Мы переспали быть друзьями

Утро началось с головной боли, тошноты и дикой сухости во рту. Рядом кто-то застонал. Гарри приоткрыл одно веко и сам чуть не взвыл — через щелочку задернутых штор в комнату проник одинокий, совсем маленький лучик, но его хватило, чтобы ослепить воспаленные глаза Гарри и лежащей рядом Гермионы. В спальню прокрался Рон, он осторожно ступал, стараясь их не тревожить. В руках он держал две чашки. — Я ваш спаситель, — громким шепотом объявил он, отсалютовав им чашками, — утром сгонял к Косой аллее и купил антипохмельное зелье. Гермиона привстала на локтях и хрипло сообщила: — Как же я тебя люблю!.. У Гарри не было сил встать, но он поднял руку и указал пальцем на Рона: — При…соедин… сь, — еле-еле выговорил он. Рон так трогательно позаботился о них, хотя они с Гермионой только и делали, что смеялись и подшучивали над ним весь прошлый вечер… Он и штору до конца задернул, и воду принес, и говорил очень-очень тихо, и шикнул на Кричера, когда тот возник посреди комнаты и попытался громко объявить, что постельное белье постирано и выглажено. Потом Рон лежал между ними, одной рукой массируя Гермионе шею, а другой перебирая волосы Гарри, пока принятое зелье не начало действовать. Тогда Гарри понял: Рон справится с ними. До этого момента по какой-то дурацкой привычке он продолжал считать, что это Рон среди них самый инфантильный и легкомысленный, это о нем надо будет заботиться, и, быть может, поэтому он пытался охмурить сразу двоих, чтобы перетянуть на себя в два раза больше внимания. Оказалось, наоборот. Как только Гарри и Гермиона потеряли контроль над ситуацией и своим поведением, Рон их подхватил и подстраховал. И выкрутился он просто мастерски — ни в чем никого не упрекнув. Солнечная погода, пытающаяся продрать темные тяжелые шторы, неожиданно сменилась ливнем, прибив всех троих к кровати на несколько часов. Шум дождя заполнил пространство в голове, приглушил осуждающую пустоту. Хотя Гарри почти все лето провалялся в кровати, сегодня он чувствовал, что действительно отдыхает. Интересно, все дело в сменившейся погоде? В том, что время наконец-то начало лечить? Или это присутствие Рона и Гермионы оказалось столь целительным? — Думаю, я привыкну, — озвучил Гарри вслух свои мысли и пояснил: — К нам троим. Мне еще немного неловко, но сегодня это уже не кажется чем-то нереальным, как показалось сначала. — Да что тут привыкать, мы всегда были вместе, — заметил Рон и спародировал строгий тон МакГонагалл: — Почему, как только что-то случается, вы трое всегда оказываетесь в центре событий?! Гермиона фыркнула. — Иногда мне хотелось переадресовать ей и остальным профессорам этот вопрос: а почему вы не в центре событий? Почему опять за вас все должны делать глупые подростки? — Отдал бы всех единорогов на свете, чтобы посмотреть, как ты отчитываешь МакГонагалл, — с восхищением протянул Рон. — Я еще не настолько преисполнилась, — улыбнулась Гермиона и стала тянуться руками вверх, разминая затекшие мышцы. — Не хотите прогуляться? Гарри откликнулся, но вяло. Подышать воздухом хотелось, тем более дождь, прогнавший духоту с улицы, кажется, стал затихать. Осталось только убедить в необходимости прогулки свой ослабевший и обленившийся организм. — Я — тормоз, — предупредил Гарри, поднимаясь с кровати. — Если устанете плестись в моем черепашьем темпе, просто бросьте меня на обочине. — Какое бросить, с кем мне тогда тискаться? — шуточно возмутился Рон. — Так с Гермионой