Decide who you are and do it on purpose/Реши, кто ты, и сделай это нарочно

      Нил Джостен схватил сумку, в которой было все, что ему принадлежало, и поспешно вышел из раздевалки.       Сезон был закончен, и он больше никогда не будет играть в экси. Он думал, что в этот раз ему будет легче уйти, потому что у него был шанс попрощаться, но, зная, какой кайф дает ему экси, и цепляясь за него гораздо сильнее, чем в детстве, ему было гораздо труднее уйти во второй раз.       Однако он должен был двигаться дальше, бежать и никогда не останавливаться, как умоляла его мать, умирая. Можно было подумать, что после нарушения стольких ее правил он будет менее привержен идее бегства от всего и вся, но это было единственное, что Нил умел делать. Это было единственное, что было присуще всем двадцати двум именам, которые Нил принимал.       Он вышел из помещения, не удосужившись бросить последний тоскливый взгляд на корт. Он зажег сигарету и, не затягиваясь, дал ей догореть до фильтра. Он жаждал не никотина, а едкого дыма, который когда-то ассоциировался с матерью, а теперь служил лишь напоминанием о ее обгоревших костях, похороненных где-то без опознавательных знаков. Отвратительный запах прилип к нему так же, как впитались в него правила матери. Это было напоминание о необходимости следовать им, иначе его постигнет та же участь, что и Мэри.       Он не вздрогнул, услышав скрип двери позади себя, но звук был совсем рядом. Тренер Эрнандес подошел и сел рядом, Нил не удосужился посмотреть на него.       - Не видел на игре твоих родителей, - он произнес это как вопрос, но упрек был ясен.       - Они не в городе.       - Все еще или снова? - поинтересовался Эрнандес. Нил знал, что, скорее всего, он просто беспокоится за Нила, но его назойливость была опасна для обоих. Нил просто пожал плечами и понадеялся, что этого будет достаточно. - Я думал, что сегодня они сделают исключение.       - Никто не знал, что игра будет последней, - сказал Нил, оглядывая корт. Это был горько-сладкий конец, но это было лучшее, на что мог надеяться такой человек, как он.       Проигрыш Миллпорта сегодня вычеркнул их из чемпионата штата за две игры до финала. Так близко, но так далеко. Сезон был закончен вот так просто. Бригада уже разбирала корт, снимала плексигласовые стены и укладывала на твердый пол астротурф. Когда они закончат, это снова будет футбольное поле; до осени от экси не останется ничего. Нилу было тошно смотреть, как это происходит, но он не мог отвести взгляд.       Нилу нравилась каждая его часть - от скорости до агрессивности. Это был единственный кусочек его детства, от которого он никогда не мог отказаться.       - Я позвоню им позже и сообщу счет, - сказал он, потому что Эрнандес все еще наблюдал за ним. - Они не многое пропустили.       - Пока, пожалуй, нет, - сказал Эрнандес. - Тут к тебе пришли.       Для человека, который полжизни провел в бегах от своего прошлого, это были слова из ночного кошмара. Нил вскочил на ноги и закинул сумку на плечо, но шарканье ботинок за спиной предупредило его, что он опоздал. Повернувшись, Нил увидел крупного незнакомца, стоявшего в дверях раздевалки. На нем был надет свитер, из-под которого виднелись рукава с татуировками пламени. Одна рука была засунута в карман джинсов, в другой он держал толстую папку. Его поза была непринужденной, но взгляд карих глаз был пристальным.       Нил не узнал его, что означало, что он не местный. В Миллпорте проживало менее девятисот человек. Это было место, где каждый знал о делах каждого. Эта укоренившаяся любознательность делала все неудобным для Нила и всех его секретов, но он надеялся использовать этот менталитет маленького городка как щит. Сплетни о чужаке должны были дойти до него раньше, чем сам незнакомец. Однако Миллпорт подвел его.       - Я вас не знаю, - сказал Нил.       - Он из университета, - сказал Эрнандес. - Он пришел посмотреть, как ты играешь.       - Чушь, - сказал Нил. - Никто не набирает игроков в Миллпорте. Люди даже не знают, где он находится.       - Есть такая штука, называется карта, - сказал незнакомец. - Может, слышал о ней.       Эрнандес бросил на Нила предупреждающий взгляд и поднялся на ноги. - Он здесь, потому что я послал ему твое досье. Он написал, что у него не хватает нападающей линии, и я решил, что стоит попробовать. Я не говорил тебе, потому что не знал, получится ли из этого что-нибудь, и не хотел обнадеживать тебя.       Нил застыл на месте. - Вы сделали что?       - Я пытался связаться с твоими родителями, когда он попросил о личной встрече сегодня вечером, но они не ответили на мои сообщения. Ты сказал, что они постараются прийти.       - Они пытались, - сказал Нил. - Но не смогли.       - Я не могу их дожидаться, - сказал незнакомец, спускаясь и становясь рядом с Эрнандесом. - Я знаю, глупо приходить сюда в конце сезона, но у меня возникли некоторые технические проблемы с последним новобранцем. Тренер Эрнандес сказал, что ты до сих пор не определился с учебой на осень. Прекрасно складывается, не так ли? Мне нужен нападающий на замену, а тебе - команда. Все, что тебе нужно сделать, это поставить подпись, и на пять лет ты мой.       Нилу понадобилось две попытки, чтобы обрести голос. - Вы же не серьезно.       - Очень серьезно, и очень не вовремя, - сказал мужчина.       Он бросил папку на трибуну, где сидел Нил. Имя Нила было нацарапано черным маркером на лицевой стороне. Нил подумал о том, чтобы открыть папку, но какой в этом смысл? Человек, которого так тщательно изучал тренер, не существовал и не будет существовать еще долго. Через пять недель Нил закончит школу, а через шесть станет кем-то другим, где-то очень далеко отсюда. Неважно, насколько ему нравилось быть Нилом Джостеном. Он и так пробыл здесь слишком долго.       Нил уже должен был привыкнуть к этому. Последние восемь лет он провел в бегах, придумывая ложь за ложью, чтобы оставить за собой извилистый след. Двадцать два имени стояли между ним и правдой, и он знал, что произойдет, если кто-нибудь наконец соединит все точки. Подписание контракта с командой колледжа означало нечто большее, чем просто стоять на месте. Это означало, что он окажется в центре внимания. Тюрьма не способна надолго остановить его отца, а реванша с ним Нил не переживет.       Нил всегда был хорош в математике, и математика была простой, но от этого не становилось легче. Этот контракт был билетом в один конец в будущее, чего у Нила никогда не могло быть, и он так сильно этого хотел, что ему стало больно. На мгновение он возненавидел себя за то, что вообще попробовал вступить в команду Миллпорта. Он знал, что лучше не выходить на корт. Мать говорила ему, что он никогда больше не будет играть. Она предупреждала его, что одержимость должна быть на расстоянии, а он ее ослушался. Но что еще ему оставалось делать? После ее смерти он сел на мель в Миллпорте, потому что не знал, как жить дальше без нее. Это было единственное, что у него осталось настоящего. Теперь, когда он снова вкусил это, он не знал, как от этого уйти.       - Пожалуйста, уходите, - умолял он.       - Это немного неожиданно, но ответ мне нужен сегодня вечером. Комитет преследует меня с тех пор, как Дженни посадили под замок.       При этом имени у Нила сжался желудок. Он перевел взгляд с папки на лицо тренера. - Лисы, - сказал он. - Государственный университет Пальметто.       Мужчина, который, как теперь знал Нил, являлся тренером Дэвидом Ваймаком, выглядел удивленным тем, как быстро он все понял. - Полагаю, ты видел новости.       "Технические проблемы", - сказал он. Это был хороший способ сказать, что его последний новобранец Дженни Смоллс пыталась покончить с собой. Ее лучшая подруга нашла ее истекающую кровью в ванной и вовремя доставила в больницу. Насколько Нил слышал, девушка находилась в психиатрической клинике под наблюдением. "Типично для Лисов", - грубовато заметил ведущий, и он не преувеличивал.       Команда университета Пальметто - Лисы - была командой талантливых отверженных и наркоманов, потому что Ваймак набирал спортсменов только из неполных семей. Его решение превратить Лисью нору в своеобразный реабилитационный центр было хорошим в теории, но это означало, что его игроки были разбитыми изоляционистами, которые не могли ужиться друг с другом достаточно долго, чтобы выдержать игру. Они были печально известны в НССА как своим крошечным составом, так и тем, что три года подряд занимали последнее место в рейтинге. В прошлом году благодаря настойчивости своего капитана и силе новой линии защиты они добились значительных успехов, но критики по-прежнему считали их посмешищем. Даже КРЭ, Комитет по регламенту Экси, терял терпение из-за их плохих результатов.       Затем к ним присоединился бывший национальный чемпион Кевин Дэй. Это было самое лучшее, что могло произойти с Лисами, и это означало, что Нил никогда не сможет принять предложение Ваймака. Нил не видел Кевина почти восемь лет, и он никогда не будет готов увидеть его снова. Некоторые двери должны оставаться закрытыми; от этого зависела жизнь Нила.       