Regardless...

Холодные капли дождя барабанят по занавешенному окну. Серые тучи сгущаются над городом, из-за чего в спальне, где не горит свет, слишком мрачно и неуютно. Омежка дрожит в непроходящем страхе, глядя на затянувшееся небо с отчаянными слезами. Каждый шорох настораживает. Каждый раскат грома отдаётся болезненным эхом в напуганном сердце. Вдруг раздаётся звук быстрых шагов в коридоре. Игривый котёнок царапает дверь коготками, прося пустить его внутрь. Короткое «Брысь!» и лёгкий скрип дверной ручки. Феликс резко оборачивается, вытерев слëзы рукавом вязаного кардигана. — Любимый. — Джин... Мафиози заключает в объятия, как только они останавливаются посреди комнаты, подбежав навстречу друг другу. — Маленький мой, я здесь. Всё обошлось. Я рядом. — Я так испугался за тебя... Мне страшно... — Всё хорошо. Омежка прижимается к нему, громко всхлипывая, хватаясь пальчиками за ткань чёрной водолазки. — Ты приехал... — Теперь я здесь. Не бойся. — просит Хëнджин, целуя серебристую макушку и обнимая ещё крепче. — Я с тобой. — Джин... — Счастье. Ты в порядке? Нигде не поранился? Чонгук про всё рассказал. Этот урод ничего не сделал? — Нет... Он...не успел. — Чëрт возьми, чтоб я ещё хоть раз оставил тебя. Ты весь дрожишь... Не дожидаясь ответа, альфа подхватывает юношу на руки и уносит в постель. — Вот так. Укрыв одеялом при свете ночника, ложится рядом, прижимая к себе. — Я согрею, родной. — Одно твоё появление согревает. — шепчет юноша, спрятав лицо в одеяле для большего тепла. — Ангел... — Хëнджин греет щëку и ухо омежки горячим дыханием. Целует побледневшую кожу, надеясь успокоить. — Мне жаль, что так получилось. — Не уходи, Джин... Не оставляй меня... — Тшшш. Ты должен отдохнуть. Я никуда не пойду. — Нам нужно поговорить... — Всё будет, Ликс. Поспи. **** Юноша раскрывает глаза, когда на небе уже вовсю мерцают звёзды. Их не видно из-за туч, поэтому уличная темнота кажется ещё более зловещей, чем обычно. Феликс тянется к прикроватному столику, чтобы взять стакан с водой. До прихода Хëнджина тот не был наполнен... Мафиози тихо сопит, продолжая удерживать в объятии. Он так и не переоделся в домашнюю одежду. Значит, на самом деле не отходил от него всё это время. Какой же он красивый. Даже когда спит. Обворожительный, неземной, будто принц из самой чудесной сказки. Белоснежные пряди чëлки спадают на глаза, добавляя его суровому виду юношеской неряшливости. Феликс с улыбкой забирает их, осторожно целует любимого и, натянув одеяло до самых щëк, утыкается носиком в мускулистое плечо. Так гораздо уютнее. Хëнджин в самом деле выглядит невинным и юным, словно его ровесник. Но, даже не смотря на это, является таким ответственным добросовестным бизнесменом. Наверняка ему завидуют десятки, нет, сотни людей. Многие боятся произносить его имя на публике: не дай бог, услышат верные, всегда стоящие на стрёме агенты. У Хëнджина есть враги, но он не боится ни одного из них. Всегда твёрдо стоит на своём и добивается намеченных целей. Хëнджин – настоящий лидер. Тот, кто удостоен звания главаря легендарной семьи Хван. Семьи, частью которой Феликс так мечтает стать. И он уже становится ею, вынашивая под сердцем ребёнка любимого. Быть с Хëнджином, дарить ему свою любовь и заботу – вот настоящее счастье. И это счастье не хочется терять. Быть его сокровищем, причиной для улыбок и смеха. Осознавать себя особенным, когда он уделяет внимание не кому-либо другому (телохранителям, знакомым, коллегам), а именно