* * *
Йеджи неторопливо идёт наверх и пытается понять, за какой из дверей из тёмного дерева находится комната с оружием, о котором так увлечённо всегда рассказывает Миён. Она изучает по очереди каждую комнату, находит ванную и гостевую спальню по левую сторону. Лидер подходит к двери справа от неё по коридору и несколько раз коротко вздыхает, отбрасывая непонятно откуда взявшееся волнение. Здесь запасы оружия. Она чуть-чуть приоткрывает дверь, и её лицо расплывается в победной улыбке. Миён стоит рядом, поддерживая девушку той же ухмылкой. — Великолепно, — осмотрев количество оружия, Хван с облегчением выдыхает, после чего тихо закрывает за собой дверь и идёт дальше по коридору. — Запасов много, и хранятся они уже достаточно долго, поэтому если всё-таки произойдёт так, как мы думаем, — Чо вздыхает и бросает на лидера тяжелый взгляд, но та не замечает, отвернув голову вперед. — Нам этого хватит сполна. Их опасения заключаются в том, что Соён может с легкостью обо всем разузнать. Раз она смогла и несколько лет назад всё вычислить насчёт её брата, родителей и девушки, то на этот раз сильные надежды не стоит ставить. Как ей удаётся постоянно вычислять местонахождение Йеджи — никто не знает. Но в этот раз они учитывали ошибки прошлого. Йеджи и Миён на секунду останавливаются у входа на балкон, переглядываются и по очереди туда заходят. Небо разлилось градиентом от синего, смешавшегося с оттенком фиолетового, до яркого ультрамаринового цвета. Лишь редкие облака мешали столь чудному явлению природы, будто забирая у неба его краски и обращая их в более тёмные оттенки, а солнце контрастом светилось жёлтым шариком, уходя за горизонт. Ветер был слабым и порывистым. Йеджи любовалась этим живописным закатом на своём плановом перекуре, а Миён молча стояла рядом. Вот они. Минуты спокойствия. — Знаешь, — тихо начинает Хван, смотря на небо и выдыхая сигаретный дым. — Я буду бесконечна благодарна тебе за помощь, — она смотрит вниз, а потом поворачивает голову на Чо. — Ты всегда меня спасаешь. Всегда появляешься в нужные моменты, — в её голосе слышится настоящая искренность. Миён, внимательно слушая лидера, задумчиво кусает губу. — И даже не просишь обратного, — Йеджи опускает глаза и неуверенно сжимает сигарету в пальцах. — Я слишком восхищена тобой. Миён с грустной улыбкой на лице наблюдает за ней. Она кладёт руки в карманы штанов, думая о том, как за эти годы они обе изменились. В вечер их первой встречи Йеджи было всего пятнадцать, и она только начинала изучать преступный мир, а точнее, её заставляли это делать. Миён тогда было восемнадцать, она состояла в другой группировке. В памяти Чо ярко отложилось то, какой Хван была тринадцать лет назад: красивая, раскрепощенная, наивная и беззаботная, ей было страшно за себя и других людей, но у неё не оставалось выбора. Она выбрала свою жизнь, хотела бороться и не сдаваться. Ради родителей и брата. В юном возрасте пережить смерть близких прямо на глазах казалось невозможным. Обычный подросток просто потерял бы надежду на всё, сдался бы и мечтал бы попасть туда, куда ушли все его родные. Но пятнадцатилетняя Хван была не такая. — А я восхищена тобой, — коротко и спокойно говорит Миён. — Твоё сердце рвалось на части последние тринадцать лет, — она медленно отбирает почти выкуренную сигарету у Йеджи, сунув ее кончик меж своих розовых пухлых губ. — Но крепкая сталь, в которую было одето твоё сердце, закалилась еще сильнее, — уверенно произносит Чо, втянувшись второй раз. — Самую сильную боль ты смогла преодолеть ещё тогда, когда выбрала в первую очередь свою жизнь, отказавшись от смерти в руках Соён. На несколько секунд между ними повисает молчание. — Лучше бы я выбрала смерть, чем была бы сейчас побегушкой Соён, — голос Йеджи становится чуть тише. — Она заставила моего брата выбирать между мной и родителями, а он… — выделяя последнее слово, она делает паузу. — Какого-то чёрта выбрал меня. Миён с сожалением смотрит на лидера, потому что понимает какую боль приносит осознание того, что ради её жизни пожертвовали всем. Брат хотел, чтобы Йеджи жила. И только поэтому она сейчас живёт. Хотя, скорее, просто существует.* flashback *
