The Light

      Канет стояла и смотрела завороженно на Королевский дворец. В нем, после вчерашнего, было выбито несколько окон. Там были чудные витражи, которые в солнечную погоду пускали цветных зайчиков на площади.       В это же самое внутри, в главном зале было довольно шумно. Все те, кто сейчас не несли смену или не готовились к ней, были созваны в зале. Пока люди разговаривали в пол голоса, вокруг создавался довольно громкий шум. В соседней комнате, пока все собирались, уже давно шло привычное собрание в фредас. Хотя в этот раз, не смотря на гору случившихся за неделю проблем — повестка была одна. — Вчера был почти весь город на этом чертовом сборище. — Грозно сказал Галмар, бродя по комнате командования. — Эта проповедница за одну чертову ночь притянула внимание всего города. — Он остановился, смотря на двух нордов, которые стояли напротив Ульфрика около стола с картой, — У вас есть идеи по поводу того, на кой черт это нужно было?       Стражи синхронно отрицательно покачали головой. Они с Йоханом стояли напротив ярла словно провинившиеся дети теперь вдвоем. Галмар же с довольной ухмылкой перебирал в руке красный флажок, который с пару минут назад выдернул из герба Вайтрана, ткнув в него синий флажок. Город был под их командованием уже почти две недели, и он очень гордился тем, что смог организовать линию фронта так, чтобы напиравшая со всех сторон Империя не отбила торговую столицу обратно. — Я поверить в это не могу. — Устало сказал Буревестник, оперевшись руками о карту. — Вы не смогли такой огромной сворой найти мне эту данмершу, даэдра бы ее забрал… — Она, судя по всему, прекрасно знает город. — Тут же парировал Вернон.        Буревестник склонился ниже, облокотившись о край карты уже локтями и закрыв руками лицо. Его до сих пор не отпустило то, что он слышал вчера про свой город. Он был в ярости и был готов разорвать эту девку. И тот факт, что три с лишним сотни человек упустили одного его очень сильно расстроил.       Глава стражи же задумчиво смотрел на висящий герб. До него, кажется, давно дошло зачем это все надо было. Скорее всего кто-то очень хорошо и внимательно слушал ярла Буревестника с его мятежными речами. Явно одна вчерашняя девочка ничего не решила. У него была теория, что кто-то ей этот текст просто написал. Значит есть еще кто-то, кому хватило силы организовать это все. И ведь вчера буйство было такое, что у него едва хватило стражников чтобы всех растащить по углам. А когда есть два человека и тайна, это уже очень плохо. Он прекрасно видел иллюстрацию такого перед собой.        Ульфрик и Галмар как раз были полной реализацией его мыслей. У них есть свои вещи, которые они хотят доказать всему Тамриэлю, и у них это неплохо получалось. Судя по всему, силы, что вчера устроили этот стихийный митинг, были гораздо крупнее. Что-то захотело расколоть город восстания изнутри. Сейчас Ульфрику придется отвлечься от войны и навести порядок в собственном городе. И пока Буревестник занят разговорами, значит он не занят войной, а это выгодно как минимум Империи. Если не Талмору. Вдруг Йохан вспомнил про разговор брата о том, что в город бежал какой-то талморец. Да еще и тот эльф, которого он видел в объятиях Канет, очень сильно подходил на это описание. Хотя его желание найти истину иногда оборачивалось боком. Именно поэтому он сейчас промолчал — если он выдвинет свои предположения ярлу, то будет как минимум поднят на смех со своей теорией, а чем это могло обернутся для города одному Талосу известно. — Да, не поймать такую маленькую хромоногую данмершу такой огромной сворой надо было постараться. — Усмехнулся Каменный Кулак, — Ну вы вдвоем вообще злокрысов не ловите. Хоть бы иллюзию бурной деятельности бы сотворили. — Мы делали все от нас зависящее. — Спокойно ответил Йохан, стоя выпрямив спину и сложив руки за спиной. — Значит этого было недостаточно! — Резко вспылил ярл, — Вот где нам теперь ее искать?! В какой канаве она может прятаться?! Как вы могли упустить ее! — Он вдруг резко выпрямился, и хмуро посмотрел на Галмара, — Подожди, тебе тоже не показалось, что она хромала? — Нет, она и правда хромала. — Галмар пожал плечами, — На правую ногу.       Ярл тут же отвел голову в сторону. Прямо как его девочка, которая ему уже несколько ночей снилась. Он прекрасно помнил ее мягкий чарующий голос, оставшийся глубокой рваной раной на душе. Его словно водой окатило. Та Проповедница, которая вчера полтора часа поливала его грязью — имела точно такой же голос. И тоже хромала на эту же ногу. Но этого не могло быть. Возможно его собственное сознание обманывает и хочет сделать так, чтобы он видел в этом закономерность. Он задумался. Его девочка… Его Вивьен не могла быть живой. Ему точно показалось.       Медленно выпрямив спину, Буревестник тут же грозным шагом прошел мимо них, и, распахнув дверь в главный зал, пошел до своего трона. Галмар лишь пожал плечами, посмотрев на главнокомандующих стражей, и отправился за ним. Когда Буревестник сел на троне, Галмар занял место по правой стороне, а Йохан с Верноном встали по левой стороне. — Вчера вечером вы и ваши начальники упустили эту чертову праведницу, которая полтора часа надрывалась на главной площади. — Буревестник подпер голову рукой, — Поэтому я нарушу стандартный протокол, и дам свой приказ не через ваших непосредственных начальников, а сам лично. Я хочу, чтобы вы мне поймали эту данмершу. Любой ценой. Вы можете разворотить весь Квартал Серых, выловить всех данмеров во всем владении Истмарк. — Он резким жестом махнул в сторону, — Все темницы Королевского Дворца для вас. Ловите всех, кто вам покажется отдаленно знакомым. Каждый из вас видел и слышал эту девку. Тащите на допрос любого, кто хоть что-то слышал или знает где эта… выскочка может прятаться.       