же, — хмыкнул Гарри, толкнув его в плечо. — О нет, он все продумал! — пожаловался Рон, повернувшись к хмыкнувшей Гермионе. — Что случилось, когда он научился планировать? Может, у Гарри не хватало сил на большие подвиги, но огреть Рона подушкой по голове у него все-таки получилось. На улице оказалось даже прохладно. Сегодняшний дождь нагнал куда больше холода, чем тот дождь на днях, который быстро кончился и только усилил удушающую тяжелую влажность. А еще Гарри сильно недооценил самого себя: энергия вернулась, коленки не тряслись, голова не кружилась. Он двигался, блин, в нормальном темпе и не боялся, что вот-вот свалится в какой-то куст. Рон и Гермиона шли, подхватив его под локти, и болтали о всякой ерунде. Гарри не особо участвовал в разговоре, больше сосредоточенный на ощущениях: как вдруг легко задышалось, как пружинили растоптанные кроссовки по ровному асфальту, как мерзли уши и кончик носа. Даже сверчки сегодня не раздражали! Еще бы дождевые черви под ногами не валялись… И улитки! Хорошо, что глазастый Рон заметил и остановил Гарри, пока не случилось неприятное. Гермиона с тяжелым вздохом показала куда-то дальше, и Гарри увидел бедняжку, которой не так повезло — и ей попался не очень внимательный пешеход. Остальных встречающихся улиток они стали уже переносить с тротуара в траву в зависимости от того, какая улитка в какую сторону ползла. — А вдруг какая-то улитка просто оглянулась назад, чтобы издевательски подогнать своих сородичей, а мы ее взяли и обратно унесли? — спросил Рон. — И сейчас остальные улитки угорают над ней на той стороне? Гермиона недовольно закатила глаза, а Гарри, наоборот, умилился: Рон в очередной раз продемонстрировал свою способность смотреть на вещи под каким-то невероятным углом. — Как тебе такое в голову приходит? — фыркнув, спросил Гарри. Иногда ему казалось, что если залезть к Рону в черепушку и посмотреть, как выглядят его мысли, то там обнаружатся… мультики. Восемнадцать плюс, впрочем, но все равно мультики. Стремительно темнело. Встречающиеся улитки оказывались все самостоятельнее и осторожнее. Рон предположил, что этот улиточный клан более организованный и ответственный, а Гермиона справедливо заметила, что вокруг уже один асфальт и почти нет травы — скорее всего, зона их экосистемы осталась позади. — Зато экосистема комаров очень даже здесь, — проворчал Рон, хлопнув себя по шее. Гарри согласно кивнул и шумно выдохнул — какая-то мошка чуть не залетела ему в ноздрю. Пожалуй, единственный минус лета… Он уже хотел было сообщить об этом вслух, как вдруг... Краем глаза он заметил зеленый отблеск. В один момент вся расслабленность схлынула, Гарри выхватил палочку из кармана джинсовой куртки и развернулся, готовый атаковать. Перед глазами плыло, дыхание сбилось, все мышцы напряглись. Когда зрение наконец-то сфокусировалось, Гарри увидел, с кем, а вернее, с чем он чуть не вступил в схватку. — Блядский светофор! — выплюнул Гарри. Рон и Гермиона одновременно вздохнули. Гарри убрал палочку, опустился на корточки и спрятал лицо в ладонях. Хотя он знал, что все в порядке, никакой опасности поблизости нет, его сердце все равно колотилось, как безумное. Прохладный свежий воздух застревал в горле, не давал легким расправиться в грудной клетке. На глаза навернулись слезы, только большим усилием воли Гарри сдержался, чтобы не расплакаться прямо здесь, посреди улицы. Рон опустился на корточки рядом с ним и приобнял Гарри за плечи. Какое-то