Пятнадцатилетняя Йеджи смотрит на брата, который судорожно собирает вещи в их комнате и выглядит явно чем-то обеспокоенным. — Джини, я не понимаю тебя, — произносит она с возмущением в голосе. — Куда мы должны ехать? Хёнджин, потоптавшись на месте, сглатывает застрявший ком в горле и продолжает собирать вещи, не обращая внимания на вопросы сестры. Йеджи подбегает к нему вплотную и хватает его за руку. — Хёнджин! Он на мгновение прикрывает глаза и с тяжестью выдыхает. — Подальше отсюда. — Очень помогло, — недовольно отвечает Йеджи, крепче сжимая руку брата. — Что ты как ребёнок, не отвечаешь и не обращаешь внимание на меня? Что случилось? Хёнджин не хочет произносить это вслух. — Нет времени объяснять, нужно быстрее уходить, — он заканчивает собирать вещи, надевает рюкзак и передаёт нужные вещи сестре. Непонимание того, что происходит, и вся эта суматоха весьма вымораживает Йеджи. — А как же родители? Старший резко прекратил движение, словно у него отказали тормоза. — Родители… — он переводит взгляд в пол, серьёзно о чем-то задумавшись. — Они приедут позже. Теперь младшая смотрит на него с недоверием. С чего такая спешка? — Никуда я не поеду. — Нам нужно. Пожалуйста, — умоляет тот, с какой-то досадой в глазах. — Поверь мне, Джи! Они стоят прямо перед входной дверью, смотря друг другу в глаза. Всё стоически молчат, оставаясь в той же позе. Разумеется, она верит брату, но неосведомлённость её настораживает. — Я тебе объясню всё в машине, — Хёнджин первым заканчивает зрительный контакт и достает ключи из кармана. — Пошл… Его прерывает глухой выстрел через дверь и звон упавших ключей из рук. Йеджи застывает с немым криком, застрявшим в горле, уставившись на отверстие в животе брата. Старший смотрит себе на живот с ужасом, тянет руку до места выстрела, но не успевает. Тело тянет вниз, а прожигающая боль проносится по всему телу. — Хёнджин! Крик сестры, возможно, был слышен во всём доме. Она моментально падает к брату, с шоком смотря на огнестрельное ранение и то, как он пытается уловить последние глотки воздуха. Страх полностью овладевает ею, но это не мешает сообразить, что нужно оказать Хёнджину первую помощь. Йеджи торопливо разрывает его рубашку, осматривая простреленный живот. Из отверстия толчками выливается густая горячая кровь. Брат едва заметно дышит, что явно дается ему с трудом, и смотрит вверх. Она комкает свою кофту и прижимает к отверстию от пули, пытаясь остановить кровотечение. — Джи… Пожалуйста, — Хёнджин кашляет и задыхается, говоря свои последние слова. — Запомни раз и навсегда, — из его правого глаза медленно стекает слеза. — Если ты не дашь своему сердцу воспламениться, ты спасёшь его в будущем от ощущений мучительного хо… холода. Живи, просто живи, — договаривает он, постепенно закрывая глаза. — Я… просто даю тебе возможность… жить. Эти слова приносят болезненный укол прямо в самое сердце Йеджи. — Братик… Она ошарашенно хлопает мокрыми глазами и приоткрывает губы, пытаясь осознать то, что сейчас произошло, и то, что сказал Хёнджин. У неё было в голове невыносимое количество вопросов. Зачем кому-то стрелять в Хёнджина? Откуда произошёл выстрел? Почему? Просто почему? Входная дверь непредвиденно распахивается и виднеется силуэт девушки, держащей автомат в руке. — Так вот, как ты выглядишь, — со спокойствием в голосе заговаривает Соён, а улыбка на её губах становится шире. — Бояться нечего, малышка Хван. Та задыхается от накрывшего её страха и желания закричать. Она поднимает голову и сталкивается с черными глазами девушки, находящейся там, откуда произошёл выстрел. Соён просто стоит, сунув руки в карманы брюк и пристально смотря на Йеджи, что на грани истерики. Младшая открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба, не может и звука произнести, жадно хватая ртом уменьшающийся в количестве кислород, и смотрит прямо в эти чёрные глаза. На губах Соён расцветает оскал, от которого у Йеджи по телу пробегает новая волна мурашек. — Теперь ты будешь только моей.* end of the flashback *