Йохан в шоке слушал речь Ульфрика, просто не веря в его слова. И многие подчиненные увидели его потерянное лицо, начав улыбаться. То что он сейчас предлагает сделать, такой кавардак в городе наведет, что залитые кровью улицы Вайтрана покажутся вполне уютным местом для жилья. Сейчас никому не спастись. Только не понятно, что он дальше собрался с ними со всеми делать. Сейчас эти олухи, наделенные правом хватать всех подряд, наломают дров, поймают и старых и молодых, вполне вероятно прихватят и нескольких младенцев. Данмерам и Аргонианам и без того погано живется в их Квартале, а тут еще и такое высказывание. У него даже рот раскрылся от удивления. — За голову этой девки я сам лично выдам вам годовое жалование из казны. — Ульфрик кивнул, — Найдите мне ее. Двое суток вам на поиски.       Это высказывание было последним гвоздем в крышку гроба спокойствия каждой улочки и любого его горожанина. В городе мятежа нельзя было лишний раз мутить воду. И сейчас он в этом убедился окончательно. Повернув голову, Йохан посмотрел на Вернона, который тоже о чем-то задумался с озадаченным лицом. Раз высказывание Буревестника смутило даже самого привыкшего к его выходкам Димиреста, значит все и правда было плачевно. Когда широким жестом ярл отпустил всех, Йохан лишь смог отрицательно покачав головой, чем привлек внимание Ульфрика. — Ты со мной в чем-то не согласен? — Резко и довольно грубо спросил ярл. — Или я что-то непонятно сказал? — Так мы ее только больше спугнем. — Осторожно сказал Бейкерсфелд, смотря на Галмара, — Никто не сядет после такого шоу на главной улице и не будет ждать, когда за ним придут. Это ведь просто вопрос времени. Если она сама придумала себе текст, значит достаточно умна, чтобы убежать с города не оборачиваясь. — Да что ты с этим текстом прицепился? Это просто слова. — Раздраженно спросил Вернон, — Даже если ей их написали, что изменится для нас?       Вдруг в зале повисла пауза. Йохан поднял голову. Он не хотел даже взглядом пересекаться с Буревестником. Перебирая в руке ключи от дома, начальник стражи прошелся из стороны в сторону, и вдруг остановился, посмотрев на Галмара: — Тогда есть великая вероятность, что мы поймаем ее быстрее. Но если, хотя тут, опять же, лучше поставить «когда», она сдаст своих хозяев, неизвестно, какие силы за ней будут стоять. Мы не всем сможем противостоять. Если эта девка не просто сказала написанную кем-то речь, то она достаточно умна, и уже давно свалила из города. Поэтому, скорее всего, мы ее не поймали. — По мосту вчера никого такого не проходило. — Хмыкнул Вернон, растерявшись. — Покинуть город можно не только через мост. — Задумчиво протянул начальник стражи и перевел взгляд на ярла.       Ему стало понятно, что его не переубедить. Его задели за живое. Все что он мог сейчас, это просто посочувствовать данмерам, которые попадутся. Сейчас он бессилен. Они с Верноном так же покинули дворец, разойдясь в разные стороны.       Канет, тем временем, бесцельно бродившая по городу, спустя час, прошла по мосту, покинув город. Услышав грохот позади себя, встала под крышей конюшни, и вместе с Уландилом завороженно посмотрела на несущийся отряд из нескольких сотен лошадей. Последние две фигуры, завершающие строй, вели своих лошадей шагом. Вороной конь шагал в такт идущей рядом кобылкой светлой масти. — Какая красивая у него Бергльёт. Как же я мечтаю о такой кобылке… — завороженно прошептал Уландил, смотря на статную фигуру ярла.       Спустившись с моста, Галмар и Ульфрик притормозили. Ярл медленно повернул голову, и, прекрасно заметив Канет, опустил голову. Лошадь недовольно помялась на месте, замотала головой. Заметивший его реакцию Каменный Кулак даже слегка пригнулся в седле, решив посмотреть на того, кто же вызвал у него такую реакцию. — Что, тебе тоже не ту выпивку подали?       Услышав смех друга, лорд Буревестник отрицательно покачал головой, и довольно громко сказал, повернув голову к стоящим: — Твое счастье что я спешу. — Он вдруг пожал плечами и отпустил повод, — Хотя все равно ты водишь.       Канет вдруг широко улыбнулась. Они с Галмаром покинули город. Уландил же искренне удивленный такому общению главного человека в городе с девочкой, которая даже говорить не может, даже растерялся. Данмершу же пробрало на смех. Она еще вчера вечером унижала его при всех его горожанах. Она заставила вчера разъяренную толпу разбить несколько окон во дворце, поменять которые у него явно уйдет не пару септимов из казны. Она убежала от него, просто унизив его королевскую кровь поражением. А он ведет себя так, словно им по десять лет, и они все еще играются на верхнем ярусе стен города. Два один в ее пользу. Он ее осалил, но вот она кинула в него грязью, и еще и успешно сбежала с места преступления. Был бы он такой простой в детстве, на ней было бы меньше шрамов.       