The Light

      Прошла неделя, началась вторая. Чем ближе был турдас, тем тяжелее ей было работать и продолжать сохранять привычное хладнокровие. Эльф еще пару раз появился в клубе, но теперь лишь пил свое уже полюбившееся пряное вино. Только раз удосужился сказать о том, что все готово для нее, и вся надежда только на нее.       Выбравшись в город ближе к утру, Канет брела по городу. У нее появилось желание забрать тот волшебный плащ, который ей оставил эльф, и золотишко. И когда все оказалось у нее в портфельчике, девица покинула город, уйдя на свой любимый одинокий бережок. В четыре часа утра девочка все так же привычно сидела на бережке Белой реки, смотря на ее бурные воды, скрытые за глубоким туманом. Все больше льдов попадаются ее взгляду. Она уже успела вытащить из бочки свое жалование в две сотни и одеяние. Сняв свой оборванный палантин, который раньше был покрывалом, а теперь служил ей плащом, она сидела на коленях перед водой. Опустив голову, посмотрела на красивую дорогую ткань. Плащаница точно такая же, как и у ее нового знакомого. Она даже не знала его имени. Шумно встряхнув тяжелую ткань, она укрыла свои плечи. Медленно завязала шелковые ленты шнурков. Сверху, чтобы не слишком выделяться своим новым одеянием, она решила накинуть свою оборванную ткань. Ни один из капюшонов не решилась надевать. Опустив голову, склонилась над водой. Там еще отражались остатки звезд с ее изуродованным лицом. Ледяная пучина черных вод много секретов хранит. Она опустила руки в воду, и умылась ей.       Ее до сих пор смущало только то, откуда этот проклятый эльф знал о том, что не все в ее немоте так гладко. Она воровато огляделась. Никого не было даже и в помине. Горизонт рисовал белоснежный берег, что едва можно было рассмотреть через туман. — Милосердная матушка… — Прошептала Канет, доставая из-за пояса острый эльфийский кинжал. Ее голос дрожал, слышась совсем слабым. Она уже почти забыла как пользоваться связками. — …пошли мне свое дитя…       Нет, с таким голосом ее никто слушать не станет. Ее так даже мыши не услышат, не то что Мать Ночи. Закрыв глаза, она тяжело вздохнула. План был идеальный. Проблема в том, что она до сих пор боялась того, что произойдет в прекрасный вечер турдаса. Она, исполненная диким ужасом, раз за разом, проматывала в уме все возможные события. Любой косяк застопорит ее. Любое действие расходящееся с ее планом, и это будет провал. — Милосердная матушка… — Снова сказала Канет, но уже увереннее.       Ее голос прозвучал таким, каким был у обычного человека только на четвертый раз. Теперь она сможет донести свои просьбы Ситису. Попытается. Услышав позади себя неспешные лошадиные шаги, она тут же спрятала клинок внутрь, и еще раз умылась. Примерно прикинув, что до конюшен было слишком далеко, так же как и до дороги, она решила не оборачиваться, лишь надеясь на то, что это была смерть, которая приехала за ней в это прекрасное утро. Кто-то явно не особо торопился слезать со спины лошади. Она сидела так пару минут, прежде чем всаднику не захотелось нарушить тишину своими глупыми разговорами. Ее словно окатило ледяной водой. Темные с седыми прядями волосами трепал промозглый северный ветер. Она приоткрыла рот, начав дышать тяжело и глубоко, услышав знакомый голос. Какой даэдра ее развращает, все чаще сталкивая с этим чудовищем? — Не боишься ее в добавок отморозить? — Послышалось за спиной, — У тебя скоро смена. Тебе пора возвращаться назад.       Канет поджала губы, никак не отреагировав. Коснулась тонким пальчиком ледяных камней на дне реки. Вот бы взять, и швырнуть его острой гранью в лицо тому, кто ее отвлекал своими бесполезными разговорами от вечной тишины. Тишина ей была словно мягкое обволакивающее одеяло. Как горячий чай после мороза. Лошадь остановилась где-то недалеко, судя по тому, что копытцами пошла уже по снегу. Следом послышался звон металла, и следом размеренный шаг.       Опустив обе штанины, девушка поправила воротник, спрятав подвеску под одежды. Опустила взгляд, достала из воды чистую льдину. Медленно провела пальцем по идеально ровной грани, прогоняя в сторону воду, посмотрела на свое обезображенное лицо. Собравшись с силами, слегка повернула льдину, и перевела взгляд на того, кто стоял за ее спиной. Где-то на фоне с жутким грохотом столкнулось несколько больших льдин, расколовшись, и медленно разойдясь в воде. — Я же тебе вроде бы говорил, что с тобой будет, если ты мне попадешься еще раз на глаза.       Он наклонился к ней, и мягко коснулся рукой плеча, из-за чего она тут же вздрогнула. Ноги подкосились, и колени упали в воду. Едва не упав плашмя в воду, она успела выставить одну руку. Тяжело вздохнув, лишь отрицательно покачала головой. Собравшись с трудом, резко поднялась во весь рост, и уперла свой расстроенный тяжелый взгляд на ярла. Видя его слишком близко к себе, ее начало буквально сковывать от бессилия. Она медленно попятилась назад. Одна из ног погрузилась в ледяную воду. И чего он к ней привязался? Нахмурившись, она от злости поджала губы. Заметила на себе его оценивающий взгляд. Заметила злобу, виднеющуюся в зеленых глазах.       Буревестник задумчиво опустил голову, прекрасно увидев, что одна из ног этой недотроги погружена в ледяную воду. Интересно, как же ей не было холодно или больно так долго стоять. Он только недавно проснулся, и еще не успел забыть сон про ту данмершу, которая попала в его капкан на эту же самую ногу. Подняв голову, с интересом наблюдал за тем, как она завязывает шнурки у своей оборванной ткани.       Осторожно сделал к ней несколько шагов. Ему показалось, что она его боится, словно дикого зверя. Ухватившись за нитки на плаще, он посмотрел на ее лицо. Криво обрезанные волосы не доставали до плеч. Так много седых волос, падающих целыми прядями, хотя она казалось ему молодой. Правую скулу уродовало несколько белесых шрамов. След от веревки на шее. Совсем свежий.       