* flashback *
Тридцать первое июля. После горячего душа всегда становится легче дышать. Появляется какое-никакое желание жить. Рюджин надевает тёплую домашнюю кофту белого цвета и чёрные пижамные штаны, приходит на кухню-гостиную и долго стоит напротив открытого холодильника, раздумывая, что можно впихнуть в себя через силу. Она видит пачку мюслей, достает их и берёт молоко из холодильника, скорее всего уже просроченное. Листая ленту в популярной социальной сети Instagram и прожёвывая мюсли с яблоком, Рюджин смотрит в телефон и видит всплывающее уведомление. Она была уверена, что это спам и, открывая директ и готовясь нажать кнопку «Пожаловаться», видит сообщение: @username: — Тебе сложно? Странно, обычно спам такого не пишет, да и у них есть никнеймы. А тут. @username: — Сложно быть детективом? Ступор. Кто-то над ней подшучивает? Откуда этот человек узнал, что она детектив? И зачем… ему это? @shinryujin: — Вы кто? @username: — Мат. Мат? А поумнее нельзя было придумать? @shinryujin: — Очень смешно. @shinryujin: — Тогда я шах. Рюджин не знает, почему продолжает столь глупый диалог, ведь умнее было бы просто проигнорировать слова неизвестного. @shinryujin: — Почему вы думаете, что я детектив? @username: — Аватар. Логично. Рюджин совсем забыла, что у неё есть аватар. Эта фотография была сделана в день её приёма на работу в детективном агентстве. На ней была надета шляпа и значок, прикреплённый к пиджаку, мол, смотрите, у неё получилось стать детективом. @shinryujin: — Не ваше дело, сложно мне или нет.* end of the flashback *
Она держится до последней капли, чтобы не заснуть и увидеть уведомление от Джи Хвы, вспоминая, как ночами она разговаривала по телефону с ней и слышала её прекрасный голос; как та разговаривала загадками; как с каждым разом всё сильнее и сильнее она заинтересовывала Рюджин — казалось, что загадочность её второе имя. И Рюджин не требовались фотографии той, хоть поначалу ей и было невероятно интересно, как она выглядела, эта потребность постепенно уходила. Шин сама создавала её образ в голове. Но вскоре её глаза слипаются, и через несколько секунд она проваливается в абсолютную темноту. Позднее в этой темноте мелькают какие-то огоньки, то ли в виде салюта, то ли волн. И несмотря на то, что они кажутся светом, она всё равно в абсолютной тьме. Вот-вот появится полная картина, всего лишь стоит подождать несколько секунд, но… …из глубокой тьмы, ярко сверкая, выходит ангельски-прекрасная девушка, направляющаяся прямо к Рюджин. И вот снова. Она опять пришла во сне. Походка девушки была будто в замедленной съёмке, что Шин могла чётко разглядеть фигуру, волосы, руки и ноги девушки, только не лицо. Это давало ей мысль о том, что… … это Юн Джи Хва приходила каждый раз к ней во снах. — Юн Джи Хва, — задерживая дыхание, Рюджин не отрывает взгляд от девушки. — Это ты? — она задаёт вопрос дрожащим голосом, из-за подступившегося кома в горле. Джи Хва медленно кивает, подходит вплотную и протягивает свою руку перед лицом брюнетки, отчего та замирает на месте. — Дай руку, — послышался тихий голос Юн. Шин медленно протягивает свою ладонь, в ожидании чего-то неизвестного. Дёрнувшись от неожиданного и нежного прикосновения, она тревожно нахмурила лоб. Сияющая девушка за пару секунд притянула брюнетку к себе, вмиг прижалась к ней и, обняв очень крепко, прошептала: «Тебе нельзя меня видеть. Но, знай, я всегда рядом». Шин, зажмурив глаза и уткнувшись лицом в плечо девушки, несдержанно всхлипнула, но, немного собравшись, всё же смогла вымолвить невнятное: — Не уходи. Глубокая тьма стремительно поглощала силуэт девушки. Рюджин было плевать, какой жалкой и беззащитной она сейчас выглядела, главное, чтобы эта самая девушка поняла: она — то единственное, что было необходимо Рюджин для абсолютно счастливой жизни, и ни о каких других людях не могло идти и речи. Джи Хва осторожно отпускает Рюджин. И быстро исчезает. «Снова ушла…»* * *