Едва найдя в себе силы успокоится, девочка купила у караванщиков себе плотный и сытный набор еды. Сняв плащаницу, уселась на бережок. Днем отсюда открывался великолепный вид на горы и город. На изящные арки моста. И виднелись даже бедолаги, что тащились по дороге ведущей в Винтерхолд. Жадно поедая жгучую горячую похлебку, Канет все думала о том, чем ей теперь заниматься по вечерам. Можно наконец снова гулять по ночам по родному городу. Правда, ей теперь больше негде ночевать. Но это мелочи жизни. Раскрыв рот, она закинула внутрь сочный кусок красной рыбы. Какой же вкусной и сытной может быть еда. Вытянув ноги, она любовалась городом, так никуда и не сдвинувшись за весь день. Торопится ей некуда. Тут ее ничего не колышет. Пока по городу стража косила всех без разбора, тут стояла полная тишина. Сюда не доносятся крики о помощи и мольбы о невиновности. Развалилась на бережку Моря призраков, наслаждаясь прохладным ветром и полным отсутствуем солнца на небе. Тяжелые грозовые тучи быстро неслись по небу. Там, наверху, ветер всегда был сильнее. Разморившись, она закрыла глаза, и задремала.       Проснулась, кажется, уже ближе к вечеру, от ощущения, что кто-то хочет ее побеспокоить. И правда что. Едва она успела раскрыть глаза и принять вертикальное положение, как услышала шаги. Один из стражник, прогуливавшийся вдоль ферм, что окружили Виндхельм, подошел к ней. — Прости, если разбудил. — Стражник присел рядом с ней, — Я знаю тебя, что ты в Гнисисе работала, выпивку там разносила. Канет, верно? Меня к тебе отправил мой начальник, мистер Би. Я тебя еле нашел. — Когда она кивнула, он тяжело вздохнул и продолжил ее докапываться, — Рендар нам ничего не сказал. Но, — парень снял шлем. Канет нахмурилась, прекрасно поняв, что мальчишке едва было меньше тридцати лет, и был он обычным нордом. Даже, кажется, видела его вчера среди толпы. — может ты заметила, кого-то из данмеров, которые обычно у вас там сидели, не хватало? Поручили искать девушку-данмера. — Он вдруг растерялся, — Не беспокойся, я на тебя даже не думаю. У нее все пальцы были на руке. И она…говорить могла.       Канет задумалась. Даже обвинить ей было некого — она пришла уже после того, как все случилось. Там уже не хватало больше двадцати человек. Она только и смогла, что отрицательно покачать головой. Стражник тяжело вздохнул. Увидев, что она спросила его о том, что случилось, решился пояснить: — Убили вчера брата моего. Он на службе был всего неделю. Даже не понять не могу, кому хватило сил совершить такое нападение. И ведь, говорят сильный был убийца… А девочку ищут, потому что она вчера проповеди против ярла орала. — Парень пожал плечами, — Я с ней был полностью согласен, но вот, видимо, то что донесли Буревестнику, ему очень сильно не понравилось. — А что с ней будет, если ее найдут? — Жестом спросила у него Канет, и наклонила голову. Парень был явно очень сильно расстроенным. Потеребив кусок темно-синей ткани от своей накидки, которая была у всех стражников, он тихо сказал: — Не знаю. Но скорее всего убьют. — Он опустил взгляд, тихо дополнив шепотом, — Лучше бы Буревестник делом занялся, и убийцу нашел. Этот чертов Мясник крошит людей на улицах, а его даже никто и не почешется найти. Вот же и права была та девица. Это он город угробил. — Взяв паузу, стражник поднялся, и снова надел свой шлем обратно. — Ладно, все равно спасибо, что потратила время. Если что-то узнаешь, скажи мне или мистеру Би, раз ты с ним знакома. Я обычно около главных ворот стою или на площади по правую сторону около кузнеца.       Она кратко кивнула, и, проводив парня взглядом, порылась в своем портфельчике. Посмотрев на ноги в ножных обмотках, она задумалась. Быть может пора сапогами обзавестись? Хотя она и привыкла бродить в обмотках по снегам, все равно она не сможет себе позволить купить такие сапоги которые были у ярла. Шикарные сапожки из медвежьей шкуры. Наверняка, они очень мягкие внутри. Хоть одной ноге, но все же должно же быть комфортно. Тяжело вздохнув, уселась ближе к воде. Старые обмотки ополоснула в реке, а сухие быстро обмотала вокруг ног. Посмотрев на небо, тяжело вздохнула. Приближается вечер. Кажется, пора себе искать кров на ночь. Ночь темна и полна ужасов.       Поднявшись с берега, накинула обратно свой плащ, и на плечо рюкзак, отправившись обратно в город. Встав на пороге около главных ворот, задумалась. Она сможет себе позволить комнату в «Очаге и свече». Но это могло вызвать кучу вопросов, откуда у нее деньги, да и почему она не у Рендариса. А могла пойти спать в порт. Да, даже без койки, но зато крыша над головой. И без лишних вопросов. Там уже явно все были в курсе, что она теперь бездомная. Хмыкнув, отправилась в порт.       Быстро прошлась по улочкам Квартала Серых, и, пройдя через порт, зашла в одно из зданий, грустно ютившихся около пирсов. Три десятка человек. Все на грани измождения. Некоторые не ели по несколько дней. Обратив внимание на вошедшего, начальник ночной смены тут же поднялся со своей койки, и тихо сказал: — Мы уже знаем. Оставайся. Вчера много народу в темницах оставили, и не всех еще выпустили. Да и еще сегодня многих похватали. Так что пустующие койки имеются — занимай любую. Сегодня так. А что завтра будет — никто не знает.       Она кратко поблагодарила мужчину, и уселась на койку по левой стороне от входа, поближе к очагу, которому едва хватало сил протопить здание. Закинув босые ноги на кровать, поставив портфельчик у изголовья, убрала подушку на пол. Медленно вытянувшись на жесткой неудобной кровати, повернулась боком, обняв живот. Закрыла глаза, слушая тихую речь обитателей ночлежки, в попытках уснуть. Ближе всего к ней сидели двое аргониан, что прогревали замерзшие руки у очага. — Я с-с-слышал, что к Аретино пришла вчера убийца из Темного Братства. Я тебе говорил, что с-с-стоило его дом обходить с-с-стороной. А ведь еще вчера паренька молодого прирезали из стражи. — Ящер довольно цокнул языком, и, видимо, заерзал на скрипучей кровати. — У-у-уж не знаю, кому он не угодил. А может и Мясник с девочек на мальчиков переключился. — Шептал уставший бедолага. — С-с-судя по всему нам ничего не грозит. Видиш-ш-шь, смерть забирает их, но наш строй ровный. — Второй аргонианин довольно потянулся, сидя спиной к Канет, — Они привыкли, что кто с-с-с деньгами, тот и прав. Так может и так. Но перед смертью все равны. С-с-ситис не перебирает богатых и бедных. Мать Ночи принимает контракты на нищ-щ-щих так же, как и на Императора.       