fatigue

      В пятницу тренер отменяет тренировку, и Дон плетётся за Минджи в актовый зал, чтобы немного помочь с декорациями. На самом деле она скорее мешает, потому что почти всё время пялится на Юбин, но у Ким не хватает сил отправить её домой. Кажется, мамаша Хань сходит с ума больше, чем обычно, и Донги находит новые предлоги не возвращаться домой. Вчера она почти три часа выбирала в магазине орешки, чтобы в конце ничего не купить.       Когда они приходят, Шиён сидит рядом с Борой и Юбин, показывая им что-то в тетрадке. Вчера она весь вечер просидела за пианино в кабинете дяди, то и дело черкая что-то на нотном листе. Минджи пыталась спросить, но её знания в музыке ограничивались названиями нот, и все слова Шиён срослись для неё в огромную метафорическую амёбу, о которой Джию предпочла забыть.       – Как много красивых девушек, – улыбается Минджи. – Надеюсь, вы все для меня?       – Ты не в моём вкусе, – пожимает плечами Шиён.       – Я всегда знала, что у тебя дерьмовый вкус.       Дон устраивается рядом с Юбин, а Джию садится к Боре, краем глаза заглядывая в экран мобильного. Куча пропущенных от матери и пару от отца. Минджи знает, что может только мечтать об этом. Её мать гниёт в земле в заросшей могиле где-то в Лос-Анджелесе, а отец… Минджи даже не помнит, как он выглядел. Был ли он высоким? Наверное, потому что мама едва дотягивала до метра шестидесяти. Тётя говорила, что он носил дурацкие усы.       «Может, тоже стоит отрастить усы?» – Думает Минджи. – «Я могу выставить это как протест против объективизации женщин. А потом покрасить в фиолетовый… Это будет интересно».       – Тео, – Бора толкает локтем куда-то под рёбра. – О чём задумалась?       – Как думаешь, мне пойдут усы?       – Усы? Не знаю. Ты хочешь отрастить усы?       – И бороду, – кивает Джию. – Такую густую и белую как у Санты. Док сказал, что я должна любить своё тело таким, каким оно есть, но разве оно не будет круче с шикарной бородой?       – Ты… странная, – улыбается Бора. – Мне нравится!       – Тогда ты будешь первой, кого я поцелую, когда отращу бороду.       – Я обязательно дождусь этого момента.       – Ещё немного, и я в тебя влюблюсь, – смеётся Минджи.       – Ты не первая.       Они сидят в круге, касаясь друг друга коленями, и Джию нравится. Её голова лежит на плече Боры, пока она слушает, как Шиён рассказывает что-то о валторне. Впервые за последний месяц она ощущает своё тело, чувствует себя до кончиков пальцев. Её ноги всегда так болели? И давно ли сердце бьётся так часто? Минджи не помнит, когда в последний раз прислушивалась к своему сердцебиению. Когда оно стало таким громким?       Она не сразу замечает, как Шиён замолкает, а улыбка сменяется плотно сжатыми губами и яростью в глазах. Минджи понимает, что кто-то стоит сзади, только когда на них с Борой падает чья-то огромная тень. Всё пространство заполняет аромат мускуса и жжёного дерева. Почему этот запах кажется знакомым?       Обернувшись, Минджи видит высокого мужчину лет пятидесяти. Волосы зачёсаны назад на манер фильмов пятидесятых. Дорогой серый костюм-тройка идеально сидит на худом теле. На лацкане значок – золотой крест на чёрном фоне. Такие носят только те, кто входит в Церковный Совет при местной часовне, – уважаемые люди.       – Вы заняты, девочки?       – Да, – улыбается Минджи. – Вызываем Сатану. И, судя по тому, что вы здесь, у нас получилось.       – Ты не должна упоминать врага Божьего, дитя моё. Это грех.       – Дитя? Вы не похожи на моего отца. Вы же этот… блять… да, тот мужик, который говорил, что лучше бы я сдохла. Простите, не помню имени. Папочка Юхён.       – Юбин, может ты меня представишь?       – А что, вы забыли, как вас зовут? – Выплёвывает Юбин, скрещивая руки на груди.       – Неважно. Меня зовут Минхо Ким, я председатель Церковного Совета и отец Юхён. Я хотел бы поговорить с тобой, Минджи.       – Я не хочу с вами разговаривать, – пожимает плечами Джию. – Вы мне не нравитесь.       – Это важно.       – Нет, я так не думаю. Мне важнее дослушать Шиён, так что будьте так любезны – отвалите от нас. Пожалуйста.       Он хмурится, проводя языком по нижней губе. Минджи вспоминает, что Юхён тоже часто так делает, но у неё это выглядит красивее. Намного красивее.       – Ты ведь понимаешь, что должна посещать терапию?       – Да, но вы не мой терапевт.       – Церковь оказывает посильную помощь…       – Церковь может пойти нахуй, как и вы.       – Это грубо, Минджи.       – Говорит человек, который считает, что мне было бы лучше сдохнуть. Если кто и может мне помочь, то точно не вы и ваши повёрнутые на религии друзья. Будьте хорошим человеком, отставьте меня и моих подруг в покое. Вы мне противны. Нет, даже не так, – вы противны каждой из нас, и мы не хотим вас видеть. Ну, может быть только в аду, при условии, что мы будем вариться в одном котле.       Минджи чувствует, как пальцы Боры сжимают её запястье. Сердце вдруг начинает биться медленнее. Всё хорошо, она не одна. Минхо смотрит вниз, на их переплетённые руки, и на его лице появляется гримаса отвращения. Такая же, как и в тот день, когда Минджи встретила его у больницы. Он оглядывает круг, словно спрашивая себя, достойны ли они спасения, а затем достаёт из кармана пачку визиток.       – На случай, если вы передумаете.       – И на это вы тратите пожертвования прихожан? – Спрашивает Бора, разглядывая белый шрифт. – Что за мерзость? Вы даже хорошую бумагу не смогли найти. И шрифт… он из двадцатого века, кто таким ещё пользуется? – Когда он уходит, Бора чуть расслабляет пальцы и качает головой. – Такой мудак. Как насчёт того, чтобы забыть о нём и поесть немного пиццы?

***

      За пару минут Бора находит неподалёку маленькую забегаловку, в которой, судя по отзывам, подают лучшую в городе пиццу. Минджи думает, что это не так уж сложно, учитывая, что это, кажется, единственное такое место в их забытом всеми сектантском городке. Бора берёт на себя обязанность сделать заказ, и Джию не может не поморщиться, слыша «тесто без глютена» и «дополнительной слой слайсов чили и пепперони».       – Им придётся заказывать частный самолёт из Италии, чтобы приготовить тебе пиццу, – шутит Шиён.       – Я пытаюсь заботиться о фигуре. Не у всех получается быть, не стараясь, такой же красивой как ты.       Минджи с улыбкой замечает, как щёки Шиён становятся бледно-розовыми.       – Эй, не флиртуй с моей младшей сестрой прямо передо мной!       – Я пытаюсь, но она такая милая. Сложно устоять.       – Держи себя в руках, бесполезная лесбиянка.       – Ты тоже!       – Видимо, это относится к каждой из нас. Ну, кроме Шиён.       – Ты не лесбиянка? – Хмурится Бора. – Моё сердце разбито.       – Я бисексуальна.       – Моё сердце снова в порядке!       Минджи смеётся, наблюдая за тем, как Шиён закрывает лицо руками, пытаясь прийти в себя.       – Она любит девушек и 2Д-парней из аниме.       – 2Д-девушки красивее, – авторитетно заявляет Юбин.       