«Жив, поел. Люблю, Гарри».
Джинни отвечала ему в той же манере. Кажется, у нее самой мало что в жизни происходило, а может, просто не хватало сил на подробности. Но к концу недели строка превратилась в большой абзац. Даже почерк выровнялся, хотя Гарри уже начал думать, что после целого года без пера и чернил он разучился писать. Они рассказывали друг другу о глупых бытовых вещах. Джинни писала о том, что отполировала все метлы в доме, а Гарри о том, что не пропускает чистку зубов уже вторую неделю. Джинни о том, сколько в курятнике вылупилось цыплят, а Гарри о том, что купил в магазине — и все в таком духе. Ходить в продуктовый он уже привык, один раз даже сделал это без сопровождения. Немного растерялся перед полками, но список продуктов, написанный аккуратным почерком Гермионы, вернул его в этот мир. Там все было четко и понятно: название, объем, вкус и альтернатива, если вдруг чего-то нет. Не видишь шоколадное? Бери карамельное! Единственное, что оставалось Гарри — сверять сроки годности на упаковках и выбирать самые красивые и сочные на вид апельсины. Традиция гулять каждый день тоже закрепилась. Когда воздух на улице жарил и душил, они ждали ночи, выходили под аккомпанемент сверчков. Но Гарри больше нравилось днем, слишком уж он соскучился по солнцу, сидя взаперти все лето. Рон сказал, что Гарри теперь не походил на мышь белую, загар на коже превратил его в мышь уже не совсем белую. В один из дней, кажется, в среду, начался такой сильный ливень, словно вода намеревалась пробить насквозь крышу. И даже тогда они вышли на улицу! Гарри и Рон поспорили, за сколько секунд можно промокнуть до нитки под таким водопадом — за четыре или за семь. Выиграла Гермиона, которая изначально сказала, что этот спор — тупая идея. Последние два вечера августа они ужинали в том самом пабе с желтыми стенами. Бармен улыбался Гермионе, но не пытался к ней подкатить. То, что он раза три протер абсолютно чистый столик рядом с ними, Гарри уже решил не считать. Теперь, когда он чувствовал себя лучше, ему понравилось зависать здесь. Тут было людно, но не настолько, что приходилось бы повышать голос, чтобы расслышать друг друга. На фоне играла музыка, которая напомнила Рону группу «Ведуньи», только… как же он выразился? — Эти хотя бы не звучат, как трахнутые фестралом банши, — напомнил голос из воспоминаний. Гермиона сказала, что это брит-поп, а Гарри ничего не ответил, потому что ни черта в этом всем не понимал, но ему нравились тексты, которые он успевал выхватывать в паузах между потоками болтовни. В целом все налаживалось, Гарри чувствовал, что укрепляется, возвращается к нормальной жизни. Даже на светофор он уже не реагировал никак, заранее готовясь, что вот сейчас мелькнет зеленым — спокойно, это просто лампочка. Но Кингс-Кросс — другое дело… Это тебе не широкая полупустая улица, это не маленький магазинчик, который ты хорошо изучил, это не паб, куда люди пришли отдыхать. Перед выходом из дома Гарри занервничал, вспомнив, сколько на вокзале суеты, с каким темпом там носятся люди, как много вокруг шума, да и в целом… агрх!!! А еще Рон подлил масла в огонь: — Ты точно готов к подобной вылазке? Ему очень повезло, что все тяжелые книги уже были сложены в безразмерный сундук Гермионы, иначе бы Гарри точно запустил в Рона каким фолиантом для легкого чтения. — Эй, я не виноват, что ты не можешь быть честным с самим собой! — возмутился Рон в ответ на прожигающий взгляд Гарри. Хотелось съязвить, отметить, например, тот факт, что Гермионе Рон такое сказать побоялся бы. Когда Гарри и Рон шептались между собой, именно Гарри и сказал Рону, что тот не виноват в сомнениях Гермионы. И что сделал этот ржавый говнюк? Адресовал Гарри его же слова?! — Ай, все, блядь! — уже не выдержал Рон. — Езжайте куда хотите, идите, куда хотите, делайте, что хотите, мне все равно! Я просто буду рядом, когда вас опять