От того, что именно Ваймак пришел завербовать его, Нила тошнило. Он знал, что какая-то часть Нила сломана, должна быть, потому что иначе он не пришел бы сюда за ним. Это означало, что человек уже слишком много знает.       - Вам нельзя здесь находиться, - сказал Нил.       - И все же я здесь, - сказал Ваймак. - Ручка нужна?       - Нет, - сказал Нил. - Нет. Я не буду играть за вас.       - Я не расслышал.       - Вы взяли Кевина.       - А Кевин тебя, так что...              Нил не стал дослушивать до конца. Он бросился вверх по трибунам к раздевалке. Металл звенел под его ботинками, но не настолько громко, чтобы заглушить испуганный вопрос Эрнандеса. Нил не оглядывался, чтобы проверить, следуют ли они за ним. Все, что он знал, все, что имело значение, - это убраться отсюда как можно дальше. Забыть об окончании школы. Забыть "Нила Джостена". Он уйдет сегодня же и будет бежать до тех пор, пока не забудет, что Ваймак вообще говорил ему эти слова. Нил был недостаточно быстр.       Он был уже на полпути к раздевалке, когда понял, что он не один. Кто-то ждал его в холле между ним и входной дверью. Свет отблескивал от ярко-желтой ракетки, когда незнакомец замахнулся, а Нил несся слишком быстро, чтобы остановиться. Дерево врезалось ему в живот с такой силой, что легкие врезались в позвоночник. Он не помнил, как упал, но вдруг оказался на руках и коленях, безуспешно хватаясь за пол и пытаясь отдышаться. Его стошнило бы, если бы он только смог сделать первый вдох, но его тело отказывалось сотрудничать.       В ушах гудело от яростного голоса Ваймака, хотя звучал он за тысячу миль от него. - Черт подери, Миньярд. Вот поэтому мы и не можем набрать хороших людей.       - О, тренер, - сказал кто-то над головой Нила. - Если бы он был хорошим, он бы нам не пригодился, верно?       - Он и не пригодится, если ты его сломаешь.       - Вы бы предпочли, чтобы он удрал? Наклейте на него пластырь, и будет как новенький.       Мир Нила замер, когда он поднял глаза на нападавшего. Эндрю Миньярд.       Пару лет назад Нил нарушил свое обещание никогда не читать полное имя своей половинки, но это было не совсем намеренно. В своей жизни Нил испытывал множество видов боли, большинство из которых были невообразимой степени, но агония, которую он испытывал там, где знал имя своей родственной души, была не похожа ни на какую другую. Это был не первый раз, когда он чувствовал боль своей половинки, и боль от его имени часто бывала настолько сильной, что заставляла его шататься и плакать так, как он не плакал с тех пор, как был маленьким ребенком, но эта жгучая боль была так непохожа на все, что он когда-либо испытывал, что он побежал к ближайшему зеркалу и вытянулся, чтобы посмотреть, что не так, но никакой следа не было, и Нил нарушил обещание, данное самому себе без всякой причины. Имя, выгравированное на его коже, было Эндрю Миньярд.       В последнее время Эндрю вел себя довольно спокойно, кроме нескольких синяков, цветные линии, отраженные на руках Нила, не увеличились, но, с другой стороны, он представлял, что после смерти матери Эндрю, должно быть, тоже вел себя довольно спокойно.       Единственным отличием было то, что цвета, которые вихрились, переливались и струились, не менялись с ярко-эйфорического розового в течение последнего года или около того. Этот цвет был неоновым и тошнотворно сладким, и от его вида у Нила сводило живот.       Мир полыхнул чернотой, а затем стал слишком резким, когда воздух наконец-то попал в измученные легкие Нила. Нил вдохнул так резко, что задохнулся, и каждый мучительный кашель грозил разбить его на части. Он обхватил себя руками, чтобы удержаться, и бросил свирепый взгляд на своего обидчика.       - Эй, я же говорил тебе, что он сбежит, не так ли, Кев? Мне полагается приз или что-то типа того? - засмеялся Эндрю.       Некоторое время назад Нил пришел к пониманию того, почему именно он был окрашен в розовый цвет в последние месяцы. Он достаточно следил за Кевином, чтобы знать о его маленькой сторожевой собачке, и был достаточно глуп, чтобы искать свою родственную душу. Наркотический маньяк, жаждущий сопутствующего ущерба, - вот что он, к сожалению, нашел. Но даже тогда увидеть его воочию было нереально, и Нил почувствовал себя плохо от того, насколько правильным было находиться рядом с ним. Эндрю был точно таким же, каким Натан был для его матери. Как пламя для мотылька: захватывающее и совершенное разрушение.       