцу или учителям в школе? Не пошёл в полицию? Этот Зак делал с ним ужасные вещи, почему он молчал?! — Норман поднял на него вопрошающий взгляд. — Мне-то откуда знать? Я часть твоей личности, забыл? Да, у меня есть доступ к заблокированным воспоминаниям и участкам подсознания, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия, но я не могу знать больше, чем видело или испытывало твоё тело, — оскалился Гоблин, — Могу предположить, что он хотел прекратить свой кошмар с твоей помощью, но ты его бросил, увлёкшись красивой и сильной мисс Шуман. Кто я, чтобы судить? Она-то всегда знала себе цену, в отличие от сломанного малыша-Грэга. И этот факт доконал его окончательно. Ему стало всё равно, кто и что с ним делает. Пассивное самоубийство, слышал о таком? Слышал, разумеется, твоя драгоценная жена поступила точно так же, отказавшись бороться с болезнью и предпочтя умереть! Не находишь забавными эти совпадения? Все, кто действительно любили тебя предпочли исчезнуть, но не бороться за право быть рядом. Может, причина в тебе? — И всё же… Для чего ты вытащил этот кошмар? — в который раз спросил Норман, уже не надеясь услышать ответ. — Чтобы напомнить о слабости твоего духа, Норман, — снизошёл, наконец, Гоблин, — Ты мечешься, в тебе нет цельности. Ты никак не можешь определиться: наука или бизнес, мужчины или женщины, одна личность или две. Сейчас ты упиваешься влюблённостью в паучьего мародёра, а случись с ним нечто ужасное? Вдруг, его покалечат так, что регенерация не справится? Ты будешь нянчиться с пирожком-Питом? — Буду, — уверенно заявил Норман. Гоблин смотрел на него несколько мгновений, а потом расхохотался, запрокинув голову. — Лгун! Ты единственного сына спихивал то в пансион, то в рехаб, лишь бы не мозолил глаза и не ныл, выпрашивая внимания! А то родная кровь, а не какой-то любовничек, — злобно выплюнул разъярившийся двойник, — Как же ты мне надоел! Мне, совершенному и цельному, идеальной личности, лишённой недостатков, слабостей, сомнений! Но время пришло, и прямо сейчас я избавлюсь от тебя! Ведь ты блуждаешь в полной темноте, Норман, — он взмахнул рукой, рассеивая туман и погружая Озборна в кромешный мрак, — Ты тонешь в собственных сомнениях! — под ногами Нормана разверзлась бездна, обернувшаяся ледяной водой, тяжело сомкнувшейся над ним, — Трясина неуверенности грозится поглотить тебя! — вода схлынула так же внезапно, как появилась, а сам он по грудь провалился в густую вязкую грязь, медленно затягивающую, пожирающую. — Это… всего лишь… сон! — выкрикнул Норман из последних сил, ощущая удушающую тяжесть трясины у самого лица, — Проснись! — Да, проснись, — издевательски хохотал Гоблин из темноты, — Попытайся, давай! Чего ты стоишь без инъекций?! Хватит сопротивляться, уступи мне законное место! Ты, жалкий…***
— Папа?! — испуганное лицо Гарри, склонившегося над ним, сперва показалось чем-то инфернальным, очередным видением, созданным воспалённым разумом, Норман даже глазам своим не поверил, — Папа, скажи что-нибудь! Господи… я звоню доктору Прайсу, сейчас же… — С… стой, — Норман успел перехватить руку сына, — я в порядке. Что произошло..? — Я не знаю! Я слышал, как ты пришёл, ждал, что спустишься вниз и мы поговорим, помиримся… мне надоели ссоры на пустом месте! Тебя всё не было и не было, я постучал раз-другой, а потом вломился, — зачастил Гарри, нервничая, — Увидел в ванной свет, вошёл, а тут ты на полу без сознания… и… я так понял, что ты хотел что-то принять, но не успел — шприц валялся в раковине… Ты ни на что не реагировал, и… и я испугался! И подумал, что должен тебе помочь, и я… — Ты сделал мне инъекцию? — спросил Норман. — Да! — выпалил Гарри. — Сынок… — сделав над собой усилие, Норман сел, обнял Гарри за плечи, — как же ты вовремя, Гарри, как же ты вовремя! Сын замер, опасаясь шевельнуться и испортить трогательный момент. — Я… — он покосился на внезапно расчувствовавшегося отца, нерешительно обнимая его в ответ, — ну, ладно. Похоже, я молодец? Это же не наркотики? Норман тихо рассмеялся в широкое плечо сына. — Нет, — заверил он Гарри, — не они. Всего лишь лекарство от моих… приступов. Поможешь встать? Вертикальное положение ожидаемо вызвало приступ тошноты. Пытаясь унять дрожь в руках, Норман