разъебет! Это было и смешно, и мило, и неловко одновременно. Гарри перекинулся с Гермионой виноватыми взглядами. Действительно, чего это они? Рон же спрашивал не чтобы побесить, а чтобы позаботиться… И тут Гарри заметил, как у Гермионы округлились глаза. Она что-то поняла. — Манипуляторская задница! — ахнула она, указав пальцем в Рона. — Прячешь за навязчивостью свою нервозность, а виноваты мы с Гарри, да? Теперь уже Рон округлил глаза, но шуточно, и ахнул тоже очень театрально. — Фантастическая тварь же, скажи, а! — выдал он. Гарри сказал бы, фантастический кто, но уже решил не ругаться. Шуточная перепалка Рона и Гермионы его взбодрила, и, кажется, сама Гермиона тоже перенаправила свою энергию. До этого она все утро проверяла свой список из списков и все ли она оттуда сделала, а потом заставляла Рона и Гарри перепроверить за ней, потому что себе она не доверяла. Но когда они аппарировали к вокзалу, волнение вернулось. — Милая, поверь, все в порядке! — улыбался Рон, растирая ее плечи. — Не парься, если ты что-то забудешь, мы тебе это пришлем, ага? — А вдруг мне это понадобится раньше, чем?.. — Ох, ну одолжишь у кого-то, ну! Следующие несколько реплик Гарри не расслышал. Ему самому стало не по себе. Желудок сжался, коленки затряслись. Он опустил взгляд на серебристую невесомую мантию в своих руках, и подумал… А вдруг его скрутит, когда он будет невидимкой? Рон и Гермиона уйдут вперед, а Гарри что?.. Скукожится под колонной, как бекон на противне? Сквозь звон в ушах он услышал, как его зовут. — …се в порядке? — спросил Рон, тронув Гарри за плечо. Во рту слишком пересохло, чтобы ответить, поэтому Гарри кивнул. Он расправил мантию и встряхнул ее, а потом накинул на плечи, надеясь хоть так спрятать свою нервозность. Просто чтобы не дать Гермионе еще один повод для беспокойства. Но она все равно его нашла… — Ой, а мы тебя так не потеряем? — спросила она. Гарри мотнул головой. — Я буду… э-э… — Возьми меня за петлю! — нашелся Рон, указав на свой ремень. Гарри опустил рукав мантии и попробовал схватится за петельку джинс через ткань. Скользко и неудобно, но в целом… — Ай, уже без пятнадцати! — засуетилась Гермиона, взглянув на часы. Гарри кивнул и поспешил набросить на себя капюшон. Они вышли из того закоулка, куда аппарировали, и направились ко входу. Если бы Рон сейчас спросил у Гарри, все ли в порядке, он точно бы ответил, что нет. Слишком шумно, слишком быстро, слишком много. Голоса людей, объявления диспетчеров, стук колес, скрежет тележек, тарахтение поездов — звуки, казалось, царапают кожу своей интенсивностью. От того, в каком темпе они шли к платформе, у него кружилась голова и сбивалось дыхание. Еще и толпа эта… Гарри держался за петельку джинсов, как утопающий за соломинку. Если он отпустит ее, бесцеремонный и безжалостный поток людей засосет его в себя, как Мордредово торнадо — он был в этом уверен. Он не помнил, как они прошли через барьер и оказались на платформе девять и три четверти, очухался, когда перед его поплывшим взором появилось большое алое пятно, которое Гарри идентифицировал, как Хогвартс-экспресс. Вместе с этим прогрузились и новые звуки — крики сов, мяуканье кошек, кваканье жаб. И тут!.. Черт, черт, черт, он совсем об этом не подумал. Почему он об этом не подумал?! Джинни, а рядом с ней… Молли и Артур. Рядом с ухом пронеслось длинное нецензурное выражение — Рон дал понять миру, что тоже не предусмотрел эту встречу. Гермиона шикнула на него, подняла руку и замахала. Улыбка на ее лице была фальшивее лепреконского золота. — Улыбаемся и машем, парни, — сквозь зубы выдала она. — Меня здесь нет, — напомнил Гарри. — Мне плохо и я страдаю дома. — Везучий засранец, — едва шевеля губами, произнес Рон. — Я тоже хочу страдать дома… И тем не менее растянул рот в самую доброжелательную улыбку на свете. Такую искреннюю, такую открытую, что в сочетании с