The Light

      Сидящие на берегу Белого Берега Канет и Астрид синхронно обернулись, услышав торопливые шаги. Кто-то пронесся пронесся мимо с большой сумкой на перевес. Видимо гонец. Мальчишка, задыхаясь на ходу, промчался через мост, и выше. Распахнул дверь, и, едва не упав на пороге, помчался по королевскому дверцу туда, куда без лишних слов указывал управитель. Заскочив в командный центр, мальчишка резко сделал вдох, и торопливо сказал, протягивая трясущимися руками депешу: — Ярл Ульфрик, это от Галмара!       Буревестник поднял голову и забрал протянутый им сверток, ничего не ответив. Но гонец лишь отошел к стеночке, и прижался к ней, опустив голову. Галмар писал о тяжелейших потерях и о том что империя вытеснила их с города, и нужны дополнительные отряды, про которые упоминала как то давно ярл Лайла. Сейчас он не мог выпустить так желаемый им Фолкрит. Есть вариант прихватить отряд и поехать самому. Но в городе не останется никого, кому бы он мог доверить город. Тяжело выдохнув, задумчиво прошелся по комнатке, раздумывая что делать. Если просто отправить письмо к ярлу, можно выронить Фолкрит полностью. Гонцу добраться до города надо будет двое суток, а сколько понадобится отряду, одному талосу известно. Сроки все портят.       Вдруг улыбнувшись резко появившейся мысли, он схватил ближайший листок, и написал Галмару, что подкрепление от Лайлы будет через день. Свернув поручение, жестом показал гонцу, чтобы он возвращался, а сам пошел наверх.       Пока добрые вести пошли до фронтовой границы, которая кровью рисовалась на множественных картах, ярл собрался, и, зайдя во внутренний двор, заскочил на спину уже ждавшей ее Бёргльет. Ухватившись за поводья, тут же бросился вон из города. Стража, заметив летящего ярла, организовала коридор, придержав праздно шатающихся горожан. Буревестник проскочил по мосту, и, вывернув на основную дорогу, помчался в сторону Рифтена.       Он быстро добрался до города уже к ночи. Въехав среди ночи, он наклонился в седле, приобняв Бёргльет за шею. Лошадь повернула голову, остановившись на входе. — Не топай громко. — прошептал ярл.       Лошадь максимально тихо прогулочным шагом пошла по столице воров. Ярл Виндхельма же, даже не удосужившись держать поводья, осматривался. Тут было очень тихо и спокойно. Одной из тем последних писем, которые он получал из Рифтена, была просьба отдать его начальника стражи, на что Ульфрик конечно же не согласился. Сейчас ему было не понятно, был ли толк от Бейкерсфелда, когда тот потерял брата. Это его могло сбросить со счетов в лучшем случае на неделю, если, конечно, бедняга не сопьется.       Спешившись, ярл на ходу пригладил свои густые светлые волосы, перешагивая важно через ступеньки. Распахнув двери в крепость, он остановился на пороге, и широко улыбнулся, заметив, как ярл Лайла сидела на своем троне и читала какой-то документ. Ее управитель наклонилась к ней, видимо захотев предупредить ее о тои, что у нее гости. Но Лайла лишь усмехнулась и гордо сказала, не отвлекаясь от чтения. — Буревестник, ты не сможешь спрятаться от меня в моем же городе. — Ярл, не особо чтивший правила приличия, медленно пошел до нее, и, мягко поклонившись, поцеловал ее изящную руку, — Зачем ты здесь, Ульфрик? — У меня один повод. У тебя на границе война. — он говорил очень мягко, стоя перед ярлом выпрямив спину. Она же задумчиво скрутила документ, и не глядя сунула его назад. Управительница тут же забрала его, и, довольно быстро покинула зал, оставив их наедине, заодно прихватив с собой и всю стражу. — Я знаю. — Лайла пожала плечами, смотря Ульфрику в глаза, и медленно поднялась, — учитывая обстоятельства, тебе уже не надо уточнять с какой границы именно. — Развернувшись к нему спиной, она прошлась по длинной лестничной ступеньке, опустив голову. В зале стоял полумрак. Тихо потрескивал камин. Где-то фоном разговаривал обслуживающий персонал. Буревестник засматривался на нее, на несколько секунд даже забыв зачем приехал. Увидев, что она остановилась к нему спиной, он осторожно обнял ее сзади, положив свою теплую руку на ее округлый животик. Сейчас для Лайлы стоять ступенькой выше было преимуществом. Она была ростом с него. Почувствовав, как Ульфрик положил голову на ее плечо, она закрыла глаза. — Мне нужна твоя помощь. Я не могу выронить Фолкрит. — Прошептал он ей на ухо, — Выставляй любую цену. Но больше, кроме тебя никто не поможет. — Очень удачно у меня есть войско как раз в Айварстеде. И еще не слабое и не маленькое. — Она улыбнулась, почувствовав его теплое дыхание на своей шее, и прошептала, — ты знаешь мою цену. — Она развернулась к нему лицом, и громко сказала, — Ануриэль, мне нужен будет гонец, и листок.       