Канет слабо улыбнулась. Он был прав. Смерть всех уравняет. Под тихие разговоры она все же уснула. Всю ночь промучилась, постоянно просыпаясь от страшных шорохов. Ближе к утру, когда солнце начало подниматься, она распахнула глаза, и резко вдохнув, уселась на койке. Все вокруг спали. Даже первым несчастным было несколько часов до работы. Она беспокойно огляделась. Душа внутри трепетала. Что-то ее беспокоило. И она не смогла успокоиться, даже побродив по комнатке, схватившись за голову. Что-то идет не так. Птица тревоги свила внутри души гнездо. Только когда ранняя утренняя смена вышла на свои рабочие места, она поняла, что трепало ее душу. Она повернула голову, и увидела, как распахнулась дверь, ведущая в их комнатушку. *Это за ней* Многих, кто отработал в ночную смену, даже такой грохот не разбудил. Но вот те, кто готовили себе завтрак на едва дышащем огне, недовольно поежились. Стражники зашли внутрь, и начали пересчитывать всех сидящих, держа в руке растрепанный обрывок бумаги. Вот взгляд главного остановился на ней. Канет медленно опустила руки, вцепившись ими в край койки. — Попалась. — Главный в своре стражник переступил порог, и быстро пошел к Канет. — Вот ты и нашлась такая красивая. А я уж тебя везде обыскался. Моя вишенка на торте. Моя внеплановая премия!       Девчушка в ужасе поползла от него по кровати, и уперлась спиной в изголовье койки. Стража схватила еще нескольких неудачников. Один из них с довольной ухмылкой вычеркнул угольком имена из списка. Внутрь вошел Вернон, поправляя свою идеальную форму. Потрепав свои густые волосы, встал около главаря своры, и, посмотрев на список, перевел взгляд на Канет, которую стояли и защищали. На лице Димиреста появилась наглая мерзкая ухмылка. Засунув руки в карманы, он нахально облизнулся, смотря исподлобья на всех собравшихся. Он сейчас был слишком горд, и перебарщивал со своими полномочиями. Но его останавливать некому. — Отъебитесь от нее. — Данмер, что командовал ночными, закрыл ее собой от стражников, и вытянув руку, не дал заместителю начальника стражи приблизится, спросив раздраженно, — Что она вам сделала? — Она была вчера на том сборище. Многие из тех, кто сидят в клетках в темнице, сдали ее. — Вернон грубо оттолкнул данмера. — Приказ Буревестника — всех, кто был вчера на площади, всех на допрос! — И много же народу с-с-согласилось к нему прийти? — Скептично спросил аргонианин, на котором оказались оковы. — Вы что же, всех горожан потянете к нему? — Данмер отрицательно покачал головой, не давая Канет в обиду, — Или опять только нищие и уже ранее попадавшиеся к вам попадут, а богатеньких обойдет стороной? Нет, этого не будет. Уходите. Отпустите моих людей и проваливайте. Вы не можете сюда приходить сюда только когда вам что-то надо, но при этом игнорировать наш Квартал, когда нам что-то надо. У Буревестника тут нет власти.       Канет обняла ноги, с грустью посмотрев на стоящих около ее кровати данмеров, что встали рядом со своим начальником, так же закрыв последнюю девчонку от стражи. Ее красные глазки скользили по сгорбленным силуэтам. Они защищали ее из последних сил. Она понимала, что ей грозит. Вот только в этом не было смысла. Люди из своры Димиреста удавятся за гнутый септим. Их ничем не остановишь. — Проваливайте. Мы своих в обиду не даем. — Послушайте, мы просто исполнители. Ярл отдал приказ, мы его исполняем.       Мужчина-норд протянул данмеру листок с приказом. Канет осторожно наклонилась в сторону, выглянув из-за спины главного, и прочитала изящный текст: «Всех присутствующих на «собрании веры в свет» доставить в королевский дворец. Дополнительно разыскиваем за щедрое вознаграждение того, кто разглагольствовал. Ярл города Виндхельма — Буревестник»       Канет слабо улыбнулась. Какой у него был красивый подчерк и подпись. Изящные завитушки бродили по всему тексту, который шел ровными строчками, никуда не заваливаясь, и на последней букве линия изгибалась вбок несколько раз, создав силуэт птицы, которая летит гордо расправив крылья. Она слышала, что он один из немногих ярлов, кто пишет приказы самостоятельно, а не диктует их для записи своему писарю. С таким подчерком было бы глупо этим не пользоваться.       Почти все расступились. Со стражей было бессмысленно воевать. Их слишком много. Тяжело вздохнув, Канет опустила ноги с койки, и молчаливо протянула руки страже. Чем быстрее она сдастся, тем быстрее вернется на работу. Данмер же искренне ей удивился и спросил: — Тебя не ждать на работу?       Седовласая же улыбнулась, и, жестом показала ему, что будет на вечернюю. Стража прихватила еще нескольких данмеров которые вчера так же избежали наказания. В составе четыре стражника на восемь каторжников их повели во дворец. Канет же едва волочила ноги, кутаясь в свой плащ от пронизывающего ветра. Стало ощутимо холоднее.       