"неслушой Картмона он дибил и гавнаед :)"

— акуна матата, ёпта! — этот идиот забрался на огромную берёзу, которая растёт у меня под окном. Кенни сидел на ветке, качая тонкими ногами как маленький ребёнок. будто он каждый день так делает и в этом нет ничего не обычного! — Кенни! что ты тут делаешь? слезай, мой папа может увидеть! — твой папаша сейчас в душе, Карен стоит на шурехе. если он начнёт идти к тебе, она мяукнет. — я всё ещё был в недоразумении от неожиданного появления. я высунулся из окна и осмотрелся. из-за ночного тумана, не с первого раза можно было разглядеть тень маленькой девочки на земле. над слоем тёмной пелены, улыбка Кенни стала ярким маяком. не смотря на знойный ветер и холодные мурашки, рядом с ним становилось теплее. я улыбнулся этому дураку в ответ. — так, я же не просто так пришёл! я так понимаю, твой отец всё узнал и побил тебя? — как ты понял? — на мой вопрос Кенни несчастно вздохнул. его взгляд стал жалостливым и сострадательным, уголки губ пошли вниз. — ну, начнём с того, что ты пришёл в ужасно жаркую погоду в рубашке. а закончим тем, что у тебя всё тело в ранах. — только сейчас вспомнил, что я без футболки. взвизгнув как поросёнок, прикрылся одеялом. Кенни, будто не заметив этого, покрепче взялся за соседнюю ветку, а свободную руку потянул ко мне. он аккуратно провёл рукой по ключице, на которой стоял жуткий фиолетовый синяк. Кенни делал вид что разбирается в подобного вида ранах, внимательно изучал и не прекращал нежить это место. помните, я говорил что мне нравится, когда меня гладят по шее? забудьте. ничто не сравнится с этим. это было что-то новое и странное, но при этом ужасно манящие. никогда такого не чувствовал. я сглотнул и прикусил язык, что бы случайно не издать звука. рука парня медленно опускалась ниже, оголаживая грудь, торс. мы оба понимали, что теперь он не просто разглядывает раны на моём теле, нам обоим было стыдно за это, но прекращать ни кто не осмеливался. наконец, рука Кенни снизу моего слегка пухлого живота. он взглянул на меня в ожидании ответа. в голову опять полезли эти мысли. как же это противно. я заново прикрыл тело одеялом. Кенни, кажется, понял к чему я клоню и тоже отстранился. он неловко почесал затылок. — прости. — ничего. — мяу! — послышалось где-то левее. мы переглянулись, мой ночной собеседник сел в более удобную позу. — встречаемся после второго урока в нашем туалете, понял? — я уверенно покивал головой. Кенни быстро поцеловал меня в уголок губ и как Маугли начал спускаться по веткам вниз. я словно под гипнозом смотрел на отдаляющийся силуэт. он всегда был таким спортивным? дверь в мою комнату открылась. — Леопольд, почему ты не спишь? — да тут кошка бегала, не давала уснуть. ты её не слышал? — папа на секунду задумался. — слышал. — дверь захлопнулась. проблема решена, можно спать.

***

я сидел в кабинке обоссаного и ужасно воняющего туалета. ждал когда ко мне придёт мой «ночной принц». через пару минут кто-то вошёл. через небольшое отверстие между дверью и стенкой я увидел оранжевый силуэт. он сел на подоконник. — я покурю, не возражаешь? — нет. — звук зажигалки. комната наполнилась горьким и знакомым запахом. — Лео, ты можешь рассказать в подробностях? что произошло? — я сел на толчок, поднял колени к телу и обхватил их руками. было особенно не приятно вспоминать тот вечер. — ну, я пришёл домой. снял верхнюю одежду. папа зажал меня между стенкой, начал кричать. говорил что всё знает, и про отношения, сигареты, объятья и ласки. я что-то ляпнул, он повалил меня на пол и… — опять эти слёзы, я мужик или кто? я устал плакать, ныть, а я только этим и занимаюсь, даже сейчас. несмотря на это, я продолжал свой монолог. — он бил меня ногами. говорил, что лучше не иметь сына, чем иметь, но такого как я. называл ничтожеством, мразью, падлой. он узнал о всех моих секретах. он как будто распорол мне брюхо и пересчитал все рёбра. он… я… —  тут я не выдержал и впервые за это время смог нормально проплакаться. ничто не мешало этому. все те мысли, все те эмоции что копились во мне, вышли за пару мгновений. разболтав замок от двери, Кенни зашёл в кабинку и крепко обнял меня. от воспоминаний и сильных прикосновений синяки начинали гореть, но эта боль не равнялась с тем, что я чувствовал сейчас. я просидел всю перемену рыдая в плечо своему другу. тот лишь гладил меня по спине говоря что-то типа «тише, всё пройдёт, я рядом»… а ведь он и правда был рядом. все моменты когда мне было больно я делил с ним. он был рядом когда я был безумно счастлив, зол, подавлен и взволован. только он мог залечить мои раны, мог начать ни с того ни с сего рассказывать глупые анекдоты и залезть на дерево, что бы просто повидаться со мной. он искренне любит меня и понимает это. а я? не знаю… когда я более менее успокоился, взглянул на Кенни. не представляю как выглядело моё лицо тогда. наверное ужасно набухшее, красное, уставшее. парень только грустно улыбнулся, заправляя мою прядь волос за ухо. — ты красивый. — он нашёл что-то в этой уродской физиономии красивое. я протёр лицо туалетной бумагой и кинул её в помойку. — Кенни, я не понимаю что чувствую к тебе. — а что ты чувствуешь? — привязанность, доверие, сострадание. знаешь, это такие же чувства как к лучшему другу, но что-то большее. что-то обширнее и значимее. что это? — любовь. — значит, я тебя люблю? — похоже на то. — а что ты чувствуешь ко мне? — тоже самое, Лео. — мы смотрели друг на друга и глупо улыбались. странно. сейчас я не чувствую себя таким грязным и осквернённым. высказался и стало так хорошо на душе. легче. я взял Кенни за щёки и потянул к себе. губы соприкоснулись. пошёл нахуй, пап.