*
— Гарри Поттер мертв. Джина стояла у выхода во двор, опираясь плечом на каменную стену, и бездумно смотрела на ряды Пожирателей, пока остальные волшебники выходили из замка. — НЕТ! — раздались истошные крики Минервы и Сириуса, за которыми последовал смех Беллатрисы, что всецело наслаждалась отчаянием кузена и профессора. — Нет! — Нет! — Гарри! ГАРРИ! Голоса Рона, Гермионы и Джинни послужили сигналом, и теперь вся толпа уцелевших вопила, выкрикивая проклятия Пожирателям смерти, кроме Джованны — было неясно, понимает ли ведьма вообще, о чем говорит Волан-де-Морт или ей совсем нет дела до гибели Поттера — она бесстрастно высматривала среди противников Руквуда, ожидая момента, когда сможет столкнуться с ним лицом к лицу. Страшный крик разорвал предрассветный полумрак — Невилл, вышедший против темного мага, горел, прикованный к месту, неспособный шевельнуть ни рукой, ни ногой. В ту же минуту из-за угла замка показался запыхавшийся Грохх с воплем: «ХАГГИ!» В ответ ему раздался рык великанов Волан-де-Морта: они ринулись на Грохха, как боевые слоны, и земля затряслась под их топотом. Потом раздалось цоканье копыт, звук натягиваемой тетивы — и на Пожирателей смерти внезапно обрушился град стрел. Люди Волан-де-Морта закричали от неожиданности, ломая строй, — и вдруг Невилл тоже стал двигаться. Быстрым, еле уловимым движением он освободился от Цепенящего заклятия, пылающая шляпа слетела с его головы, и парень вытянул из нее что-то серебряное, со сверкающей рубинами рукояткой. Одним ударом Невилл снес голову огромной змее. Голова подлетела высоко в воздух, сверкнув в лучах света, лившегося из вестибюля. Рот Волан-де-Морта раскрылся в яростном крике, которого никто не услышал, и тело змеи с глухим стуком упало на землю к его ногам. Начался хаос. Стрелы кентавров рассеивали Пожирателей смерти, все, кто мог, бежали от топчущих вслепую великаньих ног, и все ближе и ближе громыхало подкрепление. Фестралы и гиппогрифы вместе с Клювокрылом выцарапывали великанам глаза, а Грохх мутузил их кулаками. Волшебникам — как защитникам Хогвартса, так и Пожирателям смерти — пришлось отступить обратно в замок, и Джина, наблюдая за Августом, как стервятник, следовала за ним тенью, методично посылая в мага заклятия, а Сириус шел рядом с женой, отражая атаки других. Все старались добраться до Большого зала, куда Волан-де-Морт ушел со своими верными сторонниками, но Руквуд, заметив итальянку, постарался сбежать через внутренний двор, теряясь в толпе. — Мобиликорпус! — крикнул брюнет, подвешивая Пожирателя в воздухе, и тот от неожиданности выронил палочку. — Акцио! — бросила Джованна и, схватив палочку противника, сломала ее. Она с отвращением смотрела на мужчину, который корчился, изо всех сил стараясь сбросить с себя заклинание Сириуса, но безуспешно: Блэк вложил в чары всю свою ярость и боль, от чего Руквуду оставалось только смириться со своим положением. Джина видела страх в глазах Августа. Страх со смесью надежды на то, что ему все уже удастся сбежать. И она даже не скрывала, что упивается его беспокойством, намеренно оттягивая момент. — Играя с огнем, будь готов сгореть. — задумчиво сказал брюнетка, рассматривая деревья и кустарники вокруг. — Не стоит тянуть со смертью в таком красивом саду. — ТЫ... — начал кричать Руквуд, но Блэк ударила его заклинанием немоты. — Ты уже достаточно сказал сегодня. — холодно ответила Джованна и стала выверенным движением чертить в воздухе квадрат, задевая контуром будущего проклятия плечи, шею и бедра мужчины, а Сириус взволнованно наблюдал за ней. Ей с трудом верилось, что она сможет так просто поквитаться с магом, но раз судьба улыбается ей в таком жестоком и неприглядном деле как месть, разве это как ничто другое доказывает не только то, что высшие силы существует, но и то, что ты исполняешь их волю? — Говорят, смерть дает ответы на все вопросы... Расскажешь потом? — спросила брюнетка и резким движением рассекла воображаемый