Канет медленно закрыла рот, и задержала дыхание, любуясь им в ответ. Своими красными глазками она пробежалась взглядом по его светлым волосам. Поджав губы, сдержала улыбку, засмотревшись на крепкую шею, украшаемую венами. Ей так хотелось вспороть ему глотку. Так много причин было это сделать. Даже время его вообще не пощадило. Еще маленький нордский мальчик со смешным именем, он даже зимой бегал в одной рубахе. Когда ему было лет десять, он был совсем низкий. И над его отцом все долгое время смеялись, что это обычный бастард, но никак не законный ребенок. Такого низкого мальчика не могло получится у таких высоких родителей. Канет прекрасно помнила, что и отец и мать были выше двух метров. Но вот время прошло. Когда ему было шестнадцать, он был почти полной копией матери. Но злобы в нем всегда было немерено. Пускай его отец с детства учил сына тому, что данмеры, альтмеры и аргониане такие же жители Скайрима, и Виндхельма в частности, он, кажется, его никогда не слушал. В свои семнадцать лет она помнит, как он этой рукой, которой сейчас держал веревочки плаща, схватил острый камень, и швырнул его в нее. У нее был другой цвет кожи. И тогда этого Ульфрику было достаточно. К тому же, он прекрасно знал, что она девочка, а значит слаба и не набросится на вымахавшего выше нее сына ярла. В двадцать два он собирался на фронт. Он стал выше родителей. Ушедший своей красотой в мать, с возрастом, он все больше по характеру был отцом. Именно в этом году Канет первый раз пришлось спасаться от своры малолетних нордов, которые кидались в нее камнями. Во главе всегда был Ульфрик. И всегда бегал медленнее, чем она. Это, кажется, было всегда ее преимуществом. За ней никто не мог угнаться. Иначе она бы просто не дожила до своих лет.       Она видела что-то в его глазах. Какое-то чувство, помимо любопытства. Он вдруг толкнул ее. Девица пошатнулась, и второй ногой влезла в воду. Вздрогнув, тут же выскочила из нее. Ярла это лишь повеселило. Он снова потянул к ней руку, и теперь уже Канет попятилась от него в ужасе назад. — Я слышал про то, что вытворил Рольф с тобой. — Тихо сказал Буревестник, явно нехотя нарушать тишину, царившую вокруг. — Рад, что ты осталась жива.       Канет нахмурилась, снова попятившись назад. У нее от страха задрожали ноги. Перед ней стоял ярл. Вокруг не было ни единого свидетеля. Всего-то вытащить кинжал и вспороть глотку. Она тысячи раз себе это представляла. Но сейчас ее сковал ужас. Она стала бледнее чем обычно. Глаза беспокойно забегали. Тяжело и глубоко вдыхая ледяной воздух, Канет смотрела в ужасе на ярла, мысленно умоляя его уйти, пока не случилось что-нибудь недоброе. — Не бойся ты меня. Ты не воюешь на стороне Империи, не воюешь на стороне Талмора, я тебя не трону. — Она опустила голову вниз, отрицательно покачав головой. Сделала еще шаг от него, когда он попытался приблизится к ней, — Да стой же ты. Это приказ.       Девица увернулась от его руки, и, запнувшись о камень, упала на каменистый берег. Все одеяние испачкалось в грязи, и съехало, выставив напоказ темную дорогую ткань. Ярл присел перед ней, и провел рукой ткани, нахмурившись. Его что-то явно смутило. Она же почувствовала как его пальцы скользят по ее ноге. — Дорогая, наверное. — Он кивнул, и потянулся к своей броне. Канет уже закрылась рукой, боясь, что он ее сейчас ударит, — Спокойнее. Я же тебя раньше не бил вроде бы. Я такого не припомню. Если ты и правда местная, ты же должна знать, что я добрее и как минимум умнее чем Галмар, который рубит с плеча, а потом думает. Успокойся. — Он вдруг усмехнулся, — И я опять забыл твое имя.       Она замерла, не став ничего говорить. Завороженно рассматривая его, боясь каждого его движения. *Она знает каким чудовищем он может быть*. Ярл жестом остановил свою лошадь, которая с любопытством подошла к ним, и легонько толкнула ярла в плечо носом. — Не вредничай, Бергльёт. Потом тебя яблоками накормлю. Не пугай ее еще больше.       Кобылка тяжело фыркнула, и все же покорно ушла наверх, поближе к дороге. Канет заворожено за ней пронаблюдала. Воспользовавшись тем, что данмерша потеряла бдительность, ярл схватил ее за грязный растрепанный рукав кофты, не давая дернуться. Девушка в ужасе попыталась отползти от него, но от схватился уже за капюшон на старом одеянии. — Попалась. Я тебя осалил.       Буревестник слабо улыбнулся, завороженно проведя теплой рукой по ее бледной скуле. Но радость его была не долгой. Поняв, что медведь вцепился в нее крепкой хваткой, Канет просто укусила его за руку. — Придется сначала поймать меня за горло. — Подумала данмерша, и, тут же подскочив с земли, бросилась бежать. Проскользнув руками по земле, оттолкнулась от нее, выпрямившись, ускорилась.       Ярл, подняв взгляд от следа от зубов на руке, поднялся с земли. Канет в ужасе помчалась по берегу реки в сторону города. Свистом подозвав к себе лошадь, ярл заскочил в седло, и бросился за ней в погоню. Привстав в седле, он гнал лошадь следом за этой вредной девчонкой. Канет, охваченная ужасом, бежала сломя голову по каменистому берегу, перебирая ногами. Она прекрасно слышала приближающийся цокот копыт, отбивающихся по камням, и шумному всплеску воды. Вцепившись в оба капюшона руками, заметив приближающийся мост к городу, она взмолилась. — Скрой меня!       Промчавшись через конюшни, резко свернув, Канет быстро побежала по мосту. Иногда запиналась, и приходилось бежать на четвереньках, пока не хватит сил оттолкнутся руками от ледяных камней. Распахнула ворота, резко сделав вздох ледяного воздуха. Обернулась и, заметив, летящую за ней тень. Перепрыгнула сразу все шесть ступенек. Сегодня очень солнечно, и было полно народу. Какой-то ажиотаж царил в городе. На площади с лавочниками и кузнецом была толпа народу. Канет, охваченная ужасом, огляделась, и бросилась в левую сторону. Задевая больным плечом высокие стены города, воя от сильной боли, она стремглав несясь по извилистым улочкам, махнув своим импровизированным плащом, откинувшим слишком большую и длинную черную тень на объявления, которые гласили: «У нас есть надежда! Получи ее вечером турдаса перед «Очагом и свечой» Перескочив наметенные сугробы, едва увернувшись от топора Нильса, который рубил дрова, она зажмурилась, и накинула на голову капюшон, прошептав: — Скрой меня!       