абсолютно мертвым отсутствующим взглядом выражение лица Рона приобрело некоторую маньячность. Гарри с трудом проглотил ком в горле, когда они приблизились к Джинни, Молли и Артуру. Когда Гарри вспоминал о семействе Уизли, он предполагал, что скорбь должна была сильно преобразить всех. Но он не знал, как точно, и эта неизвестность его пугала. Гарри не хотел видеть, как улыбчивое лицо Молли искажается болью, боялся, что ямочки на щеках уже никогда не проступят, брови навсегда нахмурятся, а рыжие волосы потускнеют и поседеют. Гарри не хотел видеть, как искорка задора погаснет в глазах Артура, не хотел слышать, как его бодрый голос затихнет и ослабнет, а прямая спина ссутулится. Но они выглядели… нормально? Относительно того, что рисовало воображение Гарри, конечно… Что-то все-таки в них изменилось. Такое маленькое, неуловимое. Гарри чувствовал, что теперь все по-другому, но не понимал, где спряталось это проявление. Они так же тепло поприветствовали Рона и Гермиону, как и обычно. Молли обняла Гермиону, Артур похлопал сына по плечу. Молли попыталась стереть с лица Рона какое-то пятнышко, а Артур непринужденно рассуждал о погоде. Ну вот вроде бы ничего необычного, ничего страшного, но!.. А может, в этом и дело? В этом самом ничего? Хотя Гарри тяжело давались чужие эмоциональные проявления, сейчас он… хотел, чтобы они были? Как будто бы так… правильнее? Теперь он стал понимать, почему визиты домой так пришибали Рона. Защитная реакция, от которой требовалась своя защитная реакция. Откуда-то появился Невилл и его бабушка, все отвлеклись на них. Рон и Гермиона тихонько откатили тележку в сторону, а Гарри, стараясь не отставать, прокрался к ним. Только здесь, в тени колонны, у него получилось выдохнуть. — Ну все, пора, — сказала Гермиона, кинув взгляд на часы. — Угум, — уныло кивнул Рон, втянув ее в объятья. Гарри подошел к ним и обхватил их руками. Они не могли его обнять так, чтобы не спалить, но Гарри почувствовал, как Гермиона дернула его за мантию, а Рон дотронулся ногой до кроссовки. — Держитесь, ребят, — прошептала Гермиона. — Люблю вас, оболтусы. — Не перегружайся там, — пусть и тихо, но в один голос сказали Рон и Гарри. Паровоз дал предупреждающий свист, толпа засуетилась. Гарри едва не столкнулся с каким-то лихим первокурсником. Рон сделал шаг назад и быстрым неуловимым движением дернул Гарри на себя. Он оказался зажат между Роном и Гермионой. И не то что бы Гарри был против — будь у них больше времени, он простоял бы так несколько часов. Тепло, хорошо, спокойно. Словно в коконе Защитных чар. Духи Гермионы смешались с одеколоном Рона в какой-то третий идеальный аромат. Вот бы Гермиона не уезжала!.. Из толпы выпрыгнула Джинни, а следом за ней Луна. Обе, совсем маленькие и хрупкие, держались вместе, чтобы младшекурсники-акселераты не сбили их с ног. — Привет, Рон, привет, Гермиона, — мечтательным голосом поздоровалась Луна, а потом наклонилась к ним поближе и совсем-совсем тихо сказала: — Привет, Гарри. Джинни высоко подняла брови и попыталась проследить за взглядом Луны, но Гарри видел, что она не смогла на нем сфокусироваться. А Луна наоборот, казалось, смотрела прямо ему в глаза сквозь мантию-невидимку. — Привет, — прошептал он. — Как ты узнала, что я тут? Наверное, опять увидела какое-то скопление мозгошмыгов вокруг него или что-то в этом роде… Но Луна удивила его в очередной раз. Она склонила голову, осмотрела всех троих с ног до головы, и прокомментировала: — Расстояние между Роном и Гермионой ровно такое, чтобы ты между ними поместился. Джинни проглотила смешок, Рон фыркнул. Гарри тоже не удержался от улыбки. Еще один свист — последний. Секундной стрелке предстоял последний круг по циферблату. Они подождали, пока вся малышня заскочит в вагон, а потом Рон помог подняться Луне и Гермионе. Последней в поезд заходила Джинни. Она немного приподняла руку, и Гарри