Мы переспали быть друзьями

Нет-нет-нет! Нет! Он совершенно не готов видеться с ней!.. — Дерьмо, — выругался Гарри и попытался подняться, оперевшись о стену. Он посмотрел на дверь, за которой скрывалась лестница, ведущая к кухне, потом перевел взгляд на ступеньки в коридоре. Может, аппарировать в спальню?.. Ага, и оставить в коридоре позорный хлопок? Втиснуться в гостиную и захлопнуть дверь? Да тоже как-то по-дурацки… Гарри прикусил нижнюю губу и зажмурился. Нет, хватит! Уж от кого, а от Джинни ему не убежать. Осталось только застыть и ждать, пока она обрушит на Гарри весь свой гнев. И!.. Он ошибся. Она пришла сюда не за этим, Гарри это понял, когда дверь открылась, и Джинни с Роном ввалились в коридор. Рон выглядел плохо. Бледный, пряди падали на лицо, нижняя губа дрожала. Он пошатывался, на секунду Гарри даже показалось, что он пьян. Но запаха алкоголя не было, Гарри ничего не почувствовал даже когда приблизился. Джинни придерживала его за талию, и в любой другой ситуации эта сцена выглядела бы даже комично: ведь она такая маленькая и худенькая, а Рон — здоровый лось на полторы головы выше нее. — Там невыносимо, надо было куда-то сбежать, — выдохнула Джинни, когда Рон отпустил ее и схватился за перила. Гермиона выглядела растерянной, переводила взгляд с Джинни на Гарри, с Гарри на Рона, а потом она опустила глаза и посмотрела на свое запястье. — Аппарируй, — шепотом прочитала она свою же напоминалку. — Рон? Он протянул ей руку. Гарри не успел ничего сказать, а они уже исчезли. Хлопок аппарации начался в прихожей и закончился где-то на верхних этажах. Гарри поджал губы и повернулся к Джинни. Отступать уже некуда. Она смотрела на него так, словно видела впервые. — Вау, — выдала Джинни и, выдержав паузу, продолжила: — Рон не врал, выглядишь ты действительно херово. Гарри поднял брови. — Э-э… — Да, забей, — Джинни закрыла глаза и потерла виски. — Я перенервничала, вот и сучусь. — Там совсем все… плохо? — осторожно спросил он. Джинни открыла глаза и опять уставилась на него. Смотрела долго-долго, почти не моргая. И что самое страшное — молча. Гарри легко мог вообразить, что там крутится у нее в голове. Поток претензий, который не обрушился только потому, что Джинни сдержала это все за дамбой вежливости. Плохо, Поттер? Ты думаешь, там все плохо? О! Ты бы знал, если бы хоть раз соизволил туда явиться! Ты считаешь себя частью нашей семьи? Так почему ты не там, почему ты не с нами в такой тяжелый момент? Думаешь, тебе одному плохо? А ты знаешь, через что проходим мы? Ты бы знал, если бы хоть раз пришел… Или мы больше не достойны твоего внимания, а, Поттер? Молчание Джинни казалось красноречивее слов. Так Гарри думал, пока секунды тишины растягивались в дни и недели. Но когда она наконец-то заговорила… В ее голосе совсем не звучало никакой злости. Не было даже раздражения. — Да просто… хочется, чтобы это уже закончилось, — пожаловалась она. — Я словно в очереди стою и не понимаю, сколько осталось и зачем я там. Вот оно наконец-то продвинулось, а потом оказывается, что какая-то стерва заняла место для подруг — и они втиснулись передо мной. А я продолжаю стоять, потому что кажется, что там в конце что-то важное. Ну, или боюсь потерять очередь, потому что проторчала тут уже слишком долго, жалко бросать. — Ты… — … Не сильна в аналогиях, — перебила его Джинни. Ее комментарий вызывал у Гарри улыбку. — Я понял, о чем ты, — шепотом произнес он. — И я… мне знакомо это. Особенно та часть, где хочется, чтобы это уже наконец-то закончилось. Да и та, где ты застрял в чем-то непонятном, и все стоишь, непонятно зачем, за кем и кто после тебя. И я… Гарри осекся, ожидая, наверное, что Джинни подхватит его мысль, как обычно делали Рон и Гермиона, и ему не придется произносить вслух трудно формулируемые вещи. Но… не вышло. Джинни застыла в полной готовности услышать его реплику в этом странном недокнижном диалоге. — …Такое чувство, что все эту очередь уже отстояли, а я пропустил свою и потерялся, — сказал Гарри после долгой паузы. — Для всех все кончилось, а я все там… — Не для всех, — вздохнула Джинни. Гарри