Буревестник лишь уселся в ее трон, в котором едва поместился. Ануриэль принесла ярлу все то, что она просила, и ушла со дворца на улицу. — Как ты можешь держать рядом с собой босмерку столько времени? — задумался Ульфрик, подперев голову рукой, почти лежа на чужом троне и довольно вытянув ноги. — Как ты можешь держать рядом с собой Галмара? — Лайла улыбнулась, усевшись в кресло своего управителя, и быстро записывая поручение. — Подловила. — Усмехнулся он, и тут же спросил, — Ты какая-то слишком добрая стала последнее время. — Чего это ты имеешь в виду? — Ярл Рифтена медленно подняла голову, и изящным жестом заправила упавшую прядь за ухо. — Ты очень, — Ульфрик отвернулся, дополнив свою мысль, — приятная. Мягкая. Обычно ты гораздо агрессивнее и серьезнее. Холоднее я бы даже сказал. Или это только когда мы на людях? — Я могу ударить тебя если хочешь. — С улыбкой ответила ему Лайла, снова опустив голову. — Комплиментов от тебя вообще не дождаться, ярл Ульфрик.       Через какое то время во дворец прискакал гонец, и, не ожидав увидеть чужого ярла, уже было попятился назад. Ануриэль усмехнулась, толкнув мальчишку вперёд, пояснив: — Это свои, спокойнее. Иди уже, что встал? — Я не кусаюсь. — Спокойно ответил Буревестник, покачивая ногой, развалившись в чужом кресле. — Он ручной. — Дополнила Лайла, расписавшись в документе.       Они все втроем рассмеялись, а вот Ульфрик даже растерялся, не найдя быстрого способа парировать колкость. Ярл Рифтена отдала письмо гонцу, а сама поднялась, и, расстегивая свое дорогое одеяние, пошла куда-то внутрь дворца. Буревестник, лишь кратко переглянувшись с управителем, ушел за ней. Он не был уверен, знает ли хоть кто-то вне стен дворца об их дипломатическом общении. Но, кажется, этому не все были рады. — Как там мой дорогой Мистер Би? — Кто? — Удивился Ульфрик, идя по темному коридору следом за ярлом. Он чувствовал тянущийся за ней приятный цветочный шлейф. — Йохан. Он у тебя больше года работает, а ты даже не в курсе, что он не любит, когда его по фамилии называешь.       Ярл решил проигнорировать ее вопрос. Но вот девушка остановилась и, повернувшись к нему, посмотрела на его реакцию. Он в замешательстве, и ее это немного напугало. Девушка серьезно смотрела на друга, сложив руки на груди, ожидая от него ответа. — Что-то случилось? — Не с ним. С его младшим братом. Кейза убил тот, кто убил и других бедолаг, попавшихся не в том месте не под того человека. — Бедняга. — Лайла тяжело вздохнула, и, изящно развернувшись, пошла дальше, — Лишь бы это не добило Йохана. Ему и так не легко работать в твоем подчинении, а тут еще и такое. — Знаешь что, Лайла, это мне не легко воевать в вашем окружении. Его проблемы, в сравнении с моими, вообще не о чем. — Чего это? — Удивилась она, мягко усевшись на край своего рабочего стола, находящегося в просторной спальне. Ульфрик закрыл дверь, и медленно подошел к ней. — Вы все мне такие цены заламываете… я, чтобы Данстар удержать, на который имперские псы кидаются каждый чертов день, заключил сделку с Кориром, которая стоила моему городу недельного бюджета. На пятый день пьянствования с ним, я боялся, что у меня печень встанет. А этот твой Йохан только и делает, что тыкает меня в то, что война мне важнее города. Говорливый слишком для начальника стражи. — Ульфрик усмехнулся, и встал близко к ней, дав закинуть на себя руки, и перешел на шепот, — а твоя цена еще дороже. Я же опять обессилю так, что до города не доберусь. — Значит придется остаться. — Она улыбнулась, и, запустив пальчики под волчью накидку, мягко скинула ее на пол. — Виндхельм подождет, так же как и Рифтен, пока ярлы совещаются.       