схватился за ее запястье. — Удачи там, — шепнул он, наклонившись к ее уху. — Пока, Рон, передавай привет Гарри, — улыбнулась Джинни, не поворачивая головы, чтобы ничем его не выдать. Внутри все потеплело от этих слов. Гарри погладил ее по руке напоследок и разжал пальцы, отпуская. — Передам. Рон помог ей подняться. Только Джинни заскочила в вагон, поезд тронулся. Гарри с трудом подавил стадное желание помахать, как это делали провожающие на платформе. Рон какое-то время шел рядом с поездом, глядя на взволнованное лицо Гермионы в окне. Гарри старался не отставать от него, и едва справлялся с этой задачей — тележка теперь не замедляла Рона, он шел в своем обычном мегаскоростном темпе, забыв, что не у всех такие же длинные ноги, как у него. Пришлось дернуть его за руку, чтобы напомнить о себе. Рон вздрогнул, испугавшись, но, к счастью, подавил едва не вырвавшийся вопль. Поезд быстро разогнался и растворился в тумане горизонта. — Ну, вот и все, — вздохнул Рон, наконец остановившись. Гарри уже было собирался ответить ему, но не успел. — Ох, переживаю я за них, — раздалось за спиной. — Может, стоило пропустить этот год? Молли, а рядом Артур, вытирающий платком вспотевший лоб. Пока Гарри следил за тем, чтобы не отстать от Рона, забыл о том, что надо еще смотреть по сторонам. — Дорогая, она уже взрослая, если Джинни так решила… — Она всегда может вернуться домой, мам, — вмешался в разговор Рон, — если почувствует, что не может там находиться, ага? Молли нервно одернула юбку. Гарри сжал зубы. Много. Слишком много всего он хотел сказать, но не мог. Даже если бы вся эта толпа исчезла, и он почувствовал себя достаточно безопасно, чтобы снять мантию-невидимку, все равно он не осмелился бы сделать это. Краска стыда жгла щеки изнутри. — Как там Гарри? — спросил Артур. — Я до последнего был уверен, что он тоже захочет поехать. Сердце заколотилось где-то в горле. Гарри с трудом сглотнул. — Да так, — пожал плечами Рон. — Он, может, и хотел бы, но, наверное, не совсем к этому готов. — Бедный мальчик, столько на него свалилось!.. — Непростая судьба… Широко раскрыв глаза, Гарри переводил взгляд с Молли на Артура, с Артура на Молли, и не мог поверить, что все это о нем. Они… не злились на него? Не винили в смерти Фреда? Не обижались за все эти неотвеченные письма? Продолжали переживать за него? Почему?.. — Обязательно передай ему, что мы ждем его в гости, — настаивала Молли, поправляя воротник джинсовой куртки Рона. — Я передавал тысячу раз, — закатил глаза Рон. — Надо, чтобы он услышал это от вас, а то надумывает там себе всякого… Хотя Гарри всего трясло от переизбытка чувств, комментарий Рона вызвал у него улыбку и помог немного расслабиться. Августа Лонгботтом снова отвлекала Молли и Артура на себя, громко возмущаясь, что ее Невилла какого-то Мерлина потянуло в этот Хогвартс. Да зачем, да почему, что ему дома не сиделось-то? — Это все влияние Финнигана и Томаса! Совы, целое лето! Каждый день! Я уже устала от!.. Рон стал медленно отступать, стараясь не привлекать к себе внимание. — Ну, мне пора, — пробормотал он. Гарри пошел за ним. Сейчас, когда платформа опустела, вероятность столкнуться с кем-то уменьшилась, но все равно нужно было спешить, чтобы успеть за Роном, и параллельно следить, все ли скрывает мантия — при такой быстрой ходьбе в воздухе могли мелькнуть кроссовки. Рон вышел через барьер в маггловский мир и завернул за колонну. Прислонился спиной к кирпичной стене и сполз по ней вниз. Уткнулся взглядом в свои колени и что-то тихо простонал. Гарри присел на корточки и тронул его за плечо. — Блядь, Гарри! — испуганно выдохнул Рон. — Я уже забыл про тебя… — Ты как? — спросил Гарри. Рон нервно дернул ногой. — Я не знаю. Чувствую себя странно. — Я тоже, — признался Гарри. — Не ожидал их увидеть, хотя… черт, это же было логично? — Угум, — Рон прижал колени к груди и обхватил их