Счастливы вместе

Марко чувствует запах дымящейся жидкости в чашке, которую протягивает ему Роберт, и строит рожицу. — Фу! — протестует он, отползая назад. — Но это полезно для твоего здоровья, — уверяет Роберт. — Нет, я скорее сдохну от этой гадости, — возражает Марко — Если бы ты не провалился сквозь лед, я бы не стал тыкать в тебя этой гадостью. А если бы я желал твоей смерти, то оставил бы тебя там. — Тсс, там было не глубоко. Я бы сам вылез. Роберт скрещивает руки. — Да неужели? Крича о помощи с побледневшим от испуга лицом? Марко подозрительно щурится на чашку, со стуком ставит ее на стол и громко чихает. — Я запаниковал, ясно? — Верю. Но ты просто обязан выпить это, — Роберт протягивает ему травяной настой. Марко закатывает глаза и делает глоток. — Ну… — признает он, почесывая затылок. — Он не так уж и плох. Роберт улыбается и гладит его по голове. — Мой мальчик. — Мой мальчик! — выдает третий, странноватый голос. Марко резко вздрагивает с места, одеяло падает с его плеч. Роберт оглядывается вокруг, и… — М-м-марко!— оба парня замирают, пялясь на птицу, которая спустя короткую паузу продолжает: — Мой мальчик! — Я думал, он вообще не говорит! — Марко одновременно изумленный и радостный, бросается к клетке с попугаем, находящейся у окна, но Роберт останавливает его, схватив за запястье: — Что?! — страдальчески шипит он, пытаясь смахнуть его руку с себя. — Он сказал первое слово! — Сначала накинь это, там дует, а я раму еще не починил. — Леви накрывает его плечи теплым меховым одеялом и отпускает. — Повтори-ка! — восклицает Марко с горящими глазами, потирая ладони друг о друга. — Ну же, Марко, Мар-ко, говори! Леви смеется, наблюдая за этим забавным зрелищем, растянувшись на ковре. — Дава-а-ай! Повторяй за мной: пошел н-… — Марко, не смей! Марко показывает ему неприличный жест рукой и продолжает вспоминать все грязные слова, которые знает. Только птичка-то отказывается их повторять, к довольству Роберта. После еще нескольких попыток Ройс обиженно дует щеки, возвращаясь на свое теплое место на кровати, так и не сумев заставить попугая раскрыть клюв. — А учил бы чему-нибудь хорошему, точно получилось бы, — советует Левандовски, посмеиваясь. — Например? — “Леви, любимый, врежь-ка мне, ведь я это так заслуживаю”, — дразняще-высоким голосом издевается Роберт, за что получает в плечо кулаком. — Леви, любимый, а не пошел бы ты лучше в… — Леви, любимый! — попугай опять заговорил. — Ого! — словно ребенок, вскакивает с постели Ройс, хлопнув в ладони. — Как это работает?! Не отрывая внимательного взгляда от клетки с говорящим пернатым другом, Роберт подводит указательный палец к губам Марко, призывая того заткнуться. — Марко, мой мальчик… Леви, любимый. — Надо же, — хохочет Марко, — из всех слов, которым я пытался его обучить на протяжении двух недель, он произнес вот это… — Самое главное, как по мне, — улыбается Роберт.