Against The Current — shatter
Держа сигарету между большим и указательным пальцем, Йеджи рассматривала звёздное небо на балконе бара. Изящные длинные пальцы подносят сигарету к пухлым, едва приоткрытым губам: её затяжки всегда долгие, а дым, который она выдыхает, всегда быстро улетает в сторону. Тонкая сигарета в руках у Хван добавляла ей мужественности. После того, как кусочек пепла упал со второго этажа, на лице появилась лёгкая ухмылка. Йеджи знала, чего хотела, что будет завтра и, скорее всего, послезавтра, поэтому она всегда была сдержанной. Ведь нет ничего невозможного для человека, столь уверенно подносящего огонь к губам. Повторяя свои махинации под тусклый свет луны, она погружается в чувство расслабления: плохие мысли, мешающие ей весь день словно испарились, а по телу пронеслась волна приятных покалываний. Со стороны спиральной лестницы чётко послышался стук каблуков. Лиа пришла спустя десять минут назначенного времени, хотя обычно это происходит спустя час. Удивительно. — Рада тебя видеть, — Йеджи тушит сигарету о стеклянное дно пепельницы, стоявшей на столике, и направляется к Лие. — С праздником. — Красивая прядка, — удивленная Лиа указывает пальцем на недавно покрашенную розовую прядь Йеджи. — Не припоминаю, чтобы тебе нравился розовый цвет. — Решила попробовать что-то новое, — глубоко вздохнув, вяло протянула Хван. Как ни крути, но после ответа Йеджи всё равно было странно воспринимать её с розовым цветом. — Тебе идёт даже розовый, — процедила Лиа. — Мне всё идёт, — Йеджи легонько улыбнулась и харизматично подмигнула Лие. — Так ещё я и сексуальная, не так ли? — игриво дразнит именинницу. — Ещё что, — закатив глаза, улыбчиво пробубнила Лиа. — Пойдешь вниз? — она воскликнула, желая быстрее полакомиться едой. Йеджи положительно помотала головой, после чего они спустились на первый этаж. Ловко подбросив бутылку с длинным носиком, бармен с хитрой улыбкой посмотрел на ошеломленную Юну. В шейкер потекла тонкая красная струйка клубничного сиропа, обещающая придать летнему охлаждающему напитку приятный вкус. А старшие в это время сидят на кожаных диванах и присматривают за Юной, обсуждая счастливую жизнь. — Вроде Юне скоро двадцать один, а она радуется таким простым вещам, будто ей пять, — бормочет Йеджи, завидуя, что младшая становится счастливой из-за какой-то ерунды. — Мне бы также хотелось, — отвечает Лиа и, увидев, как к ним направляется Юна, машет ей. — Она счастливая. Она видит мир даже в том, что не представляет никакой ценности. — И чего вы тут обсуждаете? — присаживаясь на диван, Юна приобнимает Лию за плечо и легонько стучит пальцем по её носу, из-за чего та мило щурится. — Счастливую жизнь, — мечтательно выдохнула Лиа. — О-ох… — младшая сразу же начала думать о своём счастливом будущем. — Может, пообещаем себе кое-что? Двое старших уставились на Юну. — Пообещаем, что через три года мы сможем добиться счастливой и идеальной для себя жизни. — Можно, — довольно закивала Лиа. От Йеджи последовал чистый игнор. — Я начну, — прислонив затылок к спинке дивана, Юна прикрывает глаза. — Через три года… я смогу добиться успеха и в деньгах, и в любви. Дом на берегу моря, сексуальная девушка… Это всё, что мне нужно. — Мои желания точно такие же, как твои, только прибавлю к ним двух собак, которых будут звать… — усердно думая о том, как будут звать собак, на лице у Лии появляется улыбка. Она очень любила животных, а в особенности собак, поэтому от одной мысли про них у неё появлялась широкая улыбка. — Хонсам и Инсам! Йеджи медленно подняла голову и тяжело вздохнула. — Не думаю, что я буду жива через три года, — она безэмоционально отвечает, разрушая