Regardless...

— Вот так. Не торопись. — Так? — Тшшш. Смотри на цель. Омежка смеётся, подавшись чуть вперёд, чтобы высвободиться из объятий альфы. Прицеливается, глядя на мишень с улыбкой, продолжая стоять в указанной позиции под многочисленными взглядами тренирующихся телохранителей. — Господин, стоит-ли...? — Чонгук не успевает озвучить свой вопрос, как мафиози прерывает его жестом поднятой руки. Раздаётся выстрел. — Попал! Я попал! Юноша возвращает оружие в исходное положение и, смеясь звонче прежнего, запрыгивает на руки любимого. — Попал, ангел. — Получилось! Получилось! — Ты станешь лучшим. Улыбающиеся стажеры отворачиваются, словно пристыженные, когда юноша целует мафиози в приступе радости, и тот отвечает, не задумываясь. А Чонгук, раскрыв рот от удивления, смотрит на простреленное яблоко, что украшает голову тренировочного манекена. **** — Ну как тебе стрельба? Неплохо провели время, правда? Хëнджин падает на одеяло следом за юношей и, смеясь, сгребает того в охапку, несмотря на игривый протест. — Теперь я точно смогу защитить тебя. Омежка возится у него под боком, устраиваясь поудобнее. Они целуются, переплетаясь руками и ногами. Смеются, прячась под покрывалом от глаз наблюдающего котёнка. — Я уже под твоей надёжной защитой. — шепчет Хëнджин, прислоняясь щекой к маленькой ладони, и улыбается, отвечая на игривый поцелуй. Игривый, но не менее заводящий. — Я люблю тебя. — произносит юноша, прикасаясь его ладонью к собственному животу с ответной улыбкой. — А я тебя. Что такое? Живот болит? — Нет. — Что не так? Мафиози резко привстаёт над ним и оглядывает всего с беспокойством. Омежка хохочет. Тянет на себя для целой череды поцелуев. — Я хочу к доктору сходить через два дня. Чимин обещал со мной. — Ликси... — Да? Что-то не так? — Если... Если вдруг не получилось... Ангел, я — Всё в порядке. Значит, такова моя судьба. — Я не стану любить тебя меньше. С детьми или без, я люблю тебя таким, какой ты есть. И я не как мой брат, ищущий личную выгоду во всём. — Знаю. Я и не сравнивал вас. — Прости... Снова я испортил момент, да? — Ну, только если чуть-чуть. — Чуть-чуть... — Опять неправильно говорю? — Нет, всё хорошо. Всё супер. — Тогда поцелуй меня. Хëнджин накрывает губы омежки собственными, и тот улыбается в поцелуй, помогая отвлечься от волнующего разговора. — Ты будешь хорошим папой. — говорит Феликс с улыбкой, оказавшись стиснутым в крепких объятиях. — Я знаю. Эту же фразу повторяет образ омежки в его очередном ночном кошмаре. Оказавшись в окружении ярких цветов и бабочек, чьи пёстрые лепестки и крылья едва не лишают его видимости, альфа отчётливо слышит зов возлюбленного. Бежит на этот зов, задыхаясь и не видя земли под сбитыми в кровь, босыми ступнями. — Феликс! Где ты? Хëнджин оглядывается в панике и вдруг, в окружении прудов с разноцветными карпами, замечает коляску. В ней плачет, ёрзая в белоснежном одеяле, перепуганный младенец. — Это твой сын. — проговаривает с издёвкой возникший словно из неоткуда брат, сопровождаемый облаком непроглядной тьмы. Он медленно обходит коляску, разглядывая кричащего ребёнка. — Такой же ничтожный, как и ты. — Где Феликс?! Многочисленные бабочки превращаются в труху при одном только взгляде Рика. Взгляде, полном коварства и нечитаемого безумия. Они растворяются и, прежде чем опасть на зелёную траву безжизненным пеплом, начинают воспламеняться. Огонь распространяется слишком быстро. В считанные секунды охватывает окружающий их сад, обступает Хёнджина со всех сторон. — Где моя семья?! — он срывается