***
Поверху грохотали сапоги с железными набойками. Скрежет металла о камень, уместнейший звук для казематов, отрешённо думал Демид. Интересно, летят ли искры. Искра... Перепугалась поди, когда угодья обыскивали. Близко бултыхала затхлая вода, принимая тяжёлые шаги; рябь мелькала до прутьев, рассекаясь на полоски. Ну, вот и всё. Не достало карцера взять чужую вину, значит, предстоит свиданьице с Прохором... Пахомом... как его там, пыточника. Демид стиснул зубы, кожу на шее проняло мурашками. Караульный гремел ключами у решётки. — Подымайся. Совести у тебя нет, а покровители есть, морда прощелыжная. Демид встал, с трудом отрывая гирю. Стражник ткнул его в бок, мол, поторапливайся. Коридорами гулко бился женский голос, неузнаваемо искажённый эхом. — Погодите у меня, я привлеку елистратовского законника — знаете Павла Сергеевича Елистратова? — он вашу контору в щепки разнесёт, погоны послетают мигом, хорошо, если не с шапками вместе. Произвол! Самозванку с собаками изловить не смогли, даром казённые харчи едите! Вздумали честного человека засудить? Не бывать тому! Демид колоска чужого не взял, та выскочка обвела и его, и саму Софью Закоторную, и за то его в тюрьму сажать? Носить клеймо вора, потому что его предали? Признаете потерпевшим, как миленькие! Я стребую компенсацию! Караульный отворил дверь в кабинет городничего и втолкнул Демида вперёд. — Демид! — воскликнула Аделина. — Живой? Какой кошмар! Демид кивнул. Алексий сидел на стуле для посетителей, второй пустовал — Аделина испестрила подошвами пол, а сейчас замерла, как вкопанная, уставясь на него. — Этому руки раскуй, — бахнул городничий, — ты здесь подпиши, до суда обязуешься с имения не выезжать, в переписку не вступать, с десяти вечера до шести утра дом не покидать... Городничий заученно гудел что-то ещё; Демид не слушал, смотрел только на Аделину, возмущённо подобравшуюся — но молчавшую. Алексий, ссутулясь, заполнял бумаги. — ...каждые три дня являться в управу для отметки, — кончил городничий, крякнув. Демид, сдержавшись растереть запястья, взял перо и подмахнул, не глядя, не читая, в двух местах. — Марш отсюда. Алексий Петрович, Аделина Павловна — приятно было познакомиться. — Жаль, я не могу сказать того же, — взвилась Аделина, но Алексий успокаивающе положил ладонь ей на спину, ненавязчиво направляя к выходу. На улице она взорвалась новой тирадой. Демид неизвестно отчего пытался отдышаться. — Нет, ты слышал его, Лёша! Заскорузлый чурбан! Я-де лицо благочиния! Ты лицо пьянства и бордельных девок, жаба паскудная! Брылями... — Как мне вас благодарить? — хрипло спросил Демид. — Вы с чистого неба взялись, как Господь привёл. Аделина скрипуче расхохоталась. — Ну, не Господь точно, но бородатый бездомный мужик что ни на есть! — Аделина, — осуждающе протянул Алексий, вытаращившись исподлобья. — Хула на... — Ой, завяжи с нотациями, не в церковной школе. Поутру еду к Алексию, как условились, смотрю — у ворот твой подручный лощится, я... Звери пропащие, — остоповала Аделина. — Алексий! — Чтó случилось? — Компаньонка. В лесу забыла, она ж там ждёт, святые боги! Огорошил он меня, запамятовала... Алексий меланхолично скривился. — Подремлет в травушке, не скиснет. — Поехала я прежде вас, не серчайте. Рулада резвая лошадка, доскачем ходко. Спасибо, Демид, выручил с ней — нос по ветру держи! — Аделина, хлопнув его по плечу, умчалась вниз. Наедине с Алексием Демида пробрал стыд и хлёсткая признательность. — Да ладно, всякое бывает, — проронил Алексий. — Не