* flashback *
— Все исследования патологоанатомов показали почти одни и те же показания, — поясняет Юци. — Убийца действует практически всегда одним методом. Путь убийства странный, но в то же время очень лёгкий. — Я бы так не сказала, детектив Сон, — Рюджин нервно усмехнулась, смотря на свою коллегу. — Что дано в показаниях? — Короче говоря, суть в том, что почти все жертвы были поражены нервно-паралитическим веществом, — Юци пристально взглянула на Рюджин. — Это «табун» — вещество, которое парализует тебя, если каким-то образом попадёт в твой организм, — она протягивает детективу Шин исследовательские бумаги, на которых всё ясно и подробно описано. — К нему есть доступ только у психиатров, криминологов и у людей, страдающих психическими расстройствами. Рюджин из этого разговора не могла понять одного. Почему она даже с полными подробными показаниями врачей и коллег не может достать до истины? Почему она настолько никчёмна? — Какое у него полное название? — Диметиламид этилового эфира, — чётко выговаривает детектив Сон, смотря на немного непонимающую коллегу.* end of the flashback *
Daughtry — Heavy Is The Crown
— Чёрт! Рюджин словно парализовало тем самым «ядом». И сначала она подумала, что умирает, так как в голове пронеслись все теории, вся информация об «Y.J», и все её мучения из-за этого расследования. Нередко проносилась та доска теорий, накрытая тканью, и все красные нити от точки до точки, и… …ярко-розовой волос! Тот самый волос на темной ткани, слишком похожий на ту самую розовую прядь. И то самое вещество, о котором говорила детектив Сон Юци. «Почти все жертвы были убиты им», — вспоминает Шин. Убийца, за которым детектив гонялась около года, оказывается, была у неё под носом: то столкновение, где Йеджи будто испугалась, так как знала, кто такая Рюджин; и тот волос, который она нашла у себя в квартире, даёт понять, что убийца смогла проникнуть в её квартиру. А что насчёт тех двух девушек, которые «подруги» Йеджи? Они точно такие же, как Йеджи? Или же самые обычные люди, не подозревающие об их подруге-убийце? Теперь Шин может себе смело сказать, что не надумывает. Это не навязчивые мысли. Человеком, скрывающимся под символами «Y.J», оказалась Йеджи. Рюджин поднимается на дрожащих ногах, выбегает из туалета и бежит по коридору, судорожно оглядываясь. Тело прошибает электрическим разрядом. Жучок она поставить так и не успела. От «Y.J» осталось ни следа, словно она испарилась за считанные секунды, из-за чего Шин злится, а паника стремительно захватывает сознание. А из-за мысли о том, что Йеджи присутствует на этом мероприятии не просто так, у неё сердце всё сильнее рвётся наружу. «Нужно найти сестёр Ли. Нужно защитить их». Она не может думать ни о чём другом в этот момент. Обежав весь огромный зал, что казался ей бесконечным, она не увидела ни Черён, ни Чеён. Рюджин остаётся лишь испуганным, выискивающим взглядом осматривать всех вокруг стоящих людей. В каждом лице она старается увидеть сестёр. На глаза ей бросилась лестница на второй этаж, и, переключив внимание на неё, детектив сразу ринулась туда. Тут слишком тихо. Слишком безлюдно. «Где охрана?» «Почему не стоит там, где ей положено?» Достав свой пистолет из-под одежды, который она взяла на «всякий случай» и пронесла через охрану, дав им неверное удостоверение пистолета, начала осматриваться вокруг. Рюджин тихой быть не пыталась и изо всей дури выбивала дверь за дверью, держа в руках пистолет. «Никого. Совсем никого. Как такое возможно?» Наделав достаточно шума, она теряла надежду на то, что найдёт девушек, но продолжала. Очередная дверь распахивается от удара ногой Шин. Она нашла. Но не то, что хотела. Взгляд окунулся в слишком