на отчаянный крик. — Вот же. Твой ребёнок. Взгляни. — Джин... Джин, проснись. Джин. Феликс в испуге тормошит альфу, стонущего сквозь сон от боли и страха. — Джин, я здесь. — Феликс... — Тшшш. Это сон. Всё хорошо. Мафиози успокаивает дыхание и, вскочив с постели, уходит в сторону окна. Прислонившись лбом к холодному стеклу, закрывает глаза и хватается за край подоконника, выругнувшись в тишину. Омежка смотрит обеспокоенно, прижимая к себе одеяло и не решаясь задать один единственный, волнующий в эту минуту вопрос. — Я видел его. Видел во сне. Снова... Он не оставит нас в покое. Не оставит тебя. Хëнджин учащенно дышит. Капли холодного пота стекают с висков на поверхность подоконника. — Я трус. Я должен был... Должен был убить его в тот день, когда забрал тебя с собой. Но я не смог. — Джин... — Я струсил. Не смог защитить тебя по-настоящему... Во сне я теряю тебя, Ликс. Не остаётся ничего, кроме пыли. А сегодня... Я видел ребёнка. Это был наш малыш, и он плакал. Плакал, потому что родители оставили его одного. Но Рик... Нежные руки обнимают его со спины, и Хëнджин замолкает, перехватив маленькую ладонь собственной. Возлюбленный прижимается к нему, стараясь утешить своим теплом, и ему удаётся. Альфа приходит в себя, а его дыхание становится спокойнее. — Джин... Ты думаешь о брате и беспокоишься обо мне, поэтому видишь такое во снах. Я не исчезну. Мы одно целое, помнишь? — Помню... Прости, ангел. Мафиози оборачивается и, взяв юношу за руки, осторожно целует бледные губы. — Прости, что заставляю тебя переживать. И за то, что видишь меня таким. — Я хочу видеть тебя любым. — замечает Феликс с улыбкой, поправляя прядку белоснежной чëлки. — Ты ведь мой альфа. Хëнджин прислоняется щекой к тёплой ладони, трëтся об неё, смотря на любимого с благодарностью и всей, живущей в его сердце нежностью. Целует тонкое запястье, прося прощения. — Когда ты решил спасти меня, сказал, что, как только поправлюсь, я смогу найти семью, дом и жить другой, достойной омеги жизнью. — Ты был так напуган... — Ты сдержал обещание. Всё это я нашёл здесь. Нашёл в тебе. — Феликс обнимает возлюбленного вновь, ещё крепче. Прижимается щекой к горячей груди. — Ты не трус, Джин. Просто Рик дорог тебе. Я это чувствую. — Для меня нет никого дороже тебя. Феликс, я дал слово, что он больше никогда не навредит тебе. — Значит, не навредит. Поцелуй, и Хëнджин забывается, ощутив через прикосновение тëплых губ всю ту поддержку, которую омежка оказывает ему ежеминутно, не задумываясь, что-бы они ни обсуждали. Феликс тянет его за собой, в постель, и они засыпают, глядя на яркие звëзды. Утром, как только мафиози открывает глаза, первое, что предстаёт перед ним – любимый, делающий зарядку перед зеркалом в одной ночнушке. Он улыбается, прежде чем наклониться вперёд для растяжки поясницы. Весьма приятное зрелище. Выбравшись из под одеяла, Хëнджин обнимает юношу сзади, прижавшись пахом к оголённым ягодицам, и целует хрупкое плечо, как только омежка неспешно выпрямляется, задирая короткую юбочку, и улыбается ярче прежнего, послушно расставляя ножки, уперевшись руками в край туалетного столика. Как только они заканчивают, альфа относит любимого на постель. — Джин... Пойдём в душ... — хнычет Феликс, извиваясь от прикосновений горячих ладоней. — Пойдём, как только сделаю тебе приятно. — Джин... — Раздвинь шире. Не сопротивляйся, ангел. Юноша повинуется. Хватается пальчиками за смятую простынь и тихонько стонет, пока возлюбленный сжимает накаченные бëдра, фиксируя на постели, ласкает его промежность