Самая опасная болезнь в мире - Любовь.

Я никогда в жизни не чувствовала себя так свободно, как сейчас. Когда скинула с себя толстовку на траву, снова сняла белую сорочку, которая пахла домом парня. В ткани крепко засел аромат дождя, уютного тепла, ели и поленьев из печки. Я ещё никогда с таким наслаждением не вдыхала полной грудью. Сняв с себя резиновые сапоги, я аккуратно иду босыми ногами по мягкой молодой траве, которая была покрыта утренней росой. И я снова улыбаюсь. Я медленно опускаю правую ногу в воду. Прохладная. Но мне даже нравится. Захожу второй ногой. Делаю шаги и река ласково касается моей талии. Я закрываю глаза, вдыхая полной грудью. И всё моё тело резко покрывается мурашками, когда я провожу ладонями по воде. Недолго думая, я отрываю ступни от дна и начинаю плыть. Боже мой, это просто потрясающе. Вот так выглядит свобода. Впервые я это поняла, когда попала в дом Сергея. С этим неразговорчивым парнем я почувствовала себя как-то по другому. Я вообще ничего подобного раньше не чувствовала. Разгребая руками воду и создавая маленькие волны, я не замечаю, как к реке идет знакомый силуэт. Повернув голову, я понимаю, что мне не показалось. И это был действительно он. Сергей держал в руках красное полотенце, переминаясь с ноги на ногу, после чего приподнял брови, глядя на меня, и положил его к моим вещам. Я наблюдала за ним, пока плавала, но он ничего не сказал и просто сел на небольшой камень, который был в тени деревьев на берегу, поджав под себя ноги. Накупавшись и ощутив, как стала замерзать, я вылезаю на берег и встречаюсь взглядом с моим знакомым. — Подумал, оно тебе понадобится. Он начал разговор первым. Блять, это просто потрясающе! Я улыбнулась, наблюдая за его реакцией. — Спасибо, — интересный расклад, сначала я прихожу к нему домой, развешиваю свое нижнее белье сушиться. И теперь он видит мое тело, прикрытое комплектом нижнего белья. Круто. — Красиво здесь, — рассматриваю местность, замечая, как он смотрит на мое тело, и быстро вытираюсь, заранее взяв в руки толстовку. — Я давно не купалась. Ты часто здесь бываешь? — Нет. Он сидел на том камне и что-то плел. На его сильные руки падала тень, и всякий раз, как он завязывал узелок, его мышцы напрягались, и я переставала дышать. — Почему нет? — произношу очень быстро, опуская глаза и натягивая толстовку. Что со мной творится? Я вообще понять себя не могу. — Не умею. И тут я отвлекаюсь от своих мыслей, смотря ему в глаза, в которых, появилась игривая смешинка. — Ты не умеешь плавать? Удивляюсь, чуть наклонившись вперед. А он качает головой из стороны в сторону, поджав губы и слегка округлив свои зеленые глаза. На его русые волосы падал солнечный свет, и он явно ему мешал, поэтому Сергей одним движением убрал их назад, пропустив пряди между пальцами. И я впервые увидела его лицо при свете дня. Эти глаза. Блять, в нем все так идеально сочеталось, что я снова заворожено замерла, встретившись с ним взглядом. Это было за гранью понимания. Я не могла объяснить и он, я думаю, тоже. — Это… Это легко, — произношу я. — Я тебя научу, — и замечаю, как он мельком смотрит на мой живот, шрам на котором слегка покраснел из-за воды. Я нервно облизнула губы и наклонила голову вниз, поправив наконец толстовку. — Не смотри. Сергей тут же послушался и виновато опустил глаза. Можно было подумать, что он смутился. Я постелила полотенце на землю и присела на него, доставая из кармана пачку сигарет. — Мне делали кесарево, — произношу я, открывая ее и вытаскивая предпоследнюю сигарету. — Это что? Я думала, что вопросов не будет. Хитро улыбаюсь и поворачиваю голову в его сторону, прищуривая глаза и зажимая сигарету между губами. — Операция при рождении ребенка. Его глаза изумленно распахнулись, а губы, с которых были готовы сорваться вопросы, уже разомкнулись. — Ты рожала ребенка? Я снова оборачиваюсь к нему, зажигая сигарету, и не могу сдержать улыбки. — Ты очень доверчивый, Сергей, — блять, кажется, я заставила его чувствовать себя неловко, поскольку он снова вжал голову в плечи, сдвинув брови и опустив глаза. Хорошо. Ладно, мне больше не хочется говорить. Вместо продолжения разговора, я вновь делаю затяжку и выпускаю дым прямо перед собой. — У меня опухоль, — произношу очень тихо, опуская голову вниз. Мне становится легче. От осознания того, что я могу поделиться этим с ним. Откровенно сказать всю правду. — Это