Она заскочила на площадь, мелькнув в подворотне плащом напоследок, где во всю шла торговля. Цокот подков по камням приближался. Канет пригнулась, и, придерживая свой капюшон, пошла сквозь толпу. Резко замерев, увидела, что у нее на правой руке были все пять пальцев. Остановившись у лавочки, где торговали свежим мясом, она переводила дыхание. Послышались удивленные вздохи. Канет кратко обернулась. Ее длинный черный капюшон скрывал полностью лицо. Восседавший верхом на своей лошади, которая недовольно топталась по снегу, Буревестник, крепко держал в руках повод. — Ульфрик! — Воскликнул какой-то мужчина, — Наш истинный правитель Скайрима!       Его крики подхватила толпа. Лошадь попятилась назад, не рискнув идти через махающую руками толпу, которая была слишком шумной. Ярл же вглядывался в знакомые лица. Канет медленно присела, чем стала похожа на тень. Задержав дыхание, сидела на коленях, и завороженно рассматривала свои целые руки. Ни единого шрама или синяка. Все пальцы были на месте. Такие, какими она их помнит. Даже потерянное ей давным-давно колечко с сапфиром красовалось на безымянном пальце. Через пару минут ярл развернул лошадь, уйдя ни с чем. — У меня получилось. — Прошептала с улыбкой Канет. — Я сделала это.       Выпрямившись, она прошла в переулок между площадью и кладбищем. Вжавшись в угол, в самую тень, девушка медленно сняла с головы капюшон. Пальцев снова стало в нужном количестве, а на руках проявились все их недочеты. — Рад, что ты протестировала плащ до того, как влезешь в реальные проблемы.       Эльф, все это время следивший за ней, встал рядом, вжавшись в стеночку спиной, и наклонил к ней голову. Сейчас на нем не было капюшона, и она смогла прекрасно рассмотреть его. Этот высокий, кажется, он был на две головы выше нее, эльф отличался средней степенью красоты. Хоть Канет и не особо присматривалась к пленным талморцам, среди них всегда можно было заметить парочку красавчиков. И сейчас на нее своими зелеными глазами смотрел альтмер, с короткой бородой. Его волосы обстрижены совсем коротко, и были, кажется, тоже наполовину седыми. Хотя, при свете северного солнца, очень у многих меняется цвет волос. Несколько прядок упало на лицо, скрывая точеные грани скул. Канет кратко улыбнулась ему. Под его плащаницей и правда можно было рассмотреть высокий воротник с золотым обрамлением по краям. Одеяние талморского эмиссара. — Рулиндил, — представился он, — Третий эмиссар Талмора. — Канет. Все прозвали меня Канет Непутевая, но хочу, чтобы меня звали Канет Золотая. — Дрожащим голосом прошептала ему Канет, — Откуда вы знаете что я могу разговаривать? — Работа такая. — Спокойным тоном ответил ей эльф, мягко улыбнувшись ей в ответ. Он был поражен ее прекрасным мягким голосочком. — У меня все говорят, рано или поздно. Я дознаватель в Талморском посольстве. Должен сказать, что очень рад нашему сотрудничеству. Пришлось тебе наврать, мало ли ты бы доложила обо мне. И осторожнее с клинком. Не поранься, Золотая.       Талморец накинул свой капюшон, и поспешно ушел обратно в толпу. Проводив его взглядом, она улыбнулась. Такому загадочному симпатичному эмиссару она могла сказать очень многое. Канет же ничего не осталось, как пойти на работу, а потом вечером прийти в Гнисис. Небольшая задержка на ее представление не должна повлиять на работу. Но кажется, ей медленно становилось плевать. Да видит Азура, к чему ее приведет знакомство с этим эмиссаром. Даже если он ее убьет, она будет абсолютно не против.       Тем временем ярл проехался по главной улице, и, притормозив лошадь, прилег в седле, чтобы дотянутся до налепленного на стену объявления. Он заметил, что за последнюю неделю их стало слишком много. Все ему было некогда почитать о чем пишут. Как-то не до этого. Лошадь недовольно фыркнула, повернув голову. Ульфрик же пригладил свои растрепавшиеся волосы и тихо прочитал: — Люди Севера! В этой войне никто не поможет нам! Мы должны обратится к свету! Пора закончить с бесполезными вождями вечером турдаса, за час до заката. — Буревестник лишь усмехнулся, и сказал, погладив лошадь по теплой шее, — Видишь, Бергльёт, вот так помогаешь им, а они против тебя заговор устраивают. Придется вечером посмотреть.       После смены Канет пришла к Кейзу. Привычно, уже по-хозяйски прибралась в доме, и поднялась наверх. Ее друг, на удивление, встретил ее не в кровати, а на выходе из комнаты. Увидев ее удивление, мальчишка улыбнулся и протянул руки. Угодив в его объятия, она с большим интересом спросила как он себя чувствует. — Уже гораздо лучше. — Слегка прихрамывая, и не без ее помощи, он спустился вниз, первый раз за долгое время, — те лекарства, которые мне достались со дворца, кажется, творят чудеса!       Они уселись за небольшой обеденный стол друг напротив друга. Канет заварила чай, и, поделившись своей половинкой сладкого рулета, который остался с ужина, внимательно слушала друга, который увлеченно рассказывал что ему снилось. Но вот вдруг он остановил свой рассказ, и сказал, повернув голову к окну: — Йохан сказал мне о том, что ярл собирает всех ребят на завтрашнее приключение, — Получив вопрос о том, что именно будет в городе, он с радостью пояснил, — А ты не видела? Брат говорит весь город облепили какие-то призывы к тому, что вот, горожане найдут надежду, и вообще Буревестник бесполезный как ярл… Вот завтра около «Очага и Свечи» планируется какая-то хрень, и бедный Йохан усиливает меры безопасности. Всех на уши подняли. Вот, я завтра тоже буду там стоять. Меня хотят куда-то недалеко от дома определить, чтобы посмотреть, выстою я хотя бы пару часов, с моим-то здоровьем. — Рада за тебя. — Мягко улыбнувшись показала ему данмерша.       