кончиком языка и оставляет поцелуи на чувствительной коже, вызывая стаи мурашек во всём теле. — Сладкий мой... — шепчет Хëнджин, делая жадный глоток воздуха, после чего принимается собирать капли ванильной смазки неспешными поцелуями, поглаживая дрожащие ягодицы. Омежка хнычет и сокращается всем телом. Ловкий и мокрый язык альфы толкается в колечко податливых мышц, заставляя терять действительность. Голова кружится. Феликс зовёт любимого по имени, но тот не останавливается: ласкает и целует, причмокивая с явным наслаждением. Юноша сгорает со стыда, зажимает рот ладошкой, боясь закричать. Хëнджин непреклонен. Вдобавок ко всему, он зажимает маленький член ладонью и принимается скользить по нему, вызывая в любимом не только незримых бабочек удовольствия, но и необъятное желание секса. — Хочу, чтобы тебе было хорошо. — Джинни... — Смотри на меня, Ликс. Расслабься. — шёпотом просит мафиози, двигая рукой быстрее, но не менее осторожно. Щëки юноши пылают от смущения. Он стонет, не разрывая зрительного контакта, и вскрикивает от наслаждения, пачкая ладонь возлюбленного. — Тише, тише. Феликс улыбается, крепко обнимает его и мурлычет слова любви, зарываясь пальчиками в белоснежные волосы. — Прошу, не стесняйся меня. — Прости... Прости, я... Мне так хорошо... Любимый... Хëнджин теряется в восторге от услышанного. Заглядывает в блестящие счастьем глаза и впивается в порозовевшие губы жадным поцелуем, обняв ещё крепче. Феликс улыбается. В этих объятиях он чувствует себя как дома. Тепло, безопасно и по-настоящему хорошо. **** Счастье любви накрывает их, словно бушующая волна океана неспособный противостоять ей берег. Все проблемы забываются. Страхи отступают на второй план. Они теряют счёт времени. Теряются друг в друге. Даря нежность, нескончаемые поцелуи и ласку, вселяют уверенность в нерушимости своей истинной связи и безопасности будущей семьи. Пока они вместе, им не грозит опасность. Вместе им по силам одолеть любого врага, будь то ненавистный родственник, жаждущий отмщения, или же слабый завистник, строящий россказни о младшем сыне легендарного мафиози. Они защитят друг друга, чего бы это не стоило. — Я женюсь на тебе. — обещает Хëнджин, прижимая омежку ближе к себе, как только тот седлает его бёдра, обвив ручонками мускулистую шею. — У нас будет настоящее торжество, Ликс. С цветами и подарками. Мы найдём твоих близких и пригласим их, даю слово. Я всё для этого сделаю. — Ты захочешь передумать... Юноша опускает погрустневший взгляд, растирая пальчиком пену для ванны на распаренной коже груди альфы. — Ни за что. — Ты не знаешь... Джин, я... — В чëм дело? Что такое, ангел? От улыбки Феликса не остаётся и следа. Он мрачнеет за считанные секунды. Прикусывает губу до крови, по-видимому, не решаясь открыть тревожащую его тайну. — Всё хорошо. Ты можешь рассказать. Мафиози гладит по спине, приободряя, и целует веснушчатые щëки, как бы говоря: «Бояться не нужно. Это я, родной.». Он вытягивается во весь рост, помогая омежке лечь сверху. Оказавшись в горячей воде, тот успокаивается: прижимается к его груди и издаёт тихий стон удовольствия, когда мафиози начинает массировать серебристые волосы. Хëнджин не торопит, но в то же время, безумно хочет знать правду. Правду, которая является неотъемлемой частью его робкого счастья. — Не хочу, чтобы ты думал, буд-то я не доверяю тебе. — произносит юноша дрожащим голосом. — Я не думаю. Ликс, мне хочется знать о тебе всё. Что бы это ни было, оно никак не повлияет на моё решение или чувства. — Джин... — Мы – одно целое. — Но