время никто ничего не говорил, а потом Гермиона подала голос: — Со всеми бывает. — Мне тоже не по себе стало, — поддакнул ей Рон. Гарри горько усмехнулся. Он чуть раздвинул пальцы и посмотрел туда, где красный свет в очередной раз сменился зеленым. Далеко, но мокрый асфальт усиливал все источники света, а лужи размножали каждый яркий отблеск. Логически Гарри понимал, почему он так испугался, но смириться с этим не мог. Так не должно быть. — Я хочу домой, — сдавлено произнес Гарри и шумно выдохнул: — Н-не могу… К счастью, ему не пришлось продолжать фразу — друзья и так его поняли. Занятый своими мыслями, Гарри не заметил, как они вернулись не только домой, но и как поднялись в спальню. Просто в один момент осознал, что круг замкнулся и они оказались в той же точке, откуда они начали свой день. Маленькое улиточное волонтерство теперь казалось сном. Да, наверное, ему приснилось это, когда Гарри задремал, убаюканный шелестом дождя и тихим разговором Роны и Гермионы под боком. Ведь не могло ему быть так хорошо целый час? Или даже два?.. — На какой-то момент я правда поверил, что мне полегчало, — буркнул Гарри, уставившись на свои колени. — Так, может, и полегчало, — сказала Гермиона. — Угу, просто быстро откатило обратно, — согласился с ней Рон. — И что, теперь так всегда будет? — тяжело вздохнул Гарри. — Я так и буду валяться в кровати днями и ночами? Уставать из-за малейшей активности? Бояться каждого светофора? — Ну, недавно ты и из дома выйти не мог, а сейчас мы гуляем время от времени, — заметил Рон. — Питался как птенчик, потому что не чувствовал вкусов, а вчера сколько коктейлей выдул! Так что постепенно, как улиточка, ты… — Постепенно что? — перебил его Гарри. — Окончательно двинусь и сойду с ума? — Восстановишься, — сказала Гермиона. — Знаешь, я тоже вздрогнула из-за зеленой вспышки, но в первый такой раз у меня была истерика. Серьезно, Гарри, — добавила она, когда Гарри поднял на нее глаза. — Я расплакалась, меня трясло, мое сердце подпрыгнуло и сжалось, я уже чуть ли не решила, что прямо там и умру от приступа. Гарри сглотнул и кивнул ей. Он понимал все эти ощущения, о которых говорила Гермиона. Наверное, если бы ребята не рассказали ему вчера о том, что вместе с посттравматическим стрессом есть вероятность получить в подарок фобию на зеленые источники света, от неожиданности Гарри тоже мог бы отреагировать… да как угодно! Например… — …А я вообще его отпиздил и обматерил, — вдруг сообщил Рон, чем вызывал у всех улыбки. — Сначала бей, потом тоже бей, и вот уже тогда спрашивай — и все такое, понимаете? Такая мысль, пусть и обернутая в шутку, загнала Гарри еще больше в пучину отчаянья. Он больше не хотел бить, бить, а потом спрашивать. Даже просто бить, а потом спрашивать. Вообще никого никогда не бить, а еще не жить в мире, где существуют подобные установки. — Я так устал уже, — вздохнул Гарри, сжав переносицу. — Хочу просто жить и не чувствовать вину. — Ну, люди как-то приходят в норму, — вздохнул Рон. — В смысле, оправляются после трагедий и потерь, адаптируются… значит, и мы сможем? Просто… Он стал щелкать пальцами, пытаясь найти правильные слова. Они нашлись у Гермионы: — Просто нам еще предстоит понять, что поможет именно нам. Гарри шумно выдохнул. — Я это все понимаю, но… мне кажется, все мои силы и стремления остались там. Меня уже не хватает на самого себя. — А меня на тебя хватит, — сказал Рон. — Одолжить? Гарри фыркнул и прислонился головой к его плечу.