плохо? Он не перестает меня удивлять, но… С ним просто. Так хорошо и спокойно, что я совсем не разозлилась на вопрос. — Если тебе нравится жить, то да. Это плохо. Я нервно вдыхаю ртом, всё ещё не поднимая головы. Чувствуя боль в груди. Я люблю жизнь. Особенно сильно я стала ею дорожить после того случая, из-за которого я вынуждена постоянно носить вещи с длинным рукавом. Я хочу жить, но этой возможности нет. И от осознания… Хочется кричать во всю глотку, до хрипоты. Сильно. Так, чтобы драло горло, а слезы хлынули из глаз и больше никогда не останавливались. Чтобы я умерла от собственных слез, не дожидаясь остановки сердца. Скоро рак все равно поразит все мои органы. И в последнюю очередь — сердце. Мое крепкое, сильное сердце. — Меня уже пару пар резали, — продолжаю я, но прежнего веселья в голосе уже нет — Вырезали её… — снова подношу сигарету к губам и делаю затяжку, закрывая глаза. — Её больше нет? Если бы всё было так просто. Если бы… — Она пошла дальше. Оперировать больше нельзя, — впервые за всё время разговора я решаюсь поднять на Сергея глаза. Он всё это время смотрел на меня. В его зеленых радужках было столько участия, что уголки моих губ непроизвольно поползли вверх. — Хоть что-то хорошее, — шучу я, снова опуская голову. Не люблю, когда меня жалеют. Терпеть не могу. Меня бесит тот день, когда у меня обнаружили рак. Я гуляла со своим классом на стадионе, как вдруг согнувшись пополам, я закричала и, не справившись с острой болью, потеряла сознание. Когда очнулась, кругом всё было белое. У меня в носу была трубка, которая помогала дышать, а рядом сидела заплаканная мама, склонившись головой на кровать. Уснула. Я хотела встать, но мне не позволили приборы, которые запищали и мама проснулась, заплакала, прижимая к губам мою руку, медсестры вошли в кабинет в сопровождении врача, а за дверью… Стояли все мои друзья, родственники и отец. Он плакал, а его губы шептали «мне очень жаль». И я взбесилась. От этого «Мне очень жаль» мне хотелось ударить кого-нибудь. — Что теперь будет? — Сергей снова задает вопрос. И от этого мне не хочется показывать свою агрессию. В его словах нет жалости, что меня радует. — Хороший вопрос. Сергей ждал продолжения, которого не планировалось. Он отбросил в кусты свою работу и встал с места, не спеша приближаясь ко мне. После чего присел рядом со мной в той же самой позе, что и на камне. — Ты сбежала? — Звучит довольно романтично, но мы не главные герои романа, — вот почему я такая? Он же искренне спрашивает. Интересуется, хочет понять меня. — У тебя нет семьи? — Мама. Папа умер несколько лет назад, — я немного помедлила, закусив нижнюю губу. Сергей обернулся ко мне и тихо выдохнул, будто вспомнил что-то важное, от чего его глаза наполнились печалью. — У меня его улыбка, — продолжила я, не отрываясь от его глаз. Он бросил взгляд на мои губы и замер, а я улыбнулась и едва заметно потянулась в нему, повинуясь странному чувству. Но внезапно он резко перевел глаза куда-то вдаль, отворачиваясь от меня. — А она не будет тебя искать? Выдохнув и покачав головой, я быстрым движением облизнула губы и легла на землю, подложив под голову сложенную сорочку, закрывая глаза и поднося сигарету к губам. Блять, и чего я ожидала? — Возможно. Сделав затяжку, я перестала о чем-либо думать. Просто слушала птиц в лесу. Журчание реки и шелест листьев Чувствовала его взгляд на себе. Он, наверное, думал, что я не замечу. Но я заметила. — Ложись рядом со мной, если хочешь. Так сильно хотелось, чтобы он просто побыл со мной немного. Чтобы лег рядом, и я смогла чувствовать его тепло. И он лег рядом со мной. И я почувствовала что то теплое. Он робко коснулся кончиков моих пальцев. И я прекратила дышать. Замерла. Я даже не могла ни о чем думать. Только о его теплых шершавых пальцах. И я сама тянусь к нему. Провожу мизинцем по его безымянному пальцу. А в животе начинает бить крыльями бабочка. Я замираю. Не хочу убирать, но не могу коснуться снова. И моя рука кажется просто ледяной. А его горячей, что я чувствовала, будто начинаю плавиться. Я была так счастлива от этого. И он внезапно накрывает мою руку своей. Слегка сжимает пальцы. А мое сердце выдает меня с головой. Я так хочу посмотреть на него. Но не могу. Не могу заставить себя открыть глаза. Боюсь. Хотя знаю, что он всё ещё смотрит на меня. И он, кажется, чувствует то же самое. Хотя тоже боится об этом сказать.