вычурную, по мнению Рюджин, комнату. В ней полумрак, освещение шло только от многочисленных свечей, стоявших на обеденном столе. Свет и одновременно тьму излучала Йеджи, что сидела нога на ногу на краю большой белой кровати, изысканно попивая вино из бокала. Хван же, словно замечая страх и шок детектива, мерзко скалилась, вызывая у Шин ещё большее желание прибить ту прямо здесь и сейчас. Злость не давала мыслить рационально. Ей хотелось прикончить девушку напротив одним выстрелом. Но ей нельзя этого делать. Йеджи это понимала. Знала, что Рюджин не убьёт её и просто пытается вызвать у неё страх. «Не получится, Шин Рюджин». — Я знаю, что это ты, — держа пистолет направленным на Хван, Шин подошла к ней на два шага вперёд. У Рюджин сердце рвётся наружу, а в крови закипает чистая ярость. Она сжимает крепче пистолет — единственная защита — не показывать свой страх убийце. Страх и ненависть тесно сплетаются, создавая что-то неконтролируемое и дикое, в чем детектив сама себе не отдает отчет. — Браво, Ватсон. Кто же я? — Не придуривайся, — желание пристрелить Йеджи вмиг увеличилось, она как на зло играет с Рюджин. У Рюджин внутри вспыхивает синее пламя ненависти и боли. Той боли, которую уже целый год держит в самых глубинах своего сердца, позабывшего тепло. Она бы голыми руками разорвала Йеджи, добралась бы до её души и изрезала какой-нибудь катаной. Эту боль уже ничем не вытравить, не рассеять. Она впиталась в каждую клетку. — Я бы поспорила, кто тут из нас дурак, — поставив бокал с вином на рядом стоящий кофейный столик, она встала, начав медленно подходить к Шин. Она показывает, что не боится жалких попыток детектива её припугнуть. — Я ненавижу тебя, — цедит Рюджин сквозь стиснутые зубы, нервно дрожа от прошибающей её злости. — Убийца, монстр, лишившая всего многих людей! — срывается на крик бесстрашная Рюджин, вспоминая, как жизни многих беззащитных людей отняла напротив стоящая убийца. Из глаз непроизвольно текут жгучие слезы. — Почему же ты молчишь? Зачем всё это представление? Хван ухмыляется и неожиданно, словно вдруг устала слушать бредни жалкого детектива, кидает бокал с вином на пол, и от громкого звона разбившегося бокала Шин едва заметно вздрагивает. Заткнула. — Игра, — будто флегматично отвечает Йеджи. — Всего лишь игра, в которую играешь и ты, и я. — Я смогла выйти на тебя, поэтому здесь стоишь и ты, и я, — Рюджин крепко сжимает пистолет в руках. — Ты смогла сделать это благодаря мне, — своими глазами Хван видит, как горит огонь в чужих и как тяжело дышит Шин, пытаясь выровнять участившееся сердцебиение. — Мне нет дела до твоей игры. Быстро отвечай, где Чеён и Черён, — влажные от слез ресницы мелко подрагивают. Воображение беспрестанно рисовало самые страшные кошмары, в каждом из которых сестры Ли были в крови и безмолвными. Рюджин мысленно била себя по щекам, пытаясь собраться, и, как умалишённая, повторяла про себя «Пожалуйста, будьте живыми», «Черён, Чеён, я скоро помогу вам» и «Дождитесь меня». — Зачем же так грубо? — лёгкая улыбка расплылась на лице Йеджи. — Куда же так спешить? У Рюджин окончательно сносит крышу и, не думая ни о чем, она хватает Йеджи за шею, уронив её на пол: предплечьем левой руки детектив пыталась душить девушку, а правой направляла пистолет к виску, несколько раз спрашивая у той «Где они?». Хван лишь смеялась, словно от щекотки, а не от тяжелой руки на своей шее. Она неожиданно перекатывается на полу, с огромным усилием толкнув Шин спиной. Детектив отлетает в сторону, и пистолет уже находится не в её руках: он катится по скользкому паркету куда-то под обеденный стол. Времени нет, нужно вернуть его. Йеджи пытается напасть, но Рюджин успевает ускользнуть, подбегая