беспомощному и слабому, любящему его всем сердцем омежке. Чувствовать тепло и заботу. Знать, что только тебе единственному достаётся вся ласка и вся нежность сурового мафиози. И только на тебя единственного он смотрит с нескрываемым обожанием, независимо от времени, места или причины действий. — Ангел... — зовёт альфа хрипловатым после пробуждения голосом, глядя на него с улыбкой. — Давно проснулся? — Нет. — Голова не болит? — Ничего не болит. — Сам выберешься, или к тебе забраться? М? Хëнджин шутит, приободряя, и стискивает омежку в объятии, чмокнув веснушчатый носик. — У тебя под мышкой теплее. — замечает Феликс, тихо смеясь и высовывая голову из под одеяла. — Ну раз так... — мафиози гладит его по щеке, нежно целует с улыбкой. — Всё, как ты скажешь. — Я скучал. — И я тоже, родной. Очень переживал, что ты грустишь и ложишься спать, не поужинав. — Давай поговорим. — просит юноша, поджав губы в волнении от предстоящего разговора. — Обязательно поговорим, но сначала поешь, идёт? — Хорошо... Идёт. — Ну же. Улыбнись, сокровище. Я четверо суток не видел твою улыбку. — Я просто очень рад, что ты здесь. — Зацелую, когда вернёмся в постель. — обещает альфа, забрав длинную серебристую прядь от глаза любимого. — Кто быстрее до душевой? — Договорились. **** Омежка смеётся, убегая вниз по лестнице на нижний этаж особняка. Хëнджин следует за ним, но отнюдь не быстро, хоть они и договорились бежать наперегонки. Вероятно, даёт фору. И от этого на душе становится тепло. Так тепло и хорошо, что все проблемы, словно бы, исчезают. Феликс смеётся, пряча слëзы отчаяния глубоко в сердце. Там, где их никто не увидит. Там, где никто не поймёт. Хëнджин улыбается ему, поймав за руку у входа в комнату с бассейном. — Решил поменять траекторию? Омежка тушуется. Прячет смущённый взгляд, сжимая пальчиками край кардигана, но возлюбленный возвращает всё его внимание на себя, коснувшись ладонью розовеющей щеки. — Посмотри на меня. Феликс повинуется: заглядывает в глаза мафиози и улыбается, накрыв его ладонь собственной. — Боже, Ликс, как ты красив. — Не красивее тебя. — Я влюбляюсь снова и снова, и мне это... — Что? — Безумно нравится. — Тогда давай забудем обо всём? Прямо сейчас... Откинув сомнения, омежка касается губ возлюбленного жадным поцелуем, зажмурившись, буд-то это их первый поцелуй. Самый невинный и чистый. Поцелуй, раскаляющий чувства в любящем сердце. Альфа вторит каждому движению. Крепко держит за талию, не позволяя отстраниться. Пробует его губы на вкус, точно самый желанный десерт. Языки сплетаются в игривом танце, будоража рассудок и тело, истосковавшееся по ласке любимого за время непозволительно долгой разлуки. Феликс тихо стонет от прикосновений горячих ладоней под плотной тканью одежды. Мурлычет, чувствуя дразнящие покусывания на шее и ключицах, как только Хëнджин стягивает вязаный кардиган, наскоро расправившись с крупными пуговицами, и укрывает им один из деревянных лежаков, стоящих у бассейна. — Я так скучал по тебе... Сцепившись в объятии, они опускаются на мягкую ткань, продолжая дарить друг другу долгожданные поцелуи. — Знаю, родной... Я знаю. — шепчет омежка, беря лицо возлюбленного ладонями. — Я чувствовал то же, что и ты. — Я боюсь, Ликси. — Чего?... — Очень боюсь потерять тебя. — Джин... — Да...? — альфа часто дышит. Разглядывает его сверху, расшнуровывая "бантик" на кремовых бриджах. — Ты меня не потеряешь. Даю слово. — Малыш... — Я тоже... Тоже скучал... — произносит омежка, улыбаясь