Она была немного в шоке от того, что если ей завтра и придется бежать, так от огромного количества стражи. Зная правильность Йохана, он и правда делает все возможное. Только этого не хватало. С другой стороны было бы странно, если бы ярл пропустил такое событие мимо. Уж какой, но точно не этот. Он слишком важный и слишком любит себя. Отхлебнув чая, она тяжело вздохнула. Она даже не представляла что ей делать после того, как она отчитает свою речь. Ну хорошо, ну побежит она от стражи, дальше-то что? План был просто прекрасный ровно до момента, как ей надо было убегать. Что дальше будет — одна Азура знает.       Через пару часов общения с другом, она отправилась на вторую работу в порт. После такой напряженной ночи и не самого спокойного утра, у нее не было много сил, чтобы работать. Да и оставшееся надо было еще сберечь на вечер. Едва она успела притащиться в порт, тут же попалась под руку аргонианину, который сказал о том, что Амбарис ее искал. Решив проигнорировать и этот факт, она мягко поблагодарила собрата по несчастью, занявшись своей работой. Сняв с себя оба плаща, который уже казался одним, привычно полезла наверх корабля, прихватив инструменты. Ей с ее руками не давали таскать ящики, но и без этого в порту было полно другой увлекательной работы. Сворачивать все сети и веревки, складывая все на свои места, мыть палубы, вычищать грузовые отсеки от рыбы… В прочем все то, чем явно не будет заниматься обычный местный житель Виндхельма. Вот пришел очередной корабль из Солитьюда, который надо было срочно разгрузить. Тут был груз и для Нового Гнисиса. Свежая поставка пряного вина, овощей и множества того, чего не достать в этом северном городе.       После тяжелой рабочей смены, она уселась рядышком с данмером на ступеньках, которые вели прямо в воду, и принялась отчищать свою одежду от грязи, пыли и опилок. Уже давно шагнувший за сто пятьдесят лет главный начальник ночной смены решил предупредить беднягу, тщетно пытающуюся вымыть грязный сапог: — Амбарису не нравится то, что ты начала халатно относится к работе. Он уже ищет нового работника, и скажем так, очень много желающих на твое место.       Она безразлично пожала плечами. Ей все равно. Натянув сапог, девица завязывала шнурки, задумавшись о своем. Ее руки медленно опустились в ледяную воду, в след за ненастоящей ногой. Начальник с грустью посмотрел на нее. Наверное, подумал, что она так истощена, что уже и холода не чувствует. Но как же он был не прав. Красные глаза данмерши любовались медленно раскрашивающийся небом. Час до заката. Сейчас было самое время для их представления. — К лучшим из нас судьба относится хуже всего. — Устало сказал мужчина, — Если тебя выгонят, приходи к нам ночевать. Койки нет, но теплым углом не обделим.       Канет поблагодарила усталого данмера, и, поднявшись со ступеней, отряхнула свои штаны, на которых еще сохранялись узоры, что оставила ей соленая вода. Набросив свою теплую плотную плащаницу, девушка покинула порт одной из последних. Воровато огляделась, и, дотянувшись до шелковых лент, завязала их. Оттопырив тяжелую черную ткань, обвязала ногу полосками кожи, и вложила в них эльфийский кинжал. Она морально чувствует, как ее сковывает страх. Руки начали трястись. Но у нее нет выбора. Она должна попробовать рискнуть. Закрыв глаза, вжалась в переулке в угол, и натянула капюшон на голову. Он мягко скрыл ее изуродованное лицо. Ткань медленно обволокла замерзшее тело данмерши. Подолу совсем немного не хватало длины, чтобы волочится по полу. Но плащаница полностью скрыла ее внешность, ободранные, грязные одежды и протертые обмотки. Пальцы на руках снова были в нужном количестве. Она уже слышала крики толпы. Горожане размахивали листовками, собравшись перед небольшим помостом прямо перед «Огнем и свечой». Резко выдохнув, Канет двинулась в путь. Прошла через высокую арку, и пошла через толпу, расталкивая их. Она была уверена в том, что хочет сделать. В ней стало больше уверенности, чем ближе она подходила к мосточку. Ухватившись обеими руками за каменное ограждение, она заскочила на него. Вдруг вся толпа, которых собралось больше трех сотен, постепенно притихла.       Девушка выпрямила спину и подняла высоко руки. Все зеваки видели ее трясущиеся бледные серые руки. Но ткань продолжала держать ее тайну. — Вы только посмотрите на себя! — Громко вскрикнула Канет, встав в самом центре, между двух огоньков очага, и театрально развела руки в сторону, — Я прибыла из далеких краев. Преодолела сотни километров, чтобы посмотреть на город, который является центром восставших. И кого я вижу? Ободранных голодных каторжанинов, которых по ошибке назвали горожанами! — Она сделала паузу, сложив руки за спиной, и медленно и грациозно начала вышагивать по своей маленькой сцене, повернув голову к людям. Они не видели ее лица. Только слышали ее голос. И это уже заставляло внутри что-то трепетать, — Боитесь… дрожите… — она мягким жестом указала куда-то в толпу, — …детей к груди прижимаете. Я слышала так много про Виндхельм. Что именно этот главарь бандитов, — Усмехнулась она, — по ошибке названный Вашим ярлом, в соседних регионах развязал войну! Я долгое время была в Вайтране, по которому прошелся этот ваш, — она сделала паузу и начала артистично смеяться. Толпа ее подхватила. На главной площади воцарился громкий смех, который заглушали как вечно бродивший ветер, так и подступающую пургу, — будущий верховный король Скайрима! Маркартский медведь — именно так он себя называет. Так его называют имперцы. — Она взяла паузу, пройдясь до другого края, — Но он не медведь, нет. Он осадил каждую крепостницу во всей провинции Вайтрана. Залил кровью все его прекрасные чудные равнины и чистые реки. Он рвал таких же горожан как и вы, словно голодный пес, дорвавшийся до костей.       