перехватил своё левое запястье правой рукой, медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Осознание, что он был на волоске от уничтожения собственного «я», пришло взамен успокоившегося тремора. Внимательно наблюдавший за ним Гарри сердито цокнул языком, вытаскивая из кармана брюк мобильный. — Я всё-таки позвоню ему! Ты выглядишь ужасно, надо сдать анализы, я не знаю… что делают в таких случаях? Это всё твоя работа, она тебя точно доконает, в офисе вообще кто-нибудь работает, кроме тебя?! Чем они все заняты целыми днями, если ты выжат, как лимон? Кофе пьют?! Знаешь, я, пожалуй, начну работать в компании, очень хочу посмотреть на этих бездельников! — ярился сын, пытаясь найти номер семейного врача в списке контактов. — Гарри, хватит суеты, — Норман накрыл экран гаджета ладонью, — Я сам позвоню Прайсу завтра утром. — И договорись, что ляжешь к нему в клинику на пару дней! — сверкнул он глазами, преисполненный решимости развернуться во всю мощь сыновней заботы. — Нет, сейчас не время, а Прайса я вызову не для себя. Сын, я сегодня говорил с адвокатом, Штромм и вся банда за решёткой, скоро состоится суд. Ты сможешь вернуться в квартиру, если доктор Прайс подтвердит, что твоему здоровью ничего не угрожает, — сказал Норман как можно мягче. Вспыльчивый Гарри вполне мог прицепиться к словам и надумать, что он пытается избавиться от него. Гарри смотрел недоверчиво, но скандалить, похоже, не собирался. — Ты… серьёзно? — Более чем. Да брось, сын, я же не в плену тебя держу! Звони Мэдисон, обрадуй девушку, завтра вы будете вместе! — Ха! Ты всё-таки запомнил, как её зовут! — восторжествовал Гарри. Норман кивнул, искренне улыбаясь. — Ты ужинал? — спросил он, меняя тему, — Я бы перекусил, день сегодня выдался сумасшедший, даже на ланч не вырвался. — Я уже поел, но с удовольствием посижу с тобой, если ты не против, — засиял Гарри, — Можно? — Конечно, можно. Встретимся внизу, мне бы привести себя в порядок… С готовностью кивнув, Гарри вышел, оставив Нормана, наконец, в одиночестве. Шумно выдохнув, он повернулся к зеркалу, мельком глянув на своё отражение, открутил вентиль с холодной водой и сунул голову под кран. От ледяных струек, ползущих по коже, побежали мурашки. Норман набрал полные ладони воды и умылся, надеясь стереть последние следы былого кошмара. Оперевшись о столешницу, он пристально смотрел в свои глаза, смаргивая срывающиеся с ресниц и волос холодные капли. — Значит так, Гоблин. Первое, что я сделаю, когда Гарри вернётся к себе — подготовлю партию интенсификатора для уничтожения. Питер доставит её в лабораторию, а я с огромным удовольствием запихну твой драгоценный источник могущества в утилизатор химических отходов, где ему самое место! И методично, день за днём буду делать то же самое до тех пор, пока не уничтожу последнюю каплю этой мерзости! — зло пообещал собственному отражению Озборн. Стало чуть легче. Слышит его Гоблин или нет — не имело значения, он говорил это для себя, подстёгивая укрепившуюся решимость покончить с внутренним противником. Но прежде следовало сделать ещё кое-что. Вернувшись в спальню, он поднял с пола пиджак, отыскал мобильный в кармане и набрал номер Уолтера Штейна. — Добрый вечер, мистер Озборн, — вежливо приветствовал его адвокат, ответивший на вызов после второго гудка. — Добрый. Я вас не отвлекаю? — Нет, сэр, внимательно слушаю. — Мистер Штейн, вы как-то обмолвились, что располагаете возможностью поиска людей. — Да, — подтвердил адвокат, — я сотрудничаю с несколькими детективными агентствами. — Запишите имя: Грэгори Саммер. Двадцать восемь лет назад жил в Нью-Хейвене, Коннектикут, закончил старшую школу Кэлвина Кулиджа. Это всё, чем я располагаю. Понимаю, что информации недостаточно, но сделайте всё возможное. — Хорошо, сэр, я записал. Мне потребуется некоторое время. — Понимаю. Всего доброго. — И вам. Озборн сбросил вызов и задумался. Гоблин вполне мог обмануть его, подсунув ложные воспоминания в попытке пошатнуть решимость Нормана сопротивляться его гнусным козням. И ведь целился в самое больное, как подло и как ожидаемо! Альтер эго не была принята во внимание основная черта характера Нормана — чем сильнее на него давили люди или обстоятельства, тем больнее он бил в ответ.