Их провели по главному залу дворца и, доведя до камер, распихали всех оставшихся. Пока стража бродила мимо камер, пересчитывая всех по головам, и дополнительно проверяя списки, заключенные двигались на лавочках и полу, принимая новых таких же неудачников, как и они. Канет повезло меньше всего. Ее закинули в камеру, где еще пятнадцать таких же как она сидели. Тут даже сесть было не где. На лавочках сидели совсем печально выглядевшие жители города. Измученные, многие уже избитые, и постоянно теряющие сознание, и падающие на пол. Канет медленно съехала по стене у самой решетки, и задумчиво обняла больные ноги. Рядом с ней на полу примостился молодой мальчишка-имперец, гордо говоривший всем, что он готов сам убить Ульфрика. Никто в клетке ему, конечно, не верил. Через пол часа у всех закончились силы возмущаться и протестовать. Горожане сидели по камерам и просто ожидали наказания за то, что им не посчастливилось выйти на улицу проклятой ночью турдаса.       Спустя время в тюрьме резко настала полная тишина. Те, кто сидят тут с прошлого вечера, уже поняли к чему предвещала эта тишина, и шепотом выпросили у всех не двигаться лишний раз и не смотреть на тех чудовищ, что будут ходить у клетки и провоцировать их на крики. Не смотреть на тех, чьи длинные тени показались на каменном полу. — Они ищут зачинщиков. — Дрожащим голосом сказала нищая, обнимая руками свой живот, и сгорбившись. На ней не было живого места. — Не провоцируйте. Вообще не смотрите на них. И молчите. Как бы обидно не было. — Вытерев текущую с раны кровь, она всхлипнула, скривившись от боли, — Лучше быть облитым помоями, но остаться в живых, чем гордо отбить нападки и лишится головы.       Вдруг и шепотки прекратились. Канет опустила голову, прислушавшись. Все те же знакомые шаги. Шагали четверо. Она почувствовала как прошелся могильный холод по камерам. Кто-то резко закричал, охваченный ужасом, но сидящие рядом быстро его заткнули, сдержав приступ истерики. Снова слышались только шаги. Канет зажмурилась. Сердце забилось быстрее. Услышала, как рядом сидящий мальчишка прошептал: — Это не честно. Эта беспородная шавка не имеет права поступать так поступать с нами. Мы сделали тоже самое что и он! И он для всего Скайрима сразу герой, а мы преступники! — Да, всех выловили. — Гордо рапортовал Вернон. — По головам пересчитали. И тех, кто ее лишился, тоже. — Такими темпами можно будет отдавать приказ строить еще с десяток камер. — Расхохотался Галмар. — Глянь, сколько выродков. И все сидят, даже не двинуться. Страшно, чернь?! — Он вдруг ударил лезвием секиры по решетке, и та громко задребезжала. Все сидящие в соседней камере завыли. — А вчера не страшно было? Вчера вы все такие важные и отважные были. А сейчас что языки проглотили дружно?! Без предводительницы сразу место никто не укажет?       Мальчишка-имперец, сидящий рядом с Канет, подскочил и вскрикнул: — И что, половина города будет сидеть, а вторая половина города сторожить?! — Он оскалился. — Что, Буревестник, правда глаза режет?! Не нравится слышать, как о тебе правду говорят?! Ты даже в собственном городе никто. — Угомонись! — Взвыла нищая, дернув мальчишку за рубаху, — Ты чего, жить надоело?!       Его попытались оттянуть от прутьев клетки, но мальчишка упорно стоял на своем. Вскоре свет в камеру загородил Галмар. Он лишь усмехнулся и сказал: — Смотри какое чудо у нас тут. Еще молоко на губах не обсохло. — Он опустил секиру к полу, и спросил, разведя руками, — Так если таких выродков как ты в городе все больше становится, что ты предлагаешь делать?! Все умные на фронте. Тут шатаются только бездельники, безпризорники и безголовые. Все несовершенные выродки. — Уберись, я не с тобой говорю. — Важно вскрикнул мальчишка, — Или Буревестник тоже разговаривать не умеет? — Он вжался в прутья клетки, и вытянул руку, толкнув Галмара в сторону. — Что, прячешься за плечом своего безголового помощника? Сначала за нашими спинами прятался, а теперь за ним? Никогда сам ничего не сделаешь! — Мальчишка отпихнул от себя руки бедолаг-каторжников, и рассмеялся, — Убил Криком Торуга в неравном бою… Тряпочный ты, Буревестник. Да какой из тебя ярл?! Ты даже в собственном городе никакой власти не имеешь, а все на целую провинцию замахиваешься.       Канет медленно подняла голову. Она прекрасно знает что сейчас будет. Ее охватил страх. Максимально вжавшись в стенку, девушка завороженно посмотрела на то, Галмар не стал спорить, отойдя в сторону, заодно открыв ей вид на главное помещение. Она увидела и Вернона, который гордо стоял сворачивая длинный список, край которого валялся на полу. За спиной ярла стоял Йохан, в ужасе смотря по камерам. Скорее всего, он искал способы как им помочь. Буревестник, что стоял и читал какое-то срочное донесение от гонца, медленно поднял голову, и, повернувшись к мальчишке, жестом попросил гонца подождать. Внимательный взгляд данмерши прекрасно заметил всю серьезность его намерений.        