Буревестник наклонился к ней, начав целовать. Кажется, такая дипломатия, единственная, к чему он был готов. Та, от которой все выиграют. И фронтовая граница, и связь между Рифтеном и Виндхельмом, и между их ярлами. — Ярл Ульфрик, — прошептала Лайла, придержав его руку на своей талии, и посмотрела в глаза, — ты знаешь, богатые мужчины обычно дарят подарки своим любовницам. — Я нищий, как церковная мышь. — Он поднял взгляд, — и чтобы ты считалась моей любовницей, у меня официально должен кто-то быть. Но я-то один. — Мне вот правда интересно, — Она провела рукой по ткани, — я не с целью ревности. Много ли ты с кем спишь. Да и были ли в твоей постели те, с кем ты ведешь войну?       Ульфрик мягко улыбнулся. Намотал прядь ее волос на палец, и, наклонив к себе, прошептал: — Я не буду отвечать на эти вопросы. Городская тайна. Много хотите, любовница. — Возьми моего сына в свои помощники. Хочу, чтобы он был под твоей защитой. — Вот как? Хочешь, чтобы меня убили, а он уселся на трон? — Лайла закинула голову, изогнувшись в его теплых сильных руках, и, прошептала: — Рожать тебе наследника престола я не буду, даже не надейся. — Ты подумай. — Он мягко поцеловал ее шею, и снял с ее головы корону, — Не зачем так торопится мне отказывать. Уже есть пожалевшие, что мне отказали. — Ну что, Буревестник, — она схватила его за горло, прижав к себе, и широко улыбнулась своими белыми зубками, — тоже столкнешь меня с трона, если я тебе в следующий раз откажу? Я, конечно, не ярл Солитьюда, мой город не такой важный для тебя. — Она моментально увидела как он побледнел. Острые ноготки впились в шею. — Но все же… — Я дам тебе шанс ошибиться. — Ульфрик прикусил губу, — я всем его даю. Но на второй раз от меня не будет пощады. — Он покорно стоял, наклонившись к ней, вжимая ее хрупкое худое тело в стол. — Придется мне тогда руководить твоим Рифтеном. Ты будешь не в силах.       На следующий вечер ярл вернулся в Королевский Дворец. Отказавшись от ужина, он прошел через командный центр, отмахнувшись от вестей с фронта. Ему хотелось посидеть и просто подумать. Одному. Устало поднявшись по ступеням, он остановился в начале длинного коридора, где были все главные спальни. Опустив голову, медленно делая каждый шаг, прошел по коридору.       Лайла не особо радовала его. Но она лучше чем совсем ничего. Лежать в своей койке и мечтать было не по его званию.       Положив руку на дверь, он задумался. Вспомнил, как слышал голос родителей будучи за этой дверью. Помнит, как это было хорошо. Толкнув дверь, вошел в свои покои. Он так и не стал переносить спальню выше. Как жил тут с самого детства, так решил тут и встретить старость. Сняв большую часть брони, и отставив сапоги в сторонку, он улегся на большую двухспальную кровать, и закрыл руками лицо, изогнувшись. Босые ноги опустились на ледяной каменный пол. Тяжело дыша, прижимал холодные руки к покрасневшему лицу.       Как бы поймать ему эту Проповедницу. Какой же капкан на нее ставить? Перевернувшись на живот, он тяжело вздохнул. Он до последнего не хотел признавать, что эта данмерша, и была той самой девчонкой, которую он едва не убил, и которая чуть не убила его. Но это было так. Он никогда не забудет голос Вивьен. Он был уверен, что тогда, после той ночи, она просто умрет. Он не стал ее добивать, хотя она была на грани смерти. Он был слаб. Не смог убить ее. Отдал ее на растерзанию Ситису, а тот, видимо, тоже не большой любитель данмерской крови. Он осознал, что погружен в мысли меньшей мере, несколько минут. А может и пару часов. Просто он потерял ход времени, как и многое остальное. Измученное сознание иногда давало сбой. Чем меньше он спал, тем чаще вот так «прилипал» взглядом в одну точку. И это играло с ним плохую шутку — воспоминания, которые в такие моменты терзали его, не давая ни минуты покоя, рушили всю способность думать.       Закрыв глаза, он снова погрузился в воспоминания, и почти сразу же уснул, даже не став накрываться одеялом.       Через какое-то время его разбудил Галмар, громко хлопнувший дверью. Звонко стукнув тупым концом секиры, посмотрел на ярла. Ульфрик лежал на животе, накрыв голову подушкой поперек кровати, и кажется, продолжал спать. — Ульфрик! — Вскрикнул он. — Да не ори ты.        Буревестник перевернулся на бок, и протер руками лицо. Повернув голову, нахмурено посмотрел в окно, медленно приняв вертикальное положение. Черт, опять вечер. Как он умудрился столько поспать? Лайла и правда вытягивала из него все силы. Галмар же задумчиво сложил руки на груди, и осматривал голый торс друга, на котором виднелись несколько засосов. — Я прям вижу какую цену попросила ярл Лайла за вчерашнюю победу.       