к столу и пытаясь найти оружие. Шин не успевает взять пистолет, как крепкие руки Хван сильно вдавливают в стену, не позволяя сдвинуться. Она чувствует на губах обжигающее дыхание и отворачивает голову в сторону. — Не прикасайся, не смей трогать меня! — зло рычит детектив, пытаясь оттолкнуть Йеджи, но та, словно скала, которую ничем не сдвинуть, даже не ощущает толчка. — А ведь вблизи ты выглядишь ещё лучше, — шепчет Хван совсем близко. Теплые пальцы касаются влажной от слез щеки, плавно спускаются вниз, обводят линию челюсти и берут за подбородок, приподнимая лицо. Второй рукой она держит Рюджин, будто даже не прилагая усилий к этому. Рюджин делает ловкий приём на Йеджи, которому её обучали на работе, и они вместе падают на пол, задевая кремовую скатерть. И, словно по беговой дорожке, все свечи скатываются на пол. Ковёр, лежащий рядом, вмиг окутывает пламенем. Огонь. Повсюду огонь. Рюджин цепенеет, бросив попытки вырваться из рук Йеджи, и превращается в замершую статую, застывшим взглядом смотря на огонь. Хван прекрасно знала, что это сработает и при виде огня Шин окутает ещё большая паника, ведь её родители погибли в пожаре. Йеджи пользуется моментом, и её рука влетает в левую щеку детектива, поэтому та приходит в чувства и тут же отползает назад, пытаясь подняться и ощущая, как от каждого движения щиплет раненое колено, но стоически двигается вперёд, поджав губы и не давая боли овладеть ею. Рюджин быстро поднимает пистолет и направляет на девушку, уже готовясь на полном серьёзе нанести увечья убийце. От своих смешанных эмоций гнев берёт верх над всеми — стоит подойти Йеджи ближе, и ей точно не жить. — Я сейчас выстрелю! Где они?! Шин не контролирует свои эмоции, она кричит, предупреждая Хван и мысленно передавая ей «Остановись!», одновременно надеясь, что та прекратит эту беспощадную игру. — Стреляй, — Йеджи даже не смеет останавливаться, лишь продолжает спокойно и безостановочно идти, словно не боится предстоящей смерти. Палец, весь перепачканный в крови, медленно начинает давить на курок, и вот она уже собирается выстрелить, как резкая боль в шее прерывает её. Она рукой тянется в то место, где причинили боль, чувствуя руку со шприцом, вколотым в её шею. Детектив пытается повернуть голову и посмотреть, что за человек помешал ей убить Йеджи, но она не может. Мышцы резко ослабевают, она теряет контроль, и её накрывает неописуемой тяжестью, отчего та падает на колени и бросает пистолет на пол. Слышится громкий выстрел недалеко от той комнаты, в которой находится Рюджин. — Н-нет… — перед ней всё начинает плыть, она даже не в состоянии что-то взять, ведь руки просто не работают. Что это был за выстрел? В кого выстрелили? — Почему… Вокруг удушливый дым, крики людей из-за включённой сигнализации звенят в ушах, все выбегают из здания. А напротив, стоит расплывчатый силуэт Йеджи с пистолетом в вытянутой руке, и на лице у неё ни отчаяния, ни сожаления. Рюджин неописуемо страшно. Она часто дышит, не в состоянии с собой справиться, пытается на испуге врасти в эту стену и слиться с ней, не понимая, что это физически невозможно. Она задыхается. Слезы горячим градом снова текут по щекам, скапливаясь на подбородке. Везде пожар. — Партия только началась, Шин Рюджин, — говорит Йеджи наигранно торжествующим голосом, оглядывая детектива. — Разве не это — прекрасное начало великой трагедии? Включается сигнализация, и слышно, как люди на первом этаже кричат в панике. В висках запульсировало от поднявшегося давления, и с каждой секундой напряжение нарастало всё больше и больше, будто бы Рюджин выпустили в открытый космос без скафандра. В уши змеей заползает хриплый шепот Йеджи, ползёт глубже, врезаясь в