Интерес Нила к нему не ограничивался только тем, что он был его второй половинкой или тем, как он был связан с Кевином. Эндрю также был единственным человеком, который когда-либо отказывался от поступления в университет Эдгара Аллана. Кевин и Рико сами организовали встречу, чтобы поприветствовать его, но Эндрю отказался и вместо этого присоединился к отстающим Лисам. Он так и не объяснил свой выбор, но все предположили, что это произошло потому, что Ваймак согласился подписать контракт и с его семьей; близнец Эндрю Аарон и их двоюродный брат Николас Хэммик присоединились к команде в том же году. Какова бы ни была причина, Эндрю винили в недавнем переходе Кевина.       Кевин играл за команду Эдгара Аллана - Воронов, - пока не сломал доминирующую руку во время катания на лыжах в декабре прошлого года. Подобная травма стоила ему контракта с колледжем, но он должен был восстанавливаться там, где его поддерживала бы его бывшая команда. Вместо этого он переехал в Пальметто, чтобы стать неофициальным помощником тренера Ваймака. Три недели назад он был официально утвержден в стартовом составе команды на следующий год.       Единственное, что могла предложить Кевину такая унылая команда, как Лисы, - это вратаря, который когда-то отверг его. Этой весной Нил перерыл все, что смог найти об Эндрю, желая понять не только человека, который привлек внимание Кевина, но и человека, который должен был стать ему ровней во всех отношениях. Встреча с Эндрю лицом к лицу была настолько же дезориентирующей, насколько и болезненной.       Эндрю улыбнулся Нилу и коснулся двумя пальцами виска в знак приветствия. - В следующий раз повезет.       Нил никогда не был так благодарен за свои вымышленные имена, как сейчас. Эндрю знал, что его родственная душа - это Натаниэль Веснински, а Нил Джостен был совершенно не при чем. У него не было никакой второй половинки.       - Пошел ты, - сказал Нил. - Чью ракетку украл?       - Одолжил. - Эндрю бросил ее Нилу. - Держи.       - Нил, - сказал Эрнандес, поймав Нила за руку, чтобы помочь ему подняться. - Господи, ты в порядке?       - У Эндрю не очень хорошо с манерами, - сказал Ваймак, становясь между Нилом и Эндрю. Эндрю без проблем прочитал это молчаливое предупреждение. Он вскинул руки, преувеличенно пожав плечами, и отступил, чтобы дать Нилу больше места. Ваймак смотрел, как он уходит, а затем оглядел Нила. - Сломал что-нибудь?       Нил осторожно прижал руки к ребрам и вздохнул, чувствуя, как мышцы кричат в знак протеста. В прошлом у него было достаточно переломов костей, чтобы понять, что в этот раз ему повезло. Однако Эндрю абсолютно никак не отреагировал на боль Нила. Даже скрытой гримасы не было.       - Я в порядке. Тренер, отпустите меня. - Он был в порядке, ему было лучше знать, что Эндрю, похоже, не чувствовал того, что чувствовал он. Эндрю не знал, кем он был.       - Мы еще не закончили, - сказал Ваймак.       - Тренер Ваймак, - начал Эрнандес.       Ваймак не дал ему договорить. - Дадите нам минуту?       Эрнандес перевел взгляд с Ваймака на Нила, потом опустил его. - Я буду снаружи.       Нил прислушался к его шагам, когда он уходил. Раздался скрежет, когда он ногой сдвинул дверь, и задняя створка закрылась с мучительным скрипом. Нил подождал, пока она защелкнется, прежде чем снова заговорить.       - Я уже сказал. Я не буду подписывать с вами контракт. - Как бы больно ему ни было говорить "нет", он должен был это сделать.       - Ты не выслушал все мое предложение, - сказал Ваймак. - Если уж я заплатил за перелет трех человек, чтобы увидеться с тобой, то ты мог бы уделить мне хотя бы пять минут, не находишь?       Кровь отхлынула от лица Нила так быстро, что мир опрокинулся. Он сделал спотыкающийся шаг назад от Ваймака, отчаянно пытаясь найти равновесие и место для дыхания. Его сумка ударилась о бедро, и он обхватил рукой ее ремень, нуждаясь в чем-то, за что можно было бы ухватиться. - Вы ведь не привезли его сюда.       Ваймак пристально посмотрел на него. - Разве это проблема?       Нил не мог сказать ему правду, не мог сказать Ваймаку, что он только что подписал ему смертный приговор, что после его отца это был самый опасный человек, которого Ваймак мог привезти с собой. Вместо этого он сказал: - Я не достоин играть на одном корте с чемпионом.       - Верно, но не имеет значения, - произнес новый голос, и Нил перестал дышать.       