весёлую атмосферу и понимая, какая сейчас ситуация творится вокруг неё. — Будешь, — Юна, тут же ответив и перестав пить коктейль, недовольно нахмурилась. — Не настраивай себя сразу на плохое… Ты можешь жить без плохих мыслей? — Я живу реальностью, — строго прозвучала Йеджи. — Ты не знаешь, что будет через три года, — Юна немного злилась. — Но я могу сделать выводы. Либо меня поймают, либо я сама умру, — голос Йеджи прозвучал низким, будто после долгого сна. — И всё как прежде, — Лиа прерывает надвигающуюся ссору старшей и младшей. — Всё также учите друг друга жизни, — она усмехается, вспоминая старые времена. — Раз уж это мой день рождения, то позвольте пригласить вас ко мне и заплатить за еду, — меняя тему, она берет сумку и ищет кошелёк. Молчаливо кивнув, младшая поставила бокал в сторону, потёрла переносицу и, похрустев пальцами, посмотрела на Йеджи. Той было совсем наплевать, что происходит, переживают ли за неё, и вообще, нужна ли кому-то она. Видно, что она хочет быть счастливой, но не в этой жизни. Не сможет… из-за собственного предназначения. — Где мой кошелёк?! — понимая, что кошелька в сумке нет, Лиа начинает нервничать. Пытаясь вспомнить, где может быть её кошелёк, она плотно зажмуривает глаза до красных ромбиков и ярких синих точек. «Я ходила в магазин, потом туда, ещё туда, потом я столкнулась. Стоп, я столкнулась с девушкой и…» — Блять, — до неё мгновенно доходит, что кошелёк выпал при столкновении с девушкой. — Что-то случилось? — осторожно интересуется младшая, находясь рядом с ней. — Видимо, когда я спешила, выронила кошелёк, — именинница обречённо хватается за голову, думая о том, что кошелёк могут украсть. — Он может быть все ещё там, — задумчиво пробубнила Юна. — Сбегаешь? — Я быстро, — тут же ответив, Лиа неожиданно встала с места и побежала к выходу. Торопливо одевшись и взяв сумку, она побежала на то место, где столкнулась с девушкой. «Дура! Кто хранит личные данные в кошельке» Эти мысли преследовали её по пути, а самая худшая была мысль о том, что если её личные данные попадут в полицейский участок, то ей, в том числе и Йеджи, и Юне будет совсем несладко. «Девочки не знают, что у меня там личная информация» Приближаясь к тому самому месту происшествия возле детской площадки, от пьяницы осталось ни следа. На тротуарной плитке, где она упала абсолютно ничего не было — ни девушки, ни кошелька. Ещё несколько минут бродя вокруг да около, она замечает розовый стикер, прикреплённый к скамейке. И, подойдя ближе, возле стикера лежал её кошелёк. «Не трогать! Ведётся видеонаблюдение» Вот, что было написано на этом самом стикере. Только было ощущение, будто это написал трёхлетний ребёнок: буквы были такими корявыми, что хотелось закрыть глаза, чтобы не понимать, что тут написано. И она уже догадывалась, какой человек, в каком состоянии и в какое время мог это написать — та пьяная девушка. «Спасибо», — Лиа про себя поблагодарила черноволосую, которая буквально спасла её от тюрьмы, и вернулась в бар с чувством полного облегчения. Беготня туда и обратно заняла около пятнадцати минут, ей повезло, что место было не так далеко. Направляясь к своему столику, она видит издалека испуганную Юну. Та грызла ногти, нога стремительно скакала, а взгляд был внимательно уставлен на Йеджи, с кем-то говорящей по телефону. — У нас новое задание, — Йеджи опускает взгляд на пол и сжимает челюсти. — Ей исполняется двадцать пять лет и, несмотря на своё большое состояние, не хочет отдавать крупный долг. Её имя Ли Чеён. Лица девушек мгновенно стали мрачными. Им придётся опять через это проходить. Опять совершать убийство.* * *