Взяв снова паузу, девица осмотрела собравшихся. Ее взгляду предстало весьма смешанное сборище, где слишком много было знакомых лиц. На многих были похожие темные плащи — погода сегодня хоть и порадовала отсутствием метели, все еще заливалась ветром. Горожане жались друг к другу, завороженно смотря на пророка. Она знала почти всех. Тут были как богатые, из клана Расколотый щит и клана Жестокое Море, так и менее успевшие в гонке с жизнью. Тут стояли как и мужчины, так и женщины, разных возрастов одетые кое-как. Но видимо объявления, расклеенные по всему городу, поверх плакатов о розыске Мясника и предложений пойти умереть в окопе за сине-белых, сделали свое дело. И столько народу в этот вечер турдаса покинуло свой дом, по достаточно явной причине. Они устали ждать и прятаться. И сейчас стояли, покрываясь тонким слоем снега, стараясь не пропустить ни одного слова.       Она слишком давно не говорила, но речь, против тех, от кого она сама получала только один вред, текла рекой, захватывая на себя все внимание. За те пару минут, пока она перекрикивала ветер, стянулось еще больше народу. Их набилось до самых колонн, что открывали врата в город. Кажется, в речи было достаточно красивых слов. — Люди Севера! — Снова воскликнула она, и указала своей тонкой изящной ручкой на Королевский Дворец, возвышающийся над городом с очевидной насмешкой, — Он предал вас! Буревестник предал вас, и вы обратились к богам. — Она вскинула руки к резко прояснившемуся небу, на котором яркими красками заливалось северное сияние, — Вы молите и скулите «Почему боги оставили вас»?!       Она сделала паузу, набирая в легкие воздух, и заметила одиноко стоящего человека, подпирающего своей спиной проход в Квартал Серых. Даже стена за его спиной была вся в этих объявлениях. Для Канет осталось загадкой, кто их расклеил. Но видела она их давно. Гораздо раньше, чем от ее нового друга поступило предложение. Данмеров среди толпы было столько же сколько и нордов. Но он стоял в одиночестве. И она прекрасно поняла почему. Он мог снять свою броню, и прикинутся обычным гражданином. Но злоба и высокомерие которое исходили от него, не спрятать ни за одной одеждой. Ему никогда не стоять на равных с любым своим гражданином. Королевская кровь выдавала его, даже когда он был такой невзрачный. Надо было просто знать куда смотреть. Буревестник собственной персоной, стоял и внимательно слушал все то, что о нем говорят. Он накрыл голову капюшоном, так же как и она. Но она видела его оголенные кисти рук. И узнала знакомые сапоги, которые все еще оставались для нее большой мечтой. Даже сейчас, стоя в теплом плаще, подаренном талморцем, на ее ногах были ножные обмотки. Благо, что их было почти не видно. Рядом с ним встал Йохан, оперевшись на свою секиру, и слушал о том, что говорил ему ярл, кажется, в пол уха. — Великая война оставила на нас очень много шрамов, но мы уже давно расплатились за нее. Мы искупили свои грехи перед богами, но они все равно презирают нас. Этот мятежный город, место, откуда пошло восстание против Империи, должен быть столицей. Но он стоит в запустении. Из него, даже если очень захочешь, не слепить столицу Скайрима. В его пригороде властвуют мародеры и грабители. В Квартале Серых — разруха. В самом городе бродят убийцы, потрошащие горожан, заблудившихся в узких улочках. И ведь уже не одного убили, явно будут еще жертвы. Но осмотритесь. Мы стоим в Каменном Квартале, и как же тут все хорошо! — Она снова указала на дворец, — С Дворца Исграмора не видно ваших потерь. Не видно вашей боли и страхов. — Она резко вскрикнула, — Буревестнику плевать на вас! Его интересуют только власть и могущество. Он окрасил Вайтран в кроваво-красный цвет. Залил его улицы кровью. Тихий спокойный городок изменился в один день. В тот день туда пришел Буревестник со своей сворой. Торговая столица Скайрима стала похожа на мертвецкую! Но вы хоть раз слышали его разговоры? Кто-то из вас? — Она наклонилась к слушателям, разинувшим рты, и раскинула руки, — У него Талмор в этом виноват! — Этот выкрик рассмешил озлобленных горожан. — Это Империя виновата в том, что Скайрим, такой великолепной красоты край, захлебывается войной. Его хоронят под тысячами, уже скоро под миллионами тел! А в этом городе — она осмотрелась, — вот это? Разруха. Нищета. Голод. Смерти от обморожений? Темницы, что полны собственных горожан, которые не вышли формой ушей или цветом кожи. Лишним хвостом? — Она отрицательно покачала головой. — Но заботит ли чудище в его замке ваши проблемы? Нет. Клан Буревестников отравляет ваш город. Льет яд в вашу реку, откуда вы пьете. Говорит, что это проклятые Талморцы виноваты. И что, вы ему верите? Это он виноват! — Резко вскрикнула Канет, задыхаясь от сильного ветра, — Это Ульфрик Буревестник, глава вашего города, ваш чистокровный ярл, из клана, который правит уже больше девяти сотен лет. Заблудшее во тьме дитя, обученное только убивать всех тех, кто отличается от него. Вы все еще помните, вы ведь еще помните, ту резню в Маркарте, за которое он получил свое звание «Маркартский медведь»! Когда он пытал всех без оглядки на возраст. Под его топор попадали как подростки, так и дряхлые старики. Он лишал головы и старых и молодых, и беременных женщин, и лишившихся рук молодых людей. Это коронованное чудовище… Этот выродок, который сидит в своем каменном троне, в своем каменном дворце, и ему плевать на вас. Он говорит, что борется с чудовищами, хотя уже сам не отличает добра от зла! — Ее голос снова сорвался на крик. Она явно будет ходить охрипшей до конца месяца. — Искра человечности давно уже угасла в нем. Он ведет войну за свободу, позоря вас, истинных горожан Виндхельма самим своим существованием!       