fatigue

      Они начинают шить костюмы примерно за месяц до премьеры спектакля. Конечно, это работа не для декораторов, но никто из актёров не согласился взять на себя ещё и должность костюмера. Учительница пыталась привлечь ещё и директора, но, кажется, у него не осталось больше рычагов давления. Ну, или остальным ученикам было просто плевать на его шантаж. В любом случае, поняв, что манипулировать больше некем, руководство поручило эту работу декораторам.       – Хуйня, – заключает Бора, разглядывая горы ткани, заботливо купленные школой.       – Полная, – соглашается Минджи. Она не знает, насколько смелым должен быть тот человек, который доверил им такое важное дело. Скорее всего костюмы получатся чуть лучше, чем рваные мусорные пакеты. – У нас хотя бы есть эскизы?       – Да, но нужно снять с актёров мерки.       – Блять, – шипит Джию, растягивая единственную гласную.       – Тебе так не нравится смотреть на голых женщин?       – Не на этих. У меня есть вкус, детка.       – У меня тоже, – пожимает плечами Бора. – Но я бы хотела посмотреть на Юхён.       – Юхён? – Хмурится Минджи.       – Она горячая. Ну, для церковной девочки.       – Так ты из тех, кому нравятся «хорошие»?       – А ты разве нет? Думаю, флиртовать с ними – особенное удовольствие. Они всегда так мило смущаются и краснеют.       – Может, тебе просто нравится добиваться таких девушек?       – Может быть, – соглашается Бора. – Я слышала, с ними быстро становится скучно.       – Не знаю, я никогда с такими не встречалась.       – У тебя есть шанс, – улыбается Бора, взглядом указывая на Юхён. – Она постоянно на тебя смотрит.       – Думаешь, я хочу проблем?       – Да.       – Ты права, – кивает Минджи, проводя языком по нижней губе. – Такие проблемы я определённо очень хочу.       С двумя косичками Юхён выглядит несправедливо мило. Она сидит на третьем ряду в компании нескольких девушек из религиозного клуба и листает сценарий. Конрад за ними, смотрит прямо на Юхён так, словно хочет её съесть, и Минджи чувствует, как злость наполняет её тело. Она прячет руки в карманы, мысленно уговаривая себя не наделать глупостей. Не имеет значения, насколько сильно Конрад хочет Юхён, она никогда даже не подумает о нём.       «Она и о тебе не подумает», – напоминает внутренний голос.       «Знаю», – отвечает Минджи, улыбаясь одной половиной лица. – «Но флиртовать с ней всё равно очень весело».       Спрыгнув со сцены, Джию быстрым шагом направляется в туалет. Ей нужно расслабиться, перестать думать об этом. Раньше помогал алкоголь, сигареты, но сейчас она не может, обещала Шиён, что не будет курить хотя бы в школе. Нужно срочно найти другой способ. Выдохнув, Минджи окунает лицо в ледяную воду, наслаждаясь холодом. На время это успокаивает.       На ум приходит мысль о Шиён. Она всегда успокаивалась с помощью музыки – играла на пианино, гитаре, даже пела, если рядом никого не было. Может, и с Минджи такое сработает? Убедившись, что никого нет, она прячется в одной из кабинок и забирается на унитаз. Стены исписаны типичными школьными новостями, рисунками членов и прочим дерьмом.       Джию как раз собирается начать рисовать, когда слышит за пластиковой дверью голос одной из актрис.       – Не могу поверить, что после всего, что случилось, ей позволили вернуться в школу.       – Минджи? – Спрашивает вторая. – Разве она не просто болела?       – Нет, конечно. Ты что, не видела шрамы? Она подралась с кем-то, а потом попыталась покончить с собой. Мои родители были в группе, которая пыталась убедить директора исключить её из школы. Её оставили только потому, что директор не хотел терять талантливого игрока. В школе больше нет талантливых игроков, кроме неё и Дон.       – Жаль, что такой хорошей девушке, как Шиён, приходится быть её сестрой.       – Да, глядя на Минджи, я понимаю, почему её родители её бросили, – хихикает первая. – Будь у меня такая дочь, я бы тоже подсела на наркотики. Нет, только представь себе, что когда-нибудь ты станешь такой же жалкой как Минджи. На её месте я бы тоже покончила с собой, просто чтобы избавить мир от мусора.       – На твоём месте я бы даже не говорила об этом, – сквозь пелену в ушах Минджи слышит третий голос. Это Юхён. Судя по теням, которые Джию видит под дверью, она подходит почти вплотную к парочке. – Ты не знаешь ничего о её жизни.       – Знаю. Все знают.       – Да, следствие, а не причины. Вы никогда не думали, насколько больно должно быть человеку, который решил так с собой поступить? Насколько больно было Минджи? Она в первую очередь человек, к которому нужно относиться с уважением, даже если вам это не нравится. Вы ведь ходите в церковь, помните, что написано в Евангелии от Матфея. «Ибо, если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный; а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших». Как вы можете верить в Бога и ставить себя выше человека, которому нужна помощь?       – Она же лесбиянка, она неправильная.       – Бог не делает ошибок, – отвечает Юхён. – Если Он сделал её такой, значит у Него была на это серьёзная причина. Мы не можем осуждать Его решения.       Минджи не видит, что происходит по ту сторону двери, но через секунду парочка уходит, а комната наполняется плеском воды. Выскальзывая из кабинки, Джию встаёт за её спину. Юхён тихо взвизгивает, заметив в зеркало её лицо.       – Как долго ты здесь была?       – Минут пять, – пожимает плечами Минджи, не сдерживая улыбки. – Моя героиня.       – Они просто говорили неправильные вещи.       Юхён поворачивается, скрещивая руки на груди, как будто ничего не произошло. Минджи не знает, почему хочет остаться, поговорить с ней. Она не нуждалась в помощи. То, что Юхён вмешалась сегодня, не значит, что о ней перестанут сплетничать. Скорее даже наоборот, всё станет только хуже, но… сердце Минджи тянется к Юхён словно мотылёк к открытому огню.       Поэтому тихо, без всякой надежды спрашивает:       – Дело было только в неправильных вещах? Или в том, что они говорили такое обо мне?       – Это имеет значение?       – Для меня – да.       – Мне не нравится, что они говорят такое, не зная тебя. Ты хороший человек, – действительно хороший.       – Я тебе нравлюсь?       – Я не могу ответить.       – Ты же сама сказала, что Бог не делает ошибок. И то, что я тебе нравлюсь, если, конечно, нравлюсь, это правильно. Это всего лишь чувства.       – Ты не можешь этого знать.       – Да, наверное, но я чётко знаю одно – мне не стыдно за то, кто я есть. Да, я люблю девушек, и что в этом такого? Почему это вообще должно кого-то беспокоить? Я же сплю не с ними, так?       – Я не знаю, что ответить тебе прямо сейчас.       – Не отвечай, но всё равно подумай об этом. Просто так, на досуге.       Улыбнувшись, Минджи берёт Юхён за руку, чтобы оставить на бархатной коже короткий поцелуй.       – Моя героиня.

