Чёрно-белое и рыжее

Старый дом из бурого кирпича на проспекте Конституции прежде, без сомнения, был величественным, а ныне выглядел обветшалым. Слякоть, скопившаяся на крыльце, уже начала просачиваться в ее прохудившиеся ботинки, когда Дана Скалли взялась за латунный дверной молоток и громко постучала. Спустя мгновение дверь распахнулась, явив изможденное женское лицо, обрамленное седыми кудрями. — Ну? — рявкнула дама. — Прошу прощения, здесь живет… — девушка запнулась и заглянула в рекламное объявление, которое держала в руках. — М.Ф.Ладер, фотограф? Я пришла по адресу? — По вашему, я похожа на чокнутую? — Извините, но в объявлении указан этот дом. — А здесь таких нет, разве не видно? Зайдите с другой стороны. Прежде чем Скалли смогла сказать спасибо, дверь перед ней с грохотом захлопнулась, слегка заглушив доносящиеся с другой стороны проклятия и бормотание о «шлюхах, которые таскаются сюда день и ночь». Если парадная дверь дома выглядела обветшалой, то выходившая на задний двор была откровенно бесхозной. Не обнаружив дверного молотка, Дана сняла шерстяную варежку и постучала прямо по облупившимся доскам. На этот раз ждать пришлось намного дольше, и она уже приготовилась уходить, когда ржавые петли скрипнули и перед ней очутился высокий взлохмаченный мужчина, явно только что со сна. — Здравствуйте! Чем могу помочь? — во всяком случае, тон незнакомца был гораздо дружелюбнее, чем у хабалки за парадной дверью, даже несмотря на то, что его глаза были воспалены, а непослушные каштановые пряди торчали в разные стороны. — Здравствуйте! Меня зовут Дана Скалли. Я ищу М.Ф.Ладера, фотографа. — Что ж, вы нашли нас обоих. Вы пришли по рекламному объявлению? — он указал на листовку, все ещё зажатую в ее маленькой руке. — Да. Могу я войти? Сегодня довольно холодно. Он шире распахнул дверь, за которой обнаружилась крутая лестница, ведущая в средних размеров подвальное помещение, загроможденное книгами, газетами, щербатыми чашками, всевозможными приспособлениями для фотокамеры, а также одеждой, разбросанной по всем мало-мальски пригодным для этого поверхностям. Включенный телевизор показывал очередной эпизод нового сериала «Бандиты» (1). Большой кожаный диван, на котором фотограф, очевидно, до недавнего времени дремал, и абсолютно чужеродно смотрящийся здесь аквариум с тропическими рыбами завершали картину. — Эээ… прошу прощения за беспорядок. Я не ждал сегодня посетителей. Позвольте мне расчистить местечко, чтобы вы могли сесть. Он убрал в сторону несколько пар черных брюк и открытый пакет семечек подсолнуха, затем протер ладонью сиденье показавшегося на свет стула. Завершив свои манипуляции, хозяин квартиры протянул руку, приглашая гостью сесть, но та продолжала стоять в напряжённой позе, всё ещё облаченная в шерстяной берет и зимнее пальто. Осознав свою оплошность, фотограф в смятении покачал головой. — Кажется, я не слишком-то вежлив, да? Разрешите взять у вас верхнюю одежду. Честное слово, обычно я соображаю быстрее, просто… понимаете, работал всю ночь и… — Ничего страшного. Если вы скажете, я могу зайти в более подходящее время, — Скалли уже наполовину желала, чтобы он согласился на ее предложение, дав ей возможность немедленно сбежать. Теперь, когда она начала воплощать свой замысел в жизнь, цель ее визита стала казаться абсурдной. — Нет, прошу, останьтесь. Я уже откопал стул и, если вы не возражаете, сейчас сварю кофе. Могу я предложить вам чашечку, мисс… Скалли, так вы сказали? — Да, Дана Скалли. А вы?.. — Она отчаялась дождаться, когда этот странный мужчина соблюдёт этикет и полностью представится. Формальности, казалось, были ему абсолютно чужды. Он нервно хмыкнул и протянул руку для пожатия. — Фокс Малдер. Свободный художник днём, полицейский фотограф ночью, а прямо сейчас просто взволнованный и смущённый человек. Рад познакомиться