поразился тому, как тема, начатая еще с Гермионой, всплыла и продолжилась в разговоре с Джинни. Он прикусил губу и обхватил себя руками, не зная, куда себя деть. Стоило бы извиниться, но язык словно заморозило, да и мозг, честно говоря, тоже. — Я… — наконец-то выдавил из себя Гарри. — Я… не знаю, что сказать. — Я догадалась. Если бы тебе было что сказать, ты бы уже давно объявился. Гарри шумно выдохнул через нос. Джинни умела бить метко и в самое больное место. Просто обычно Гарри везло, и она целилась не в него. — Прстипжлста, — пробормотал Гарри, опустив взгляд в пол. — Я думал… Она не стала ждать, пока он сообразит конец фразы, просто шагнула навстречу и… обняла. — Забей, — сказала она, сжав его так крепко, что у Гарри заболели ребра и перехватило дыхание. — Но… — Забей! — настойчивее повторила она. — Ладно, — Гарри нерешительно поднял руки и обнял ее в ответ. Какое-то время они просто так и стояли. Никто ничего не говорил: Гарри замер и притаился, а Джинни, наверное, не хотела ничего обсуждать. Возможно, ее день оказался куда длиннее и насыщеннее, чем у Гарри. Он не удержался и уткнулся носом в ее макушку, вдохнул запах волос. Он не изменился, все те же ягодные нотки. Рука сама собой скользнула вверх по спине Джинни, пальцы коснулись мягких прядок. — Я скучала, — сказала Джинни куда-то ему в ключицу и потом потерлась носом о его футболку. Гарри сглотнул, не зная, как быть и что думать. Джинни скучала по нему как по парню, которого ждала? Как по другу? Просто в целом, в каком угодно состоянии — хоть в газообразном? Она, наверное, почувствовала его напряжение. Расцепила руки и сделала полшага назад, вновь заглянула в лицо. — Не, ну это пиздец, маме не показывайся, пока не откормишься хоть немного, — выдала она после небольшой паузы. — Джи-и-ин, — протянул Гарри с улыбкой. — Я серьезно, чем они тебя тут кормят — обещаниями? — Ну, точно не завтраками, — подыграл он ей и закатил глаза. Джинни села на ступеньки и потянула Гарри за руку, приглашая его опуститься рядом. Надо как-то объяснить ей. Не мучить, не купать в ложной надежде, поставить перед фактом, отпустить, дать жить своей жизнью. Но как начать такой разговор? Джинни заслуживала знать правду, но… — Рон мне рассказал про вас, — объявила она. Ну, или так… — Серьезно? — поднял брови Гарри. — И… э-э… как? — Что — как? Как рассказал или как я к этому отношусь? — Ну… Вообще он хотел знать ответы на оба вопроса, но подумал, что лучше дать Джинни самой решить, о чем ей хочется или не хочется разговаривать. — Я в шутку спросила как-то, не слиплись ли вы там в тройничок уже, а он как будто бы в шутку ответил, что о таком можно только мечтать, — рассказала она. — Я не сразу поняла, что это он серьезно. Сам знаешь Рона, он легко может соврать, сказав правду, а ты потом сама виновата, что все неправильно поняла. — Это… да, — кивнул Гарри. — Есть у него такое. Чертовы слои иронии, в которых, наверное, Рон сам уже терялся и не помнил, где выход. — А ты?.. — неуверенно начал он. Джинни его перебила: — Я уже перепсиховала. — А. — Ага. — Мда. — Вот и поговорили! — съязвила Джинни, толкнув его в плечо, но потом сразу же нежно погладила ушибленное место. — Нет, у меня было время, чтобы все обдумать. Вернее, хм-м… Джинни хлопнула себя по колену и уставилась куда-то перед собой, пытаясь подобрать нужные слова. — Знаешь, я, наверное, и не особо думала. Мне места в голове не хватило, чтобы как следует охренеть. Я просто пнула стол, потом кровать и поняла, что не хочу в это погружаться. Мне уже все равно: ебитесь как хотите. Гарри фыркнул. — Вот так просто? — А что сложного? — Действительно, — подыграл он сначала, а потом все-таки спросил: — И все же… я пойму, если у тебя остались какие-то… не знаю, обиды? Претензии? Я… я сейчас хреновый… Он запнулся, не зная, как себя назвать. Друг? Парень? Или с большой натяжкой может обозначить себя разве что приятелем? — Кто? — спросила Джинни, подняв брови. Гарри пришлось приложить много усилий, чтобы не отвести взгляд в сторону. Она точно считала причину его заминки, Гарри видел, что это все специально. — Я не знаю, — честно