Ульфрик накрыл одно плечо тяжелым одеялом, и выдрался из койки. — Что-то ты совсем убитый. Опять пил без меня? — Нет. Пока что. Но, кажется, можно опрокинуть пару стаканчиков. Сон совсем плохой последнее время. — Он медленно прошел до окна, и, открыв его, умылся снегом. Уперевшись рукой в подоконник, он с интересом наблюдал за главной площадью, на которой было какое-то веселье, — Как там Фолкрит? — Наш. Теперь с концами. Куда идем дальше? — Не знаю, подумать надо. Надо ударить там, что Империя будет не ожидать выронить. — Он кивнул, — Сходи за начальником стражи. Пора проведать его — его слишком давно не слышно и не видно. — Тебе сюда его привезти? — Искренне удивился Галмар. — Будешь принимать его в таком виде? — А что такого? — Ульфрик повернулся уже к нему, и сложил руки на груди. — Тебя же я принимаю. Он чем хуже?       Вдруг Галмар подошел к нему, и, отодвинув ткань с крепкого плеча, удивился длинному белому шраму, идущему между ключиц. — Откуда он у тебя? — Ты не поверишь. — Улыбнулся Ульфрик, придержав одеяло, и провел пальцами по Амулету Талоса, висящему на шее. — Ого, кажется этой истории я еще не слышал. — Он упал в кресло стоящее около кровати ярла, и закинул ноги на рядом стоящий столик, — расскажи мне ее! И заодно ту, которую ты последнее время обдумываешь. Ты давно не был таким молчаливым. — На твое счастье, это одна и та же история.       Буревестник хмыкнул, и, наконец отвел взгляд от леса, освещаемого последними лучами солнца. — Да, — тихо сказал Ульфрик, и, почему-то, сгорбился, опустив руки на каменный подоконник. Его голова медленно опустилась. Он в один момент стал словно совсем ослабшим, — Кажется этой истории ты и правда не слышал. — Как хорошо, что я никуда не тороплюсь!        Они очень долгое время шли плечом к плечу. Галмар знал, пожалуй, больше всех, в окружении ярла о том, что могло нанести ему вред. Пока будущий ярл рос в своем Дворце, а потом и у Седобородых, у Галмара были другие развлечения в его молодости, и почти ничем, что было в юности у Ульфрика, он не делился. Может не помнил, но скорее всего, не хотел.        Странное ощущение складывалось. Словно это все происходило в другой жизни и не с ним. Это было так давно. Было тяжело пробраться так далеко в мысли. Больше сорока лет назад. А для его Проповедницы это было явно, по ощущению, ближе. Видимо от этого и возник легкий туман в голове. Собравшись с силами и достав все детали из недр мыслей, ярл начал свой рассказ:       Это был турдас. Мне было двенадцать. Это была поздняя осень. Я ходил тогда по лесу, недалеко от Рощи Кин. Я, кажется, даже могу вспомнить как тогда заливались птицы. Выдался очень солнечный день. Я прихватил несколько капканов, и пошел их ставить по животным тропкам. Хотел отцу доказать, что уже могу сам охотится. — Фигура ярла пришла медленно в движение. Он поднял голову и грустно покачал ей, — Старик, кажется, понимал, что это все плохо закончится. Но вот в тот день я выследил совсем не оленя. Солнце стояло очень высоко. Тени, что тянулись от деревьев, создавали очень сильную рябь. Опавшие листья прекрасно прятали капканы. Я это знал. И вот я брожу, высматриваю следы оленей. И вижу впереди себя силуэт. Подойдя ближе, я прекрасно рассмотрел, что это была данмерша. Молодая совсем. На лицо тогда ей было явно меньше двадцати. Она подобрала тяжелый камень с земли, и кинула им в капкан. Острые зубья громко захлопнулись. — Эй, ты. Зачем это делаешь? — Без долгих раздумий спросил я.       Она обернулась, и, прекрасно поняв кто я такой, бросилась бежать от меня. Ответа я тогда так от нее и не получил. Не смог догнать. Она слишком ловко скакала через коряги и поваленные деревья, совсем не задыхаясь.       