это... — Скажи мне. Я не стану злиться или смеяться, обещаю. — Я работал в ночном клубе. Омежка поднимает напуганный взгляд, а по его щекам текут слëзы. — Спал с бизнесменами за деньги. Маме нужны были лекарства, я... Я не знал, что мне делать. А твой отец... Он купил меня для Рика, когда увидел там однажды... Мама всё равно умерла. Сердце не выдержало. Прямо на трассе... Мне так совестно, я... Я знаю, что недостоин, но... Ты должен знать. Феликс срывается на отчаянный плач, и Хëнджин обнимает его так крепко, как ещё никогда прежде. Так, чтобы утешить. Чтобы забрать эту проклятую боль из сердца возлюбленного навсегда. Помочь ему забыть о кошмарах прошлого. Каким же Хëнджин был эгоистом. Как не догадался? Стал бы юноша молчать о своём детстве, не будь оно столь суровым и несправедливым?! Мафиози злится на самого себя. — Джин, я очень...очень люблю тебя... — Феликс захлёбывается слезами, прижимается к нему как можно ближе. — Родной. — Прошу, если я смогу родить... Не лишай меня ребёнка... Я так...так виноват перед тобой, Джин... — Хороший мой. Ангел. Сокровище. Я бы никогда так не поступил. — Джин... Омежка плачет, а мафиози не перестаёт держать его в своих объятиях, гладя по волосам и шепча слова поддержки. — Это наш ребёнок. Доказательство нашей связи. — Прости меня... — Не за что извиняться. Всё позади. Теперь мы вместе. — Я люблю тебя... Очень люблю... — Ты моя жизнь, Ликс. Не плачь. Прошу, не плачь. Я здесь, с тобой. Малыш, всё хорошо. — Джин... — Тшшш. Всё хорошо. — Прости... Феликс не может прийти в себя. Всё его тело трясёт от испуга. Мафиози помогает выбраться из воды и кутает в махровое полотенце. — Сейчас пойдём в комнату и попрошу Чимина принести успокоительное. Ликс? Ликс! Омежка теряет сознание, но Хëнджин успевает подхватить его на руки. — Малыш, открой глаза. Ну-же, Ликс. Скажи мне что-нибудь. Чимин, сюда! Пак Чимин! **** Сказать, что телохранитель перепугался, всё равно что не сказать ничего. Чимин тут же помчался на поиски телефона, чтобы в срочном порядке вызвать специалиста. Тот приехал за несколько минут, но даже это время показалось мафиози непозволительно долгим. Омежка не приходит в чувства. Лежит на постели, укрытый тёплым одеялом. Кожа бледная, как у фарфоровой статуэтки. Хëнджин готов лезть на стену от бешенства. Мечется по коридору в ожидании результатов осмотра. Со злобой окидывает обоих телохранителей, что боятся даже пошевелиться, не то, чтобы сказать нечто подбадривающее. — Это я виноват. Понадобилось же допрашивать его... Кусок идиота. Сволочь! — в порыве ярости он ударяет кулаком о стену с такой силой, что одна из картин, плохо закреплённая, падает на пол, пугая своим стуком вышедшего из спальни врача. — Доктор... Что с ним? Пожилой бета опускает взгляд, пряча какую-то непонятную ухмылку. Мафиози приходит в негодование, а потому хватает его за воротник медицинского халата. — Что с моим омегой? — Господин, успокойтесь. Он в полном порядке. Только теперь ему требуется гораздо больше отдыха и спокойствия. — Я сейчас очень хочу отыграться на ком-нибудь, доктор. Лучше ответьте мне на вопрос. — Ваш омега ждёт ребёнка. Одна фраза. Лишь одно значение. Дыхание перехватывает. На глаза наворачиваются слëзы неописуемой радости. Хëнджин забывает обо всём остальном мире. Забежав в спальню, падает перед любимым на колени, зовя по имени. Дрожащими руками берёт маленькую ладонь и целует её, пока горячие слëзы стекают по щекам, а сердце колотится словно в агонии. Феликс раскрывает глаза и устало оглядывает