Он знал, что лучше не оборачиваться, но он уже двигался. Он должен был догадаться, когда увидел здесь Эндрю, но не хотел об этом думать. У вратаря не было причин встречаться с потенциальным нападающим. Эндрю был здесь только потому, что Кевин Дэй никогда никуда не ходил один.              По крайней мере, это подтверждало Нилу, что Эндрю понятия не имеет, кто он такой.       Кевин сидел на столике у задней стены. Он отодвинул телевизор в сторону, чтобы освободить себе место, и разложил вокруг себя бумаги. Он наблюдал за всем этим зрелищем и, судя по холодному выражению его лица, реакция Нила его не впечатлила.       Прошли годы с тех пор, как Нил стоял в одной комнате с Кевином, годы с тех пор, как они видели, как отец Нила разрезал кричащего мужчину на сотню кровавых кусков. Нил знал лицо Кевина так же хорошо, как и свое собственное, - следствие того, что он наблюдал за ростом Кевина в глазах общественности с расстояния в тысячу и более миль. Все в нем было другим. Все было прежним, от темных волос и зеленых глаз до черной цифры два, вытатуированной на левой скуле. Нил увидел эту цифру, и ему захотелось блевать.       У Кевина тогда тоже была такая цифра, но он был слишком молод, чтобы сделать ее постоянной. Вместо этого он и его названый приемный брат Рико Морияма рисовали на своих лицах маркерами цифры один и два, обводя их снова и снова, когда те начинали тускнеть. Тогда Нил этого не понимал, но Кевин и Рико стремились к вершинам славы. Они собирались стать знаменитыми, обещали.       Они были правы. Они стали игроками профессиональных команд и играли за Воронов. В прошлом году их взяли в национальную команду, в сборную США. Они были чемпионами, а Нил был нагромождением лжи и тупиков.       Нил знал, что Кевин не мог его узнать. Прошло слишком много времени; они оба выросли в разных уголках мира. Нил еще больше замаскировал свою внешность с помощью темной краски для волос и коричневых линз. Но зачем бы еще Кевину Дэю искать его здесь? Ни одно учебное заведение первого класса не опустилось бы так низко, даже Лисы. Судя по записям Нила, он играл в экси всего год. В этом году он очень старался вести себя как новичок, даже нагрузился книгами по обучению и таскал их с собой прошлой осенью. Поначалу было легко притворяться, ведь он не брал в руки ракетку восемь лет. Тот факт, что он играл на другой позиции, нежели в младшей лиге, помог, поскольку ему пришлось заново учиться игре с новой точки зрения. У него была завидная и неизбежная кривая обучения, но он все равно боролся изо всех сил, чтобы не засветиться.       Оступился ли он? Было ли слишком очевидно, что у него есть прошлый опыт, о котором он не говорит? Как ему удалось привлечь внимание Кевина, несмотря на все его попытки остаться незамеченным? Если для Кевина это было так просто, то что за маяк он посылал людям своего отца?       - Что ты здесь делаешь? - спросил он онемевшими губами.       - Почему ты уходишь? - спросил Кевин.       - Я первый спросил.       - Тренер уже ответил на этот вопрос, - немного нетерпеливо сказал Кевин. - Мы ждем, когда ты подпишешь контракт. Хватит тратить наше время.       - Нет, - сказал Нил. - Есть тысяча нападающих, которые с радостью согласились бы играть с тобой. Почему бы вам не побеспокоить их?       - Мы видели их досье, - сказал Ваймак. - И выбрали тебя.       - Я не буду играть с Кевином.       - Будешь, - сказал Кевин.       Ваймак пожал плечами в сторону Нила. - Может, ты не понял, но мы не уйдем отсюда, пока ты не скажешь "да". Кевин говорит, что ты должен быть у нас, и он прав.       - Мы должны были выбросить письмо твоего тренера, как только открыли его, - сказал Кевин. - Твое резюме плачевно, и я не хочу, чтобы кто-то с твоей неопытностью был на нашем корте. Это противоречит всему, что мы пытаемся сделать с Лисами в этом году. К счастью для тебя, твой тренер знал, что лучше не присылать нам твою статистику. Он прислал нам запись, чтобы мы могли увидеть тебя в действии. Ты играешь так, будто тебе есть что терять.       Его неопытность. Если бы Кевин помнил его, он бы знал, что этот файл - ложь. Он бы знал о командах Нила в младшей лиге. Он бы вспомнил матч, прерванный убийством того человека.       - Вот почему, - тихо сказал Нил.       - Это единственный вид нападающего, с которым стоит играть.       От облегчения у Нила заболел живот. Кевин не узнал его, и это было просто ужасное совпадение. Возможно, это был способ мира показать ему, что может случиться, если он слишком долго будет оставаться на одном месте. В следующий раз это могут быть не Кевин и Эндрю. В следующий раз это может быть его отец.              - То, что ты находишься здесь, на самом деле выгодно нам, - сказал Ваймак. - Никто за пределами нашей команды и школьного совета даже не знает, что мы здесь. Мы не хотим, чтобы этим летом твое лицо было во всех новостях. У нас сейчас слишком много дел, и мы не хотим втягивать тебя в эту неразбериху, пока ты не будешь в безопасности и не освоишься в кампусе. В твоем контракте есть пункт о конфиденциальности, согласно которому ты не можешь никому говорить, что ты наш, пока не начнется сезон в августе.       Нил снова посмотрел на Кевина, ища на лице Кевина его настоящее имя. - Это не очень хорошая идея.       - Твое мнение было принято к сведению и отклонено, - сказал Ваймак. - Что-нибудь еще, или ты собираешься начать подписывать бумаги?       Разумнее всего было уйти. Даже если Кевин не знал, кто он такой, это была ужасная идея. Лисы слишком много времени проводили в новостях, и с Кевином ситуация только ухудшится. Нил не должен подвергать себя такому вниманию. Он должен разорвать контракт Ваймака на тысячу кусочков и уйти.       Уехать означало жить, но образ жизни Нила был выживанием, не более того. Это были новые имена, новые места и никогда не оглядываться назад. Он собирал вещи и уезжал, как только начинал чувствовать себя обустроенным. В последний год, когда рядом с ним не было матери, это означало полное одиночество и дрейф. Он не знал, готов ли он к этому.       Он также не знал, готов ли он снова отказаться от экси. Это было единственное, что заставляло его чувствовать себя настоящим. Контракт с Ваймаком был позволением продолжать игру и шансом еще немного притвориться нормальным. Ваймак сказал, что это на пять лет, но Нил не обязан был оставаться так долго. Он мог увернуться и убежать, когда ему вздумается, не так ли?       Он снова посмотрел на Кевина. Кевин не узнал его, но, возможно, какая-то его часть помнила мальчика, которого он встретил столько лет назад. Прошлое Нила было заперто в воспоминаниях Кевина. Это было доказательством его существования, как и игра, в которую они оба играли. Кевин был доказательством того, что Нил существует. Возможно, Кевин также был лучшим шансом для Нила понять, когда можно снова уйти. Если бы он жил, практиковался и играл с Кевином, он бы знал, когда Кевин начинает что-то подозревать. Как только Кевин начнет задавать вопросы или странно смотреть на него, Нил сбежит.       - Ну так? - спросил Ваймак.       Инстинкты выживания боролись с потребностями и превратились в почти изнурительную панику. - Мне нужно поговорить с мамой, - сказал Нил, потому что не знал, что еще сказать.       - Зачем? - спросил Ваймак. - Ты ведь совершеннолетний, да? В твоем личном деле написано, что тебе девятнадцать.       Нилу было восемнадцать, но он не собирался противоречить тому, что было написано в его поддельных документах. - Мне все еще нужно спросить.       - Она будет рада за тебя.       - Может быть, - тихо согласился Нил, зная, что это ложь. Если бы его мать узнала, что он об этом думает, она была бы в ярости. Возможно, это и хорошо, что она никогда не узнает, но Нил не думал, что "хорошо" должно ощущаться как нож в груди. - Я поговорю с ней сегодня вечером.       - Мы можем подвезти тебя домой.       - Я в порядке.       Ваймак посмотрел на своих Лисов. - Подождите в машине.       Кевин собрал свои документы и соскользнул со своего насеста. Эндрю позволил Кевину догнать себя и вывел его из раздевалки. Ваймак выждал, пока они уйдут, а затем обратил серьезный взгляд на Нила.       - Нужно, чтобы кто-то из нас поговорил с твоими родителями?       - Я в порядке, - повторил Нил.       Ваймак даже не пытался быть тонким в своем следующем вопросе. - Они причиняют тебе боль?       Нил уставился на него в полной растерянности. Вопрос был настолько грубым, что на многих языках не было подходящего способа начать отвечать на него. Ваймак, похоже, понял это, потому что он продолжил, прежде чем Нил успел говорить.       - Давай попробуем еще раз. Я спрашиваю потому, что тренер Эрнандес предполагает, что ты проводишь здесь несколько ночей в неделю. Он думает, что что-то происходит, поскольку ты не переодеваешься с остальными и не позволяешь никому знакомиться с твоими родителями. Вот почему он предложил тебя мне; он думает, что ты подходишь. Ты ведь знаешь, что это значит? Ты знаешь, каких людей я ищу. Я не уверен, прав ли он, - сказал он, - но что-то подсказывает мне, что он не так уж и далек от правды. В любом случае, раздевалка будет закрыта, как только закончится учебный год. Летом ты не сможешь сюда приходить. Если твои родители будут для тебя проблемой, мы перевезем тебя в Южную Каролину раньше.       - Что? - удивленно спросил Нил.       - Команда Эндрю на летние каникулы остается в городе, - сказал Ваймак. - Они будут жить у Эбби, медсестры нашей команды. Ее жилье занято, но ты можешь пожить у меня, пока в июне не откроется общежитие. Моя квартира не рассчитана на двоих, но у меня есть диван, который немного мягче камня. Мы скажем всем, что ты там на условно ранней тренировке. Есть шанс, что половина из них поверит. Остальных обмануть не удастся, но это неважно. Лисы - не спроста Лисы, и они знают, что мы не подписали бы тебя, если бы ты не прошел квалификацию. Это не значит, что они знают конкретные детали. Не мое дело спрашивать, и я, черт возьми, не собираюсь им говорить.       Потребовалось две попытки, чтобы озвучить это. - Почему?       Тренер Ваймак на минуту замолчал. - Думаешь, я сделал команду такой, какая она есть, потому что решил, что это будет хорошим рекламным трюком? Речь идет о втором шансе, Нил. Втором, третьем, четвертом - неважно, лишь бы ты получил хотя бы на один больше, чем дадут тебе другие.       Нил не раз слышал, как Ваймака называли идиотом-идеалистом, но трудно было слушать его и не верить, что он искренен. Нил разрывался между недоверием и презрением. Почему Ваймак снова и снова подставлял себя под разочарование, Нил не знал. Нил давно бы уже отказался от Лисов.       Ваймак дал ему секунду на размышление, прежде чем снова спросить: - Твои родители будут проблемой?       Это было слишком много, чтобы рискнуть, но и слишком много, чтобы уйти. Ему было больно, когда он кивнул, но еще больнее было видеть, как в глазах Ваймака поселилась усталость. Это была не жалость, которую, как ему казалось, он мог видеть в Эрнандесе время от времени, а что-то знакомое, что говорило о том, что Ваймак понимает, чего стоит быть Нилом. Он знал, каково это - каждый день бороться за то, чтобы просыпаться и идти дальше. Нил сомневался, что этот человек когда-нибудь сможет по-настоящему понять его, но даже эта крошечная частичка была больше, чем он когда-либо получал в своей жизни. Нилу пришлось отвести взгляд.       - Как сказал твой тренер, выпускной состоится одиннадцатого мая, - продолжил Ваймак. - Мы попросим кого-нибудь забрать тебя из регионального аэропорта Апстейт в пятницу двенадцатого.       Нил чуть было не сказал, что он еще ни на что не согласился, но слова замерли у него в горле, когда он понял, что действительно собирается поехать.       - Оставь бумаги, - предложил Ваймак, снова подталкивая к Нилу свою папку. На этот раз Нил взял ее. - В понедельник твой тренер сможет отправить мне подписанные копии по факсу. Добро пожаловать в команду.       "Спасибо" казалось уместным, но Нил не смог этого произнести. Он продолжал смотреть в пол. Ваймак не стал долго ждать ответа, прежде чем отправиться на поиски Эрнандеса.       Дверь за ним захлопнулась, и у Нила сдали нервы. Он побежал в туалет и добрался до кабинки как раз вовремя, чтобы упасть лицом в унитаз.       Он мог представить себе ярость своей матери, если бы она узнала, что он делает. Он слишком хорошо помнил, как она неистово дергала его за волосы. Все эти годы она старалась двигаться и прятаться, а теперь он собирался разрушить их тяжелую работу. Она никогда не простит его за это, и он знал это, и это совершенно не помогало ему справиться со сжимающимся чувством в его нутре.       - Прости, - выдохнул он между приступами влажного кашля. - Прости, прости меня.       Он подошел к раковине, чтобы прополоскать рот, и посмотрел на себя в зеркала, висевшие над ними. С черными волосами и карими глазами он выглядел просто и средне: никому не заметить его в толпе, никому не запомниться. Это было то, чего он хотел, но он задавался вопросом, сможет ли он устоять перед новостными камерами. Он немного покривился, глядя на свое отражение, и наклонился ближе к зеркалу, сильно дергая волосы, чтобы проверить корни. Они были достаточно темными, поэтому он расслабился и немного откинулся назад.       Университет, - тихо сказал он. Звучало как мечта; на вкус - как проклятие.       Он расстегнул молнию сумки, чтобы убрать документы Ваймака. Когда он вернулся в главную комнату, два тренера ждали его. Нил ничего не сказал, а лишь прошел мимо них к двери.       