***
Лагерь спал, кроме дозорного и Софьи, сидящей у дерева со связанными за ним руками. Палачам пришлось шустро покинуть стоянку, услышав о погоне; без обмана, Софья не была уверена, что еë преследуют: если Закоторная вдова замешкается в пути, то хватятся Софью весьма нескоро. И по заслугам. Попасться стражникам уже не казалось наихудшей участью; худшая маячила через день или два. Извергов кодла, Софья одна — исход плачевный. Разделают, как кусок мяса. Софья ударилась затылком о ствол. Уберечь некому; остаться Софье шлюхой на всех до смéрти. Каково — после графских-то почестей... Стоили они кончить вот так? Расплата велика и неминуема. В далёком прошлом Софья лезла в гущу событий, средоточие уважения и внимания, пышно оказанного ей — не ей. Ну, внимание теперь грозит — не манит. Тело хранило приятные прикосновения, но они сотрутся, погребëнные жирными, жадными руками, ртами и... Издëвка про животное между ног вышла ей боком — не буди лихо. Разум воскрешал укол иголки и ладони, объявшие локоть и талию калёным железом, искристо прошивающим нутро. Искра... Проскользнула вечность... Вот тогда-то Демид и был настоящим, запоздало сообразила Софья. Она поторопилась с упрëками, взведëнная лукавой камеристкой. Не всё в этом мире подделка, искусственное лицо носила лишь Софья, но сейчас — не вернуться, не разобраться, не рассудить. Дозорный, покряхтывая, поднялся, попинал воздух и нырнул в кусты. Софью обуяло омерзение. Лесные птицы вскружили, оглушительно хлопая крыльями в ночной тиши. Вольные, как ветер — да они и есть ветер, зовущий их ввысь. Жутковато пропела иволга; дозорный всë не возвращался. Софья насторожилась. Если на лагерь нападëт волчья стая, вряд ли кто-то отвяжет пленницу. Рука, показавшаяся из-за дерева, зажала рот тряпкой; Софья беззвучно вскинулась. — Молчи, — прошептал над ухом Крысолов из сказки. Запястья разделило ледяное лезвие. — Уходим тайком. Демид, не оглядываясь, пробирался вперëд, придерживая ветки. Софья опасливо семенила по хрупким опавшим листьям. Он замер, прислушиваясь, сию секунду вышиб Софью перед собой. — Беги! Софья рванула со всех сил, выскочив на полянку, к Вояке, не притормаживая вдела ногу в стремя; Демид подпихнул её под зад, взмыл на круп. — Пригнись, — скомандовал он. Софья прильнула к гриве. Конь мчался карьером; тропа сменилась каменистой грядой. Вояка заржал, но Демид щёлкнул пятками, не давая ему сдать аллюр. Резко потемнело, перестук копыт раскатывался громом, отражаясь от ямчатых сводов. Демид надломленно уткнулся в Софьино плечо. Вояка останавливался, чуя свободный повод. Демид спрянул, с седла совлёк Софью. — Куда... — Талепины пещеры, Талепа, Пилюгина сестра из-за леса. Демид, ожесточённо шурша, согнул Софьины окоченевшие пальцы по чему-то тонкому. Вояка присвистывал. Чиркнул кремень, лучина вспыхнула. Демид погладил морду Вояки, стаскивая узду. — Я же обещал, что будем рассёдлывать, — нервно, не своим высоким голосом выдал Демид. — Пожалуйста. Демид тяжёлой рукой отстегнул подпругу, сбросил седло, обтирая лоснящуюся спину чепраком. — Всë, всё, — бормотал Демид. — Продышишься, охолонëшь — и овёс. Молодчина, стерпел булыжники, я тут. Не пропадëм... Софья взялась за лучину двумя руками, но пламя суетливо трепетало. Демид перенял щепку. — Я тебя ненавижу. Из-за тебя я вчера угодил в каталажку, а сегодня — к бандитам. Пей, — Демид сунул Софье бурдюк, — не забыл я ещё, как мучит жажда. Софья, дрожа, приложилась к горлышку. Демид растерял весь запал, заметив в мерцании еë окровавленные штаны, отшатнулся, прижав руку к груди; пятно расплылось от паха и вниз, до колена. Он прикусил губу, отрицая до последнего — не нужно семи пядей во лбу, понятно, что содеяно. «Ты сулил ей управу, — ласково подсказала совесть, — там бы с ней сделали то же самое. Чем ты недоволен? Разве не догадывался, как пытают женщин в застенках?». Демид ошарашенно сел на валун, разглядывая Софьин скованный силуэт, растрëпанные волосы, наливающийся синяк на левой скуле. Язык не поворачивался сказать, что ему жаль; а ему жаль. Софья глянула исподлобья: Демид рассматривал еë чересчур пристально, и взор его спускался к еë бёдрам едва не скрепя сердце. — Они неистинной веры, Демид, иуды из пришлых, — пояснила она в сторону. — На закате нацепили ермолки и давай раскачиваться, глаза руками закрывали. А потом этими руками меня раздели, скоты бездушные, — Софья втянула голову в плечи, — видел бы ты их рожи. Аж перекосило, какой лакомый кусочек сорвался. Струхнули проклятия, божок-то у них построже нашего. Хаяли: «Скверна, скверна». — Софья, отваживавшись, посмотрела Демиду в глаза, встречая и злость, и тревогу. — Скверна — это я. Ещё бы пару дней, и крышка. Слова еë жгли кнутом. Демид будто сидел в карцере, почти чувствовал под ногами воду в сухой пещере. Он ждал — и боялся, представляя мытарства до судорог, не надеясь на помощь извне; то же и Софья. — Тебе повезло, что не турки, — хрипло