комнату. Осознав, где находится, спрашивает о причине такого странного состояния альфы. — Родной... Прости меня... Прости, что заставил испытывать страх. Твоё прошлое – неотъемлемая часть тебя. Тебя, которого я так люблю. Люблю, несмотря ни на что. — Почему ты плачешь? — Любимый... Мафиози приспускает одеяло и осторожно прикасается ладонью к животу омежки. — Ликс, мы станем родителями. — Что? — У нас будет ребёнок. Глаза юноши начинают блестеть от слëз. Он протягивает дрожащие руки к альфе, и тот не задумываясь заключает в объятия, продолжая сидеть на коленях. — Родной мой. — Это правда не сон? — спрашивает Феликс сквозь тихие всхлипы, прижимаясь к нему изо всех сил. — Правда, любимый. Чистая правда. — Джин... — Такая же чистая, как ты сам. Спасибо, что рассказал правду. — Больше никогда... Никогда не сомневаться в тебе... Обещаю, никогда... Джин... — Тшшш. Всё хорошо. — Я очень...сильно... — Не плачь. — просит Хëнджин с улыбкой, оставляя на хрупком плече собственные слëзы. — Я люблю тебя. Чимин, наблюдающий за происходящим, тихонько всхлипывает, вытирая слëзы рукавом чёрной водолазки, а Чонгук, любезно проводивший доктора, нежно обнимает его со спины, надеясь успокоить. **** После признания юноши, Хëнджин ещё сильнее проникается к нему сочувствием. Злость на весь мир с его жестокой несправедливостью, что заставил Феликса терпеть боль и страдания за самые искренние благородные помыслы, возросла до предела, достигнув точки невозврата. Неужели Рик настолько сволочь? Неужели в его прогнившей душе не осталось ни капли того добра и милосердия, что он питал к окружающим, будучи ребёнком из уважаемой богатой семьи? Зачем же он издевался над омежкой? Почему вымещал на нём свои горе и отчаяние?! Хëнджин отомстит. Отомстит во что бы то ни стало. Брат ответит за каждый шрам на нежном хрупком теле, за каждую незаслуженную пытку. **** Он не отходит от омежки целые сутки. Даёт успокоительные, согревает, когда из-за нервного срыва у Феликса поднимается температура, и дарит нежность, не переставая подбадривать рассказами об их совместном и светлом будущем. — Как только я покончу со всем, мы придумаем имя для малыша. — говорит Хëнджин, обняв любимого, и поправляет одеяло, как только Феликс, прижав к себе коленки, подсаживается ближе. — Мы ведь не знаем, кто родится. — Ну, тогда просто обговорим возможные варианты. — Идёт. — омежка улыбается, ткнувшись носиком в горячую скулу. — Не холодно? Мафиози укрывает его своим пальто, обняв ещё крепче. — Нет. — Апрель нынче холодный. — Может останешься? М? — Малыш, я очень этого хочу, но без меня они не разберутся. Всего на несколько дней уеду. Ты даже не заметишь. Чонгук будет рядом, так что ты в безопасности. — Хорошо... — Я буду звонить. Они сидят так ещё несколько минут, и всё это время наслаждаются друг другом без помощи слов. Когда же приходит время расставания, Хëнджин слезает с кровати, целует любимого в губы, носик и щëки, подставляет под спину подушки, чтобы омежке было удобнее сидеть, и гладит по щеке, спрашивая о пожеланиях. — Принести что-нибудь? Фруктов хочешь? — Яблочко, если есть. И Зарта пусти ко мне. — Договорились. Котёнок словно ждал этого момента. Как только мафиози открывает дверь спальни – забегает и, не дожидаясь, когда его позовут по имени, запрыгивает на кровать к хозяину. Мурлычет и дерёт коготками край одеяла, после чего забирается на грудь омежки, прося ласки. — Я тоже по тебе соскучился. Феликс чешет питомца за ушком, с грустью поглядывая на незакрытую дверь. Мафиози приносит на их столик поднос