Она взяла паузу снова отдышаться. Заметила, как вокруг стало находится больше стражи. Богатые явно поднимут бунт, если их попытаются в чем-то упрекнуть. Но она прекрасно заметила как крепкая рука ярла указала на нее начальнику стражи. Это конец. На нее объявлена охота. — Льющаяся кровь по улицам Вайтрана омоет грехи наши. Но сколько городов Буревестник должен залить кровью, чтобы вы поняли, на какую судьбу обрекаете Скайрим?! — Она опустила голову, — Вспомните об ужасах, терзающих наш мир из вне. Талморцы только и ждут, пока Скайрим, нахлебавшись собственной кровью, упадет на колени. — Она взяла паузу и повернулась к горожанам, разведя руки, и упала на колени сама. Многие охнули. Толпа замерла. — Когда эльфийская секира замахнется над вашей головой, вы поймете, что в этой войне никто не поможет нам. Сможем ли мы избежать этого? Хватит ли у нас сил вывести чуму из города, и обратится туда, вспять, — она закинула голову и указала на небо, — к свету? Надежда всегда есть в каждом из нас. Она сможет повернуть течение реки. Она сможет заставить деревья зеленеть среди зимы. Сможем ли мы объединиться? — Она поднялась, и вскрикнула, указав на Дворец, — Ночь — час меча и топора. Ведь в этой войне никто не поможет нам! Мы должны сами выхватить у чудовищ право быть хозяевами на своих землях! Они боятся лишь одного — Вас!       Толпа взорвалась криками и овациями. Взревев, люди рукоплескали безымянному носителю истины из далеких земель. Она больше часа отвлекала внимание всего города на себя. Больше восьмидесяти лет она была лишь тенью в узком переулке в самом темном углу Квартала Серых. Но сейчас ее возвели в пророки. Весь город кидал ей благодарности. Она молча поклонилась и разогнула спину, заметив побежавших на нее стражников. — Именем ярла, вы арестованы! — Раздался крик вынырнувшего откуда-то из-за угла таверны Вернона, заместителя начальника стражи.       Он был подавлен шумом толпы. Канет схватившись за свой капюшон, зажмурилась, и нырнула в толпу. Людей начала хватать стража. Завязались драки, полезли склоки и оскорбления. Кто-то начал кидаться в стражу камнями. Заварившаяся шумиха заставила людей рассыпаться по улицам. Но стражи все равно хватали многих горожан, получали отпор. Некоторые падали, не выдерживая удара толпы. Обезумевшие, охваченные яростью горожане, начали стихийный бунт, начав кидать камнями в Дворец Исграмора. В толпе нет проблем спрятаться, пока она обычный гражданин.       Заметив, что ярловские ищейки потеряли на нее нюх, она спряталась за ограждением около дома клана Расколотый щит. Упав на колени, в ужасе сдернула с себя капюшон. Семипалые руки уперлись в землю. Снова слабость. Снова страх в душе. Едва нашла в себе силы и поднялась со снега. Не хватало только замерзнуть насмерть. Отряхнув плащ, огляделась, и пошла на шум толпы. Влившись в нее, почувствовала всю ярость людей, швырявших камни в Дворец. Она подняла с земли острый камень. Даже сжала его в руке. Стоя позади всех, видела, как гордо высится Дворец, не взирая на своеобразный ход артилерии. Но швырнуть в него камень у нее рука не поднялась. Она не была готова стать таким же чудовищем, которых сотнями видела в городе все свои года. Канет подняла голову, увидев бегущую на толпу стражу. Ей едва хватило сил, как вжаться в стенку. Грубо хватая людей, стража всех насильно растащила по городу. Силовым методом подавлять мятеж, который вспыхнул в городе, глава которого сам подобный мятеж организовал, было очень странно.       Схватив нескольких особо бойких борцов за справедливость, один из стражников толкнул Канет в бок. Она отскочила от него, испугавшись. Не раздумывая, бросилась бежать. Задели ее случайно. На нее даже никто не смотрел, до того, как она побежала. Но то, что одним может показаться случайностью, для вторых может обернутся фатальной ошибкой. Пока она неслась по городу, пытаясь скинуть с себя хвост из трех стражников, ее посетила шальная мысль, что турдас для нее вечно оканчивается какой-то проблемой. Каждый. Уже три недели подряд. То она на ярла нарвется. То она убийство увидит. То в реку отправится купаться после разговоров с прекрасным нордом.       Задумавшись, она пропустила нужный поворот. Свернув в неправильную сторону, и оказалась в тупике. Вжавшись в окончание стены, откуда вела дверь на верхние этажи высоких стен города, Канет замерла. Глубоко вдыхая ледяной воздух, опустила обе руки. Пальчики разжались, выронив камень. Стражник, которому единственному хватило сил угнаться за таинственной молчуньей, поднял двучный меч. — Именем ярла, ты арестована. Посидишь с недельку подумаешь, вот и будешь потом знать, чем оборачивается желание кинуть камень в Дворец Исграмора.       Она медленно сжала в левой руке эльфийский клинок. На ее счастье, одежда скрывала ее намерения. Глубокий вдох. Стражник подходит ближе, и, поняв, что ей некуда больше бежать, хватает ее за больное плечо. Она в ловушке. — Смотреть можно. Трогать нельзя. — Прошептала она.       Длинные пальчики обхватили рукоятку клинка. Она резко выдернула его, и махнула им наотмашь. Клинок моментально распорол шею неудачливому стражу. Послышался хруст. Кровь брызнула на новоявленную убийцу. Громко вскрикнув, стражник упал перед ней на колени, и, захлебываясь кровью, схватился за ее ногу. В попытках вдохнуть воздух, стражник изворачивался, воя, умирая в страшных муках. Канет медленно выдохнула. Опустила взгляд, на крепко сжатый клинок в побелевшей руке. Первый раз за долгое время она видела, что руки не трясутся. По клинку текла густая алая кровь. Она быстро впитывалась в ее плащаницу. Медленно стерев кровь с лица, девица спрятала клинок обратно. Отдышавшись, она переступила стражника, и пошла вниз по улочке, словно ничего не было.       Все произошло так быстро. Один ловкий удар по шее, и вот уже любой обидчик у ее ног. Все так, как она и мечтала. Но мысли начали путаться. Она рухнула в узкой улочке где-то на подходах к Кварталу Серых. Закрыв в ужасе лицо, мелко затряслась. Она убийца. Она убила человека. Она оказалась в ловушке, и ничего не сделала с тем, чтобы угомонить чудовище внутри себя. — А ну вставай. — Прошептал знакомый голос. — Быстрее давай.       