У него слишком много уважения к себе. Пока ты стоишь и оскорбляешь все, над чем он несет контроль, ему плевать. Но как только ты переходишь на личности, самообладание дает трещину. Из серьезного вожака восстания, ярла самого сурового в Скайриме города, Буревестник моментально меняется на молодого парня с горячей кровью в котором кипит чувство собственной важности, выливаясь через край. Он лучший. И если сегодня тебе хочется встретить вечер не в вечной тьме, а у себя в койке с головой на плечах, желательно с ним не спорить. Как бы ты сильно был с этим не согласен. Сделав два шага, ярл схватил мальчишку за шкирку. За секунду достав из-за пояса топор, без лишних слов просто отрубил ему голову, и отбросил ее в сторону. По камерам раздались крики ужаса. Обезглавленное тело рухнуло на колени, оставшись наполовину висеть на решетке. Стражники тут же поотворачивались, а Йохан зажмурился. Кого-то рядом стошнило. Канет же медленно опустила голову, и толкнула тело в противоположную сторону, где никого не было, чтобы оно не маячило у всех перед глазами. Густая кровь потекла по полу, пачкая одежды тех, кто сидел на полу. Буревестник поднял взгляд на заключенных в камере. Его взгляд был чудовищно холодным. Канет прекрасно видела, как у него пульсируют венки на шее. Он в ярости. И еще очень не скоро успокоится. — У кого-то еще будут ко мне вопросы? — С тяжелой усталостью в голосе спросил ярл, опустив руку с окровавленным топором.        Когда ему никто не стал больше возражать, он снова повернулся к гонцу, изучая принесенные документы. Галмар же бродил мимо клеток, крепко сжимая в руке свою секиру. На его лице сияла улыбка. — Сыны собаки, ну же, кто еще хочет себе получить моментальное решение по его делу? — Не унимался Каменный Кулак, рыща словно голодный пес в поисках еды, — Как вас много-то, выблядки. И чем же вы недовольны? Что в Виндхельме пальмы не растут? Вы же все тут трусы. Да, а я думал дезертиров на фронте много. Ну? И что вы все сидите, глазенками своими хлопаете? — Остановился, и оперся о секиру, — Выдайте своего, и я, быть может, сжалюсь. — Он улыбнулся, и посмотрел на Канет, — Вон, одна из вас в курсе о моей доброте. Я очень щедрый человек. Добрейшей души. — Галмар кивнул, — Отрубил ей только половину руки, а не всю. — Так если вы рыщите среди нас бабу-данмершу, что орала проповеди, так что остальные тут потеряли? — Ух ты, у кого-то появился разум? — искренне удивился Галмар, повернув голову к другой камере, — Ого, даже у альтмера. Вот это сегодня поворот исторических событий. Кому скажу, никто не поверит. — Собравшаяся в темнице стража зашлась громким хохотом. Он хмыкнул и подошел уже к соседней камере, — А ты что вчера стоял слушал у той бабы? Данмеры же ничего хорошего не говорят. Твои же слова, не мои. Ты же в них вечно плюешься. А вчера стоял рот раскрыв, словно перед тобой твои остроухие божки появились.       Канет поджала губы и, схватившись ручками за решетку, внимательно осмотрелась. В каждой камере было больше пятнадцати человек. И камер было очень много. Тут сидело процентов тридцать горожан. Но ее взгляд прекрасно заметил, что богатых тут не было. Она остановила взгляд напуганных глаз на Буревестнике. Он уселся на лавку напротив камер, и пока Галмар развлекал беседами заключенных, угрожая пообрубать им руки, которые торчат из камер, что-то быстро писал. Она прекрасно заметила, слегка согнув голову, что ярости в нем все еще было с избытком. Он просто делал вид, что очень холоден и собран. Но рука, выписывающая слова, иногда дергалась, выдавая вместо изящных завитушек острые углы. Ей было очень интересно, неужели они и правда будут всех собравшихся допрашивать. Но ведь тот незнакомый ей альтмер был прав — если они и правда искали девочку-данмера, то не понятно, почему сюда загребли и аргониан, и альтмеров, и мужчин данмеров, и даже несколько имперцев. Не было только…нордов. Какая неожиданность. Что-то в Ульфрике никогда не меняется. Ненависть к кому-то кроме нордов, к примеру. Наконец, дописав письмо, ярл сложил его в несколько раз, и, спрятав в небольшой металлический тубус, отдал гонцу. Мальчишка тут же низко откланялся ярлу, и бросился бежать. Вести с фронта. И явно очень плохие. Буревестник медленно поднялся, и вместе с Галмаром ушел с тюрьмы. — Шор… Мара… Дибелла… Кинарет… Акатош… Талос… Боги, помогите нам! — В унисон завыли голоса с камер, — Спасите наши души! — Поздно молиться. — Тихо сказала нищая, закрыв глаза, — Галмар свое сказал. Сейчас вы узнаете, что от вас захочет Буревестник.       Все сидящие в камере тут же повернулись к ней. Она же отрицательно покачала головой, отказавшись говорить дальше. В клетках начался балаган. Сидящие, у кого было еще много сил, били по решеткам, заставляя те грохотать. Шумели, орали гадости и угрозы. Кто-то молился, склонив головы к полу. Люди впали в бешенство. Загнанные в угол — они сейчас были готовы на все.       Спустя двадцать минут, главнокомандующие вернулись в эту выгребную яму. Галмар с улыбкой оперся о секиру, стоя по правую сторону от Буревестника. Ярл же медленно провел тканью по лезвию своего резного топора, опустив голову. Стояла гробовая тишина. Некоторые прижались к решеткам камер. — Итак, если все всё высказали мне, — Ульфрик поднял голову, и повесил топор обратно на свой пояс, скрестив руки на груди, — я жду того, кто осмелится мне выдать вашего праведника.       Его предложение смутило всех сидящих кто слышал это впервые. — И все?! — Удивленно спросил аргонианин. — Да, это все. — Ярл пожал плечами. — Вас тут много собралось. Вы все видели того, кто говорил. Многие даже стояли в первых рядах. — Это ведь один из вас. — Усмехнулся Галмар, — Просто покажите кто это был, и мы вас отпустим. Без вреда. Без штрафа. Просто всем расскажете, что побывали на экскурсии по темницам Королевского Дворца, и полюбовались на будущего Верховного Короля. Он такой красивый и так близко. Даже причесался сегодня ради вас. На допросе, когда он близко, увидите, какой он красавчик.       