* * *

И Рона хватало. День за днем это обещание только подтверждалось. Он успевал уделять внимание всем: когда Гарри опять впадал в свою прерывистую дневную спячку, Рон проводил время с Гермионой. Когда той хотелось побыть одной, почитать или послушать музыку в гостиной, Рон поднимался к Гарри и уже валялся с ним. А еще они все вместе ужинали (для Гарри ужин часто оказывался завтраком), пили чай и… выбирались на короткие прогулки. Гарри сам от себя этого не ожидал. После того случая со светофором ему показалось, что следующая попытка выйти случится нескоро. Но Рон и Гермиона оказались правы: с каждым днем невыносимость бытия теряла силу, а Гарри наоборот укреплялся. Не без драм, не без откатов, конечно… Было только одно «но». Сам Рон. Хотя умом Гарри понимал, что все в порядке, все обо всем договорились, но не мог перейти рубеж, и хотя бы даже просто поцеловать Рона. Все, что он позволял себе — хвататься за его руку, прислоняться к его плечу, обнимать, и самый страшный максимум — подкатываться к нему под бок, когда они вместе лежали в кровати. Полностью одетые и под разными одеялами! А вот с Гермионой — ровно наоборот. Может, дело в том, что летом они мало виделись? Или потому появилась еще одна общая тема для разговора? Но с ней как будто бы все давалось легче. Даже целоваться — просто дотронуться друг друга губами в невинном секундном касании, но с Гермионой Гарри так делать мог, а с дурацким Роном — нет! — Да почему? — вслух возмутился Гарри в один из дней. Его режим сна-без-сна сделал круг, и он наконец-то проснулся в адекватное время суток. Около полудня. — Что? — спросила Гермиона, оторвавшись от книги. — Почему я не могу ни на что решиться? — простонал Гарри и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, уточнил: — С Роном. — А ты с ним об этом говорил? — Ну-у-у… — Боже, два придурка, — вздохнула Гермиона и покачала головой. — Рон думает, что ты намеренно держишь дистанцию, и ничего не предпринимает. А ты, оказывается, просто трусишь?.. — Гермиона! — возмутился Гарри. — Да что? Неужели так сложно сказать вслух, что тебя беспокоит? — Ага, чтобы Рон… — Гарри подавился воздухом и не смог продолжить. Действительно, чтобы Рон — что? Только когда Гарри заговорил об этом вслух, осознал: Рон бы его не оттолкнул, не посмеялся бы, не нагрубил и не послал. Да, наверное, он мог бы растеряться, неловко пошутить над ситуацией в целом или ляпнуть какую-то необидную глупость, но… — Возможно, ты права, — признал Гарри и глубоко вдохнул. — Но я не очень умею… это все. Разговоры — не мой жанр. — Ну… это уже надо развивать самому. Я могу столкнуть вас лбами, начав разбор полетов за вас, но что там у тебя на душе, я передать не смогу, — пожала плечами Гермиона и добавила ворчливым тоном: — Дурака два. Гарри фыркнул. — Ладно, можно попытаться, когда он вернется. Гермиона зашипела. — Не советую, — устало произнесла она и, поймав ничего не понимающий взгляд Гарри, объяснила: — Вряд ли Рон вернется в нормальном состоянии. Лучше пока не грузить. Желудок скрутило. Семейство Уизли скромно собралось отпраздновать день рождения Перси. Рон аппарировал в Нору пару часов назад, чтобы помочь родне подготовить праздник. Перси хотел отметить в тесном кругу своих, но Гарри только обрадовался, что его не позвали — он уже пропустил праздник Джинни и даже не нашел в себе смелости, чтобы отправить ей письмо или открытку. Было бы тупо заявиться к Перси, с которым он толком-то не общался. Повод хороший, но Гарри и Гермиона понимали: эмоциональные качели во дворе Норы могли раскачать Рона до какого угодно состояния. Оставалось только готовиться и принять его в этом. — Надо купить ему что-нибудь вкусное, — подала голос Гермиона. — Думаю, Молли там и так всех закормит, — дернул плечом Гарри. — Еще и нам передаст, вот увидишь. — Это само собой, но я не о том. Надо купить что-то не чтобы его накормить, а чтобы