Мир падших душ

      Апрель подошел к концу, а дом на Гриммо, по случайно сложившейся традиции, вновь принимал гостей. На этот раз в честь дня рождения Эдвидже. Девушка сама предложила сперва собраться у Блэка, понимая, что он поддержит любое застолье, а вечером планировала уйти с Фредом и Джорджем, чтобы отмечать без старших.                Обе Риччи вместе с близнецами Уизли, Сириусом, Римусом и Тонкс собрались в одной из отремонтированных комнат на 2 этаже — в столовой все еще был полный творческий беспорядок, и отсутствовала одна из стен. Гости принялись отдавать девушке подарки, и первым решил начать Джордж:                — Несколько лет назад, — торжественно вступил он, — в поезде мы с Фредом столкнулись с новой студенткой, которая оказалась для нас серьезным конкурентом в розыгрышах. Наше общение изначально было более соревновательным, но вскоре она стала одним из самых близких наших друзей. С днем рождения, Эдди. Я искренне рад, что тебя отчислили из Шармбатона, иначе мы бы никогда не встретились. — парень озорно улыбнулся. — Я также хочу поздравить Джованну с этим днем и поблагодарить за рождение и воспитание такой замечательной девушки.       Он создал букет темно-синих гортензий с белыми гвоздиками и передал ей.       — Вам очень идет эта стрижка. — шепотом сказал Джордж старшей Риччи и подмигнул.                Пока девушки восторгались цветами, Сириус хмуро наблюдал, за тем, как Джина лукаво смотрит на парня и благодарит его за внимательность.       Уизли передал имениннице большую коробку, в которой был набор самых новых их с братом продукций, которые они еще никому не показывали: успокаивающие леденцы, помогающие справиться с легким волнением; освежающая дыхание жевательная резинка, эффект которой длится до 8 часов; бодрящие конфеты для тех, кому трудно просыпаться по утрам; батончики, заменяющие полноценный прием пищи на случай, когда нет возможности пообедать; разнообразные кремы для лица и тела с длительным увлажнением и питанием; шампунь, меняющий цвет волос до следующего мытья головы; стойкая помада, которую можно смыть лишь специальным средством и духи, аромат которых зависит от настроения человека, использующего их.       Все с восхищением изучали изобретения ребят, тестируя некоторые сладости и парфюм, поражаясь тому, как они умудряются не только придумать нечто подобное, но и воплотить в жизнь.       Следующим поздравил Эдди Римус, даря ей несколько своих любимых магловских романов и набор шоколада ручной работы в виде миниатюрных музыкальных инструментов, настолько красивых и детальных, что их жалко было есть.                — У меня тоже есть для тебя подарок. — Сириус достал коробку, размером с большую энциклопедию, завернутую в подарочную бумагу с изображением созвездий.                Эдвидже неуверенно взяла подарок у брюнета, растерянная от этого жеста. Да, они с братом поздравили его в ноябре, но это были мелочи, а судя по размеру и весу упаковки, Блэк выбрал что-то серьезное. Она аккуратно сняла обертку, не желая портить узор, и на мгновение замерла.       Микрофон.       В коробке был новейший профессиональный микрофон, подавляющий посторонние шумы.                — Мне помогла Нимфадора. — улыбнулся Сириус, не реагируя на гневное выражение лица племянницы на свое полное имя. — Надеюсь, он сослужит тебе добрую службу.       Именинница бросилась обнимать брюнета, подпрыгивая на месте и что-то радостно визжа, а он несмело обнимал ее в ответ, ошарашенно глядя на Джину, словно спрашивал, должна ли быть реакция Эдди столь яркой. Старшая Риччи лишь лукаво выгнула бровь, пряча улыбку за бокалом вина.       — Теперь моя очередь. — сказала Тонкс и протянула ведьме небольшой конверт. — Можно сказать, что это дополнение к подарку Бродяги.       Эдвидже игриво приподняла бровь, гадая, что же такого может быть внутри, и обомлела, достав сертификат в одну из студий звукозаписи волшебной Британии.       — Santo cielo! — ахнула девушка, прикрывая рот ладонью. — Это… это потрясающе, Тонкс, спасибо. — Дора крепко обняла именинницу, улыбаясь от уха до уха.                Настала очередь Фреда, но он, посмотрев на подарки остальных, несколько замялся вручать свой. Слегка закусив губу, парень наколдовал большой букет бледно-розовых лютиков и робко передал его брюнетке вместе с небольшой кожаной коробочкой.       Эдди нежно поцеловала его в щеку и ласково улыбнулась. Открыв футляр, она увидела аккуратный серебряный браслет с подвесками из красных кристаллов.                — Я вырастил их сам. — указывая на минералы сказал Фред, и его уши ярко покраснели.                