На часах полвосьмого утра. Рюджин открыла свои веки и зажмурилась от слишком яркого цвета, который исходил от окна: лучи солнца пробирались сквозь матовые натяжные шторы в гармошку, освещая тёмную комнату девушки. Утро выглядит ещё большей катастрофой, чем вчерашний вечер. Шин закрывает лицо руками с тяжёлым стоном, желая лишь опять проснуться, чтобы всё оказалось кошмаром. Только от этой реальности в иную не сбежать, поэтому ей приходится собирать себя заново по кусочкам и решать грёбаные проблемы. Она пытается понять, как жить дальше, убеждает себя в том, что это временные трудности, и напоминает себе о том, что на этой планете есть люди, которым будет плохо, если её вдруг не станет. — Раз, два, встать! — внезапно громкий приказ рыжеволосой девушки прервал депрессивные размышления Рюджин. От неожиданности Шин взяла первое попавшееся ей под руку и кинула туда, откуда послышался голос. — Твою ж мать, Черён. Вид у Рюджин такой, будто Черён сейчас прилетит похлеще, чем она может себе представить. Но, несмотря на грозное выражение лица и явные намерения сорвать на ней весь свой гнев, накопившийся после вчерашнего, Рюджин закрывает глаза и громко выдыхает. — Как ты вошла? — Забыла? Ты сама мне запасные ключи от квартиры дала, — обиженно бубнит Черён, потирая лоб от только что влетевшего в неё пульта. — Значит, надо было не давать. — Ты не отвечала на мои звонки весь вечер, — Черён недовольно сводит брови к переносице. — О чём я могла думать? — Ну, как видишь, я жива, — безрадостно доносится от брюнетки. Около минуты в комнате висит тишина. — Зато хреново выглядишь. Выглядит Рюджин и правда хреново. Черён смотрит на неё, стоя около стены и упираясь в неё лопатками, и размышляет об ухудшении её состояния. Она замечает круги под глазами той и считает в уме, сколько часов прошло с тех пор, как Рюджин не отвечала на звонки. — Тебе нужен отдых, ты это понимаешь? — Черён сразу догадалась, что ужасное состояние Рюджин вызвано работой, ведь такое уже не в первый раз. Она пытается донести до той, что такими темпами недалеко и до психушки. — Я не могу. Рюджин вмиг становится растерянной, словно даже ранимой. Такой, будто ей только что надавили на больное или сделали больно по новой. — Тебе повезло, что у тебя есть я, — рыжеволосая как-то подозрительно улыбается. — С этого дня у тебя отпуск до конца следующей недели. — Только в мечтах, — прохрипела Рюджин, вставая с кровати и желая поскорее выйти из комнаты, лишь бы гнетущая атмосфера не сожрала её целиком. — Рюджин, — Черён перехватила её запястье, и та моментально подняла на неё взгляд. — Ты меня не поняла. Я поговорила с твоим начальником насчёт отпуска… Он согласился. — Такого быть не может, — Шин не может поверить Ли, ведь зная её начальника, а точнее того самого Джун Со, то отдых на неделю было бы невозможно заполучить. — Я знаю Пака намного лучше, чем ты. Он бы не согласился, — ей удаётся освободить руку от крепкой хватки Черён. — Хватит вытягивать меня на отдых. Зная характер Рюджин, она может подолгу не воспринимать правду, выражать своё недовольство и ворчать себе под нос, будто она каждый день встаёт не с той ноги. В этих случаях нужно лишь перетерпеть. Черён приходится терпеть всё-таки не впервые, поэтому для неё это легковыполнимое задание. У неё уже выработался иммунитет к постоянно ворчливой Рюджин. — Зачем мне тебе врать? — рыжеволосая заходит на кухню, где та уже успела включить чайник и достать всё необходимое для приготовления шоколадного латте. Черён вдруг замолчала, задумавшись. — Или ты так сильно не хочешь верить, что у тебя есть право на отдых? — в её голове было нескончаемое количество вопросов. — Я правда не знаю, какое там отношение у начальника к тебе, но он чётко дал понять, что согласен с твоим отдыхом, — она в упор смотрела на затылок Рюджин, представляя её лицо, а та, как остолбеневшая принцесса, ну или как идиотка бестолковая, стояла и сверлила взглядом в пустую кружку. — Пак запретил мне