fatigue

      – Мать твою, Донги! – Кричит Минджи, когда мяч, брошенный Хань, в сотый раз за день отскакивает от кольца за линию площадки. – Чем ты, блять, занималась, когда меня было?! Трахала идиоток-чирлидерш?!       – Я тренировалась, – защищается Дон.       – Нихрена подобного! Не знаю, что ты делала эти грёбаные две недели, но уверена, что это не имело никакого отношения к тренировкам! Ты мажешь со второй линии! Второй, чёрт возьми!       – Не кричи на меня!       – Играй нормально, чтобы я не кричала! Ёбаные соревнования через два месяца, а мой лучший лёгкий форвард играет хуже девяностолетней бабули! Ты планируешь проводить матч с домом престарелых? Так вот знай, что они, блять, обыграют тебя! Моя мать даже под дозой забивала лучше, чем ты сейчас!       – О, правда? А я слышала, что у неё плохо получалось бросать всякие штуки. Ну, кроме тебя, конечно, – отвечает Хань.       – Как и у твоего папаши, – ухмыляется Минджи. – А теперь закрой свой очаровательный ротик и попытайся попасть хотя бы раз, иначе до конца сезона просидишь на скамейке запасных. Эти ёбаные детишки всегда отнимают так много сил…       Она садится на скамейку, старательно игнорируя нелепые шутки болельщиц о лесбиянках и болтовню о парнях. Минджи не любит считать себя выше других, – знает, что на самом деле находится на самом дне, – но эти девочки просто тупиковая ветвь эволюции, застрявшие в 80-ых Барби, пропахшие ароматами «Шанель», «Том Форд» и прочим лакшери-дерьмом, от которого Джию тянет блевать. Не то, чтобы она завидовала, ей плевать на деньги, просто бесит, что эти дуры льют на себя духи за несколько тысяч баксов, а затем рассуждают о росте бедности и помощи нищим. Может, на одного нищего бы стало меньше, если бы ваши мамочка и папочка отдали бы деньги ему, а не потратили на вашу вонючую воду в стеклянной баночке?       – Ким Минджи! – Зовет одна из них, и Джию нехотя открывает глаза.       – Какого хера надо?       – Правда, что вы с Донги спите вместе?       Минджи с трудом подавляет ухмылку. Болельщица всё ещё с любопытством смотрит на неё, пока остальные испуганно перешёптываются.       – С чего ты это взяла?       – Ну, вы обе выглядите, как лесбиянки, и вы всегда вместе…       – Ну, ты тоже обычно не отходишь от своих подружек. Это значит, что вы устраиваете лесбийские оргии?       – Н-нет… м-мы не лес-есбиянки.       – Тогда не задавай тупых вопросов, а то ты понижаешь IQ всех в зале.       Донги улыбается, и Минджи подмигивает ей, улыбаясь так широко, как может. Какая-то часть её клеток требует встать и снова наорать на неё, потому что мяч в очередной раз не попадает в корзину, но большая часть заставляет её оставаться на месте и просто смотреть. У Донги бывают хреновые времена, когда они с матерью всю ночь стоят на коленях, молясь о спасении души, и Минджи знает, что её долг – пережить эту жопу вместе с Хань. Пусть она мажет столько, сколько захочет, Ким будет забивать больше, натирать ноги до кровавых мозолей, сбивать руки, играть за них обеих, но не посадит Дон на скамейку запасных.       – Долбанные лесбухи, – бормочет одна из болельщиц.       – Тупые натуралки, – смеётся Джию и бежит к Донги, чтобы помочь с бросками.