Убрав руку, Канет задрала голову, и посмотрела на знакомый силуэт в капюшоне. Тонкая эльфийская ручонка накинула на ее голову капюшон, и предложила свою помощь. — Быстрее, там ярл на тебя охоту устроил. Некогда рассиживаться. — Поняв, что она не собирается его слушать, он повторил. — Я не хочу тебя трогать, но если ты не поднимешься, я сделаю это. — Пригрозил эльф, нетерпеливо оглядываясь. Он заметил оглядывающихся стражей, что быстро спускались по лестнице. Канет едва успела протянуть ему руку, как он дернул ее на себя. Данмеры и аргониане, напуганные внезапным бунтом горожан против власти, попрятались по своим домам и заведениям, с опаской выглядывая на улицу. Сотни глаз видели каждого, кто проносится по его улочкам. Видели десятки стражников, и всех многочисленных участников столкновений. Но никому не помогали. Вдруг по улице послышались удивленные вздохи. Они побежали вглубь квартала. Канет крепко держала эльфа за ледяную руку своей левой рукой, на которой еще осталась кровь. Капюшон упал с ее головы. Проскочив мимо Нового Гнисиса, эльф сделал небольшой круг и вышел прямо к главным воротам. Заскочив в закоулок около магазинчика Ревина Садри, Рулиндил дернул ее на себя, а сам вжался в тень. Снова накинув на нее капюшон, и снова поднял руки. Он не касался ее. Но голову склонил очень осторожно, поближе к ней. Заметил, как ручка с двумя пальцами сжимает ткань его плаща. — Эй, двоих не видели, что тут пробегали? — Спросил один из стражников у данмеров, с опаской свесившихся вниз со своих домов. — Не бежал тут никто. — Громко рапортовал Рендар, — По нашему Кварталу никто не бегает. Ни у кого сил нет. Да и мы вас не боимся. — Заткнись, серость, а то в темницу пойдешь. — Огрызнулся стражник.       Канет зажмурилась, глубоко дыша. Она слышала десятки пробежавших ног, обладатели которых громыхали как посудные шкафы. Стража. Она слышала их разговоры. Ищут высокую девчонку в дорогом черном плаще. Она прекрасно услышала, как один из стражников остановился прямо перед закоулком. Зазвенел металл. Он достал меч. Девочка стянула с себя капюшон, и, положив руки на плечи эмиссару, наклонила его к себе. «Доверься мне» — Без единого звука промолвила она. Прикрыла глаза. Чувствовала приятный аромат его тканей. Чувствовала как вкусно пахнут его волосы. Задержала дыхание, привстав на носочках, приблизившись к нему максимально близко. Она почувствовала его теплое дыхание на своей коже. — Эй вы двое, тут мятеж, а вы стоите целуетесь! Совесть бы имели хотя бы! — Рыкнул стражник и вдруг его осенило, — Не вы ли бежали сейчас тут?       Канет, поняв по голосу, что она уже сталкивалась с этим блюстителем закона, решила рискнуть, растратив последние остатки удачи. Пошла ва-банк. Отстранившись от эмиссара, мягко провела рукой по его одеянию. С неохотой отвернула от него голову, и показала стражу свою уродливую руку. Он уже один раз обжигался, попытавшись ее арестовать, еще при убийстве Сусанны, больше явно не будет рисковать. Вот рядом с ним нарисовался и Йохан. Начальник стражи с интересом осмотрел парочку, слегка отклонившись в сторону от своего подчиненного. И он прекрасно заметил дорогую мантию на том, к кому прижималась Канет. Похожую ей несколько недель назад описывал Кейз. И рука на ее плече явно лежала альтмерская — он прекрасно мог различить цвета, даже искаженные светом лун. Даже позолоченные детали внизу длинной ткани сходились с описанием брата. Тяжело вздохнув, Йохан задумался, сопоставляя все факты, но все равно решил, что брату показалось. А еще, кажется, выходит она себе нашла какого-то высокого эльфа. Это навело его на мысли не очень хорошего толка. — Канет, вот нашла способ как работу прогулять! — Усмехнулся он, — Ладно, целуйся.       Когда он ушел уведя за собой небольшую группку подчиненных, девица осторожно отошла от эмиссара. Тот же с облегчением выдохнул, и медленно съехал по стенке, подперев голову рукой. Она же искренне улыбнулась, уперев руки в свой шикарный плащ, стоя перед ним гордо выпрямив спину. — Уж не знаю в кого ты веришь, виндхельмская данмерша, но тот, кому ты молилась, чтобы нас не поймали, явно сжалился над нами. — Он поднял голову, улыбнувшись ей в ответ. — А я думал ты совсем соплячка и всего боишься. А ты только посмотри на себя — сколько в тебе смелости. Рад, что ошибся в тебе.       Канет достала из-под плаща кинжал, и осмотрела его. На нем толстой коркой запеклась кровь. Присев, девушка сжала своей здоровой рукой горстку снега, и, подождав, пока он растает, стерла кровь с лезвия. Столько невероятно мелких деталей. Какая искусная работа. И чрезвычайно острое лезвие, разрезающего плоть как подтаявшее масло. Крошило хрящи, словно овощи. Да, эмиссар был прав. Обращаться с ним не сложнее, чем с поварским тесаком. И было гораздо приятнее. Вытерев кинжал от крови, она подкинула его, развернув рукояткой к эльфу, и протянула его. — Нет, это подарок, как и плащ. Два человека и тайна — начало любого заговора. Так что теперь мы с тобой заговорщики против власти в самом мятежном городе Скайрима. Что же, это очень не дурно. — Эльф достал из кармана мешочек с золотом, и швырнул ей так, чтобы она успела его поймать. — А это премия за смелость.       