расследовать дело по «Y.J», — ответила Шин, не оборачиваясь. — Дал лишь месяц, — её голос становился грустным. — Я искала всевозможные зацепки, расспрашивая родственников жертв об их поведении, сидела днями и ночами в офисе, рассуждая принцип и последовательность действий этого киллера, но итог никакой, — она с горестью выдохнула, сильно сжимая кружку. — Я потеряю время с этим отпуском. У Черён не было слов. Теперь понятно, почему Рюджин сейчас не в настроении. Черён медленно подошла к Рюджин и заключила её в свои слабые, измученные объятия со спины: по одному объятию Черён дала понять, что она всегда рядом и готова ей помочь, чтобы не случилось. Сейчас Рюджин казалась такой хрупкой, словно хрустальный сосуд, в любой момент готовый разбиться вдребезги. Хоть она и не показывала, как сильно ей больно, Черён все понимала. С детства Черён интересовалась психологией: изучала сознательные и бессознательные явления, а также чувства и мысли. Она многое понимала в психологии поведения и многих могла спокойно проанализировать на предмет переживания, а иногда даже жизненных принципов. Подавление эмоций у Рюджин было не редким проявлением. Она подавляет выражение печали, пытаясь улыбаться другим и сохранять невозмутимое, спокойное выражение лица, скрывать его под маской другой эмоции. Однако от взгляда внимательной Черён не ускользнут проявления печали, даже если они мало выражены. — Не волнуйся, — рыжеволосая аккуратно кладёт подбородок на плечо Шин. — Я поговорю с ним, — тихо произносит она. — Спасибо… Черён-и, — Рюджин повернула голову набок и, шмыгнув носом, улыбнулась. Она понимала, что Черён та, кто «может всё», поэтому договориться насчёт расследования ей будет несложно. — Едешь со мной кое-куда, и извинения приняты, — Черён приподняла уголок губ и принялась щекотать Рюджин. — Уговорила, — не продержавшись и минуты, Шин остановила процесс щекотки.* * *
Приоткрыв окошко в чёрной феррари, черноволосая вдохнула воздух, в котором к запаху выхлопных газов, летней травы, гари и асфальта, примешивался особый аромат свободы. Она явственно ощущала его, вдыхая полной грудью. С помощью Черён она сумела почувствовать себя живой, умеющей отдыхать и веселиться. На данный момент она чувствует себя богатой, потому что находится в чёрной «LaFerrari» стоимостью около полутора миллионов долларов. Ей приносит удовольствие, когда она смотрит на мимо проходящих людей, одновременно фотографирующих и обсуждающих эту машину, в которой она едет. Частенько такое бывает, что Рюджин жутко завидует Черён: богатая, есть дом, машины, дорогая одежда — всё, о чем только может мечтать человек. И, несмотря на своё богатство, выросла Черён очень даже воспитанной и образованной, родители посвятили очень много времени на любовь и воспитание. — Подожди, я правильно понимаю: ты вчера пьяная написала Джи Хве, которая якобы твой идеал, что хочешь её увидеть? — Ли сопоставляет всё, что сказала ей Шин за время нахождения в машине. Она слышала много интересных историй про Джи Хву. Ей постоянно говорила об этом Рюджин. — Ага, — продолжая наблюдать за мегаполисом, кратко ответила Рюджин. — И почему это должно быть стыдно? — Черён непонимающе смотрит на затылок той. — Ну, — Шин задумалась, сама того не понимая, почему ей стыдно за то, что она просто разоткровенничалась перед той, от которой всего лишь трепещет её сердце. — Я была пьяна?* flashback *