и прикусывая губу от наслаждения, когда возлюбленный стягивает с него перепачканные смазкой трусики. — Как только вижу... — Джин... — Тело словно переклинивает... Так сильно хочу тебя. — Пока я... Мы ещё можем... Альфа целует и гладит, настраивая на долгожданное продолжение их действий. Обмазав пальцы в ванильной смазке, осторожно проталкивает их в уязвимое колечко мышц, вызывая у любимого тихие стоны удовольствия. — Потерпи... Сейчас, малыш... Сейчас. **** — Как думаешь, что сделает наш господин? — спрашивает Чимин с беспокойством, прогуливаясь по двору имения при свете фонарей, крепко держась за руку возлюбленного. — С Риком? — Ну, да... Убьёт? — Не знаю. — говорит Чонгук, оглядев мрачное небо над головой. — В любом случае, тому несладко придётся. Как по мне, Рик достоин худшего из возмездий. — Да уж... Надеюсь, Феликсу уже лучше. **** Хëнджин теряет действительность. Лицо любимого, улыбающегося и стонущего наравне с ним под скрип прочного лежака, слегка расплывается перед глазами. В голове шумит от прильнувшей к вискам крови, но он отчётливо слышит каждую просьбу. Отвечает на поцелуи, держит за руку и ласкает разгоряченное тело. Сердце к сердцу. Движения в такт. Нежный шёпот. Просьбы не отпускать. — Я не устану повторять... — признаётся мафиози, прижавшись щекой к подрагивающей груди. — Я никогда и никуда тебя не отпущу. Омежка успокаивает дыхание, пропуская через пальцы мокрые пряди длинной чëлки. Сейчас, в эту самую минуту, когда любимый держит в крепких объятиях, мелко дрожит от усталости... Пока они говорят друг другу такие важные, порой незаменимые слова любви, Феликс не скажет ему о случившемся. Не скажет об угрозах ненавистного врага. Не заикнётся о своём намерении прекратить бесполезную вражду между братьями раз и навсегда. Прямо сейчас ему тепло и радостно. Поэтому он улыбается. Улыбается, когда, восстановив силы после секса, Хëнджин утягивает за собой в бассейн, где они расслабляются окончательно, но не перестают дарить друг другу нежность и ласку. Улыбается, когда они принимают вместе горячий душ. И когда альфа приносит ему в постель ужин из любимых тостов с сыром, расплавленным между сладковатыми хлебными ломтиками, и порции какао. И когда Хëнджин вздрагивает при просмотре очередного ужастика, но при этом не перестаёт обнимать. — И почему тебе это так нравится? — Потому что когда вижу страх героев, которые оказались брошенными или изначально были одиноки, я думаю о том, что у меня есть ты. Я не один, и ты не бросишь меня. — К чёрту фильм... — Эй. Хах, что ты делаешь? Альфа откидывает пульт на край постели, выключив телевизор, и, собрав любимого в охапку, принимается щекотать кончиком носа его шею, плечи и подмышки. Феликс смеётся, пытаясь отбиться. — Что ты... Хах, Джин... Прекрати... — Сдавайся. — просит мафиози, сдув с глаз мешающую чëлку. — Выхода нет. — Сдаваться придётся тебе. — Это ещё почему? — Потому что на мне нет ничего, кроме трусиков. — омежка гладит его по щеке, демонстрируя самую коварную улыбку. — Играешь не по правилам? — Возможно. Они сливаются в яростном поцелуе, меняясь позициями. — Ты прекрасен. — шепчет Хëнджин, закрыв глаза от наслаждения, как только маленькая горячая ладонь дарит ему очередную ласку под одеждой. — Поэтому ты и любишь меня. — Малыш... — Я знаю, знаю, нужно посильнее. Прости. — Ликси... Я не позволю Рику испоганить наше счастье... Мои телохранители уже выяснили, где он находится... Я встречусь с ним и положу конец всем несчастьям... Раз и н...