Эмиссар медленно поднялся со снега. Отряхнувшись, аккуратно заправил свои волосы под капюшон, и прислушался. Кажется, все стихло. Кратко выглянув из-под арки, удостоверился, что никто за ними не следит, после чего подозвал девочку к себе. Она медленно спрятала клинок обратно, и сделала несколько шагов к нему. Закинула голову, завороженно смотря на то, как изящные руки снимают капюшон. Рулиндил наклонился к ней, и, аккуратно поднес руку к ее плечу. Тепло начало медленно обволакивать больные кости. Она кратко повернула голову, заметив мягкое золотое свечение. Магия Восстановления. Он лечит ее. Подождав, пока он закончит, она осторожно подвигала плечом. Совсем не болит. Она поняла, что нашла в нем. Он заботился о ней, словно они были тысячу лет знакомы. Ей давно стало заметно, что ее тянуло к тем, кто проявлял к ней заботу и давал хоть немного ласки. Прижавшись к эмиссару, Канет закрыла глаза, не желая его отпускать. Опустив руку на ее плечо, он прижал ее к себе. Девушка обхватила его трясущимися руками, уткнувшись в него, вдыхая нежный аромат. — Эленвен мне точно не поверит. — Тихо признался он, проведя рукой по ее волосам. — Еще никто так изящно не уходил от наказания в этой дыре, как мы с тобой. Эй, Золотая, а ты хорошо справляешься. Я на тебя давно обратил внимание. Еще когда ты летала с мачты на мачту, сорвавшись с вершины «Северной Девы». — Услышав, как она усмехнулась, он взял паузу, — Ты мне очень сильно помогла. Я достал все, что мне надо. А значит мне надо возвращаться в Посольство. Я тебя туда не смогу забрать. Так что будь осторожна, Канет Золотая, — он улыбнулся ей, — будь уверена в том, что ты всегда достойна лучшего, чем безвкусной похлебки в своей забегаловке. Плащ навсегда будет держать твои тайны, и всегда будет скрывать твою личность от всех. Однажды, возможно, я снова получу ссылку сюда. Но раз я выжил раз, благодаря тебе, возможно нити наших судеб вновь пересекутся позднее. Как у вас говорится… Мудрость Азуры с тобой, подруга моя.       Рулиндил мягко наклонился к ней, и поцеловал кисть здоровой руки. Накинув капюшон, быстро покинул закоулок улочки. Канет же уселась на снег, с грустью опустив голову. Вот она снова осталась одна. Да, теперь гораздо богаче. Но все еще босоногая, с работой в порту. Все, что с ней за сегодня приключилось, показалось сном. Запустив руки в многочисленные карманы рассыпала перед собой все деньги, которые он ей дал. Шесть сотен золотых. Это непомерные деньжищи, которых она в руках никогда не держала. Но они все ее. До последнего септима. Она могла бы на пару лет арендовать себе лучшую комнату в «Очаге и Свече». Могла бы купить себе лучшие сапожки у кузнеца, о которых только мечтала. Закинув голову, она присмотрелась к небесам. Они пробегали больше половины ночи. А ведь у нее во всю должна была идти смена в Гнисисе. Собрав все золото со снегом, снова распихав его по карманам, она поднялась. Отряхнулась от снега, и, вынырнув из-за арки, осмотрелась. Кажется, в городе стало окончательно тихо. Даже стража лениво бродила по своим протоптанным маршрутам. Тяжело вздохнув, девушка спустилась чуть ниже, и зашла в бар. — О, глянь, кто объявился! — Воскликнули радостно завсегдатаи бара.       Появление знакомого лица на пороге очень многих обрадовало. Только и было разговоров последние пару часов о том, как много народу утащила стража в темное подземелье Королевского Дворца. Не поверив шумихе, из зала пришел Амбарис, и, искренне удивившись девице, сказал: — А тебя где носило? Ты уже четвертый раз опаздываешь. Это уже ни в какие ворота. — Эй, сделай поблажку, — Жестом показав хозяину успокоится, тихо сказал один из завсегдатаев бара, держа оборону у барной стойки, — сегодня такая хуйня в городе творилась. Не удивлюсь, если стражи опять ее ни за что замели, просто потому что она мимо шла. — И правда что, — едва выговорила уже наподдавшая соседка по стойке, — Она последней с порта уходила. Скорее всего как раз под это сборище угодила.       Амбарис раздраженно покачал головой, и жестом указал ей на арку. Канет молча согласилась, и, отправилась наверх. Оставив на кровати свою плащаницу и кинжал, спустилась вниз. Приодевшись в свой привычный наряд, пошла во всю работать. Сегодня и правда было немноголюдно, что ее очень радовало. Она и так вымоталась за весь день, так и еще и эти вечерние приключения. Она ведь убила человека. Но никакого осадка в душе не осталось. Она задумчиво протерла стол тряпкой, и подняла руку. Они больше не трясутся. Кратко улыбнувшись сама себе, девица продолжила бродить по бару, периодически донося всем выпивку. За дверьми кто-то начал под утро громко ругаться. Когда последние посетители ушли, Канет поставила стакан, и, наполнив его водой, довольно быстро осушила его. Они с Амбарисом остались вдвоем. Хозяин устало оперся одним боком на стойку, и спросил, перебирая в руке монетку: — Слушай, что ты нашла в этом заморыше-эльфе? — Увидев ее взгляд, полный непонимания, хозяин пояснил, — Я про того альтмера, с которым вы вечно переговаривались. Я видел как он обращается с тобой. Ты никому этого не позволяешь. Кто он такой? — Работник из Имперской Торговой… — Показала жестом она, — … Он хорошо давал чаевые. — Ага, одну Порочную, которая за чаевые могла много что сделать, уже прирезали, хочешь рядом лечь? — Амбарис покачал головой, — Этот парень явно сбил тебя с боевого настроя. Я не могу больше себе позволить иметь такого работника как ты, извиняй, но ты больше у меня не работаешь. Забирай свои вещи и иди куда хочешь. Ты слишком часто опаздываешь, все витаешь в своих мыслях. Да, ты моя лучшая работница, но я не могу больше половины твоей смены работать и за себя, и за тебя.       Канет молча кивнула. Сняв пояс, положила его на стойку перед ним, и ушла наверх. Данмер даже растерялся от того, что она вообще была абсолютно спокойна. Он ожидал хоть какой-то реакции. Видимо он все сделал правильно. Больше ей эта работа не важна. Собрав несколько своих вещей в небольшую сумку, девица накинула плащ, спрятала кинжал и спустилась вниз. Порывшись в карманах, положила на стойку ключ от дверей бара, и, кратко кивнув хозяину, покинула здание. Встав на крутой лестнице, закинула голову, с улыбкой смотря на голубое небо. Она полностью свободна. У нее достаточно денег, чтобы больше нигде не работать несколько лет. Воспользовавшись тем, что у нее был сегодня в порту выходной, девушка задумчиво прошла по городу. Встав у одной из стен, с улыбкой смотрела на объявление: Надежда есть всегда. Даже когда все боги покинули нас.