с различными лакомствами: рахат-лукумом, кусочками голландского сыра, яблочными дольками и голубикой. Здесь же стакан свежевыжатого сока и салфетки. — Ты такой заботливый. — Как иначе, счастье? Мне пора. — Иди. Покажи этим завистникам. — А ты поправляйся. Я позвоню вечером. — Угу. — Люблю тебя. — Хëнджин наклоняется, чтобы поцеловать любимого перед уходом, и это получается весьма чувственно. — До скорого. — До скорого... — Не грусти. Я быстро. Хэй, присмотри за моим счастьем, ушастый. Потрепав котёнка за ухо, альфа уходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Если б была возможность, он не отходил бы от Феликса ни на шаг. Но обстоятельства вынуждают. Кто-то из ненавистных соперников устроил пожар на одной из принадлежащих ему фабрик. Огонь унёс жизни десятков сотрудников, не говоря о материальном ущербе предприятий, расположенных по близости. Поэтому он летит в Китай, дабы разрешить все, не требующие отлагательств проблемы и, как можно скорее, вернуться домой, где уже ждёт семья. **** Часы тянутся нарочито долго. Разлука вынуждает тревожиться. Без любимого ему не в радость не то что бы заниматься обыденными вещами, находясь в номере пятизвёздочного отеля, но даже просто выбираться из постели, когда один из менеджеров уведомляет об очередной встрече с владельцем какой-нибудь пострадавшей забегаловки или бара. Проходит три дня. Всё это время они с Феликсом неустанно переписываются или созваниваются по видео-связи, но если сигнал плохой, то просто созваниваются. Омежка много рассказывает о том, что узнал после просмотра очередного научного фильма. О том, как Чимин и Чонгук ходят с ним на прогулку, и они берут с собой Зарта. Тот обнюхивает каждый камешек или клумбу с опаской, но не меньшим любопытством, а иногда даже гоняет крикливых воробьёв. Так же Хëнджин узнаёт о том, какая книга из библиотеки заинтересовала юношу на этот раз. О том, что он ест. Во сколько просыпается и когда ложится спать. — Сакура так красиво цветёт. — замечает омежка в один из разговоров, когда они созваниваются после обеда. — Из спальни номер два её видно гораздо лучше. — замечает мафиози с улыбкой, прижав телефон покрепче к уху. — А мне больше нравится спальня номер один. Сплю здесь уже вторую ночь. Короткая пауза, и Феликс смущается от собственного дыхания в динамике. — Ангел, я скучаю по тебе. — Я по тебе тоже. Очень, Джин. — Прости, что я сейчас далеко и не могу обнять тебя. — Нет, ничего. Ты же...не по своей воле. — Скоро будем вместе. — Обнимешь меня? — Обниму. Долго буду обнимать. — Уже жду этого. Отведя взгляд от двора имения, омежка решает проверить, чем занимается обычно игривый после обеда питомец. — Чем планируешь заняться? М? Ликс? — Джин, я перезвоню. — Что такое? В чëм дело, родной? Котёнок лежит на ковре без движений и часто дышит, высунув язык из пасти. Феликс в панике опускается перед ним на колени. — Зарт? Что с тобой? Руки омежки дрожат. Осторожно подняв любимца с пола, он выходит из спальни, зовя на помощь. — Всё хорошо, господин. Я вызову ветеринара. — Чонгук в считанные секунды находит номер телефона ближайшей клиники для животных. Феликс не отходит, продолжая утешать питомца. Смотрит на телохранителя с надеждой и страхом. На глаза наворачиваются слёзы при одной только мысли о худшем. — Господин, не плачьте. Всë будет... Алло? Доктор? Можно оформить срочный вызов по адресу... — Что происходит? — к ним подбегает взволнованный Чимин. Он ещё издалека почуял неладное, потому часто дышит после быстрого бега. — Что... Ликс. Не