сознание, отпечатываясь в памяти. Он звучит так по-родному, но так по-чужому. Далеко и ничтожно близко. Голос, который Рюджин слышала в своих снах, который ни за что не забыть. Даже если вечность пройдет. Она уже не в состоянии мыслить, ей хочется, чтобы всё оказалось самым обычным кошмаром, который больше бы никогда не приснился. Но нет. Она словно в том же месте, где те же события из её детства. Всё по-настоящему. Тяжелое, обездвиженное тело детектива падает на пол с громким звуком, и, смотря на него, Йеджи громко вздыхает. — Так держать, Миён. — А кто, если бы не я? — усмехается Чо, держа в руке уже пустой шприц. — Теперь надо взять её, нужно быть осторожнее, — говорит лидер, поправив свое чёрное платье, испачканное в крови. — Я думаю, ты знаешь, что делать, Миён. Только думай прежде, чем что-то решать. Нельзя промахнуться. У нас нет права на ошибку. — Не беспокойся, — прикрывая рукой нос из-за дыма, Миён откидывает шприц в сторону и кидает большую чёрную сумку Йеджи. — В прошлый раз вам помогла, значит, и в этот тоже помогу. Соён не узнает. — Держи меня в курсе, — говорит Хван, доставая из сумки специальное приспособление и крепление для того, чтобы прыгнуть из какого-нибудь окна. В комнате, где раздался выстрел, послышался невыносимый вопль какой-то девушки. — Твою мать. У нас свидетель? — с удивлением проговаривает Йеджи, облизывая засохшие губы и ожидая услышать ответ от тех, кто слышит её в наушнике. — Сестра Чеён. Стала свидетельницей убийства, сука, — бросает Джун Со бесцветным голосом, не выдавая почти никаких эмоций, только лёгкое раздражение.* пятью минутами ранее *
Snow Patrol — The Lightning Strike
Черён выходит из туалета, и тяжесть в голове от выпитого постепенно дают о себе знать, окутывая собою расслабленное тело. Она ставит бокал с недопитым игристым на ближайший столик с закусками и слегка вздрагивает. Проведённое время за туалетом, а точнее выблевывание очень «вкусной» еды туда, было слишком сложным для неё занятием. Она тяжело вздыхает, разворачивается и стремительно выходит в главный зал: практически все гости уже какие-то полупьяные, не особо соображающие, что происходит вокруг. Чеён и Джун Со, видимо, куда-то ушли, потому что их нигде не было. На глаза бросился знакомый взгляду чехол с белыми ромашками. «Телефон Рюджин», — думает Черён, хватая его с целью вернуть подруге. Рюджин вечно забывает что-то, а потом паникует при любом удобном случае. Такое бывает, даже если та ничего и не забыла. Ли будто почувствовала, что Шин уже где-то не здесь, а на другом этаже особняка. И, уже поднимаясь по лестнице, она ощутила еле заметный запах распространяющегося дыма. «Что за хрень?», — она кривится, начиная поддаваться панике. Спустя несколько секунд Черён услышала не только запах, но и чужие разговоры, доносящиеся из десятой комнаты по счёту с какими-то грохотами. Не думая, Ли побежала туда, но её остановил зыбучий чужой женский голос, который она уже определённо где-то слышала. Девушка за дверью произносила что-то вроде «Партия только началась, Шин Рюджин», и рука Черён потянулась к дверной ручке, но открыть её она не успевает: громкая сигнализация оглушает. Раздается громкий выстрел. В пятнадцатой по счёту комнате. От нахлынувшего страха из-за выстрела сознание напрочь отказывалось думать здраво. Она замерла на месте, и страх того, что, возможно, кого-то убили прямо рядом с ней, сковал её тело. Человек, одетый полностью в чёрный костюм, выбегает из той комнаты, откуда произошёл выстрел, и судорожно выпрыгивает в окно. Мышцы тут же напряглись, дыхание участилось, а сердце начало колотиться в груди, вызывая мощный выброс адреналина в крови. Ноги Черён сами понеслись в сторону