***

      После репетиции преподавательница просит актёров остаться, чтобы декораторы (и Юбин с Шиён) могли бы снять с них мерки. Актрисы остаются недовольными, перешёптываясь о том, что не хотят раздеваться перед лесбухами, но Минджи прерывает их бубнёж громким «Не надейтесь, у нас есть вкус». Они делят всех на четыре группы, и улыбка появляется на губах Минджи, когда она видит, как Юхён сама встаёт в очередь к ней.       Джию чувствует себя слегка пьяной, когда они с Юхён остаются наедине. Юхён неловко топчется на месте, не отрывая взгляда от своих туфель. Чувство нежности к этой девушке расплывается в груди, цепляется за кости, проникает в сердце. Джию осторожно подходит ближе, чтобы случайно не напугать.       – Я могу попросить Шиён снять с тебя мерки.       – Не надо.       – Уверена?       – Да. Мне просто нужно немного привыкнуть. Дай мне минуту, если это возможно.       – Хоть десять. Ты всё равно была последней в очереди. Можем снять мерки через одежду, если тебе некомфортно.       – Нет, всё в порядке.       Минджи отворачивается, давая Юхён немного пространства. Она неловко стягивает с себя белую рубашку, юбку. Кожа Минджи начинает гудеть, сердце рвётся из груди, почти ломая грудную клетку.       – Можешь начинать.       Минджи видела красивых женщин, но при виде ни одной из них у неё не перехватывало дыхание так, как при виде Юхён. Она проводит языком по нижней губе, наслаждаясь приятным оттенком розового на щеках Юхён. Взгляд опускается на тонкие линии пресса, аккуратную грудь, скрытую тонкой тканью белого топа. В горле пересыхает.       Чтобы измерить талию достаточно просто встать со спины, но Минджи опускается на одно колено. Кончики пальцев скользят по коже, которая мгновенно покрывается мурашками. Юхён вздрагивает, но молчит, а затем Джию чувствует, как её длинные пальцы вползают в фиолетовые волосы.       – Такие сухие… – шепчет Юхён.       Минджи поднимает голову, с трудом подавляя желание прижаться губами к бархатной коже, провести языком по прессу, спуститься ниже. Это опасно, но Джию плевать. Она просто хочет эту девушку. Ей жизненно необходимо почувствовать на языке её вкус, мягкость кожи.       – Подожди, – просит Юхён.       – Ты мне так нравишься.       – Это всё неправильно.       – Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Дай мне шанс, Юхён, – Минджи кладёт руку на её пресс, чувствуя напряжение юхёновых мышц.       – Я не могу. Не сейчас. Пожалуйста, Минджи, хватит.       – Как скажешь, щеночек.