навсегда... Ах... Альфа громко дышит, схватившись за простынь в приступе наслаждения. Юноша ждёт несколько минут. Трётся о его щеку и мурлычет, надеясь продолжить разговор. — Джин, я... — Как себя чувствуешь? Ничего не болит? — Не переживай, я... Ты рядом, поэтому... Феликс прячет радостную улыбку. Отводит внезапно ставший тревожным взгляд, прикасаясь к животу ладонью. — Что с тобой? Ангел, что не так? — Я просто...вспомнил день, когда ты спас мне жизнь. Вынес из огня... — Ликс. — Было так страшно. Я хотел умереть, потеряв надежду на то, что Рик изменится, станет прежним, и мы будем счастливы. Оказалось, что я вовсе не был нужен ему. Он хотел наследника, поэтому держал меня под присмотром, не позволял уехать к семье. Боялся, что я сбегу. — Родной. — А теперь... — омежка вытирает сбежавшую по щеке слезинку, продолжая сидеть в объятиях любимого. — Теперь, когда я счастлив и нахожусь рядом с дорогим мне альфой, он хочет всё разрушить. — Малыш, посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри. — Хëнджин настораживается, видя в глазах юноши неподдельный испуг. — Скажи всё, что он сказал тебе, и я повторю для него то же самое перед смертью. — Тебе нельзя... — Что? — Нельзя идти к нему. Это плохо закончится, он... Я знаю. Я видел, на что он способен... Джин, я не хочу потерять тебя. — Успокойся. — Прошу, не ходи. Он убьёт... Хочет забрать наше счастье и семью. Всё заберёт... Пожалуйста, останься. — Тише. Всё хорошо. — Нет! Нельзя, нет! — Перестань. — Джин... — Тшшш. Успокойся. Куда он велел прийти? — Как... Как ты... — Куда? Скажи мне. — Я тебя не отпущу... Феликс хватается за любимого изо всех сил, плачет и умоляет одуматься. Но мафиози непреклонен. Он лишь крепче зажимает в объятии, целуя дрожащие губы, и просит омежку сказать правду. — Джин, умоляю... Ради нашего сына. Прошу, не ходи. Никто... Никто не защитит тебя... Ты можешь не вернуться! — Нет, не могу. Не могу не вернуться. — Хëнджин обхватывает покрасневшие щëки юноши, бережно собирает сбегающие слезы отчаяния. — Не могу оставить свою семью. — Джин... — Ты моя жизнь, Ликс. Я не отступлюсь, пока ты и наш ребёнок не будете в безопасности. И я не позволю брату творить бесчинства. — Любимый... — Скажи, как есть. Доверься мне. **** Довериться... Он доверился Хëнджину ещё в день их первой встречи, когда тот, проходя мимо, случайно заметил слабого, дрожащего от холода омежку, что стоял возле дверей подобно покорному слуге, в ожидании очередного приказа. Уже тогда мафиози проявил к нему заботу, наплевав на любые правила и тот факт, что юноша принадлежал его ненавистному брату. Феликс доверил Хëнджину свои душу и сердце. И сделал это вовсе не потому, что альфа освободил от нескончаемых пыток. Не потому, что вытащил его из огня, когда жизнь находилась на волоске от смерти. И не потому, что Хëнджин дал ему жизнь, о которой можно было только мечтать. А Феликс мечтал. Верил, что однажды наступит тот день, когда он станет поистине счастливым, избавится от оков бессмысленных запретов и страха пытки за каждое, пусть даже верно сказанное слово. Он доверился Хëнджину, потому что полюбил всем сердцем, по-настоящему. Полюбил так, как ещё никогда и никого не любил. Благодаря Хëнджину и его заботе у омежки словно выросли крылья. Незримые, но так хорошо ощутимые. Они расправляются при каждом ласковом прикосновении мафиози, каждом нежном поцелуе, который тот дарит с улыбкой, говоря о взаимности чувств. Потерять его значит