Произошёл их первый звонок. — Привет. — Привет? — голос у Рюджин не наигранно удивлённый. Несколько мгновений Джи Хва пребывает в молчании. Рюджин слышит лишь то, как та дышит. И вот он, неловкий момент, когда оба человека понятия не имеют, что можно сказать друг другу. — Умеешь играть в шахматы? — неожиданно доносится из телефона. Почему Юн постоянно клонит к шахматам? Она шахматистка? — Да, и я постоянно выигрываю, — сразу отзывается Рюджин. — Ты шахматистка? — Нет, это моё хобби. — У тебя немного странный акцент, — перебивает её Рюджин. — Ты… откуда? — Из Австралии, — ответила Джи Хва, будто знала, что будет такой вопрос. — Если тебя интересует, я рано уехала жить сюда. Когда мне было шесть, моя мама вышла замуж за австралийца. С тех пор она говорила со мной только на английском, — выпалила она. С каждой новой репликой Джи Хвы всё становится чуточку запутаннее и интереснее. Рюджин много о чём хочется у неё спросить и много что хочется узнать, но она считает невежливым задавать ещё малознакомому человеку личные вопросы, поэтому обходится самыми простыми. Осознание того, что от разговора стало легче, что сонливость, разбитость и нервозность ушли, немного пугает, но Рюджин старается не думать об этом. У Джи Хвы очень приятный голос и очаровательный австралийский акцент. Рюджин на мгновение чудится, что если бы они встретились в реальной жизни, то непременно смогли бы подружиться. — Сколько тебе? — Шин решается на ещё один вопрос. — Двадцать семь.* end of the flashback *
— Единственное, о чем надо говорить — наши чувства. Нужно говорить то, что чувствуешь, — включая левый поворотник, произнесла Черён и повернулась к Рюджин. — Бывает, ты хочешь сказать что-то важное, например про те же чувства, и откладываешь это. А потом ты понимаешь, что, наверное, говорить уже ничего и не надо. Каждое слово и чувство имеют своё время, Рюджин. — Когда что-то понимаешь, то жить становится легче. А когда что-то почувствуешь — то тяжелее, — Рюджин посмотрела с досадой на Черён. — Если говорить о своих чувствах и о том, что думаю, то мало кому это понравится. — Знаешь, почему очень важно говорить о своих чувствах тому, кого любишь? — Черён помолчала пару секунд, а затем хмыкнула, продолжив: — Потому что никогда не знаешь, когда их можно потерять, или когда они потеряют тебя. Между ними двумя повисла тишина: одна осмысливает фразу, а другая ищет место на подземной парковке над огромным музыкальном магазином. — Мне иногда кажется, что ты работаешь психологом, а не владелицей автомобильной компании, — Рюджин прозвучала удивлённо. — Мне тоже так кажется, — подтвердила Ли, выходя из машины. Черён припарковала феррари у столба под номером F58. Рядом уже стояло несколько автомобилей, вероятно, принадлежащим работникам фирменного салона музыкальных инструментов, в то время как на обочине возле самого салона ни одной машины не было. В полдевятого никто не приезжает в магазин, кроме как этих двоих. — Ты же помнишь, что у моей сестры день рождения через три дня? — неожиданно воскликнула Черён. — Уже?* * *
— Хватит зевать, пошевеливайся, — громко выпалила Йеджи, пока Юна неподвижно лежала на кровати. — Найди ближайший магазин музыкальных инструментов, — она подошла к панорамному окну и устало посмотрела на город. — Ещё пять минуток, — младшая сильнее укуталась в одеяло и, наклонив голову в бок, уставилась на старшую жалобными глазами. — У нас нет времени, это по приказу Соён, — флегматично ответила Хван. — Чтобы через десять минут была готова. Презрительно фыркнув, Юна демонстративно удалилась в ванную комнату, а Йеджи проводила её взглядом и вышла в коридор, направившись в свою комнату. На столе всё ещё оставалась шахматная доска, оставленная ею позапрошлой ночью. Аккуратно присаживаясь на стул, она достала из кармана телефон, на котором выплывало небольшое количество уведомлений. Посмотрев на содержимое уведомлений, она вдруг бесшумно усмехнулась и посмотрела на шахматную доску, на которой было большое количество пешек. Йеджи выглядела так, будто сейчас то ли заплачет, то ли засмеётся — неизвестно. — Неправильный ход… — Йеджи говорит в пустоту, тяжело вздыхая и беря в руку ферзя, — Рюджин, — она сбивает пешку.