Ровно через неделю мы снова встретились. — Ульфрик вдруг замолчал, поджав губы. Неужели поэтому он несколько раз встречал ту данмершу на берегу, которой даже имя не мог запомнить. Видимо она тоже слышала про капканы. А на берегу безопаснее — там достаточно светло и никакой дурак на берегу капканы ставить не будет. Не на рыбу же их ставить. — Да, встретились… — Взяв снова паузу, он прошелся по покоям, и, взяв кувшин, сделал несколько глотков. — Тогда шел сильный дождь. Я едва успел переступить порог леса, как мне встретилось несколько испуганных зверей, что едва не сбили меня с ног. Но я продолжил идти. И увидел ее, лежащую в траве. — Он остановил взгляд на Галмаре, и, смотря ему в глаза, тихо сказал, прекрасно чувствуя, как от волнения у него начинает заходится сердце. — В лесу около города всегда было очень много капканов. Не только моих. Иногда в него попадались кролики. Иногда олени или реже волки. И я ожидал кого-то такого встретить. Но вот в мой капкан попалась она. Эта милая молодая данмерша. Она услышала, как я подхожу к ней. Дернулась, приподнявшись на руках. Вот я встречаюсь с ней взглядом. Она понимала, что находится на грани гибели. — Повернувшись спиной, Буревестник снова прошелся до окна, находя нужные слова, — Мне тогда так показалось. Я подошел ближе. И я прекрасно вижу, как острые зубья капкана раздробили ей кости на ноге. Прекрасно увидел, что у нее все колени и руки были запачканы в грязи. Она, скорее всего, от чего-то убегала, и споткнулась об корни дерева, и упала точно в капкан. Я присел рядом, убрав листву. Все, что осталось тогда от ее ноги, было поделено на две части. Нога держалась на ошметках кожи. — Он издал шумный вздох. — Мне матушка тогда всегда давала с собой несколько зелий от заражения. Я тоже один раз прекрасно повалялся по гравию, что чуть шею себе не свернул. Я дал ей совет не дергаться и немного потерпеть. Но вот она смогла лишь прошептать, что не чувствует этой ноги. Ее голоса я не услышал. Только и смог, что прочитать по губам. Возможно она охрипла, пока кричала. Воткнув топор между острых зубьев, все же смог раскрыть капкан. От ноги после колена осталось кровавое месиво. Не стал долго думать, да просто дорубил топором остатки, а следом залил ее рану зельем. Я прекрасно знал, что если она там уже несколько часов, не самые чистые зубья могли занести заражение. Но ногу пока еще не умеют обратно пришивать. Это был единственный способ спасти ей жизнь. Услышал ее тихий вздох, и следом шум листы. Она свалилась в траву, обессилив. Поднявшись с земли и отряхнувшись, я встал около ее плеча. Склонился над ней, и я увидел ее слезы. Они были похожи на россыпи бриллиантов. Ее лицо казалось мне знакомым уже тогда. — Ты виноват. — Прошептали ее губы, — Ты чудовище.       Меня это немного шокировало. Я многим успел тогда помочь. И все мне говорили спасибо. Но чудовищем меня еще никто не называл после такой помощи. Меня это разозлило. — За спасение из плена мне все спасибо говорили, а ты не соизволишь?       Я помню, как меня выбесило это. Я тогда моментально загорался. — Он хмыкнул, — Не мог контролировать себя. И я видел ее слезы. Понимал, что она мне ничего не сделает. Никак не даст мне отпора. — Взяв паузу, Ульфрик снова беспокойно прошелся по комнате, — Я тогда не сдержался. Схватил камень, и пригрозил им в нее кинуть. Сказал, что если она не поблагодарит меня, то я сделаю ей еще больнее. Но она мне в ответ только и прошептала, что я виноват. — Он пожал плечами, — Да, я просто швырнул в нее этот камень. Кажется, попал точно по лицу. Рассек ей скулу. Я слышал как она завыла. Слышал как ей было больно. Но я поднялся и ушел. И никому об этом не сказал.       Он шумно выдохнул, и поднял за долгое время взгляд на Галмара, который сидел подперев голову, и немного шокировано слушая признание. Он понимал, что те слухи, что он еще с детства был не самым добрым мальчиком, должны были на чем-то строится. Но не так, чтобы не настолько. — Ты никак не помог ей? — Нет. — Спокойно ответил ярл, — Я думал, она там умрет и это будет наш секрет. Она меня унизила, когда я не смог ее догнать. Унизила второй раз, обозвав чудовищем. Третий, не поблагодарив меня. Она — данмерша. Я терпеть их с детства не мог. Отец все выслушивал их просьбы. — Он презрительно фыркнул, — Помню, как мать тщетно жаловалась отцу, что одному из кланов стоило бы помочь, но вместо этого он делил казну поровну. Давал помощи всем. И аргонианам, и данмерам, и нордам. А я вместо этого, даже когда был еще младше, швырял камни в этих уродцев. — На лице ярла воссияла улыбка, — Я был достаточно метким. Это очень помогло мне на Великой войне. — Да, я прекрасно помню, как ты метко кидаешь топор. — Галмар громко рассмеялся, — Тут тебе нет равных. Так ты думаешь Проповедница это та самая девка, которая три тысячи лет назад угодила в твой капкан? — Я знаю это. — Ульфрик поднял взгляд, посмотрев на дверь напротив окна. — Я был той еще паскудой в детстве. И стал еще хуже в юности. — Ульфрик!       