с вами, мисс Скалли. — Кажется, вы не слишком-то нуждаетесь в кофе, мистер Малдер. Он усмехнулся. Невзирая на его суетливость и неорганизованность, она находила этого мужчину странно очаровательным. Казалось, он действовал на нее успокаивающе, что, учитывая обстоятельства, было весьма необычно. В нем утешительно смешивались бесхитростность и остроумие, а в изменчивых, словно ртуть, глазах не было ничего хищного. Казалось, он излучал ненавязчивую братскую заботу. Когда кофейник тепло забулькал, хозяин жилища уселся на диване, вытянув длинные ноги, и выжидательно посмотрел на гостью. — Итак, теперь, когда мы должным образом представлены, давайте поговорим о деле, — предложил он. — Что ж, как вы верно догадались, меня привело сюда объявление, которое вы разместили в «Вашингтон стар». Насколько я поняла, вам нужны модели и вы платите один доллар за каждую проданную фотографию. У меня нет опыта, но прежде мне поступали предложения от фотографов, так что… — Скалли замолчала, когда он беспокойно заерзал на диванных подушках. — Я, эээ… как бы это сказать… не уверен, что вы… — Это мой натуральный цвет волос, — быстро перебила она, хотя приведенный аргумент показался дурацким даже ей самой. — Мне говорили, что журналы платят за такое дополнительно. И я выгляжу моложе своих лет, на самом деле мне двадцать три. — Вы проститутка? — выпалил фотограф. — Что, простите? Он, разумеется, не мог сказать того, что, как ей почудилось, он сказал. — Я спросил, не проститутка ли вы. — Я… разумеется, нет, — вскричала она, так резко вскочив на ноги, что деревянный стул под ней опрокинулся с театральным грохотом. — Мисс Скалли, боюсь, произошло досадное недоразумение. Фотографии, которые я продаю по доллару за штуку… эээ… женщины на них обнажены или как минимум частично раздеты. Я полагал, что любой, кто прочтет объявление, поймет… Кровь отхлынула от ее лица. Что она натворила? Слава богу, ей не пришло в голову поведать о своей затее сестре. — О… да… теперь я поняла… Она попятилась к лестнице, лихорадочно обшаривая глазами комнату, словно опасаясь, что из-за скудной мебели вот-вот выскочит раздетая женщина. — Мне очень жаль, что я смутил вас, мисс Скалли. Вы должны понять: на мой взгляд, человеческое тело — это самое возвышенное воплощение красоты. Мы признаем художественное совершенство древнегреческих скульптур, работ Микеланджело и Боттичелли. Но попробуйте в наши дни сфотографировать обнаженную женщину, и это тут же заклеймят как… — Порнографию. — Совершенно верно. И, по моему опыту, единственные женщины, готовые принять на себя эту социальную стигму — те, кто уже являются изгоями в обществе, которое, в свою очередь, без зазрения совести пользуется их услугами и покупает мои работы. Воспитанная консервативным отцом и набожной католичкой-матерью, Скалли никогда не задумывалась об этой стороне жизни. И по сей день, каким бы отчаянным ни было ее материальное положение, оставались границы, которые она не готова была преступить, и неважно, сколь рационально были бы обоснованы подобные действия. Скалли осторожно подняла свои пальто и берет и подошла к мистеру Малдеру, который по-прежнему сидел на диване, выглядя пристыженным. — Прошу прощения, что разбудила вас. Спасибо, что нашли время поговорить со мной. — Это мне следует извиняться, мисс Скалли. Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе, но… — он попытался было встать, но она вытянула руку, останавливая его. — Не беспокойтесь, мистер Малдер, я найду выход. Всего доброго. Не вымолвив больше ни слова, она взбежала по ступенькам и толкнула дверь, заскрипевшую упрямыми петлями. — Черт, — протянул он, откинув голову на чёрную кожаную спинку дивана и потирая переносицу. (1) — Gang Busters — популярнейший в США телесериал, вышедший в 1952 году. Основан на одноименном радиосериале 1942 года.