сказал он. — Я… я не знаю, кто я тебе. — А кем бы ты хотел быть? Гарри с трудом проглотил ком в горле. — Поэтому я так долго избегал тебя, — признался он. — Не хотел отвечать на этот вопрос. — А тебе не приходило в голову, что я — такая же часть наших отношений, как и ты? И что у меня есть свое мнение на этот счет? — наехала на него Джинни. — Что я тоже пережила какие-то вещи, которые повлияли на меня? Что все переменные нашего уравнения поменялись и с твоей, и с моей стороны? И чтобы ответить на вопрос, кто мы друг другу, нужно спросить об этом и меня в том числе? Гарри поднял очки на лоб. Мир был слишком четким и резким, чтобы сейчас его выносить. Он не знал, что сказать Джинни, когда ее не было рядом, и не знал, что ей ответить теперь, когда они наконец-то столкнулись. Да и еще так... прямолинейно. — Ты права, — признал он. — Я не думал об этом с твоей стороны. А может, и думал, но споткнулся об эту мысль и перестал. Просто иногда это... больно. — Больно — что? — Представлять то, что ты там обо мне думаешь. Джинни фыркнула. — Тебе прямо сказать? — язвительно отозвалась она. — Или поберечь? — Да говори уж честно, — обреченно вздохнул Гарри. — Я заслужил. Ну вот и все. Он зажмурился и втянул голову в плечи, готовый услышать в свой адрес все на свете. — Ты для меня очень дорогой и близкий человек. Но не это. Гарри распахнул глаза и непонимающе уставился на Джинни. — Но при этом игнорящая козлина, — со смехом добавила она, заметив его недоумение. Гарри прыснул. Между лопатками развязался какой-то внутренний узел. Гарри почувствовал, как плечи перестало стягивать, и он смог их расправить. — Так ты не сердишься? — уточнил он. — Я пойму, если… — Да Морганов ты ананас, Гарри, никто на тебя так не сердится, как ты сердишься на себя сам! — возмутилась Джинни. — Хватит уже решать за других, мы и без тебя разберемся, что мы там о тебе думаем! Улыбка не сходила с лица, как Гарри ни пытался, не мог взять контроль над своей мимикой. Мерлина мать, какое облегчение! Черт, и вот стоило месяцами изводить себя и надумывать всякого? Да и еще упустил столько моментов!.. — Прости, что не поздравил тебя, — поморщился он. — Я запутался в датах, а когда отпутался, то уже как-то… больше недели прошло. — Ну, я тоже замоталась и не поздравила тебя. Так что ничего удивительного нет, — пожала плечами она. — Календарь летом — это просто картонка на стене. — А я уже решил, что ты на меня обиделась… — Ай, все, хватит уже про это, — махнула рукой Джинни. — Мы поняли, Поттер, у тебя загоны, спасибо! Гарри хмыкнул. — Справедливости ради, если бы я так уж стремилась к общению, то сама бы сделала шаг, — добавила Джинни. — Послала бы сову, ворвалась бы в камин, упала бы на хвост Рону, когда он сюда аппарировал бы… — Ты экзамен на аппарацию не сдавала? Не разрешили? — Нет, — скривилась Джинни. — Мир перевернулся с ног на голову, а сдавать экзамен до семнадцати все равно нельзя. Тупость, все: кто родился летом просто лохи, получается? — И не говори. На фоне всего произошедшего запрет на использование магии вне школы казался совсем уж неуместным и дурацким. Гарри разделял негодование Джинни. Можно убить главного злодея на свете, но победить бюрократию — невозможно. Хотя у динозавров вроде как получилось… — Все лето из камина не вылезаю, — сказала Джинни. — Дома… сложно. Мечусь то туда, то сюда. С аппарацией было бы куда проще, у меня этот летучий порох скоро из ушей посыплется! — И где ты сейчас? У Билла? Почему-то коттедж «Ракушка» пришел на ум первым. — Да, но не только. Они не подают вида, но я чувствую, что Биллу и Флер хочется уединения. У Перси бываю часто. Когда он начинает занудничать, иду к Джорджу, вожусь в магазине, подзаработала неплохо, кстати! В начале лета у Луны с ночевками оставалась, но сейчас они с отцом поехали искать… кого-то там. Андромеде с Тедди помогаю, хотя она храбрится и делает вид, что ей никто не нужен, — Джинни пожевала губу. — И мама такая же. Поколение безумных гиперактивных сниджетов, блин, если они присядут хоть на мгновение, им кажется, что мир рухнет! — А ты сама хоть отдыхаешь? — спросил