квадрат. — Abscindere Quattuor! Заклинание разрезало тело мужчины, как горячий нож масло, и его руки, ноги и голова упали по сторонам от кровоточащего тела, а Сириус сразу же опустил палочку. Блэк нетвердым шагом подошла к тому, что еще секунду назад было волшебником, сложила с помощью чар останки в одну кучу и прошептала: — Инсендио. Глядя, как горит убийца ее сына, Джина не чувствовала удовлетворения — месть не возвращает погибших, — но и раскаяние ее не настигло. Сириус тихо подошел к ней и нежно обнял, а она, уткнувшись лицом в изгиб его шеи, горько расплакалась. — Я не знаю, как нам дальше жить. — всхлипывая, пробормотала брюнетка, не заботясь о том, что основная битва еще не закончилась — для нее закончился весь мир. — Я тоже. — прошептал Блэк, а с его носа капали слезы ей на волосы. — Может, мы поймем позже? Джованна судорожно вздохнула, цепляясь руками на спину мужа, как за спасительный трос, но все, что она сейчас чувствовала — всеобъемлющая пустота, и Сириус полностью разделял с ней это чувство. — Нужно вернуться в Большой зал. — тихо сказал он, и брюнетка кивнула. Они быстро дошли до зала, удивляясь пустым коридорам, но войдя внутрь, поняли, что основная битва продолжалась именно там. — Ты больше никогда не тронешь наших детей! — гневно воскликнула миссис Уизли, Беллатриса засмеялась исступленным смехом, а Сириус с Джиной взволнованно вздохнули. Блэк потянулся к палочке, собираясь бросить щит между Беллой и Молли, но тут заклятие рыжеволосой пронеслось под вытянутой рукой противницы и ударило в грудь, прямо над сердцем. Злорадная улыбка замерла на губах Беллатрисы, глаза словно выкатились из орбит. Еще мгновение она понимала, что случилось, а потом со вздохом медленно растворилась пеплом. Толпа зрителей зашумела, а Волан-де-Морт вскрикнул. Джине казалось, что она видит все в замедленной съемке: Макгонагалл, Кингсли и Флитвик отлетели прочь, вертясь в воздухе, как сухие листья. Ярость Волан-де-Морта при виде гибели последней, лучшей его сторонницы взорвалась с силой многотонной бомбы. Он направил палочку на Молли, но из неоткуда выскочил Поттер, привлекая к себе все внимание. Вопль изумления, приветственные возгласы, крики с обеих сторон: «Гарри!» и «ОН ЖИВ!» — стихли почти мгновенно. Толпа испугалась. Внезапно наступила полная тишина. Волан-де-Морт и Гарри, встретившись взглядом, одновременно начали двигаться по кругу. — Пусть никто не пытается мне помочь. — громко сказал Гарри. В мертвом молчании его слова раскатились по залу, как трубный глас. — Так нужно. Нужно, чтобы это сделал я. Все прекратили свои сражения, наблюдая за битвой Поттера с Волан-де-Мортом, которые первое время просто пререкались друг с другом, но терпение темного мага вскоре подошло к концу: — Авада Кедавра! — Экспеллиармус! Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались, — столкнулись их заклятия. Миг, и палочка Волан-де-Морта взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к Поттеру. Гарри, тренированный ловец, поймал ее свободной рукой — и в ту же минуту Волан-де-Морт упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На полу лежали смертные останки Тома Реддла — слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волан-де-Морт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага. Какое-то мгновение вокруг еще стояла тишина. Потом зал очнулся и взорвался шумом, криками, восклицаниями и стонами. Ослепительное солнце залило окна, все рванулись к Гарри, и первыми к нему подбежали Рон и Гермиона. Потом рядом возникли Сириус, Люпин, Джинни, Невилл и Полумна, а потом все семейство Уизли, Хагрид, Кингсли, Макгонагалл, Флитвик, Стебль — все разом кричали ему, желая прикоснуться к Мальчику, Который Выжил, благодаря которому все наконец кончилось. Тело Волан-де-Морта вынесли из Большого зала и положили в другом помещении, подальше от погибших в борьбе с ним. Макгонагалл вернула на место столы факультетов, но сейчас все сидели как попало, за