подбодрить. — Как еда может подбодрить? — Господи, вы, мальчики, такие дубины! — закатила глаза Гермиона. — Дело не в еде, а в самом жесте, понимаешь? — А. После ее объяснения Гарри догнал. Суть не в том, что ты купил самую правильную на свете вкусняшку и вовремя ее поднес, а в том, что ты заранее подумал, что твой дорогой человек может взгрустнуть — и подготовился, потратил время и силы, чтобы проявить внимание и заботу. Черт, кажется, у Гермионы лучше выходило быть девушкой Рона, чем у Гарри получалось быть парнем Рона… — Мне самой сходить или хочешь со мной? — спросила Гермиона. Гарри сглотнул. Он еще ни разу не выходил на улицу без Рона. Тот знал, что делать, как успокоить Гарри, если вдруг его опять коротнет. Гермиона пока еще терялась, забывала, что делать, что сказать, как утешить. Пока Рон занимался паническими атаками Гарри, Гермионе требовалось время, чтобы самой собраться и включиться, тогда уже она могла присоединиться к Рону, если приступ Гарри затягивался. — Мне немного стремно, — поделился Гарри. — А вдруг меня опять замкнет? Гермиона задумчиво почесала кончик носа. — Ну, когда-то нам надо начинать справляться без него, да? Рон не всегда сможет быть рядом, даже если захочет. Она безошибочно считала причину тревоги Гарри. Какая же она умница!.. Или?.. — Боишься ехать в Хогвартс без нас? — догадался он. Гермиона пожала плечами. — Не знаю. Не могу предсказать, как буду себя чувствовать, когда туда приеду. Со своими родителями в своем доме я уже более-менее изучила свои реакции, знаю, чего от себя ожидать. А там?.. Гарри пожевал нижнюю губу. — Так, может… не ехать туда? — Возможно, когда я туда приеду, тоже так решу. Но пока я знаю… нет, я чувствую, что должна поехать туда! — твердо заявила она. — Это попытка вернуть мне мою нормальность, понимаешь? Там будет расписание, домашние задания, исследовательские проекты, учебная рутина, каждый день я буду знать, что происходит, куда я должна идти, что делать, к чему готовиться. Меня… меня это успокаивает. Мне нужны какие-то дела, мне нужен какой-то график, я устала придумывать все сама, мне нужна чертова передышка! — Только ты можешь назвать учебу чертовой передышкой, — горько усмехнулся Гарри, взяв ее за руку. Гермиона улыбнулась и сжала его ладонь в ответ. Честно говоря, Гарри эта идея не нравилась, но отговаривать он Гермиону не стал. Мерлин знает, может, для нее это и правда сработает?.. Сам он не хотел возвращаться в Хогвартс, не хотел видеть свой разрушенный дом. Да, его восстановили, да, местами даже улучшили. Но… нет, Гарри пока не готов видеть его таким. Не сейчас. И все же смелость Гермионы его вдохновила. — Ладно, давай попробуем прогуляться без Рона, — вздохнул он. — Магазин же близко, да? — Аппарируем домой в любой момент, — заверила его Гермиона. И чтобы самой не забыть и не растеряться, она написала это у себя на руке. Гарри постарался пустить мысли в другую сторону. Не придавать слишком много значения обычному походу в магазин, не просчитывать ничего в голове, не надумывать, не готовиться. Просто одеться, просто спуститься, просто толкнуть дверь, просто выйти наружу, просто сделать шаг, просто сделать еще один шаг… Пока все шло нормально. Гермиона держала его за руку, светило солнце, птицы пели, дети орали с площадки. Гарри фокусировал свое внимание на всем, что попадало в поле его зрения, чтобы тревога и внезапный страх не успели втиснуться между замечаемыми деталями. Небо — темно-голубое. Облака — мягкие и пушистые. Собачка — маленькая и визгливая. Пожилая леди — медленная и эксцентричная. Дерево — большое и шелестящее. Кусты гортензий — ухоженные, но, возможно, не гортензии. Светофор — при свете дня совсем не страшный. Машина — вычурная и пыльная. Еще одна собака — улыбчивый желтый лабрадор. Хочется погладить. Отражение Гарри в стекле витрины — тощее и болезненное. Кассир — прыщавый и скучающий. — Дошли, — заметила