***

      Когда Минджи приходит на репетицию, актёры уже читают свои сценарии, а работники сцены обедают пончиками с сахарной посыпкой. Бора машет рукой, сжимающей выпечку, и улыбается набитым ртом, пока Юбин равнодушно потягивает кофе. Открытый на середине сценарий лежит между ними.       – Вот и наш Тео. Как дела?       – Могли быть и лучше, если бы не тупая пьеса, – пожимает плечами Джию. – Я ничего не пропустила?       – Ну, две девочки едва не подрались за место дублёрши Джульетты, но это было не слишком интересно, – отвечает Бора. – Их почти сразу растащили, даже волосы друг другу не успели повыдёргивать.       – За место дублёрши? Ни за роль Джульетты?       – Да, звучит тупо, но в этом есть смысл. Конрад Купер играет Ромео. Они надеются, что Юхён откажется целоваться с ним, и одна из них сможет её заменить.       – А, тот баскетболист, – кивает Минджи. – Да, гетеро-девочки по нему с ума сходят.       – Ну, у него накаченные руки, пресс, большие голубые глаза и дорогая тачка. Что ещё нужно, верно?       – Не знаю, мне всегда нравились люди без члена.       – Мне тоже, – Бора тянется за ещё одним пончиком. – Но это ведь не значит, что я не могу оценить парня. Это как с пончиками. То, что я люблю клубничные, не значит, что шоколадные невкусные, так?       – Полагаю, это зависит от пекаря, – добавляет Юбин. – Почти все шоколадные пончики, которые я пробовала, отвратительны на вкус.       – Мы всё ещё о еде говорим?       – Зависит от степени твоей испорченности.       – Тогда не о еде, – улыбается Бора.       Они стоят так ещё минут десять, болтая и поедая аппетитные пончики, пока преподавательница не просит всех сесть в круг. Это всё так же по-сектантски, как и в прошлую встречу, но теперь Минджи хотя бы есть с кем посмеяться. Учительница просит каждого назвать своё имя и роль, которую они играют, и Джию теряется в череде итальянских имён, пока Бора внезапно не сжимает её плечо.       – Я Ким Бора, декоратор, а это Минджи и Юбин.       – Или, проще говоря, те ребята, чьих имён вы не запомните, – хмыкает Джию. – Просто не забывайте говорить нам «спасибо» и, обещаю, ни одна декорация не упадёт на вас даже случайно.       Ким едва сдерживает смех, когда видит, как морщится лицо Юхён, когда Бора трётся щекой об её щёку. Минджи знает, что не должна вмешиваться в неприятности, но ничего не случится, если она немного позлит эту гомофобку, верно? Всего пару встреч, несколько десятков двусмысленных шуток и всё, Юхён будет свободна и вернётся к своему озабоченному папаше и Богу, а Минджи поднимет себе настроение на весь ближайший год.       – Блондинка пялится на нас, – шепчет Бора, когда все отвлекаются на следующего актёра. – У кого-нибудь из вас с ней проблемы?       – Ну, она гомофобка, так что, наверное, мы втроём ей не нравимся, – отвечает Минджи.       – Гомофобка? Это слишком серьёзный ярлык, чтобы весить его без доказательств.       – Нет, Минджи права, – говорит Юбин, прижимая колени к груди. – Она стопроцентная гомофобка. Плюсом к этому она религиозна до фанатизма, а её отец большая шишка в городе. Заместитель мэра.       – Звучит так, будто стоит держаться подальше.       – Определённо.       – Так, у вас есть история? – В глазах Боры загораются игривые огоньки.       – Никакой истории, просто раньше жили по соседству, – отвечает Ли. – Я видела достаточно, чтобы понять, что от такой, как она, стоит держаться подальше.       Минджи смотрит Юхён в глаза, чувствуя, как растёт в груди предвкушение чего-то действительно весёлого. Если эта девушка на самом деле так гомофобна, как все говорят, то Джию скорее отрежет себе все пальцы, чем упустит возможность хорошо пошутить. Раз такие, как Юхён, думают, что их шутки над лесбиянками забавны, то и Минджи может смеяться над ними так, как захочет.       – Эй, кажется, я знаю, как нам повеселиться.