столами смешались преподаватели и ученики, призраки и родители, кентавры и эльфы. — Я пойду в Мунго, проведаю Дору. — сказал Римус, подойдя к Сириусу и Джине, которые сидели возле тела Данте, игнорируя всеобщее празднование, и пара рассеянно ему кивнула. — Целители забирают тяжелораненых и погибших… — Мы знаем. — тихо ответил брюнет. Люпин похлопал друга по плечу и, рассказав Гарри и Уизли, куда уходит, вышел во двор, а Поттер, заметив, что с Блэками никого нет, позвал Гермиону и подбежал к ним вместе с ней. — Гарри, почему ты еще здесь? — обеспокоенно спросил Сириус. — Тебе нужно отдохнуть. — Мне нужно вам кое-что отдать. — прошептал парень. — Но лучше не здесь. Блэки взволнованно переглянулись, и Джина прошептала мужу «иди с ним», оставаясь с сыном. Сириус кивнул и пошел с Гарри в коридор, а Гермиона осталась с брюнеткой. Отойдя в сторону, Поттер вытащил из кармана небольшой черный камень и протянул крестному: — Что это? — Блэк поднял на парня недоумевающий взгляд, а Гарри нервно облизал губы, словно собирался с духом. — Ты знаешь сказку о трех братьях? О бузинной палочке... — Мантии невидимке и воскрешающем камне. — закончил за него брюнет и резко посмотрел на камень в ладони крестника. — Это не... — Воскрешающий камень. — кивнул Поттер. — В лесу… я видел родителей с его помощью. И Данте тоже. — с трудом сказал он, закусив щеку изнутри. — Он попросил меня сохранить его, чтобы вы могли с ним попрощаться. Сириус вздрогнул, прикрыв рот рукой, и сморгнул подступившие слезы. Не в силах совладать с чувствами, он закрыл глаза ладонями и разрыдался, а Гарри бережно обнял его. — Мне жаль. — искренне прошептал он, а Блэк покачал головой, несвязно бормоча: — Ч-что... что я за отец такой, Гарри?*
Джина молча сидела на каменном полу, держа ладонь сына в своей, а Гермиона рядом судорожно всхлипывала. Брюнетка мягко посмотрела на нее и поманила к себе рукой, чтобы обнять. Грейнджер неуверенно подсела ближе и положила голову итальянке на плечо. — Это моя вина. — неожиданно для Блэк сказала она. — Я не должна была его оставлять. — Гермиона... — Гарри и Рон сами справились бы в хижине... Я должна была остаться в замке, чтобы помочь... — Не говори так. — ласково сказала Джина, коснувшись щекой ее макушки, и прижала девушку ближе к себе. — Если бы на месте Фреда была ты, Данте поступил бы точно так же. — Но... — Мы не можем знать, как все сложилось бы. — перебила ее брюнетка. — Прошу, не вини себя. Данте... Данте бы этого не хотел. Голос Джованны дрожал, когда она произносила имя сына, а глаза заполнялись слезами. Она убрала руку с плеч шатенки, чтобы прикрыть лицо, а Грейнджер обхватила колени руками и уткнулась в них лбом, тихо плача. В таком положении их нашел Сириус. Он держал руки в карманах брюк, нервно глядя на них с Данте, и откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. — А где Гарри? — тихо спросила Джина, заметив, что брюнет стоял один. — Ушел отдыхать. Блэк кивнула и перевела взгляд на сына, прикусив губу. — Пойдем домой? — мягко предложил Сириус, на что итальянка коротко кивнула, а Гермиона поспешила встать. — Тебе лучше пойти с нами. — обратился к ней Блэк.*
Дождавшись, когда тело Данте заберут в Мунго, Сириус с Джиной, Гермионой и близнецами Уизли вышел во двор, где их уже ждали взволнованные Мими, Лори и Кикимер. Заметив, что Данте рядом нет, эльфы встрепенулись, но не стали ничего спрашивать, словно понимали, что и так скоро все узнают. Перемещение сильно утомило и без того изнеможенных волшебников, и они с трудом вошли в дом, где на них с криками тут же бросились Эдди и Донна. Никто в коттедже так и не уснул прошлой ночью, тревожно ожидая любых новостей. — Мама! — девочки кинулись обнимать Джованну, заливаясь слезами, а Блэк крепко обнял кузину. — Ф-фрэдди. — первой отступив от уставшей брюнетки, пробормотала Эдди и прижалась к возлюбленному, расцеловывая его лицо, не боясь испачкаться. — А где Дора, Данте и