Я помню серьезный голос отца который пронесся по коридору, откуда вели десятки дверей в разные спальни. Тут была как их спальня, так и моя. — Вечно у него что-то не так! Болит у него что-то. Трав этих нажрешься, чтоб тебя потом еще и от тошноты лечить?       На лице ярла появилась слабая улыбка. Даже вспоминать отца было приятно. Он научил его всему. И сейчас Ульфрику было просто поразительно, как он, его такого мелкого вредину, не зашиб от злости. Хотя, пару раз ему крепко доставалось. И этот раз был как раз из таких.       Я помню, что чтобы слинять со спальни, — он отошел от окна, и Галмар, пораженный любопытством, встал рядом, — можно было перескочить через балкончик, — он указал рукой на ограждение, — и с него как раз на городскую стену. Я тогда так и сделал. Просто вылез в окно, чтобы не огрести от отца, и, заскочив на ограждение, просто сиганул вниз. Лететь мне тогда надо было уже не сильно высоко. Когда первый раз летел отсюда, было очень страшно. Я был очень низким в детстве. Но тогда уже вымахал. И прекрасно помню, как неудачно упал со стены. Ноги меня не удержали. Я просто кубарем свалился с крыши и рухнул в сугроб. А я ведь не был готов к зимней прогулке. На мне всего-то и была, что туника, да штаны с сапогами, в которых моментально оказалось снега больше, чем хотелось бы. — Ты свалился прямо в Квартал Серых. — Галмар улыбнулся, — Да уж, я помню родители рассказывали про то, как ты бегал в рубахе зимой по городу.       Да, потом ближе к двадцати пяти, до меня дошло, что зачем одеваться и вызывать подозрения, если минус пятнадцать не так и холодно, чтобы попрактиковаться в охоте на чернь. — Он оперся плечом о стену, смотря на город, — И вот я выдергиваю свою голову из-под снега, стоя на коленях в сугробе, весь облепленный, и вижу с десяток данмеров, что сидели внизу по улице. Они играли во что-то, сидя в небольшом кругу. И вот я поднимаю взгляд от них выше, и вижу, что двери в порт распахнуты. Оттуда выносили какой-то особо ценный груз, и ворота подперли, чтобы они не закрывались. Пока работники носили свои коробки, я просто заскочил по лестницам на крыши Квартала, да пробежался по ним. И вот я вижу, что там валяется доска, по которой кто-то ходил. На ней еще были видны несколько маленьких следов от босых ног. Доска была прокинута как раз до городской стены. И я прекрасно помню, что тот вид, который мне открылся в тот день, был самым красивым. Он не такой, даже если смотреть с балкончика на самом верху. — Голос ярла стал на порядок тише, — Ты просто выныриваешь из грязи и трущоб, и, пробежавшись до самой крайней точки, можешь увидеть всю красоту. Там видно было Море Призраков. И ушедший под воду корабль. И заснеженный лес. Стоя там, за твоей спиной оставался город. Но меня все равно не покидало любопытство, кто же тут кроме меня топтался. Я уже тогда пригрелся на зимнем солнышке. Тепло же было, всего минус десять. — Они вместе с Галмаром рассмеялись, — И вот я вижу ее. Эту чертову данмершу. Она сидела дальше по стене, свесив ноги вниз, и смотрела только на Море. — Он поджал губы. Галмар же искренне удивился, заметив как его лицо изменилось. — Мне пришлось вернутся, чтобы найти камень потяжелее. И вот я стою в паре метров от нее, крепко сжимая в руке камень. Вижу, как ее волосы развиваются на ветру. — Он сделал паузу. Да, она тогда была красива. — И только я на нее замахиваюсь, как вижу, как она повернула голову ко мне. Я прекрасно ее узнал. По этому обреченному взгляду. По трясущимся рукам. По шраму на скуле. Вижу, как она перекидывает ноги, опуская их на снег. Вижу ее одну босую ножку. И понимаю, что второй нет. До меня моментально доходит кто она такая. Она встает передо мной во весь рост. Она прекрасно держит равновесие, стоя на одной ноге.       