Они вдвоем переглянулись. На лице Буревестника появилась краткая улыбка. Канет улыбнулась вместе с ним. Она бы с радостью забыла бы эту рожу, что ему снилась в страшных снах. Но по камерам стояла тишина. Галмар внимательно осмотрелся. Кто-то начал шептаться. Но ни у кого не было ни одного даже примерного намека на то, кто же полтора часа надрывался на главной площади. — Опять нет? — Удивился Буревестник, демонстративно пройдясь из стороны в сторону, — Тогда я убью каждого… Так, ночью я считал до десяти. Сейчас побольше вас собралось…до пяти. Я не буду разбирать на то, кто вы и по какой причине оказались за решеткой. — Он вытянул руку на первую клетку. Один из стражников тут же подскочил к решетке, и открыл ее. Ярл начал медленно считать по головам. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.       На пятом счет остановился. Стражник выдернул из клетки старую женщину-имперку, что упала на колени перед ярлом. Он жестом указал на нее Галмару. Норд лишь довольно усмехнулся, и с размаху отрубил секирой голову. Он не задал никаких вопросов. Люди в ужасе закричали. Громче послышались молитвы. Каменный Кулак лишь лениво толкнул обезглавленное тело в сторону, и поднял взгляд на ярла. Но тот неумолимо продолжил считать дальше. Его голос был абсолютно спокоен. Рука главы города медленно скользила по воздуху, указывая на испуганные лица. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.       В клетке кто-то шумно выдохнул. Стражник выдернул еще одного неудачника. Им оказался портовый рабочий-аргонианин. Стража с силой заставила его упасть на колени, толкнув в спину. Снова удар секиры оставил тело без головы. Слой крови на полу стал похож на ночное озеро, что отражало на своей темной глади звездное небо. Рука ярла медленно переместилась на ту клетку, где сидела Канет. У всех сидящих быстрее забились сердца. Перехватило дыхание. Счет продолжился.       Раз.       Два.       Три.       Четыре.       Пять.       Канет медленно подняла взгляд на ярла, прекрасно поняв, что он указал на нее. Но вот Галмар отвлек ярла, что-то беззвучно сказав ему на ухо. Изящная рука ярла медленно опустилась. Данмерша, уже почувствовавшая на шее дыхание Ситиса, замерла. Явно седых волос прибавится. Вот кто-то сбил ярла с мысли: — Мы не знаем, кто это был! — Воскликнула нищая, едва разлепив глаза, и воспользовалась паузой. Она прекрасно умела считать до десяти, и смекнула, что в след за немой, петля ее судьбы так же окончится под острым лезвием секиры Галмара, — Нет среди нас такой! — Что же нам тогда делать? — Галмар улыбнулся, — Нам нужна эта выскочка. И только вы можете выдать ее. Уже трое не вернутся домой. Не хотите стать следующими? — Он кивнул, — Говорите кто это был. — Среди нас такой нет! — Синхронно завыли каторжники, прячась по клеткам. — Что же, — Ульфрик пожал плечами, и, посмотрев на Галмара, снова поднял руку, — надеюсь, тебе еще не надоело. — О, я только разогрелся! — Расхохотался Галмар, крепче сжав секиру. Ярл, явно сбившись со счета, указал на высокого эльфа, которому и так уже прилично досталось. Он лежал без сознания около обезглавленного тела мальчишки. — Ох, мне бы сейчас Вутрад. — Не унимался Каменный Кулак, — Представляешь, как прекрасно полетит эльфийская голова до самого Обливиона?!       Под громкий хохот стражи бездыханное тело вытащили из камеры. Галмар оперся ногой о плечо бедолаги. Судя по наряду, он работал на Имперскую Торговую Компанию. Снова удар. Еще одна голова лишилась тела. Канет опустила голову, прекрасно поняв что случилось. *Он специально ее пропустил* Возможно Галмар предложил ему способ изящнее отыграться за проигрыш. На пятерых обезглавленных Буревестник остановился. Йохан с Верноном в ужасе наблюдали за всем происходящим. Кого-то из стражников такое действо веселило. Ярл же медленно сложил руки на груди, тяжело вздохнув с грустью посмотрел на гору трупов. Стояла невыносимая вонь, от которой у некоторых начали слезится глаза. — Я дам вам три часа подумать. — Задумчиво протянул ярл, — Вспомните того, кто орал вчера. Вот и все. Я всех отпущу. Мне надо знать кто это был. — И что ты с ней сделаешь? — Спросила дрожащим голоском девочка-данмер, прижавшись к какому-то взрослому.       Канет обернулась. Девочке едва ли было больше двадцати. Совсем маленькая. Судя по колечку висящем на тонкой детской шее, она уже умудрилась потерять кого-то из родителей. Видимо тот, в кого она вжималась, был ее отцом. Скорее всего, когда того схватили, она не отпустила его. Зря.       Она была в такой же ситуации. Когда она была такой же маленькой, она тоже не смогла отпустить отца, которого схватила стража. Тогда еще отец Буревестника отдал приказ поймать его. Она не помнит уже зачем и за что. И прекрасно помнит теплые руки отца, которыми он крепко прижимал ее к себе. У нее больше никого не было кроме него. Она прекрасно помнит, как его обезглавили на том же месте, где сейчас казнили других людей. Эти камни в тюрьме напитались кровью. Она тогда не смогла закрыть глаза, хотя ее детский мозг понимал, что произойдет. Только теперь об этом очень сильно жалеет. Повернувшись обратно, она нахмурилась. Буревестник не ответил на ее вопрос. Лишь кратко улыбнулся и ушел. Следом за ним ушел и Галмар с большей частью стражи. Осталось лишь пятеро стражников. — Нам надо что-то придумать! — Воскликнула нищая из соседней камеры, — Когда у него закончатся люди, которым можно отрубить голову, — Взвыла она, — каждый третий пойдет на допрос Галмару. Вероятность выжить после него примерно такая же, какая была у тех, кому повезло стать «пятым». — Давайте ему денег предложим?! — Сказал