— Когда Соён выстрелила в моего брата, — Йеджи делает короткую паузу. Миён щурится, слушая лидера. — Я поняла, что потеряла всё. Мне всегда хотелось спросить у создателя жизни «Разве моя судьба должна быть такой?», — она мотает головой и сжимает кулаки. — Она отобрала у меня всё, ради того, чтобы создать из меня убийственную машину. Безжалостную, бездушную и жестокую машину, — Хван поднимает голову, смотря в глаза Чо с растерянностью. — А мой брат… он первым попал в руки Соён. Он хотел спасти меня, хотел чтобы я жила. Только вот теперь я живу в настоящем аду, — она выделяет последние два слова, прикрывая глаза и сдерживая все гневные эмоции внутри. — Каждый год, проведённый с ней, она заставляла меня убивать. Каждый год я думала о том, чтобы покончить со всем этим. Но и каждый год я вспоминала слова брата, — тихо продолжает она, шмыгая носом. — А когда я совсем отчаялась, то составила сотни разных планов, самым страшным из которых было убить Соён, а самым главным — убить себя. Но Соён даже это просчитала. Сказала, что устроит поле боя в Сеуле. Настоящее поле боя. Миён бросает на лидера красноречивый взгляд и коротко кивает. Так спокойно и без всяких нервов, словно давно смирилась с этим. Она понимает, что Йеджи давно должна была рассказать ей, хоть это совсем нелегко и больно для неё. Это её внутренняя пытка, о которой она так долго молчала. Наверное, за эту поездку лидер морально успела к этому подготовиться, потому что слова так легко стали сами срываться с её губ. — Иногда жизнь бьёт тебя по голове кирпичом. Не теряй веры. Я убеждена, что единственная вещь, которая поможет тебе продолжать жить — любовь к своему брату, — спокойным тоном говорит Миён. Глядя сейчас на эту самоуверенную девушку, она понимала, насколько эти годы потрепали её. Йеджи стала сильнее, но и часть в ней преломилась на ржавые острые куски. Соён поспособствовала тому, чтобы лидер обрела своё хладнокровие и расчётливость. Есть в каждом из нас что-то такое, о чем мы даже не подозреваем. То существование, которое мы будем отрицать до тех самых пор, пока не будет поздно, и это что-то потеряет для нас всякий смысл. Именно это заставляет нас подниматься по утрам с постели, терпеть, когда появляются проблемы, терпеть кровь, пот и слезы. А всё потому, что нам хочется когда-нибудь показать другим, какие мы на самом деле добродушные, щедрые, сострадательные. Йеджи хочет показать свою истинную сущность. Но она как собака на привязи. Только без цепи.* * *
В душу Хван пробирается веющая прохладой тоска. Она обводит комнату медленным и заинтересованным взглядом, а затем тихо и с удовлетворением хмыкает. Цветовая гамма из сочетания чёрного и сдержанного хаки выглядит одновременно так брутально и спокойно, что Йеджи находит в этом свое олицетворение. Вдоль одной стены легли стильные чёрные полки, на которых в идеальном порядке, по цветам и размерам расставлено огромное количество книг разнообразных жанров. Большую часть пространства занимает кровать, к которой прикована детектив Шин. На часах около шести утра, а она до сих пор не проснулась. Йеджи пристально наблюдает за Рюджин, осмысливая всё, что в скором времени ей нужно высказать ей. Она слишком сильно волнуется о том, чтобы принять правильное решение. Но, по сути, ей просто нужно было сделать то, чему её ежедневно учил Хёнджин — прислушаться к себе, а затем