потерять весь мир. Смысл, причины жить... Всё это ничто, если любимого вдруг не станет рядом. Они – одно целое. Как две детальки одного механизма, что не сумеет работать при неисправности одной из них. Как король и ферзь, гибнущие или же одерживающие победу в жестоком сражении, но всегда вместе. Любовь была предначертана им судьбой. Такова их связь. Разрушить еë – значит погубить души обоих. Феликс проводит за размышлениями весь последующий день. Отказывается есть и пить. Сидит на постели, прижав колени к груди и молчаливо смотрит в одну точку. Иногда по веснушкам на щеках сбегают редкие слëзы. Хëнджин тревожится. Кружит вокруг него, не зная, как утешить, не находя способа помочь. — Малыш, я... Мы не сможем прятаться и сбегать вечно. Я должен пойти на риск. Иначе мне тебя не защитить. Пойми, Рик не... Заметив на себе пристальный взгляд покрасневших глаз, мафиози сдаётся, не решаясь закончить свою тираду. Поцеловав любимого в лоб и щëки, уходит, пообещав дать ему время побыть одному. Чимин обеспокоен не меньше. Он не находит себе места с самого утра. Боится за состояние друга. — Всё будет хорошо. — неустанно повторяет Чонгук, ходя за ним по пятам, точно так же не зная, что следует делать. — Он в положении, Гук. Ему нельзя переживать, а он плачет уже второй день и ничего не ест... Заметив в коридоре Хëнджина, телохранители низко кланяются и заглядывают ему в глаза с нескрываемым беспокойством, боясь спросить напрямую. — Я чувствую себя мразью. — начинает мафиози, оперевшись о стену. — Не могу успокоить своего единственного. — Господин, вы не... — Не виноваты. Это мы позволили Феликсу выйти за пределы имения в столь...неподходящий момент. — Простите нас, господин. — Это должно было произойти рано или поздно. Рик всё равно узнал бы. — Что прикажете делать? Мы выследили его местоположение. Позвольте — Ни в коем случае. Вы двое – моя последняя надежда. Если Рик убьёт меня, увезите Феликса на родину, помогите найти близких. Они не оставят его и помогут при родах. — Гос...господин...? — Будьте рядом с ним. И берегите себя. Омежка, подслушивающий за углом, бесшумно съезжает по стене на пол, захлебываясь слезами, закрывая рот ладонью, дабы не выдать своего присутствия. Хëнджин не передумает. Только что он уверенно заявил о своём решении. Рано утром, на рассвете, Рик будет ждать в указанном месте. Их встреча предопределит ход событий, повлияет на будущее семьи, которой омежка грезил на протяжении всей своей тяжёлой юности. Представлял, что у него будет свой уютный уголок, где-то вдали от мирской суеты. В стенах этого маленького уголка тихо и спокойно, а дети и возлюбленный ждут его возвращения домой с улыбками и радостью. Они все крепко обнимают. Целуют его, уставшего и замученного работой. Позволяют отдохнуть в кресле возле камина, пока хлопотливо и шумно сервируют стол к семейному ужину. Теперь все эти фантазии прошлого преображаются. На месте возлюбленного отчётливо виден образ Хëнджина. Он немного строг с детьми, но те знают: всё из-за его беспокойства о любимом, бояться не стоит... Феликс должен остановить бессмысленную вражду. Должен помешать ненавидящим друг друга братьям совершить самую чудовищную ошибку. Поэтому он пойдёт к Рику. Выслушает всё, до последнего слова, и, если успеет, выскажет многое взамен. То, что копилось в его душе все те мучительно долгие месяцы пыток и боли, что причинил безжалостный глава семьи Хван. Причинил не только ему, Феликсу, но и самому себе, даже не