тушуйся. Аделинкина затея, хвалебную речь прибереги для неё. Найдут вашу лже-Софью, на неё и все шишки. Ты как, в порядке? У Бархата на крупе удержишься? — Я пешком дойти могу, шесть вёрст всего. — Восемь, столб дорожный стоит. Знал ты, не прибедняйся. Уж довезу, не дело после застенков по тракту шататься. Эй, мальчик! Вороного! — Алексий кинул конюшонку монетку. Демид зачерпнул в пригоршни воду из поилки и жадно глотал. Алексий брезгливо сморщился. Слуга вывел коня, тот, красуясь, перебирал копытами. Алексий взлетел в седло; Демида мутило, он накренился, зажмурился, стараясь оклематься. — Дай опору, не видишь, плохо человеку, — недовольно выкрикнул Алексий. Демид сел на круп с дамской скамеечки. — За меня держись, бедолага, — через плечо бросил Алексий, — смущаться не красна девица. Но! Дорогой Демиду казалось, будто ретивая, бурлящая мощь жеребца мало-помалу перетекает в него; рассудок прояснялся. У конюшен Демид спрыгнул сам, почти не потеряв равновесие. — По гроб жизни обязан, — еле вымолвил Демид на прощание. — Сочтёмся, — и Алексий уехал. Демид брёл к крылечку, навстречу ему нёсся Никодим. Они остановились в аршине друг от друга. — Обошлось, барин? — Никодим прятал тревогу суровостью, глядя на Демидовы перекошенные плечи: левое ниже. Демид хотел что-то сказать, помотал головой, протянул ладонь для пожатия. Никодим, помедлив, крепко встряхнул его руку и, повинуясь неслыханному порыву, привлëк Демида к себе. Тот, сгорбясь, щекой сбил с Никодима шляпу, опуская лоб в его кафтан. — Полноте, полноте. Заждалися скопом, лошади до заката гарцевали, видал с дерева. Мушка рвалась всугонь, — увещевал Никодим, — Вояка неприкаянный бродил, вас искал. Всë перемелется, мукá будет. — Никто не пострадал при обыске? — отстранился Демид. — Целëхонькие. Я воды бадьями прикатил и курятины на костре сжарил, вам чего первой? Демид рассмеялся со звуком истерического скулежа. — Не пропаду я с вами всеми. Ты, Аделина, Алексий, Михал... От любой юдоли сбережëте. Давай с курятины, вернее будет.***
Демид истово мылся под изрешечённым баком, соскребая лыковой мочалкой грязь старой крепости и липкий, едкий страх. — Барин, мерекаете нагнать её? — наконец, осмелился Никодим, выглядывая из-за угла. — Самое то разговоры разговаривать, — Демид отплюнул воду, — не погодить. Никодим мялся, так и не получив ответ. — Софью искали с собаками — не нашли, я-то куда? — Демид плеснул ещё зольного настоя. — Меня тоже не нашли, — тихо возразил Никодим. Он поднял взгляд, встречаясь глазами с Демидом. Тот, кажется, заинтересовался, осознав всё полностью. — Псы негоже идут, ежели силён ветер али стоит вдокон. Того быть, Софья в бурю бежала, петляво, да за Беспуту — рекой след перебить, поди и сыпала чего за собой пахучего. Повезло девке, сверкало знатно, ту ночь свежохонько, наутро зной. По тому берегу сухмень плохая, выдутая, запесоченная, пыль бесперечь. Собака надышится, нюх-то засорит. В пригорках ужо, чем повыше, псам не напасть. За ней к Пилюгину холму ехать надобно, непогодь колья втудыть поломала, а Софья по ветру шла. Смекаете? Демид внимал каждому слову, обтираясь холстиной. — На Вояку сумку в путь собрал, овса, солонины да бурдюк, седлать его? — Седлай. Прости, Никодим, ополчился зря на тебя. Никодим отмахнулся, мол, ерунда. Расстались коротко: Никодим на дорожку перекрестил Демида, тот лишь подбородок вскинул: — Будь что будет. С угодий Демид выезжал, исполненный мрачной решимости. Софью он достанет из-под земли — или погибнет сам.