выстрела, несмотря на то, что её сотрясала дрожь. «Что это за человек?!» «В кого выстрелили?!» Двигаться было тяжело, слишком тяжело. Сигнализация неимоверно гудела в голове, и Черён бежала, будто по вязкому болоту в неудобных и громоздких резиновых сапогах. Бежала прямо как во снах. Дверь открывается ничего не чувствующей ватной рукой Ли, и после увиденного ватным становится всё тело. Глаза застыли на одной из самых страшных картин в её жизни. Она громко закричала, прижимая руки к голове и отшатываясь, будто вот-вот потеряет сознание. Из горла вырывался нечеловеческий вопль. Ни одни рассказы Рюджин о её работе не могли равняться с этой явью. С явью, родное тело которой обездвижено лежало, утопая в болоте, по которому так усиленно двигалась Черён. В грязном болоте крови родной сестры. — Чеён! Нет, Чеён! — кричит Черён, обессиленно осев на пол. — Нет, пожалуйста… Я п-помогу тебе, Чеён… Моя Чеён, — слова смешиваются в новом вопле, она хватается за свои волосы и чуть ли не рвет их. Она захлебывается собственными слезами, тонет в невыносимой боли, которая рвет внутренности на части, подрывает снарядами и осыпается пеплом на холодный пол, залитым кровью сестры. Ноги отказывают, отчего она ударяется чашечками колен о твёрдый пол. Дыхание то учащалось, то останавливалось вовсе, а сердце будто бы совсем перестало качать кровь. Бурлящее кровотечение в её теле обжигало вены, а красная жидкость перед её глазами выглядела, как штиль в море — спокойно и умиротворенно. Страх оставляет за собой лишь ужас и максимально отвратное чувство волнения, которое еще долгое время не будет давать покоя. Самый близкий человек для неё прямо сейчас лежит в луже крови и не дышит. Из последних сил Черён подползает к бездыханному родному телу, словно купаясь в спокойном винном море, следы которого остаются на её одежде и коже. Она не хочет верить своим глазам, мыслям и в жестокую реальность, что предстала перед ней. Соседние очи больше не излучают прежнего блеска и тепла, лишь помутневшим взглядом смотрят в никуда. Они лишились всей жизни в своем взгляде, которая копилась в нем годами. Черён срывается на крик, пытается докричаться до бездыханного тела и дрожащими руками трясет тушку, но все уже бесполезно. Она не понимала, почему все получилось именно так, и под любым предлогом отказывалась верить в то, что видит перед собой. Трудно и даже невозможно принять то, что самый близкий человек сейчас мертв. Ведь ещё пятнадцать минут назад Чеён возле неё улыбалась, озаряя своей улыбкой всё вокруг. Глаза её словно светились и были живее всех живых. Но сколько бы не заглядывай в прошлое, в настоящее оно не вернется. Больше Чеён не будет тем лучиком счастья, каким была прежде. Обессиленные руки поднимают голову Чеён и прижимают к груди. Но сильно бьющееся сердце Черён сестра уже не услышит. Никогда. Она всё ещё надеется докричаться до сестры и услышать её слова о том, что всё хорошо, что ей просто очень больно и она не умерла. — Нет, нет, нет! — Черён сильно и громко воет, словно пытается созвать сюда всех, кто ее слышит. — Чеён, вставай… — она трясёт мёртвое тело сестры и пытается её оживить. Воздуха в легких все меньше, а лучше бы не было совсем. Лучше бы он был у Чеён.* сейчас *