сделать это решение самым верным. Приложить усилия к тому, чтобы не пожалеть об этом выборе после. Она хорошо понимала, что в её жизни опять настал тот самый момент, когда ей необходимо в сотый раз самостоятельно выбирать сторону монеты: убивать или попытаться испытать удачу, полагаясь только на сердце. Прошлые попытки провалились. Разлепив тяжелые веки, Рюджин слегка щурится от света, уколовшего привыкшие к темноте глаза. Голова жутко болит, сердце неприятно покалывает вперемешку со страшным желанием есть. В области рук опять что-то натирает. Прямо перед ней, на кресле, которое от кровати разделяет один метр, сидит Йеджи, с теми же каштановыми идеально прямыми волосами, с татуировками на руках и с цепким немигающим взглядом. На правой руке убийцы изображен рисунок девушки и парня, где последний отдаёт своё вырванное сердце своей избраннице. Заметив, что Рюджин очнулась, Йеджи громко выдыхает, вздернув подбородок. — Прежде, чем ты начнёшь что-то говорить, скажу сразу, — хриплым голосом начинает Хван. — Кричать, вырываться, сбегать — всё бесполезно, тебя здесь никто не услышит и не увидит, потому что ты далеко за Сеулом, — она встаёт с места и берет с маленького столика суп, приготовленный ею. А эмоции детектива говорят сами за себя, неконтролируемо отражаясь на её лице. — Тебе нужно поесть, — она обходит кровать и, приближаясь к Шин, отдирает скотч от её рта, протягивая тарелку супом. Теперь Рюджин внимательно смотрит в чужие глаза без страха. Безразличность. Третий этап безысходности. Она медленно проникает в Рюджин, завладевает её эмоциями и мыслями, сводя все к одному — дальше пустота. Страшное, до противного знакомое чувство нападет из-за угла, не оставляя шансов на выживание. Словно паразит, оно сжигает изнутри, словно червь, пожирает ваш внутренний мир. И остаётся лишь ничего. — Почему твой голос такой знакомый? — спокойно спрашивает Рюджин. Не обычное «Отпустите меня!», «Не убивайте меня, пожалуйста» и «Зачем всё это?», а именно этот вопрос. Именно этот, к чёртовой матери, вопрос. Йеджи затаивает дыхание и поджимает губы, переводя взгляд прямо на Рюджин. — Ешь, — она игнорирует вопрос детектива, указывая на тарелку с супом. Рюджин, собрав в одну кучу все остатки сил, медленно и спокойно приподнимается, не пытаясь рыпаться. Ещё находясь в машине, она поняла, что нужно бороться за жизнь любой ценой. Вспоминая все расследования насчёт похищений, в которых жертвы были спасены путем доверия к похитителю, она строила план действий. По наблюдением детектива, по каким-то причинам Йеджи не могла взять себя в руки и убить её. Может, если они привезут её в целости и сохранности, то получат большую сумму денег? Она никак не могла сопоставить то, что её не может прикончить тот человек, который с легкостью убивал других людей. Собственно, ей уже стало наплевать на то, почему её смерть оттягивают, но одно она знала точно: она должна постараться завоевать расположение этих девушек — это может спасти её жизнь. «Большинство компаний, которые занимаются охраной, советуют жертвам похищения наладить контакт с их похитителями. Надо попробовать разговорить их на тему спорта, семьи, возможно, религии, да вообще о чём угодно. Если они увидят в вас не просто вещь, за которую можно получить выкуп, а человека, у вас появится гораздо больше шансов на счастливый конец». Если они не собираются убивать Рюджин в ближайшее время, то шансы на выживание хоть и маленькие, но вероятные. Если она всё-таки умрёт, то ей будет наплевать. Себя уже не жалко. Поведение детектива сейчас слишком настораживает Йеджи, потому что жертвы себя так не ведут. Они в беспомощности кричат и вырываются, а если учитывать ещё то, что Рюджин перенесла смерть подруги, то она вообще должна пожелать ей поскорее перерезать самой себе глотку в состоянии безумия. — Мне неудобно есть, — Шин смотрит