переживай, слышишь? Всё будет хорошо. — Специалист по вызову не работает по воскресеньям. — с лёгким раздражением информирует Чонгук, закончив разговор с работником ветклиники не на самой приятной ноте. — Тогда поедем сами. — решительно заявляет Феликс, всхлипывая и заглядывая в глаза альфы с мольбой. — Господин, но... — Прошу. — Господин Хëнджин велел до его возвращения — Зарт может умереть. Он задыхается. Пожалуйста, Чонгук. — Поедем, родной. — просит Чимин, смотря на возлюбленного и поглаживая дрожащего омежку по плечу. — Прошу... — Хорошо, едем. Сейчас же. Чимин, знаешь, где ключи? Хëнджин не находит себе места. Беспокоясь, звонит возлюбленному снова и снова, но не дожидается ответа. Когда приходит уведомление об очередной встрече, он просит отменить всё и купить билет на ближайший рейс до Японии. **** Феликс плачет весь путь до города. Плачет, неся на руках теряющего сознание питомца, когда Чонгук, расталкивая зевак и торгашей на многолюдном базаре, помогает ему пробираться к нужному зданию. Чимин следует за ними, оглядывая площадь, крепко сжимая спрятанную под курткой кобуру. — Ангел, ответь. Ну же. Прошу тебя. — Хëнджин вот уже в который раз набирает номер, но любимый не отвечает ему. В такие моменты людям, как правило, становится необъяснимо страшно. Прямо сейчас мафиози разделяет их чувства. Ему тоже становится по-настоящему страшно. Где Феликс? Всë-ли с ним хорошо? Что могло произойти в особняке? Феликс плачет в объятиях лучшего друга, пока ветеринар (женщина средних лет с искренним беспокойством и тёплыми руками в тонких перчатках) бережно осматривает котёнка. Чонгук проходит торговые ряды ярмарки, высматривая в толпе что-либо, кажущееся хоть немного, но всё-же подозрительным. В какой-то момент его случайно задевает плечом незнакомый юноша. Невысокий рост и смуглая кожа. Одет, как горожанин со среднестатистическим заработком. Волосы коротко стрижены. По запаху – альфа. — Извините. Не заметил. — говорит незнакомец с улыбкой. — Ничего. Это моя вина. — Хорошего дня. — Чего застрял, Виен? Идём. — Иду я. Не ори так. Давай ещё лапши возьмём? Юноша уходит вслед за приятелем, а Чонгук смотрит им в спины, пытаясь разглядеть очертания предметов холодного оружия в брюках. Но тщетно. Альфы кажутся вполне безобидными. — Чëрт возьми... — Хëнджин разбивает бокал для шампанского вдребезги, яростно швырнув его в стену. — Позовите горничную! — Тëтушка, одну порцию лапши. Побольше перца, пожалуйста. — просит Рик, выстояв очередь в одном из ярмарочных ларьков. — Будет сделано в считанные секунды, господин. — женщина в традиционном красном одеянии кланяется, принимаясь за исполнение просьбы, и мафиози улыбается, окинув её полноватую фигуру насмешливым взглядом. — Мой господин. — Не сейчас, Виен. Я собираюсь хорошенько пообедать. Давненько мы не были в Японии, а лапша здесь просто объедение. — Господин... Я видел Чонгука. **** — Вот и ваш питомец. Не волнуйтесь, молодые люди. Он абсолютно здоров. Только притворщик знатный. — Что это было, тëтушка? Феликс улыбается, обнимая и целуя мокрый нос воспрявшего духом питомца, пока Чимин старательно пытается понять слова ветеринара. — И что это? Я так испугался. — восклицает омежка, как только они выходят из здания клиники. Зарт с интересом разглядывает многочисленную толпу, сидя на руках хозяина. — Вроде костью подавился. Вот же говнюк. — Эй, не называй его так. — Хах, костью подавился. Воришка, а не кот благородных кровей. Внезапно котёнок спрыгивает на асфальт и убегает в толпу, погнавшись за чем-то. Неуспевшего