Римус? — взволнованно спросил Тед, держа на руках внука, который, судя по опухшим глазам, был не рад, что его мамы с папой не было рядом всю ночь. — В Мунго. — вздохнул Сириус, и все погрузились в тяжелое молчание. — У Доры серьезная травма голени, Римус пошел проведать ее. — Насколько серьезная? — дрожащим голосом спросила Меда. — Ей будет нужен протез, но других трудностей быть не должно. — Андромеда кивнула с облегчением от того, что жизни ее дочери ничего не угрожает, а Эдвард обнял ее свободной рукой. — А Данте? — спросила Доната, прижимаясь к маме, но ей никто не ответил. — Что с Данте?.. Сириус потупил взгляд, Гермиона судорожно всхлипнула, а Джина кротко покачала головой. — Нет, он же не… — Эдди перевела недоверчивый взгляд с Фреда на Джорджа, но по реакции вернувшихся все было ясно без слов. — Нет, он не мог. Вы же сказали, что он в Мунго! Он не может быт мертв, если он в больнице! — Тела всех погибших забрали, чтобы обследовать и составить документы… — прошептал Блэк, не поднимая взгляд на дочь. — Этого не может быть! — сквозь слезы твердила Эдвидже, а Доната молча сотрясалась в объятиях мамы. — Почему он?! КТО УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ ДАНТЕ! Послышался страшный крик, от которого внутри у Сириуса все оборвалось, — крик боли, какую не могли вызвать ни пламя, ни заклятие. Крик, который он уже слышал сегодня... Эдди, рыдая, схватила себя за волосы, и лихорадочно дышала, а Фред, вздрогнув, неосознанно отошел от нее, не в силах рассказать, что же ночью произошло. Блэк осторожно обнял дочь и повел к дивану, на который она обессиленно рухнула и блуждающим взглядом уставилась в стену перед собой, пока по ее щекам срывались слезы. — Он спас Фреда. — облизав пересохшие губы, сказала Джина, а Эдвидже с Донной нервно посмотрели на нее. — Что… Что ты имеешь ввиду? — Руквуд ударил Фреда смертельным проклятием, а Данте его оттолкнул. — тихо пробормотала Гермиона, вытирая щеки тыльной стороной ладони. Эдвидже пристально смотрела на жениха, но никто не мог сказать, о чем она думала, а Фредерик стыдливо ответ взгляд. — Эдди, поверь, я не хотел, чтобы… — начал он, но не успел договорить, ведь Риччи кинулась ему на шею, рыдая сильнее прежнего.*
Андромеде с Тедом удалось уговорить всех пойти отдыхать, хотя никто особо и не противился идее смыть с себя прошлую ночь и ненадолго забыться в царстве снов. Джина открыла глаза, оказываясь в полумраке комнаты. Солнце уже заходило за горизонт и не могло проникнуть лучами в спальню сквозь темные занавески. Брюнетка ощущала непонятную тяжесть в груди, пока жуткие воспоминания о прошедшей ночи не стали мелькать у нее перед глазами, словно заклинания, а осознание смерти Данте с новой силой ударило по ней, и это чувство было хуже любой пытки. — Это не сон?.. — пробормотала она, глядя в потолок. — Нет... — горько вздохнул Сириус, которого Джина до этого не замечала. Блэк повернулась к мужу, который сидел на краю постели, опустив голову. — О, Мерлин, мой мальчик... Наш мальчик, Сирио... Джованна закрыла лицо ладонями, а Сириус подсел к ней и притянул в объятия, крепко сжимая рубашку на ее спине. Он не понимал, за какие грехи им с Джиной досталась такая судьба, но помнил, что им сегодня вновь нужно собраться всю свою храбрость, чтобы встретиться с Данте в последний раз.*
Еле стоя на ногах, опираясь на плечо мужа, брюнетка спустилась на кухню, где единственным звуком был галдеж близняшек, что очень радостно донимали отца, которого слезно звали всю ночь. Джованна осторожно села за стол, благодарно принимая чашку кофе и шоколад от Теда, но, несмотря на сильный голод, не могла заставить себя что-либо съесть. — Гарри дал мне кое-что. — откашлявшись, сказал Сириус, и вытащил из кармана камень. — С его помощью мы можем по… попрощаться с Данте. Все недоверчиво уставились на камень, а Гермиона тихо пробормотала: — Это правда? Воскрешающий камень? — Блэк кивнул, а Джина судорожно вздохнула. — Как им