проронил Демид, вытерев мокрую ладонь об одежду, — у тех нельзя только ниже пояса. — Прочишь на убой? — ссутулилась Софья. — Думал. Убеди меня, докажи, почему не должен. Софья опустилась напротив. — Я продавала яблоки на рынке. Я миленькая, торговля махом. По осени господин выкупил разом всю телегу, спрашивал, как я докатилась до прилавка, почему не получила наследство. Твердил, что муж мой героически погиб на дуэли. Обронил что-то про Закоторный уезд, оставил свой адрес... Мной в жизни никто не интересовался так рьяно, даже дотошно, не беспокоился о моём благе. Я устроилась в архив, книги переписывать, почерк образцовый, без труда сличаю... Украла оттуда кое-какие бумаги и приехала в усадьбу хозяйкой. Софья обосновалась за границей, а я взаправду Ло... — Не говори имя, — дëрнулся Демид. — Кто навёл, что она приедет? — В Монетной конторе взгрели посыльного, помнишь... Дескать, брешет, Софья оплатила билеты деньгами со счёта и прибыть ещё не могла. Я прозевала день, укладывала вещи... — томилась попрощаться, мысленно добавила Софья. — Как ты выбрался из... — Спасла чужая невеста, — усмехнулся Демид. — Из трясины вытащила именем отца и залогом жениха. Та самая, что на Мушке ездила. Светало; догорала лучина. Демид задул её, поднялся, расправил ведро и налил из бурдюка воду Вояке. — Я клялся, что с тобой ничего не случится, — сказал он, не оборачиваясь. — Я довезу тебя до Крапивны, проси укрытия в Лавре. — Демид снял куртку и накинул на Софьины сжатые плечи. — Холодно, как в склепе. Её окутал пьянящий жар, колко щекочущий кожу. Софья запахнулась плотнее, впитывая дурман, заранее ощущая изнурительную тоску. — Я хочу, чтобы судьба соединила нас снова, — упрямо произнесла она, — счастливых и беззаботных. Партейку сыграть без меченых карт, полюбить без вранья, ужасов и арестов. Мы потратили зря уйму времени, морочились до помутнения. В другой раз я буду храброй. Демид вникал, опираясь о слоистый капельник. — Мне твои веснушки то ли песок в глаза, то ли путеводные звёзды. Но если выпадет второй шанс, я его не упущу.Реванш
6 июля 2022 г. в 17:16
Демид знал здешние края как свои пять пальцев, так что Софью выуживал по наитию. Она шла с форой сутки и полдня, но пешком — еë таланты к верховой езде не предполагали конного побега; а Демид ехал на Вояке и нагнать еë рассчитывал до зари. Беспуту он пересёк вброд; Софья, будучи чужой и чрезвычайно бестолковой, несомненно переплывала реку наперерез течения — всë это истощило бы еë и без того неважнецкие силы. В ту ночь шквал просеял песок, стирая следы; Демид взял к Пилюгину холму. У извилистого пригорка он набрал повод: поднимать Вояку по серпантину рисково и бесполезно — продвигаться они будут даже медленнее Софьи. Всадник не проведëт коня, где юркнет лёгкий, невысокий человек; Демид холм решил объехать: залечь в пещерах без воды и провизии не удастся, а с грузом вплавь не совладать. Дальше Софья явно бы не пряталась, напропалую продираясь по кустарникам.
Демид благодарил куцые летние ночи; до сумерек он обогнул холм, задал корм Вояке и проверил подлесок, разыскивая сломанные ветки и битый хворост. Зарубка обнаружилась по юго-западу, вопиюще очерченная разваленным бересклетом; Демид ликовал, с наслаждением воображая, как настигнет Софью — и в давешнем каземате окажется уже она. Он притащит еë в управу с видом победителя, и ни одна сановная мразь не посмеет его бесславить.
Демид перегодил полчаса, позволяя Вояке отдохнуть после еды. Успех зависел от его прыти, и горячиться резона нет. В лес Демид ввёл мерина под уздцы; Софья не дерзнула бы плутать по чащам, выйдя на тропу сразу, как нашла бы еë. Лес нехожен, диковат, огорожен от поселений рекой, холмом и неплодородной почвой. Раздолье хищникам и беглым каторжникам.
На тропе Демид оседлал Вояку и по свежим отметинам вышел на остывшую стоянку.
Он нахмурился, спрыгнул на землю. Вереница шагов пропечатала грязь, но вела она к большому, перетоптанному месту, биваку на четыре-пять человек; они стояли много дней, разбив палатки, разведя костры, и снялись несколько часов назад. В воздухе витали съестные запахи и вонь людского пота.
Получается, еë ждали здесь, Софья шла прицельно, стремясь к своей шайке — так?
— Черти разъязви, шельма, — выругался Демид. Он не ожидал, что Софья сработала не в одиночку, а тягаться с бандитами ему явно не по зубам.
Демид обошёл бывший стан ещё раз; в пыли тускло блеснула медяшка. Он сел на корточки — пуговица. С бурыми потëками в гравировке и оборванным нитяным корнем.
Терзало нехорошее предчувствие. Демид прищурился — боролись недолго — драку быстро прекратил численный перевес. Потом отсюда волокли кого-то, яростно сучившегося ногами, затем подняли — полосы резко обрывались.
Вояка всхрапнул, отрезвляя Демида от гнетущих прикидок; тот выпрямился.
— Я тебя искал не для того, — упавшим голосом вымолвил он, сжимая находку в кулаке, — чтобы спасать от разбойников. Есть ли предел безумию...