Заметив, что ярл замялся, снова провалившись в мысли, Галмар задумался. Для него не сильно много прояснилось. Видимо, эта Проповедница стала для него маленькой живой неудачей. Которая видела, что этот ярл не такой идеальный, каким хочет быть перед всеми. Которая знает, какой паскудой он может быть. Хмыкнув, он поднял взгляд и сказал: — Ты снова кинул в нее камень?       Нет. — Тихо сказал ярл. — Я не смог. Она прекрасно это заметила. Так ловко преодолела расстояние между нами. Она не хотела больше убегать. А я больше не хотел за ней гнаться. Она была очень осторожна, но все же очень любопытна. Присматривалась ко мне. И я понимал прекрасно ее взгляд. Вдруг она сказала свое имя. — Мое имя — Вивьен — Данмерша с густыми черными волосами, которые на солнце казались с синеватым отливом, мягко приложила свою правую руку к сердцу, и низко поклонилась передо мной. — Я хочу чтобы вы его знали и не забывали, будущий ярл Виндхельма.       Я помню, как она коснулась меня. Ее руки. Они были такие ледяные. — О, если сейчас будет романтическая линия, давай ее сразу пролистаем. — Вдруг прервал его Галмар, улыбнувшись, — Ненавижу любовные линии.       Ярл лишь повернулся к нему, указав на свой шрам, который и был предметом всей истории. Галмар удивился, перестав улыбаться. Он рассчитывал на другой исход событий этой истории. Надеялся на что-то более подходящее ему, как войну. — Сейчас я бы ее… — он замялся, — Нет, и сейчас я ее упустил. Она чуть не убила меня. Так же, как и тогда. У меня с собой был кинжал. Я планировал попрактиковаться и покидать его. Но никак не рассчитывал что мы с ней поменяемся местами. Теперь я был в роли жертвы. Поддался, сам решившись поклонится перед ней, как она передо мной. Сам склонил к ней голову. А она выхватила кинжал, и просто воткнула его в меня. Сдернула с моей шеи подвеску. Да еще и столкнула меня со стены. — Зеленые глаза остановились на стене позади Галмара. — Я даже не представляю, что было в мыслях у стражника, перед которым откуда-то сверху падает сын ярла, да еще и весь в крови, с кинжалом воткнутым в плечо. Мой старик мне тогда еще и добавил. Но я так и не признался ему кто меня так. — Он провел пальцами по шраму, — Сейчас он почти не мешает. Но вот твою секиру левой рукой я подниму, а правой уже нет. Она рассекла мышцу. Я помню, когда мне года три было, мы гонялись сворой по городу. Только тогда я не разбирал, кто бежит рядом со мной — ящер или норд. И сейчас я понимаю, почему я помню только «салки». Потому что маленьким данмерам, родителей которых казнил мой отец, было очень одиноко, а все что они умели, это быстро бегать. Город они знали плохо, прятаться им было не вариант. Пока я рос мои одногодки убили всех. И я думал все это время, что ее смерть была на моей совести. Но вот я сталкиваюсь с ней уже сейчас. — Он опустил голову, — И я снова в этом соревновании проигравший. И снова ей. Она оказалась права. Ее имя я так и не забыл. Вивьен. Живая. — Ты обязан ее убить, Ульфрик. — Я знаю. — Тихо сказал он, и застегнул броню. Развернувшись к окну, присмотрелся, — Только вот она явно с таким же указанием живет. Данмеры всегда хотят мести. Скорее всего мой отец убил ее родителей, а я сам стал поводом для мести. Ни один из них еще не прощал обидчика. — Он вздохнул, — На этом истории закончены.       В это самое время Канет сидела на верхушке стены, свесив ноги вниз, задумчиво наблюдая за тем, как детишки играются в снежки с вернувшимися с войны родителями. Она была погружена в свои мысли, которые по чистой случайности были тем, о чем сейчас рассказывал Ульфрик Галмару. Она положила замерзшие руки на шею, пытаясь их согреть.       Один из стражей, вывернув на стенку, замер, увидев девочку-беглянку. Он прекрасно вспомнил, как Димирест приказал ее поймать, потому что такой приказ ему отдал ярл. Но вот его начальник мистер Би распорядился не трогать ее. Противоречивые указания смутили мальчишку. С одной стороны сейчас, пока Бейкерсфелд уже четвертый день в тяжелом запое, его начальником был Димирест, и все было правильно. Но вот стоило ли не слушаться приказа, вопрос второй. — Че встал, ко… — Димирест резко замер, схватив стражника за плечо, забыв о чем говорит, — опаньки. Вот и все. Отбегалась, сучка. — Может не будем ее трогать? — спросил мальчишка у своего непосредственного руководителя. — Ага, и у пустить свою внеочередную премию? Хер тебе по всей морде. Не в мою смену.       