Все, кроме близнецов, завороженно рассматривали украшение, которое ведьма сразу же надела на запястье.                — Ты правда сам их сделал? — озадаченно спросила Джованна, на что парень кротко кивнул. — Сможешь рассказать, как? Мне бы это пригодилось в работе.                Фред сумел лишь кивнуть еще раз, не веря в то, что нечто столь простое так заинтересовало Джину, а самое главное, действительно понравилось Эдвидже.       — Buon compleanno. — наконец эстафета поздравлений перешла старшей Риччи, которая ласково улыбнулась дочери и протянула небольшую шкатулку.                Эдди обнаружила внутри маленький ключ странной формы и подняла вопросительный взгляд на маму, не понимая, от какой двери он может быть.                — Когда вы с Данте родились, я открыла каждому из вас счет в банке и переводила туда средства все эти годы. С этого дня доступ к хранилищу есть только у тебя. Можешь тратить их, как хочешь. — хитро улыбнувшись, закончила Джина.       Широкий жест, показывающий серьезное отношение Джованны к собственным детям и практичное к жизни, который также можно трактовать, как: «я сделала все, что от меня зависело — дальше сами».                — Я… Спасибо. — всхлипнула девушка, рассматривая подарок.                Брюнетка подошла к дочке, обеспокоенная такой реакцией. Она не ожидала, что это так растрогает ее, и не хотела, чтобы Эдди плакала, пускай даже от радости. Девушка вытерла слезы ладонью и обняла маму, утыкаясь носом ей в шею.                Следующие несколько часов Эдвидже тестировала новый микрофон, попросив Сириуса сыграть на гитаре, и он не мог отказать, да и не хотел. Девушка развлекала гостей своим пением, как всегда пользуясь любой возможностью проявить себя.       Единственное, что может быть лучше пения, – это ещё больше пения.       Джина с гордостью наблюдала за дочерью, искренне восхищаясь ее любовью к музыке, уверенностью в себе и умением идти к своей цели вопреки всему. Безусловно у Эдди был талант с детства, но способности — лишь то, что вводит человека в «игру», и именно характер позволяет в «игре» остаться.       Одной из песен, которую она выбрала, была баллада Майкла Болтона «Said I loved you but I lied», вышедшая в прошлом году. У Эдди была своеобразная страсть к мужским песням, но за счет упорной работы над своим меццо-сопрано исполнение некоторых «мужских» произведений стало для нее весьма комфортным.       «You are the candle, love's the flame a fire that burns through wind and rain shine your light on this heart of mine till the end of time…»       Фред завороженно смотрел на возлюбленную, игнорируя заинтересованные взгляды остальных, словно кроме них с Эдди в комнате никого не было, но все и так понимали, что эта песня только для него.              Тонкс украдкой переглядывалась с Люпином, а Джина с Джорджем делали вид, что не замечают ни их переплетенных рук, ни волос Доры, что градиентом переливались от темного до наиболее нежного оттенка розового.       «Said I loved you but I lied 'cause this is more than love I feel inside. Said I loved you but I was wrong 'cause love could never ever feel so strong. Said I loved you but I lied».       Сириус подпевал дочери на припеве, не сводя нежный и при этом пронизанный тоской взгляд с Джованны, которая нервно поглаживала ключицы, глядя на мужчину в ответ. Однако ее взволнованность была вызвана мыслями об Эдди — она была так счастлива в этот момент, находясь в окружении близких людей, занимаясь любимым делом в свой день, не подозревая о том, что все эти люди ей намного ближе, чем может казаться.       Джина испытывала острую боль, стягивающую ее грудь тисками, наблюдая насколько Эдвидже комфортно с Блэком, и боялась думать о том, чем все может обернуться, когда дочка узнает, почему они с брюнетом так похожи.       Риччи не могла перестать думать об Эдди в детстве. О том, каким оно быть рядом с Сириусом. О том, как бы Эдвидже «играла» с ним на гитарах — она на игрушечной со светящимся грифом, он на настоящей, подпевая любимым группам; как бы показывала ему по секрету свои первые стихи; как бы пела ему песни на дни рождения, которые сочинила сама; как бы они вместе ходили на рок-концерты с одинаковыми начесами, футболками и накрашенными глазами, возвращаясь глубокой ночью с сорванными голосами.       Джованна понимала, что дала детям все, что могла. Вот только могла она далеко не все.       Вскоре после небольшого выступления Эдди с Фредом и Джорджем решили уйти в квартиру близнецов, чтобы продолжить отмечать втроем, а старшие стали собирать им продукты и блюда для их собственной вечеринки.                — Я хочу кое-что спросить у вас. — обратился Фред к Джине перед уходом. Они отошли в другую часть комнаты, чтобы их никто не слышал. — Мы с Джорджем скоро закончим ремонт в квартире, и я бы хотел, чтобы Эдди переехала ко мне.                — Не слышу вопрос. — лукаво усмехнулась брюнетка.                — Вы не против, если она будет жить со мной?                — Мне приятно, что ты считаешься с моим мнением, — чего не делает сама Эдди — подумала про себя Джина, — но ты же знаешь, что Эдвидже будет делать лишь то, что посчитает нужным.       Фред продолжал внимательно смотреть на ведьму, и только то, что он беспокойно теребил края рубашки, выдавало его волнение.       — Если тебе для успокоения нужно мое мнение, то я не против, чтобы Эдди жила отдельно. — с улыбкой добавила Риччи. — Я считаю, что переезд от родителей крайне важный процесс, но, честно, не вижу смысла начинать совместную жизнь так скоро. Особенно, если с вами будет жить кто-то еще. Джордж ведь тоже будет с тобой? — Уизли кивнул, не перебивая брюнетку. — Вам бы для начала каждому переехать в свою квартиру — Эдди бы не помешало научиться вести быт самостоятельно. Можете поселиться по соседству и гостить друг у друга, когда вздумается, а со временем, когда этого станет недостаточно, начать жить вдвоем. Я бы так поступила, но вы решайте сами.       — Но, если Эдди согласится...       — Я не буду ее отговаривать. — мягко перебила его Джина, а Фред благодарно ей улыбнулся. — Ты обсуждал это со своими родителями?              — Еще нет. Я знаю, что папа нас поддержит, а мама скорее всего сначала не очень обрадуется, но вряд ли станет переубеждать.       — Ну, да, на фоне вашего побега из школы — это мелочи.       Фред искренне рассмеялся, и Риччи тоже не смогла сдержать смех. Некоторое время спустя, когда ребята ушли, Тонкс и Люпин стали играть в дженгу, а Сириус подошел к Джине с небольшим футляром в руках:                — Ты пойдешь завтра к Данте? — обеспокоенно спросил он.                — Да, мы договорились встретиться в Хогсмиде все вместе. Эдди тоже должна прийти, если не проспит.                — Можешь ему передать, — Блэк протянул ей коробочку, — пожалуйста?                — Конечно. — улыбнулась она. — Могу я посмотреть? — брюнет взволнованно кивнул, и Риччи открыла футляр, внутри которого лежала изящная именная перьевая ручка из натурально камня и серебра. — Oh! Очень красиво, Сирио! Думаю, ему понравится.                — Если он вообще ее примет. — Сириус нервно потер шею, отводя взгляд в сторону.                — Поверь, если бы Данте был зол на тебя, то даже говорить с тобой не стал бы. Как это было в начале со мной. — Джина мягко улыбнулась ему и убрала подарок в сумку.                                                        

*

               На следующий день в обед Джованна вместе Донатой и Данте сидела в «Трех метлах», ожидая, когда же к ним присоединится Эдди.                — Как вам новый преподаватель ЗОТИ? — подкурив сигарету, спросила брюнетка.                — Классная. — пожала плечами Донна и недовольно сморщила нос из-за табачного дыма. — Хоть практику и не дает, зато лекции сама читает, а не просто заставляет писат конспекти. И к экзаменам вопросы составила, чтоби мы знали, к чему готовиться.                — Ты теперь школьная героиня. — усмехнулся брюнет, отпивая смородиновое пиво. — Даже больше, чем близнецы с Эдди.                — Я не откажусь от вишневых корзинок с кухни, если кто-то изъявит желание меня поблагодарить. — ответила Джина, смеясь.                К столу подбежала уставшая Эдвидже, не реагируя на многозначительные взгляды семьи, и с громких вздохом упала на свободный стул.                — С днем рождения, Бэмби. — она потрепала брата по волосам, испортив всю укладку.                — Спасибо, Келайно. — язвительно ответил Данте, на что девушка демонстративно закатила глаза.                — Ви еще не дарили подарки? — поинтересовалась Эдди, и все отрицательно замотали головами. — Я начну. — сказала она и протянула брату небольшую прямоугольную коробку.                Внутри был набор из 5 сменных ремешков для наручных часов, как из кожи крокодила и змеи, так и из кожи дракона и рунеспура.                — Мерлин, где ты их достала? — брюнет очарованно смотрел на браслеты, завороженный их мерцанием.                — Где взяла, там уже нет. — уклончиво ответила Эдди, отвернувшись от мамы, которая, судя по выражению ее лица, догадывалась об участии Наземникуса.                — Теперь я! — Доната хлопнула в ладоши, не давая Данте поблагодарить старшую сестру. — С днем рождения! — ласково сказала младшая, протягивая брату большой подарочный пакет.                