Требуется всего пара минут, чтобы они с Шиён начали спорить о том, какая девушка может считаться самой горячей. И хотя Минджи не понимала ничего из их разговора ей нравилось видеть то, какой счастливой становится её младшая сестра в компании этих людей. Даже Донги будто бы забыла о своих проблемах и присоединилась к диалогу, заявляя, что они забыли о Микасе.       – Вы видели её пресс, чёрт возьми?!       Джию только качает головой. Ей не нужно знать, кто такая Микаса, чтобы смеяться над шутками Донги и наслаждаться счастливым лицом Шиён. Она любит их, – каждую из них, – и это почти мило. Это напоминает о том, что, возможно, у неё ещё есть что терять. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на парк за стеклом, но замечает в темноте знакомую розовую куртку со светодиодными нашивками. Только один подросток в городе согласился бы надеть нечто настолько детское.       – Я выйду.       – Что-то случилось? – Шиён выглядит обеспокоенной, и Минджи осторожно поглаживает её волосы.       – Нет, просто хочу покурить. Я быстро.       Минджи на ходу закуривает сигарету, потому что руки внезапно начинают трястись. Она не знает, зачем идёт за Юхён и хочет ли та вообще её видеть, но всё это будто бы не имеет значения. Ей просто нужно встретиться с этой девушкой, сказать ей что-нибудь, заглянуть в глаза. Это почти жизненно важная потребность.       Юхён сидит на одной из многочисленных скамеек, и Минджи бесшумно садится рядом. Дым от сигареты летит прямо в глаза, а пепел падает на чистые джинсы, но разве об этом ей сейчас стоит беспокоиться? Юхён вздрагивает, но, заметив знакомые фиолетовые волосы, успокаивается.       – Не смотри на меня так испуганно, красавица, – говорит Джию, выпуская изо рта никотиновый дым. – Я не кусаюсь. Если только меня об этом не просят.       – Что ты здесь делаешь?       – А ты?       – Я первая спросила.       – А я вторая. Такие, как ты, обычно не гуляют по паркам по вечерам. У тебя дома нет никаких христианских дел? Разве вы… не знаю… не молитесь всю ночь, пока Бог не даст вам какой-нибудь божественный энергетик? У Бога есть свой «Монстр»?       – Чисто технически Сатана может считаться его монстром… стоп, ты говорила не о монстре как о монстре, а о «Монстре».       – Говори медленнее, я потеряла значение слова «монстр».       На секунду между ними повисает неловкое молчание.       – Прости за отца, ему не стоило приходить.       – Определённо, – кивает Минджи.       – Я говорила, но он сказал, что Церковь должна быть даже с такими, как ты.       – Такими, как я? Какими?       – Я не хотела тебя обидеть.       – Просто ответь на вопрос. Какая я, Юхён? Какой ты меня считаешь? – Минджи делает ещё одну затяжку. Небо над ними тёмное, а на аллеях нет ни одного человека. При других обстоятельствах это могло бы даже считаться чем-то романтичным. – Я плохой человек?       – Нет, ты… ты просто запуталась. Ты не знаешь, чего хочешь.       – Я определённо знаю, чего хочу. Вернее кого хочу. Моё предложение ещё в силе.       – Я не лесбиянка, – шепчет Юхён.       – Конечно нет, – улыбается Минджи. – Но я могу это исправить. Так ведь говорят гетеро-парни, верно? Я не пытаюсь давить на тебя. Обещаю, что не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не попросишь, но, если тебе вдруг станет скучно, ты знаешь, где меня найти, – она хочет уйти, но рука вдруг находит в кармане знакомую упаковку. – А, и ещё. Я не видела тебя сегодня в кафетерии и на репетиции ты ничего не ела, так что вот, держи крекеры. Они диетические, поэтому не беспокойся о своей потрясающей фигуре.       – С-спасибо.       – Всё, что угодно для такой милой девушки как ты, щеночек. До скорой встречи.