Гарри. — Или тоже носишься как ненормальная? Джинни застыла и пораженно уставилась на него. — Ах ты! — она так возмутилась, что подавилась воздухом: — Гаденыш, подловил меня! Гарри улыбнулся. — Если некуда будет деться, приходи к нам, — предложил он. — Серьезно, Джин, в любое время. Мне очень тебя не хватало. — Ага, конечно! — фыркнула она. Гарри устало вздохнул. Он понимал, что его отсутствие говорило о нем больше, чем слова, но если отбросить все те эмоции страха, стыда и неловкости, которые мешали ему выйти за связь с Джинни или с кем-либо из Уизли, то… Черт, он действительно сильно по всем соскучился… — Да честно!.. — начал было он, но Джинни его перебила. — Нет, я не в том смысле… э-э, спасибо за приглашение, и все такое, но более унылого места для побега от себя и представить нельзя, — пояснила она свою реакцию. — Я вообще не удивлена, что ты такой пришибленный, ты только посмотри на это! — Джинни выбросила вверх руки и сделала странное движение, как будто бы хотела обхватить комнату: — Пыль, темнота, мрачняк и духота… может, это тебе отсюда бежать надо? — Знаешь, после целого года скитаний я просто рад оставаться в одной точке, — поделился с ней Гарри. — Но ты права, здесь мрачновато… Он не стал рассказывать Джинни, как порой небезопасно он чувствует себя за стенами этого дома, причем совершенно по дурацким и «надуманным» причинам. Как будто бы здесь — крепость, защита, барьер. А там — черт его знает. И все же… первые минуты прогулок, когда Рон и Гермиона выводили его отсюда, Гарри и правда ощущал какое-то… освобождение что ли? И нормальность. Как сегодня с магазином, ну почти же получилось... — Гарри? — позвала Джинни, выловив его из этого потока мыслей. — Пиши мне, ладно? Просто одно-два слова, что ты там жив и что-то поел. Не надо длинных текстов, если нет сил. Мне просто важно… важно поддерживать связь, понимаешь? — Понимаю, — сказал он, чувствуя, как губы опять сами собой растягиваются в улыбке. — Ты тоже… очень дорогой и близкий мне человек. — Дурилка, — бодро отозвалась Джинни и взлохматила ему волосы. — Не накручивай себя ерундой тут всякой, понял? Волдеморт мертв, все уже! Не ищи врагов там, где их нет. Гарри решил не произносить вслух, что самый худший враг для себя — это он сам, и ничего искать не надо, вот он, в зеркале. Даже в шутку. Реакции Рона и Гермионы хватало, чтобы представить, как на подобное отреагируют другие люди. Он проводил ее обратно до камина. В глаза сразу же бросилась тарелка, накрытая клетчатым полотенцем. Гарри пожалел, что не поспорил с Гермионой: Молли все-таки передала им какой-то пирог. Джинни долго не могла определиться, куда ей направиться. Домой ей не хотелось. Выбор пал на Андромеду. — Ты тоже к ним загляни как-то, ладно? У Андромеды хоть и много опыта, но с маленьким все равно непросто… Гарри сглотнул. Малыша Тедди он видел всего пару раз в конце весны — пока Гарри еще не придавило тяжестью осознания того, через что он прошел и чего ему это стоило. Тогда казалось, что даже младенец смотрел на него с осуждением… — Я просто боялся, что… Джинни опять его перебила. — А не надо бояться, просто приди и покачай его на руках. Мерлина мать, он же маленький, что он тебе сделает? — фыркнула она. — Максимум срыгнет тебе на плечо… — Хорошо, — кивнул он. — И письма! — успела крикнуть Джинни, пока изумрудное пламя не унесло ее прочь. Гарри выдохнул. Он не ожидал, что разговор с Джинни оставит его именно в этой эмоции. Облегчение, освобождение и даже… радость? Может, и правда мрачность этого дома влияла на него сильнее, чем он думал?.. Может, и правда стоит почаще выбираться наружу и общаться с кем-то кроме Рона и Гермионы? Он открыл дверь спальни и застыл на пороге. Улыбка мигом исчезла. Вместо скатившегося с плеч булыжника туда упала гора. — Он только уснул, — одними губами произнесла Гермиона и шмыгнула носом. Ее глаза были красными и опухшими. Рон лежал, уткнувшись лицом ей в шею и громко сопел, словно ему заложило нос. Гарри уже догадался, почему. Он тихо закрыл дверь, забрался к ним на кровать и аккуратно приобнял Рона, прижавшись к его спине.