руками. — Джинни уехала, дома никого… Мерлин знает, что теперь будет. — Может, это и к лучшему. Ну, что они смогут побыть наедине с… с этой болью, — Гарри сглотнул. — В какой-то момент мне это было нужно, но… не знаю, что сказать. Его мысли больше крутились вокруг слов Молли и Артура. У него не укладывалось в голове, что они искренне его ждут, переживают, интересуются его состоянием… да как так-то? — Слушай, я… когда ты в следующий раз пойдешь навестить их, можно я?.. — Конечно можно, дурында, — фыркнул Рон. — Я тебе уже давно об этом говорю! Да и самому мне… э-э… ладно, неважно, — осекся он. Ему нужна поддержка, догадался Гарри. Черт, знай он об этом заранее, может, уже давно решился бы на визит в Нору!.. — Гарри? — позвал его Рон, вырвав из этого потока мыслей. — Хочешь скажу кое-что по секрету? — М-м? — Висящие строки должны гореть в пламени саламандр. Такая резкая перемена в теме разговора ничуть не удивила Гарри. — Э-э?.. — протянул он. Рон вздохнул, схватился за переносицу и пояснил: — В списке литературы одна книга была написана с другой стороны пергамента. Гарри округлил глаза, уже понимая, куда клонит Рон. — Только не говори, что… — Да, она не заметила. И ни в одном из списков с ее списками этой книги не было. И в вещах тоже. Гермиона сойдет с ума, если увидит! — Ты сказал ей? — Нет, сам только утром увидел. Думаешь, стоило сказать? — Не знаю, — вздохнул Гарри. — Мне кажется, она бы издергалась вся. А с другой стороны… вдруг она издергается еще больше, когда обнаружит это сама? — Я просто надеюсь, что никто из ее соседей по купе не начнет рассказывать, как он не заметил одну строчку, а потом взял и заметил, поэтому успел все купить, — простонал Рон. — Может, я успею метнуться в Косой переулок, пока нашу бешеную не затопило паникой? Гарри фыркнул и поднялся на ноги. — Метнись, — посоветовал он. — Только сам, я что-то уже крышей еду…* * *
Рон справился быстро. Гарри показалось, что он только успел аппарировать домой, плюхнуться на диван и прикрыть веки на секунд пять, а Рон уже вернулся. — Отправил совой прямо оттуда, — сказал он, упав на диван рядом с Гарри. Рон вытянул ноги и откинул голову на спинку, руки сложил на животе. — Вот и хорошо. Думаю, к вечеру книга уже долетит, — сказал Гарри, пытаясь подавить зевок. — Ага. Дальше разговор не клеился. Гарри просто не знал, что сказать. Как будто бы весь смысл его жизни заключался в том, что он должен был помочь Гермионе собрать ее безразмерный сундук. И теперь, когда она уехала в Хогвартс, цель его жизни закрылась. Что теперь? Как будут проходить его дни? Придумает ли он себе новую цель? Или хотя бы какое-то занятие?.. Гарри посмотрел на Рона. Тот тоже выглядел каким-то задумчивым и потерянным. От разлившейся в пространстве тишины в ушах зазвенело. Собственное дыхание казалось громче отбойного молотка. — Странно как-то, — даже такой негромкий голос Рона резанул по ушам. — Без нее. — Угум, — откликнулся Гарри и потер виски. Рон вздохнул так печально, так отчаянно, что у Гарри заныло где-то под ложечкой. Хотелось подползти к нему, сократить расстояние, обхватить Рона руками, прислониться головой к плечу, потереться об него носом… Но что-то остановило Гарри. Словно между ним и Роном сел кто-то невидимый, мешая ему сделать это. Рон взглянул на Гарри, но тут же отвернул голову. Его правая нога нервно затряслась. — Пойду, наверное, полежу, — устало выдохнул он. — Всю ночь ворочался, не смог нормально уснуть. — Можно с тобой? — хотел спросить Гарри, но этот вопрос так и не сорвался с его губ. Он просто не смог заставить себя открыть рот. Почему? Мерлин знает! Хотя… как он может знать, он же не всевидящее божество?.. Пружины дивана затрещали, когда Рон поднялся и потянулся, разминая затекшие мышцы. Гарри смотрел ему в спину, пока за Роном не захлопнулась в дверь. Тишина усилила скрип половиц за стеной и тревогу в сердце.