Эндрю открыл заднюю дверь внедорожника Эрнандеса, когда Нил проходил мимо, и одарил Нила знающей, дразнящей улыбкой. - Слишком хорош, чтобы играть с нами, слишком хорош, чтобы ездить с нами?       Нил бросил на него холодный взгляд и ускорился до бега. К тому времени, как он достиг дальнего края парковки, он уже бежал. Он оставил стадион, Лисов и их слишком хорошие обещания позади, но неподписанный контракт в его сумке ощущался как якорь на шее.       Впервые в жизни он был сильнее, чем когти его матери.       Эндрю бросил нож в телевизор после того, как прочитал имя на файле. Он не мог спокойно смотреть запись, и крики выговора Ваймака забавляли его гораздо больше, чем плутоватый кролик на экране.       Он дотронулся до ножей под нарукавниками, точнее, до имени.       Нил Джостен встретился с Нилом Джостеном.       - Миньярд, клянусь чертовым Богом! - кричал Ваймак уже не в первый раз за сегодня.       Кевин с гораздо большим тактом, чем Ваймак, спросил - В чем дело? Ты его знаешь?        В ответ Эндрю рассмеялся.       Как смешно.       Как нестерпимо смешно.       - Да я кролика сразу узнаю! Нет ни единого шанса, что он не сбежит, как только увидит тебя, - поскольку, хотя Эндрю мало что знал о своей половинке, он знал, что Нил не был настоящим мальчиком, и что он был лжецом, и что он определенно был беглецом.       Его собственный Пиноккио, размышлял Эндрю.       Через два дня Кевин настоял на том, чтобы вылететь на встречу с "Нилом", и Эндрю потащился вместе с ним.       Миллпорт находился посреди чертовой глуши и даже не был обозначен на большинстве карт, и если многолетние травмы, оставшиеся в виде ярко раскрашенных следов, не были признаком того, что Абрам пытался остаться незамеченным, то это было именно так.       Средняя школа была бы еще более унылой, чем обветшалый городок, если бы Эндрю мог чувствовать что-то, кроме искусственной эйфории.       Эндрю никогда не отличался терпением, а после зверски долгого перелета его рассудок иссяк, и терпимость была на нуле. Он не мог вынести ни секунды болтовни Кевина и отделился от Ваймака с Кевином как только смог.       В коридорах воняло скукой, и Эндрю был разочарован этой пустой тратой времени, он стал взламывать замки на случайных дверях в надежде, что там найдется что-нибудь хотя бы немного интересное.       После четырех взломов случайных дверей он нашел шкаф с экипировкой, Эндрю схватил первую клюшку, дешевую и легкую, и несколько раз взмахнул ею. Ему надоело это движение, и он уже собирался небрежно бросить ракетку обратно в шкаф, когда услышал быстрый топот шагов, стремительно приближающихся к нему. Эндрю не стал раздумывать дважды (обычное явление), прежде чем размахнуться и ударить с размаху.       Эндрю успел понять, кто именно бежал в его сторону, прежде чем почувствовал, как ракетка с силой ударила его в живот.       Это было забавно, он мог бы поклясться, что это он замахнулся ракеткой...       Вот только...       Ох.       Здравствуй, Нил-Алекс-Крис-Стефан-Натаниэль-Абрам-Джеймс-Оливер-Вильгельм-Джостен.       Эндрю потребовалось все его актерское мастерство, чтобы не сложиться вдвое от боли, которую он испытывал от Нила, но ему хотелось бы думать, что он неплохо справился.       Эндрю заметил Кевина, идущего в его сторону, когда Нил все еще лежал на полу, и Эндрю не мог не рассмеяться, что, как обычно, он был прав.       - Эй, я же говорил тебе, что он сбежит, не так ли, Кев? Мне полагается приз или что-то типа того? - засмеялся Эндрю.       Кевин только поморщился, а Нил посмотрел на него с презрением на лице.       Эндрю не мог отвести взгляд.       Интересно. Интересно. Интересно.       Нил был интересен, и Эндрю уже чувствовал, как погружается в любопытство.       Нил знал. Конечно, он знал...       Эндрю не мог представить его в неведении, а значит, он должен знать, что Эндрю знает, верно?       Вот только Нил, наверное, никогда бы не подумал, что все его, вероятно, фальшивые, вероятно, настоящие имена появились на коже Эндрю.       Впрочем, это не имело значения. Совсем не важно.       Потому что у Эндрю были обещания, которые нужно было выполнить, обещания, которые этот человек мог поставить под угрозу.       Ничто в жизни Эндрю не могло быть добрым и чистым, каждая вещь имела какую-то извращенную изюминку. Нил не был исключением, и Эндрю перестал надеяться, что добрые люди придут и спасут его.       Нил никогда не был настоящим, но это не мешало ему терзать мысли Эндрю всю дорогу до Пальметто.