осознав этого из-за ослепившей его ненависти и злобы на весь мир. Придя в себя, юноша вытирает последние слëзы. Решившись, он крадёт один из коллекционных кинжалов любимого и прячет его под матрасом постели. Наскоро приводит себя в порядок: моет волосы, бреется, пока мафиози занят на тренировке. Вопросы Чимина игнорирует, объясняя всё желанием как нельзя лучше провести с Хëнджином предстоящий вечер, ведь сегодня ровно полтора месяца, как они познакомились. Он подкрашивает глаза серебристой подводкой, надевает шёлковую ночнушку цвета ночного неба на голое тело и натягивает чёрные кружевные трусики, что соединяются с чулками того же цвета тоненькими ремешками, желая выглядеть как можно более сексуально. Хëнджин приходит после душа уставший, но, заметив его в преображенном виде, приободряется. Глаза загораются неподдельным интересом и, вместе с тем, удивлением. Омежка окидывает его быстрым взглядом с головы до ног. Тоже в халате. Значит, пол дела сделано. — Малыш, ты...? Тебе лучше? — Я понял, что вёл себя ужасно. Я не должен сомневаться в тебе, ведь дал слово. Альфа приближается к кровати, не сводя с него пристального взгляда. Юноша тут же перемещается на край. Он сидит на коленях, поэтому смотрит на любимого снизу вверх. Тот гладит по щеке. Поднимает его подбородок и ласкает приоткрытые губы пальцами, улыбаясь. — Тебе не за что извиняться. — Не хочу, чтобы ты злился... — Я не злюсь. Омежка закрывает глаза, несильно зажимая указательный палец мафиози меж зубов. — Дразнишь? Хëнджин опускается на корточки, чтобы поравняться с ним. — Тогда может, покажешь, что под ночнушкой? Мне интересно. — Накажи меня. — просит Феликс с улыбкой, а его щëки розовеют от вспыхнувшего желания. — Секс перед "битвой"? — Как у короля с королевой... План срабатывает. Мафиози, позабыв обо всём, стягивает с него одежду и укладывает под себя, не намереваясь отказывать в удовольствии. Юноша хнычет, извивается и стонет, претерпевая натиск яростных поцелуев и фрикций, которые становятся сильнее и глубже с каждой минутой. Просит большего, когда Хëнджин едва ли не вжимает в простынь, выстанывая его имя в послеоргазменной дрожи. — Ещё... Прошу, Джин... Я хочу ещё... — Ему нужен отдых... Феликс опрокидывает альфу на спину, усаживаясь сверху, и улыбается, царапая ноготками мускулистую грудь. — Когда отдохнёт... — Ангел... Что на тебя нашло?... Просто вау... — Когда ты во мне, я чувствую, как раскрываются мои крылья. — Ты прекрасен... — Хочу тебя... Так хорошо. Неописуемо прекрасное чувство. Вдох за вдохом. Жадные поцелуи и движения в такт. Это продолжается до глубокой ночи, когда они падают на сбитые простыни от бессилия, сжимая друг друга в объятиях. — Боже... — Джинни... — Ликс, ты великолепен... — Я люблю тебя... Люблю... Усталость способствует осуществлению задуманного. Мафиози засыпает, раскинув руки в стороны, и начинает посапывать, вызывая на лице омежки счастливую улыбку. — Джин... Ты очень дорог мне. Феликс целует любимого в лоб, нос и щёки, осторожно убирая мешающие пряди чёлки от глаз. Обнимает, прижавшись к родному плечу, и, незаметно для себя, начинает проваливаться в сон. Когда он проснётся, Хëнджина уже не будет рядом. С ужасом юноша осознает, что проспал назначенное время встречи, и в панике, схватившись за сердце, обнаружит на столе записку. “Родной. Ничего не бойся. Что бы ни случилось, мы навечно – одно целое. Прошлая ночь была незабываемой, как и все, что я пережил вместе с тобой.” — Нет... Джин.