какой-то мужчина, судя по голосу, имперец. — Скинемся всем, что у нас есть, да дадим ему денег. — Ему не денег надо, их у него хватает. — Послышался знакомый голос. Это был Амбарис. Судя по голосу, он сидел за две камеры от Канет, — Ему надо знать, кто обидел его жалкую королевскую душонку. Его обидели. Он не прощает обидчиков. — Но там ничерта вчера не видно было. — Возмутилась одна из женщин, — Там просто была девушка-данмер, что прекрасно было видно по рукам. Судя по голосу, ей было не больше девяноста лет. Но говор был не Морровиндский, даже не Сиродильский. Кто-то из местных, может быть? — Она же тогда сказала, что долгое время прожила в Вайтране. — Возник данмер, — В Вайтране у всех манера говорить меняется. Нам это ничего не даст. — Он ж-ж-же нас всех поубивает. — Завыл аргонианин, уже лишившийся двух яйцебратьев за одну ночь, — Должен ж-ж-же быть выход! — Однажды мы у него закончимся. — Грустно сказала нищая, смотря на гору обезглавленных тел, — Они вчера больше десяти девчат-данмерш допросили. Только двое выжили до утра. Сейчас жива только одна. Да вот, видимо, наша проповедница отчитала свои умные мысли, да сбежала с Виндхельма в ужасе, и больше сюда никогда не вернется. Только мозгов понять этого у него нет. Давайте просто держаться. Не драться и не ругаться. Мы его не переубедим. Это бесполезно. Мы же люди, оказавшиеся в ловушке у чудовища. Так давайте умрем людьми. — Я сегодня не планировал умирать. — Хмыкнул отец девочки. — Я думаю, они тоже. Но на все воля Буревестника. Сегодня он решает, кому жить, а кому умереть. — Он рассчитывает на то, что проповедница и правда среди нас, — Хрипло сказал престарелый имперец, — У нее может не хватить силы души, и она, чтобы остановить это бессмысленное кровопролитие, признается что это она была. Скорее всего, до него дошло, что мы не врем, и правда не знаем кто там орал. Просто ему все равно надо найти этого человека. Он не остановится. — Та девочка была права. — Грустно сказал Амбарис. — Буревестник уже и правда не различает, что добро, а что зло. — Помните, что она нам вчера сказала? — Сказала чуть живая девочка-альтмер, которой судя по виду тоже было не сильно много лет, поднявшись с пола и подойдя к клетке своей самой первой камеры. Она вытянула руки за решетку и подняла их к потолку, — надежда всегда есть.       Вот, когда пришло время страже сменяться, последние пятеро ушли с тюрьмы, и им на смену пришло других десять человек. Но при этом в центре, где раньше стоял Буревестник, встал Йохан. Он громко два раза похлопал, привлекая внимание всех шептавшихся по камерам, и сказал: — Слушайте сейчас меня внимательно! Времени у нас очень мало. Кто не знает — я Йохан Бейкерсфелд, начальник городской стражи. Пока ярл занят войной, у меня есть возможность выпустить некоторых из вас. Потом, на второй пересменке, я постараюсь выловить момент и выпустить остальных. Я прекрасно знаю, что та проповедница уже давно сбежала. Вы не достойны того, что сейчас происходит. Пожалуйста, осмотрите своих соседей по камерам. Я смогу выпустить не больше трех из каждой камеры. У вас есть немного времени решить между собой кто это будет. Но это все будет под вашу клятву, что никто ни о чем не узнает. Я рискую своей должностью и своей головой ради вас. Многие из вас знают, что я не обманываю. — Он осмотрелся, — Решайте.       Он начал перебирать ключи от камер на связке. По камерам сначала послышалось недоверие, что как только они побегут, их убьют, но многие из тех, кто тут сидели, уже сбегали из камеры под чутким надзором Бейкерсфелда, заступились за него. Через какое-то время каждый в клетке определил самых слабых, кто явно не переживет еще и нескольких часов в заточении. В камере, где сидела Канет люди приняли решение отпустить этого несчастного мужчину с девочкой на руках, молодую девчонку-имперку, и ее.       Когда двери решетки начали поочередно открываться, стояла гробовая тишина. Все прекрасно понимали, чем все дело может закончится, если они сейчас начнут шуметь и галдеть, словно невоспитанные дети. Канет выбралась из клетки, и встала в этой самой небольшой группке досрочно освобожденных. У нее не оставалось сомнений — большую часть из них, которая не попадется под секиру Галмара, освободят. Йохан кратко выглянул в коридор, и жестом показал им выходить.       Группка пошла в темный коридор, и, по дороге встретила еще нескольких стражников, которые были молчаливыми стражами, храня в тайне их побег. Канет, что шагала в самом конце, прекрасно знала, что большинство стражей поддерживает Йохана. Каким чудом у него каждый раз получалось проворачивать такие аферы под носом у ярла, для нее оставалось загадкой.       Они прошли по узким рядам на самый верх, и остановились около последней двери. Канет заметила стоящего у двери Кейза, который ловил момент, чтобы дать отмашку беглецам. В полной тишине и темноте коридора, скованные ужасом, они простояли пару минут. Вот рука Кейза поднялась вверх, и люди пошли дальше. Они вышли в главный зал, и быстрым шагом пошли через него. Канет в шоке оглянулась. Она слышала голоса Галмара и Ульфрика за дверью в Командном зале. Чуть громче кто-то топнет или не дай Девять, кто-то решит что-то сказать, и их поймают и казнят. Но нет, вся толпа прошла молчаливыми силуэтами по главному залу, и покинула Дворец спустя шесть часов заточения. Многие из них тут же начали ликовать, уйдя подальше от Дворца, и, поблагодарив всех богов существовавших в пантеонах всех рас, разошлись по городу.