среагировать Феликса охватывает новая волна паники. — Ну точно говнюк... Ликс, стой! Чимин пытается схватить друга за куртку, но тот слишком быстро срывается с места. Уже через секунды его маленькая фигурка исчезает среди людей. Телохранитель мчится вдогонку, не переставая звать по имени. — Феликс! Подожди! **** Следуя за подарком любимого, омежка забегает в менее людную часть базара. Здесь торгуют специями, шёлком и фруктами. Пушистый хвост мелькает среди свисающих с прилавка тканей. Продавца не оказывается на месте. Возможно, он ушёл на обеденный перерыв. Феликс заходит за стенку магазинчика, где висят десятки разноцветных рулонов шёлка. — Зарт. Кис-кис. Иди ко мне, маленький. Котёнка нигде нет. Юноша замирает, чувствуя на себе пристальный, пробирающий до дрожи взгляд. Поднимает глаза на стену перед собой, где красуется зеркало в потрескавшейся деревянной оправе. Сердце ухает вниз от страха. Широко раскрытыми глазами Феликс наблюдает за приближающимися шагами мафиози в отражении. На глаза вновь наворачиваются слëзы. Он принимает попытку сбежать, но Рик хватает со спины и насильно удерживает, закрыв рот ладонью. — Тшшш. Спокойно. Это я. — довольно рычит альфа на ухо, принюхиваясь к аромату ванили с особым наслаждением. — Это я, Ликс. Тот, кого ты предал. Омежка предпринимает попытку укусить Рика, но тот сжимает лишь сильнее. Смеётся, прислоняя к стенке животом. — Не бойся. Я тебя не трону. Это будет слишком просто. Феликс старается вырваться, отчаянно мычит, пытаясь позвать на помощь. — Слушай внимательно. Если не хочешь смерти моего брата, приходи на мост один. В полдень. Через два дня. Думаю, ты прекрасно знаешь, какой мост я имею ввиду. Буду выманивать его из крепости за счёт особой награды. — альфа скалится в улыбке, оставив поцелуй на раскрасневшейся от слëз щеке. — Я тебя не трону. Тшшш... Я так скучал, по тебе, Ликси. Злобный и громкий рык Чонгука заставляет без того напуганного омежку вздрогнуть. Перескочив торговую лавку, телохранитель наставляет на мафиози кинжал, скалясь в предупреждении. Рик отпускает Феликса и пятится с поднятыми ладонями, ухмыляясь. Чимин, прибежавший следом, хватает друга в полу объятии, свободной рукой снимая пистолет с предохранителя. Чонгук закрывает омег собой, не переставая рычать от переполняющей его ненависти. — Спокойно. Я не собирался вредить ему. Надо же. Вся компания здесь. Хах, за исключением одного. — Проваливай, урод. — Тише, малыш. Прибереги свою игрушку для другого случая. Мафиози сбегает, а Чонгук остаётся стоять на месте, крепко сжимая кинжал, не решаясь больше отходить от господина дальше, чем на пол метра. — Всё хорошо. Всё прошло. Не бойся, Ликс. Поедем домой. — Чимин гладит омежку по волосам и спине, всё ещё оглядываясь в испуге после случившегося. — Господин Хëнджин вернётся сегодня. — говорит Чонгук, спрятав оружие. — Он заказал частный самолёт. Вечером вы уже будете вместе, мой господин. — Простите... Я во всём виноват... — Что вы, господин? — Даже не думай о таком. Успокаивайся, и поедем. — Вот и ваш питомец. — Смотри, как он рад тебя видеть. Ну же. Не плачь. Всё будет хорошо. — Господин Хёнджин не даст вас в обиду. Феликс безутешен. Друзьям не понять его слёз. Их не поймёт никто. Бесспорно, Хёнджин защитит свою семью, но... Кто защитит его самого? Кто заступится за его жизнь, если не преданный возлюбленный, ради которого мафиози уже пошёл на риск однажды? Хёнджин сделал всё возможное, чтобы спасти и сделать его жизнь лучше. Так разве он, Феликс, не обязан сделать того же взамен?