"неслушой Картмона он дибил и гавнаед :)"

каникулы. мы дожили до них. после признания, Кенни почувствовал свободу в своих поступках, как и я. у нас было что-то типа медового месяца, только без путешествий и денег. мы то сидели у него дома, то тусовались у озера или вообще уходили загород. единственное правило в наших прогулках — мне нужно быть дома не позже восьми. мне кажется, Кен знает меня лучше, чем я себя сам. я и не подозревал, что мне нравится поглаживания по голове и по шее. не знал, что особое удовольствие мне доставляет запах перед дождём или только-только скошенной травы. не знал, что мне нравится прозвище Лео. а он, как будто знал об этом всю жизнь. эта неделя была очень длинной. мы часто гуляли небольшой компашкой с Кайлом, Стэном. Стэн, кстати, стал первым кто узнал о наших отношениях, это не удивительно. потом непонятно каким образом узнала Карен. она сказала нам, что поняла это ещё с нашей последней встречи, и что её тянет блевать от нашей слащавости. но потом, видимо, она привыкла к этому. и так, я возвращаюсь домой после лучшего дня на этой неделе. я был взбудоражен и вдохновлён, по телу бегали приятные мурашки, хотелось визжать и прыгать от счастья. в чём причина? Кенни провожал меня до дома, а точнее, до соседнего дома (что бы нас, случайно, из окна не увидели мои родители). когда мы были на месте, он резко и без лишних слов поцеловал меня. это продлилось чуть больше секунды. потом он отодвинул своё лицо, сказал «увидимся в школе» и побежал домой. я, красный и потный простоял на месте пару секунд. дотронулся до губ. я и не думал что самый обычный, невинный поцелуй может быть таким невероятным. расплывшись в нелепой улыбке, я посмотрел на свой дом. встряхнувшись, быстрым шагом пошёл к нему. — привет мам, пап! — с порога крикнул я, снимая с себя ветровку. отец сидел на диване, мамы не было видно. — Леопольд. скажи пожалуйста, кто такой Кеннет Маккормик? — я был так счастлив, что не расслышал в его голосе злость и раздражение. — Кенни? это мой одноклассник, мы хорошие знакомые. — я повернулся к отцу, который уже стоял надомной. только тогда я понял, что оказался в настоящей заднице. его лицо было похоже на помидор, он сжимал кулаки и трясся от накопившейся ярости. я попытался отойти от него, но позади меня выросла стена. паника. — хорошие знакомые? — д-да, пап. — я всё знаю — я сначала не понял, что сказал. неужели...? да нет, быть не может. стало сложно дышать. я хотел стать этой чёртовой стенкой, влиться в неё, просто что бы не чувствовать этого всего. ноги подкашивались. меня трясло. — я знаю как вы с ним обнимались у туалета. знаю, что вы курите вместе. ты говорил, что проводишь каникулы в библиотеке, а оказалось, вы с ним шляетесь где попало. скажи честно, ты педик? — что? нет конеч- в меня прилетела тяжёлая рука отца. по щекам сами потекли обжигающие слёзы. снова взглянул на папу. — говори «я педик, мне нравится, когда меня берут в зад». — это не правда! — удар. я вскрикнул от боли и опустил глаза. я даже не пытался сопротивляется, я знал, что это бесполезно. — говори. — я промолчал. снова и снова удары по голове. всё кружится перед глазами. в ушах звенит. — говори, сукин ты сын. -я.. педик, мне нравится, когда меня берут в зад. — выдохнул, взглянул на это чудовище. тот не моргая продолжал. — вы с ним «встречаетесь»? — последнее слово он сказал с явным сарказмом. хотелось его хорошенько ёбнуть. — папа, мы не «встречаемся». мы встречаемся — я испугался собственных слов. не знаю что на меня нашло, но это было ужасно. посмотрел на отца, тот не скрывал удивления. я сжался. удар. ноги окончательно перестали меня держать. валялся на грязном полу, пока меня избивал собственный отец. его нога прилетала мне то в лицо, то в живот. я кричал, орал, надеясь что меня услышат, меня спасут. нет. не спасут. он продолжал говорить со мной этим противным спокойным голоском. в его речи проскальзывали секреты, которые я хранил между друзьями. друзьями — которые обещали ни за что не рассказывать их. теперь я рыдал не от физической а от моральной боли. от куда он узнал? от куда? закрыл уши руками, свернулся в калачик. прошу, не заставляй меня это слушать, папа. видимо я вырубился. приоткрыл глаза, тут уже никого нет. я попытался встать. судорога. всё тело ноет. кое-как встал на ноги, облокачиваясь на стенку поплёлся в ванну. комната родителей была открыта. отец сидел там, как ни в чём не бывало попивал чай. — ещё раз я узнаю, что у тебя что-то с этой мразью. — он без слов объяснил, что со мной будет. я пошёл дальше. как же больно.