Внутри он нашел серебряный штамп, на котором были выгравированы его инициалы и красный рог — символ удачи Южной Италии, с рукояткой из тиса и набор разноцветного сургуча.                — Molte grazie. — парень ласково улыбнулся сестре и поцеловал ее в щеку.                  — Oggi sono 18 di anni che la mia vita ha un senso diverso. Auguri di buon compleanno, мio caro. — Джованна посмотрела на близнецов, посвящая эти слова каждому из них, и передала сыну шкатулку, похожую на ту, что вчера дарила дочери.                Данте изучающе смотрел на ключ, не доставая его из коробочки, чтобы никто из посторонних не увидел. Он сразу понял, какую дверь им можно открыть, и испытывал по этому поводу слишком много эмоций, как радость новому этапу в жизни, так и печаль, что детство закончилось.                — Что ж, сегодня все за мой счет. — усмехнулся брюнет и допил свое пиво. — Спасибо, мама. — искренне сказал он, нежно сжав ее ладонь. — Выбирайте, что хотите в меню — я закажу.                — Это еще не все. — прервала его Джина. — Тебе просили передать.                Парень удивленно посмотрел на футляр, пытаясь понять, от кого может быть подарок, как вдруг вопрос Эдди поставил все на свои места:                — Это от Си… — запнулась она, вспомнив, что нельзя говорить о нем в людных местах. Старшая Риччи слегка кивнула, успокаивающе улыбнувшись дочке. — Мне он новий микрофон подарил. — восторженно продолжила девушка, не замечая скептичное выражение лица брата.                Данте, выгнув одну бровь, оценивающе посмотрел на коробочку, и с напускной незаинтересованностью открыл ее.                — О-оh! — протянули его сестры, глядя на утонченную ручку из серого нефрита с плетением в виде виноградной лозы из серебра оккамия.                Брюнет осторожно вытащил ручку из футляра, словно она была столь хрупкой, что могла разбиться от одного только дыхания. Он медленно снял колпачок, разглядывая ее со всех сторон, и замер от удивления, заметив на самом пере гравировку в виде змеи. В футляре также лежали запасные перья разного размера, и все с различными изображениями рептилии.                Данте поднял растерянный взгляд на маму, не зная, стоит ли ему принимать подарок. Ручка была великолепна, но неприлично дорога. Он понимал, почему Сириусу не жаль тратиться на них с Эдди, но не мог отделаться от ощущения, что это слишком.                — Девочки, закажите еды на свой вкус и не забудьте клубничное мороженое для Данте, пожалуйста. — улыбнулась Джованна дочерям, ненавязчиво оставаясь с сыном наедине. — Не отказывайся. — сказала она ему, когда девушки ушли, понимая его смятение. — Не думай, это не попытка задобрить тебя таким образом. Он искренне хотел подарить что-то стоящее, что-то, что действительно может тебе пригодиться. А с твоим выбором профессии именная ручка и печать действительно необходимы.          Данте внимательно слушал маму, слегка хмурясь из битвы мыслей в собственной голове про все «за» и «против», и через несколько минут напряженного размышления принял решение.       — Я напишу ему. За такие подарки стоит благодарить лично. — он неловко усмехнулся и откинулся на спинку стула, доставая портсигар. — Эдди ведь еще не знает? — брюнетка помотала головой, забирая предложенную сигарету.                — Пока нет — не хотела портить вам праздник. — Джина поджала губы, непроницаемо глядя на стол. — Но скоро все ей расскажу.                Брюнет хотел что-то сказать, но сестры уже вернулись к столу и привели с собой мальчика.                — Мама, это Итан. — взволнованно сказала Донна, глядя на еще более взволнованного парня.                — З-здравствуйте, миссис Р-риччи. — нервно сказал он, смотря на женщину. — Я Итан. Итан Грант.                — Здравствуй, Итан. — добродушно улыбнулась Джина и протянула ладонь для рукопожатия. — Очень приятно познакомиться. — он кивнул, сказав «взаимно», и пожал руку итальянке.                — Присаживайся. — старшая Риччи указала рукой на свободный стул, и стала рассматривать парня, внешность которого показалась ей отдаленно знакомой. — Скажи, а Ричард Грант случайно не твой родственник?                — Это мой папа. Вы знакомы? — удивленно спросил он.                — Мы были однокурсниками. — Джина мягко ухмыльнулась, слегка закусив нижнюю губу. — Вы немного похожи.                — Разве что совсем чуть-чуть. — улыбнулся Итан. — На маму больше, но она магл, так что вы скорее всего ее не знаете.                — Доната говорила, что вы учитесь в одном доме...       Брюнетка завязала непринужденную беседу с парнем, замечая его схожесть с Ричардом в манере общения, не прекращая внутренне удивляться, насколько непостижимы все-таки жизненные пути.