Гермиона, улыбнувшись уголками губ. — Мы молодцы, а? — Ага, — Гарри сглотнул. Ему было проще не следить за тем, что у него получилось или нет. — Что будем брать? Он решил сосредоточиться на покупках. Нужно пускать в свою жизнь больше нормальности. А что может быть нормальнее обычного похода в магазин? Но сказать проще, чем сделать. Это был очень маленький продуктовый магазин. Между полками мало места, наверное, хозяин пожертвовал пространством, чтобы впихнуть еще один стеллаж или холодильник с напитками. Не такой большой выбор, но Гарри совершенно в нем потерялся. Названия на упаковках словно не на английском написаны, а числа на ценниках подписали инопланетяне по своей инопланетянской системе подсчета. У Гарри в голове ничего не собиралось, он просто скользил взглядом по полкам из стороны в сторону, вверх и вниз. Уши заложило, голос Гермионы донесся словно издалека. —…нибудь хочешь, Гарри? — спросила она, взяв его за руку. — Я… Перед выходом он думал о чем-то. Искристом и пузыристом. Что-то шипящее и лопающееся во рту. Сладкое. — Газировка, — выдавил он с трудом. — Холодильник у кассы, — сказала Гермиона. Гарри сглотнул и пошел за ней, запоздало отметив, что все это время стоял в молочном отделе и пялился на сыр. И почему сыр? Он же не фанат сыра, почему… Поправив очки на переносице, Гарри посмотрел на ряд с баночками в холодильнике. Синяя, серебряная, зеленая и оранжевая. Вот и вся информация, только цвет, потому что надписи размыты, и мир размыт, и мысли, честно говоря, тоже. — Гарри? — Я не помню, — сдавленно прошептал он. — Что не помнишь? — Не помню, что мне нравилось раньше… Во рту было совсем сухо, в правом ухе пищало. И без того тесный магазинчик сжался до размеров каморки. И легкие Гарри вместе с ним. Стремительным шагом он вышел наружу и, упершись ладонями в колени, уставился на асфальт и свои поношенные кроссовки. Как же сейчас не хватало Рона, его голоса, прикосновений… Просто чтобы он оказался здесь и сейчас, возник, как по запросу в сказке, и начал болтать о… да о чем угодно! О том, что Рон выбрал не самую удачливую квиддичную команду, за которую можно болеть, но отказываться от нее уже как-то жалко. Вдруг без поддержки неизвестного им какого-то там Рональда Уизли они, бедняжки, совсем опустят руки? О том, что существует заговор оливок — иначе почему в детстве они никому не нравятся, а потом резко все начинают любить оливки во взрослом возрасте и всюду их добавлять или вовсе есть прямо из банки? О том, что число шестьдесят девять начинает преследовать тебя ровно в тот момент, когда узнаешь, что есть такая поза в сексе — и это не Рон такой испорченный, это замечают все, кого он об этом спрашивал, а Симус Финниган о подобном врать ну точно не стал бы. В голове перемешались какие-то обрывки фраз, которые Гарри слышал от Рона в последние дни, и… случилось невероятное. Они помогли. Рона не было здесь физически, но он остался в голове Гарри со своими дурацкими глубокомысленными монологами. У Гарри получилось вдохнуть прохладный воздух. В висках еще стучало, но перед глазами уже так сильно не плыло. Кто-то схватил его за плечо. Гермиона. — Плохо? — взволнованным голосом спросила она. — Аппарируем? Гарри кивнул и позволил Гермионе утянуть себя в какую-то нишу между домами. Его немного замутило из-за аппарации, но Гарри успел схватиться за перила и поймать равновесие. Гермиона терпеливо ждала, пока он справится с дурнотой, а потом помогла Гарри подняться по ступенькам. — Извини, я… я не знаю, почему на меня так накатило, — признался он, съехав вниз по стене. Он честно пытался устоять, но как только оказался в коридоре, остатки сил покинули Гарри. Как будто бы здесь, в безопасном полумраке можно было не прятаться, не скрывать своих истинных чувств и состояний. Хотя в его случае состояние правильнее было бы назвать нестоянием. Наверное, Рон пошутил бы так, будь он здесь… — Не