на правую руку, которая скована наручниками, прикреплёнными к бортику кровати. Йеджи быстро берёт ложку, опускает её в суп и беспрекословно начинает протягивать детективу, ожидая пока та откроет рот. Застыв в немом шоке, Рюджин распахивает глаза и даже немного отодвигается назад. Это было слишком неожиданно. Шин ожидала какой-нибудь грубой реакции со словами «Мне плевать, шевелись и жри», а не… этого. — Ну? — держа ложку в руке, спокойно говорит Йеджи. — Ты думала я с тебя наручники сниму? — усмехается она. — Есть собираешься? Конечно, всё не так легко. И есть она собирается, только вот из рук убийцы это выглядит странно. Рюджин, внимательно наблюдая за действиями девушки, медленно открывает рот и ждёт успешного попадания ложки с супом. Прожёвывая содержимое, она думает о том, что Йеджи совсем не похожа на хладнокровную убийцу. Какой убийца стал бы так делать? Спокойно поддаваться своей жертве и с аккуратностью к ней относится? Лично она никогда не видела в любых расследованиях информацию про то, чтобы похититель как-то нежно относился к жертве. Лишь только психически-больные так делали. Но Йеджи не похожа на психически-больного человека. Безжалостная убийца «Y.J» всего-лишь оболочка. Когда встречаешься с ней лицом к лицу, видишь, что она абсолютно обычный человек, который явно потрёпан жизнью. — Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — уверенно произносит Хван, приподнимая уголок губ. — «Почему она такая заботливая?», «Почему она не такая, какой себя показывает?», — она продолжает кормить Шин. — Я ведь права? Да, она совершенно права. В воображении Рюджин она была такой, какой была на мероприятии. Дерзкой, чёрствой и бездушной. — Права, — медленно протягивает детектив. — Ведь недавно ты пыталась меня убить… Почему не убила? Тот бой на празднике. Йеджи была совершенно другой. — У тебя есть неделя, — она игнорирует её слова, резко бросив ложку в суп и пристально посмотрев на Рюджин. — За эту неделю ты получишь все ответы на свои вопросы. Тебе предстоит много всего узнать. Слишком много узнать. — Через неделю я умру? — всё также спокойно спрашивает Рюджин. Было бы всё так легко. Даже сама Хван боялась сказать это в мыслях, не то, чтобы произнести вслух, как только что это сделала Шин. Все свои чувства к ней, включая эту паршивую любовь, она запихнула глубоко в дебри своего разума, от которого почти ничего не осталось. И глупо отрицать, что её выбило из равновесия внезапное появление детектива в её жизни снова. Уже вживую. Это заставило всё внутри резко перевернуться с ног на голову, но хорошо это или плохо Йеджи пока совсем не понимала. Ей тяжело дать ответ однозначный ответ на этот вопрос Рюджин, поэтому она лишь тихо на вдохе произносит: — Я не знаю. — Разве не ты лидер? — непонимающе морщит лоб Рюджин и смотрит на Йеджи с недоумением. — Почему ты не можешь… убить меня прямо здесь и сейчас? Вот чёрт. Так сразу? — Жалко тебя, — тихо говорит Йеджи. «Жалко меня?», — недоумевает детектив. Она растерянно хлопает ресницами, перестав теребить ткань простыни. На секунду кажется, что озвученная фраза Йеджи ей просто послышалась. Очень сложно отнестись к ней с доверием. Она будто специально располагает к себе, пытается показаться нежной, позволяет приблизиться и наладить контакт. Шин же ведет себя также, старается не зацикливаться на её поведении и помнить только о том, что единственный план выжить: вникнуться в доверие похитителя. Но… хватит ли недели? — «Она твоя слабость, Йеджи», — Рюджин копирует фразу Лии, произнесённую во время спора. — Слабость в чём? Сердце Хван начинает колотиться быстро и громко. — Найдёшь ключ к моей слабости на этой неделе, — она приподнимает голову к детективу, делая паузу. — И узнаешь, в чём она заключается, — на лице Хван красуется ее уже привычная ухмылка, но давно смешанная с сильной болью и смятением.