fatigue

      – Ладно, мои театральные сучки, – восклицает Бора громким голосом, маршируя перед ними как генерал перед армией. – У нас есть миссия. Важная миссия. Чёртовой Джульетте нужен балкон, чтобы читать свои сопливые реплики, и мы, как верные гоблины, должны его сколотить. Причём так, чтобы главная актриса не свалилась на сцену. Тео, займёшься этим?       – А чем будет заниматься капитан?       – Командовать, – улыбается Бора. – И подавать инструменты. Я плоха во всём, что касается инструментов, а Юбин и Шиён слишком заняты музыкой, чтобы думать о нас.       – Ши боится молотков, – Минджи улыбается одной половиной лица.       – Серьёзно?       – Да. В шесть лет она захотела забить гвоздь в стену небольшого домика, который сделал для нас её отец, но попала себе по пальцу, и ещё стена оказалась настолько хлипкой, что рухнула вместе со всем зданием. Она три дня не могла успокоиться и теперь отказывается пользоваться инструментами.       – Тогда остаёмся только ты и я.       – С тобой я останусь где угодно.       – Ещё немного, и я в тебя влюблюсь, Ким Минджи.       – Я не против.       Через десять минут её волосы превращаются в мокрый от пота фиолетовый беспорядок. На лице появляется румянец, а обнажённая кожа начинает блестеть от пота. Минджи в одной из своих старых маек, – больших и удобных, – и все в зале могут видеть её руки. Бора присвистывает, когда видит её мышцы, но Джию видит беспокойство в глазах, когда Ким замечает бледно-розовую линию на правой руке.       – Все делают ошибки, – равнодушно говорит Минджи.       – Я знаю.       – Было такое?       Бора плотно сжимает губы, чтобы через секунду кивнуть.       – В четырнадцать влюбилась в женщину на тридцать лет старше, подругу матери. Думала, что взаимно. Оказалось, она была просто извращенкой, – она поднимает футболку, показывая длинный и тонкий шрам. – Она бросала меня раз двадцать, пока я не поняла, что это нездорово. Она предложила встретиться в последний раз, чтобы попрощаться. В общем, как видишь, расстаться мирно не получилось.       – Надеюсь, эта сука сейчас сидит, потому что иначе я убью её.       – Она покончила с собой через две недели после моего переезда.       – Пусть горит в аду, – выплёвывает Минджи.       – Пусть горит в аду, – соглашается Бора.       – Эй, не хочешь забить гвоздь? Можешь представить, что бьёшь по голове этой стерве.       – С удовольствием.       Минджи думает, что никогда раньше не видела, чтобы кто-нибудь бил так сильно. Одного удара оказывается достаточно, чтобы вбить гвоздь в доску почти по шляпку.       – Напомни никогда с тобой не ссориться, – шутит Джию.       Требуется ещё полчаса, чтобы установить обе опоры, прикрыв их декорациями, но к концу они с Борой довольно дают друг другу пять. Это один из плюсов быть декоратором – никто не заставляет работать. Режиссёр, – если их преподавательницу вообще можно так назвать, – слишком занят актёрами, а остальным как обычно насрать.       – Почему я хочу уронить на голову этого Ромео мешок с песком? – Спрашивает Минджи, когда Конрад, спотыкаясь через каждое слово, произносит свои реплики.       – Чтобы спрятать его дерьмовую игру, очевидно, – отвечает Бора. – Тут нет гнилых помидор? Мне кажется, он заслуживает пары хороших выстрелов.       – О чём вы двое болтаете? – Спрашивает Конрад, отворачиваясь от Юхён.       – О том, что ты играешь настолько дерьмово, что мне захотелось посыпать на тебя песком, – честно отвечает Минджи.       – Думаешь, что справишься с этим лучше?       