бери в голову, Гарри, — сказала Гермиона, опустив пакет с покупками на пол. — В целом-то мы справились, да? Гарри кивнул и посмотрел на пакет — он немного приоткрылся и теперь было видно, что там… — Ты взяла все банки? — пораженно спросил Гарри. Три — не было только серебристой. — Подумала, что ты захочешь вспомнить, какая тебе нравится, — пожала плечами Гермиона. — Ну, знаешь… в более безопасной обстановке. Гарри потер под очками уголки глаз. Вроде такая мелочь, но… его так тронуло, что Гермиона подумала об этом. — Оранжевая, — сначала Гарри это сказал, а потом понял, что так и есть. — Всегда любил оранжевую. Гермиона присела на корточки рядом с Гарри, вытащила из пакета оранжевую банку и протянула ему. — А мне в детстве разрешали пить только зеленую, — призналась она. — Зеленая — прозрачная и не «красит» зубы. Точно. Семья дантистов. Гарри хмыкнул. — И как, работало? — спросил он, вскрыв банку. Химозный апельсиновый запах вернул Гарри в те дни детства, когда удавалось скопить найденную на улицах мелочь и позволить себе оранжевую банку из автомата в холле городской библиотеки. Вот уж где, а там Дадли и его дружки никогда не ошивались. Правда, долго прятаться там у Гарри тоже не выходило — читательского билета у него не было, а без читательского нечего ему тут делать: бери свою газировку и выметайся, оборванец! — Да, работало. Пока я не начала пить кофе лет в двенадцать, — улыбнулась Гермиона, но тут же погрустнела: — Хочу перед отъездом еще раз их навестить. Думаешь, стоит? Гарри сделал глоток этой ядреной апельсиновости. От холода и сахара на мгновение свело челюсть. Он поморщился. — Не знаю, как правильно, но ты всегда возвращаешься от родителей грустная, — заметил он. — Может… может и стоит, но не в последний день перед поездкой. Ну, типа… чтобы успеть прийти в себя, настроиться? Черт, не знаю… Гарри искренне хотелось помочь Гермионе, как-то ее направить, но он вообще не представлял, как это делается. Кажется, все эти годы, он больше принимал советы, чем раздавал… — Или… может, было бы лучше, чтобы кто-то из нас пошел с тобой, но… — Гарри посмотрел на банку и высоко поднял брови. Гермионе нужна будет поддержка, а его, блин, опять накроет в самый неподходящий момент!.. — Я и раньше был хреновым другом, а сейчас вовсе дно полное, — вздохнул Гарри. — Не понимаю, как вы с Роном до сих пор меня терпите. Химозная апельсиновая сладость вдруг показалась ему самой горькой гадостью на свете. Гермиона помотала головой и взяла из пакета зеленую банку. В коридоре раздался треск металла и шипение газировки. — Великодушно сделаю вид, что не слышала этого, — сказала она, сделав маленький глоточек. — Почему? — Потому что это говоришь не ты, а та тяжесть, что на тебя свалилась. — На всех свалилось, — парировал Гарри. — Но они не валяются в кровати целыми днями, они не застревают дома на несколько месяцев, они не избегают общения, они не… — Откуда тебе знать? — перебила его Гермиона и вдруг вернула Гарри его же аргументы: — Ты же валяешься в кровати, из дома не выходишь и ни с кем не общаешься. Гарри уставился на нее во все глаза. — Я не про всех все знаю, Гарри, — смягчилась Гермиона. — О ком-то вовсе только через слухи долетает, но… такое не только у тебя, поверь. — Ладно, — неохотно согласился он. Гарри мог ей возразить, и в его мыслях уже собралась пачка доводов, но язык едва-едва шевелился. Снизу раздался какой-то шум — наверное, это Рон вернулся через камин кухни. От радости Гарри аж снова почувствовал вкус жизни и апельсиновой газировки — сладость вернулась так же внезапно, как до этого исчезла. Наконец-то Рон здесь, можно будет его обнять, зарыться пальцами в волосы, слушать, что он там рассказывает… Но помимо шума, с которым люди выходят из камина, отряхиваются и шляются по кухне, снизу раздались еще и… голоса? Гарри в ужасе округлил глаза. Джинни. Вместе с Роном сюда пришла Джинни.