пользоваться? — спросила она и закусила губу. — Нужно трижды повернуть его в руке, но… Умершего увидит только тот, кто держит камень. — объяснил Сириус, стараясь не смотреть на артефакт, что тяжелым грузом лежал в его ладони. После недолгих обсуждений Блэки пошли в дальнюю часть сада первыми, не зная, к чему готовиться, а Эдди, Доната, Гермиона и Фред с Джорджем остались у качелей, ожидая своей очереди. Итальянка нервно прокрутила пальцами камень, держа глаза закрытыми, пока не раздался голос сына: — Привет, мам. — улыбнулся Данте, с нежностью глядя на женщину. — Данте… — недоверчиво прошептала Джина, словно надеялась, что он не появится, а весть о его смерти окажется ложной. — Прости, что не послушали тебя. — ведьма покачала головой, молча прося, чтобы он ни за что не извинялся. — Я не хотел, чтобы все так закончилось, но… я ни о чем не жалею. Джованна пристально рассматривала сына, стараясь свыкнуться с мыслью, что видит его в последний раз. Его высокий лоб, изогнутые брови и глубоко посаженные глаза, что достались ему от Сириуса; длинный нос Блэков с горбинкой, так похожей на ее собственную; шрам на левой щеке от укуса собаки; пухлые, как у нее, губы и ямочку на подбородке, что в молодости была видна и у Луиджи. Он был так похож на них с Сириусом, что Джина не была уверена, что когда-либо перестанет искать его черты в своем отражении. — Знаешь, я не думал, что не успею увернуться от проклятия. — мягко усмехнулся Данте, глядя себе под ноги. — Я вообще ни о чем не думал, кроме того, что Эдди может потерят любимого человека, а Зои и Ноэль — отца. Я бы не смог жить, зная, что ничего не сделал, чтобы спасти Фрэдда. — Conosco il, mio ragazzo. — Пожалуйста, не переживай обо мне — я здесь не один. — он нежно взял мамину ладонь в свои, а Джина удивленно посмотрела на него, поглаживая его руки. — В столе на чердаке ты найдешь письма — я написал их для вас на случай, если со мной что-то... Джованна рассеянно кивнула, стараясь убрать слезы, которые мешали ей видеть сына. — Похороните мое тело на кладбище возле Сюзанны и папы Лео, и не храни мои вещи только для того, чтобы чувствовать, что я рядом. Потому, что я и так рядом. И всегда буду. Данте подошел ближе к маме и бережно ее обнял. — Пожалуйста, не бойся жить дальше и помни, что однажды мы встретимся вновь, но твое время еще не пришло. — прошептал он ей на ухо. — Пора. Джованна, напоследок взглянув в глаза сына, нежно улыбнулась ему и, поцеловав его в щеку, передала камень Сириусу, а видение в это же мгновение исчезло. — Ты как? — спросил брюнет, а она покачала головой. — Он ждет тебя. — сказала Блэк, кротко улыбнувшись мужу. — Я оставлю вас. Джина ушла к качели у дома, а Сириус неуверенно смотрел на камень, восхищаясь храбрости жены, которой ему сейчас так не хватало. — Ты не очень-то смелый для Гриффиндора. — беззлобно усмехнулся Данте, глядя на растерянного Блэка. — Данте… Я, позволь мне сказать, прошу. — затараторил брюнет, вглядываясь в черты сына, стараясь запомнить его как можно лучше. — Ты поступил очень мужественно — не каждый человек на подобное способен, — и я рад, что узнал тебя. Пусть я не был тебе отцом, и провел с тобой всего несколько лет, но я восхищаюсь тому, каким человеком ты вырос. — Спасибо. Я тоже рад, что узнал тебя. — искренне сказал Данте. — Ты был хорошим отцом, и не только для нас с Эдди, но и для Донаты. Прошу, позаботься о них и маме. — До конца времен. — Блэк закусил губу, а парень крепко обнял его. — Береги себя, папа. Сириус вздохнул, его губы задрожали, а ноги отказывались держать его на земле. «Папа». Его ребенок впервые без иронии назвал его папой, но у него не было времени обдумать свои чувства: — Тут кое-кто хочет встретиться с тобой. — отвлек его от мыслей Данте и взглянул в сторону. — Все же матушка была права — ты абсолютно ни на что не годен. — раздался веселый звонкий голос, который Блэк слышал последнее время разве что в собственных кошмарах. — Регулус?