Он явно раздражён, но Джию это нравится. Парень, наверное, думает, что получил роль Ромео за хорошую игру, но все в зале знают, что дело в его популярности. Никто бы не пришёл на пьесу, если бы мистер Самые Ровные Зубы не играл главную роль. Это даже хуже, чем получить место в пьесе за секс. Там, по крайней мере, можно получить хотя бы немного удовольствия.       – Может быть и справлюсь.       – Пусть она попробует, – предлагает одна из актрис.       – Да, – соглашается вторая. – Я хочу на это посмотреть.       – Зрители просят, Тео, – пожимает плечами Бора.       Взгляд Минджи переходит на Юхён. Она выглядит словно олень в свете фар, и Джию чувствует, как внутри появляется знакомое чувство. Так, наверное, чувствуют себя охотничьи собаки, когда натыкаются на след жертвы. Такое сладкое осознание собственной силы.       – Ладно, я сделаю это. Мне нужна шпага.       Бора кидает из-за кулис одну из тех палок, на которых они дрались, и Минджи легко прикрепляет её к ремню. Это выглядит почти комично, но Юхён вдруг начинает дрожать. Джию закрывает лицо шёлковой маской. Кажется, пришло время повеселиться.       – Когда рукою недостойной грубо       Я осквернил святой алтарь, – прости.       Как два смиренных пилигрима, губы       Лобзаньем смогут след греха смести.       Минджи не из тех, кто влюбляется. Ей могут нравиться девушки. Нет, ей определённо нравятся девушки, но ни одна из них не заставляет сердце биться чаще. Джию хочет почувствовать то же, что и Ромео, – предвкушение, желание, но тело вдруг наполняется нежностью. По коже бегут мурашки. Хочется взять Юхён за руку, каждая частичка требует этого, но Минджи помнит свои обещания. Она не прикоснётся, пока Юхён сама не попросит об этом.       – Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно       К своей руке: лишь благочестье в ней.       Есть руки у святых: их может, верно,       Коснуться пилигрим рукой своей.       Минджи читает это как «да», но всё ещё не двигается. Тело бьёт лёгкая дрожь, когда Юхён осторожно касается её руки. Её кожа тёплая, – почти горячая, – и Джию нравится чувствовать контраст со своими постоянно холодными ладонями. Когда Юхён немного успокаивает, Минджи кладёт её руку себе на грудь так, чтобы кончики пальцев касались выпирающих ключиц.       – Даны ль уста святым и пилигримам?       – Да, для молитвы, добрый пилигрим.       В глазах Юхён появляется осознание будущей катастрофы. По сценарию через пару реплик Ромео должен поцеловать Джульетту. Прямо здесь, на сцене, на глазах десятка театральных гиков и режиссёра. Минджи смотрит прямо на её губы. Они кажутся такими мягкими… Может стоит рискнуть?       «Ты не Ромео, идиотка», – вовремя напоминает скрипучий внутренний голос. – «А она не твоя Джульетта».       – Недвижно дай ответ моим мольбам.       Джию клянётся, что замечает, как Юхён смотрит на её губы. Она даже подаётся немного вперёд, будто сама хочет этого поцелуя, и Минджи готова, но вокруг так много людей. Юхён будет сожалеть, если сейчас сделает подобную глупость.       Подождав секунду, Минджи нежно прижимается губами к ладони Юхён, оставляя на нежной коже лёгкий поцелуй.       – Твои уста с меня весь грех снимают.       Требуется одно мгновение, чтобы маленький зал взорвался аплодисментами. Минджи делает шаг в сторону, чтобы подарить публике поклон, и кидает маску растерянному Конраду.       – Вот так играют настоящие профессионалы, лузер.       – Эй, Тео, отличная игра.       – Правда? – Улыбается Минджи. – Хочешь быть моей Джульеттой?       – Нет, эта девчонка та ещё дура, – качает головой Бора.       – Ты разбила мне сердце.       – Ромео ведь не обязательно быть с Джульеттой. Брось свою девушку и давай сбежим.       – Мне нравится, – Минджи кладёт одну руку на плечо Боры. – Но ты нравишься моей сестре, так что…       – Можем взять её с собой. Тем более, что она мне тоже очень нравится.