Неожиданно Черён чувствует боль в шее, будто её пронзила какая-то игла. Держа в руках сестру, слабость проносится по всему телу, отключаются мышцы рук, ног, тела и вскоре головы. Она медленно отпускает из рук тело сестры, проваливаясь в очень глубокий сон. Джун Со усыпил Черён, и, уже готовясь её убить, кто-то резко вцепляется в его руку и откидывает пистолет. — Не убивай её, — тихо говорит Юна. Мужчина лишь ухмыльнулся и не стал сопротивляться Юне, послушно закивав в ответ. Ведь если он совершит ошибку, то Йеджи его прикончит на месте, совсем не жалея. А Йеджи на секунду остановилась в комнате, услышав, как в наушнике пронеслась фраза: «Не убивай её». Эту фразу слышали все, у кого был наушник. «Юна приказала не убивать Черён?» Йеджи знает, что прячется за милой оболочкой Юны — младшая совмещает внешнюю мягкость и безалаберность с силой настоящего бойца. Создаётся впечатление, что она ещё невинный ребёнок, желающий счастья. И не сразу можно понять, что за милой наружностью и забавным личиком кроется мощная боевая машина. К тому же, Шин Юна несомненно обладает умом стратега, она ведет себя на поле боя с легкостью мотылька — откровенно высмеивает противника, намеренно поддается ему, а затем наносит решающий удар. Ей нравится убивать. И она никогда не мешкается — убивать или не убивать человека, а сразу делает то, что нужно. У Юны есть две абсолютно разных личности, и одна из них — бесчувственная убийца. «Чем ужасней убийца, тем безобиднее у него вид». И сейчас… она впервые задумалась совершать ли убийство. Молодец, Юна. Мне нравится такой подход, думает лидер. — Юна права. Если Черён свидетель, то сейчас её нельзя убивать, — непроницаемо передает Йеджи остальным, аккуратно поправляя своё крепление и выходя из комнаты. — Буду всех ждать в машине, кроме Джун Со. Йеджи возвращается в машину, в которой уже находилась Лиа, и окончательно приходит в себя после борьбы с Рюджин, немного думая о том, что случилось. Больно. Невероятно больно. Она зажмуривается изо всех сил, пытаясь выбросить из головы мысли о Рюджин, её взгляде, голосе, её коже, руках, да обо всём, чёрт возьми, о каждой мелочи, о каждом моменте, каждом звуке, и мечтает испариться, написав перед этим записку, чтобы та, другая Йеджи с абсолютно пустыми от негатива мыслями никогда больше не пыталась «ради интереса» писать детективу и никогда больше к ней не приближалась. Все, что сейчас происходило — был лишь спектакль Йеджи, скрывающий в себе множество истинных чувств. Сердце болеть не перестает, как ни старайся его успокоить. Но благодаря этому спектаклю, все они ещё живы. Благодаря Йеджи — Юна, Лиа, Джун Со и Миён живы. Это те люди, у которых всё пропало и у них нет выбора. Им нужно выполнять приказы Соён. Ради других. «Соён, террористка, посланная самим сатаной, — сквозь зубы цедит Йеджи. — Одна из более известных миру лидеров группировки «Euscorpius», — бросает она, слегка хмурясь и не сводя взгляда с серьезной и сосредоточенной на этой информации Юны. — Они не боятся пачкать руки, похищают людей, пропагандируют наркотики, убийства, проституцию и кражи, хотят привести страну к развалу. Группировка постоянно заказывает убийства, которые мы должны выполнять, — Хван наблюдает, как с каждым сказанным словом та хмурится все сильнее. Шин ещё новичок. — И… сразу предупреждаю: если отказываться от убийств, то нас всех сразу на месте расстреляют». Йеджи сидит на переднем сидении и смотрит в одну точку. — Осталось совсем немного, — негромко говорит Лиа, чуть расслабляясь и поворачивая голову к лидеру. — Как ты? — Ужасно. То, что, кажется, никогда не было озвученным, легко срывается с губ, частично освобождая от внутреннего груза. — Из-за детектива? — спрашивает взволнованная состоянием лидера Лиа, уже разложив на сиденьях всё необходимое. — Если ты не будешь контролировать свои чувства, твои чувства будут контролировать тебя, — её голос холодеет, покрывается коркой льда, будто приводя Йеджи в чувства. Но Лиа не учла одного. Человек может управлять своими эмоциями, но не умеет и никогда не научится контролировать свои чувства. Они сильнее его. Они всегда будут сильнее. Если бы Йеджи только могла…