Димирест достал свой меч и, медленно подошел к Канет. Она сидела в своей многослойной плащанице, открыв рот, и уткнув взгляд куда-то вниз. Она даже не казалась живой. Слюни медленно стекали по тонким губам, капая на старую накидку. Заместитель нахмурился, пытаясь понять, жива ли она, и довольно громко начал: — Именем ярла…       Канет тут же резко подняла голову, и не задумываясь, спрыгнула вниз. Пролетев несколько метров, упала на крышу одного из домиков, и скатившись с шифера, рухнула в сугроб. — Да сука, хоть бы раз дослушала. — прошипел Димирест свесился вниз и крикнул вниз, — Пацаны, ловите безрукую!       Канет выскочила из сугроба, бросившись бежать. Всполошившая стража, бегавшая по городу за силуэтом, смутила Буревестника. Он вдруг улыбнулся, когда все остановились, сказав Галмару: — Кажется у нас новый улов.       Ярл быстро оделся, и, застегивая на ходу свою броню, спустился вниз. Канет же скрутили по рукам, и поволочили по полу, стирая штаны на коленях. Она даже не сопротивлялась, просто повисла на руках стражи, ожидая очередного смертного приговора. Кажется это будет уже четвертый за ее жизнь.       Пока она чувствовала, как снег таял и лился по коже, заставляя ее мелко дрожать от холода, ее посетила очень интересная мысль. Она никогда не была в других города Скайрима. И никогда даже пределов Истмарка не покидала. Неужели всем горожанам во всех городах страшно жить в собственном доме, боясь что они одним прекрасным утром станут неугодны ярлу и будут убиты или же это привилегия именно Виндхельма.       Ее грубо швырнули на пол в Королевском Дворце. Больные отмерзшие руки уперлись в камень на полу. Вот перед ней все те же лица. Господин Буревестник и господин Каменный Кулак собственными персонами. Канет сидела перед ними на коленях и склонив голову. Димирест гордо отчитался: — Поймали. Хоть и с трудом. — Да, я видел. — Хмыкнул ярл, и присел перед ней, и своей теплой рукой убрал в сторону мокрые волосы, — на нее надо сети ставить. А то и капкан. Слишком быстро бегает наша… — Ее зовут Канет.       Тут же подсказал Галмар, прекрасно заметив, что ярл опять растерялся, не сумев вспомнить ее имя. Мягкая рука провела по изуродованной скуле, и заставила поднять голову: — Смотри-ка. Попалась, которая кусалась.       Он улыбался ей максимально приятно, смотря в глаза. Канет лишь поджала губы, тихо шмыгнув носом, испуганным взглядом смотря на него. Она дышала отрывисто, боясь каждого его действия. Взгляд ярла скользнул по ее растрепанному плащу, по протертым грязным штанам. Она не выглядела как убийца. Она выглядела как та, которой через пару часов умирать на плахе. — Ярл Ульфрик, — вдруг возник Димирест, — разрешите?       Когда он кивнул, Вернон грубо выпрямил девчонке спину, и сдернул с нее верхний растрепанный плащ. При дворцовом свете дорогая ткань второго плаща заиграла еще красивее своими золотыми деталями. Галмар же присвистнул, обходя ее. — Сходи-ка за Бейкерсфелдом. — Тихо сказал Ульфрик, задумчиво рассматривая ее ткань, и, подняв взгляд, спросил шепотом, — Откуда у тебя эта вещь?       Канет ничего не ответила, начав тяжело дышать. Как на зло Вернон уперся ногой в ее спину и крепко держал за плечи, не давая и малейшего повода дернутся. Галмар же решил прогуляться до дома Бейкерсфелдов, и, выдернув из-за обеденного стола начальника стражи, окатил его ледяной водой и потащил до дворца за воротник. Толкнув его внутрь, зашел сам. Йохан едва смог удержаться на ногах, и, увидев со спины этот плащ, тут же дернулся назад, уперевшись как раз в Галмара. — Интересная реакция. — С улыбкой сказал Галмар смотря на ярла, который заинтересованно кивнул. — Мы такой же плащ видели на убийце, когда Кейза убили. Поэтому такая реакция, — пояснил Вернон. — Кто тебе его дал? — Спросил Ульфрик и проведя рукой по ткани, задумался, рассматривая узоры, — Чем-то на талморское одеяние похоже. — Он поднял голову и посмотрел на Вернона, — Вы двое уверены, что не она была убийцей? — У убийцы нож был хоть и в левой руке, но правая была целая. — Едва выговорил Йохан, и, перестав жаться к Галмару, осторожно сделал несколько шагов.       Канет же подняла голову нахмурившись, и тут же жестом спросила: — Кейза убили? — Видите, она даже не в курсе. Уж в ком, но в ней я бы точно не заподозрил убийцу.       Ярл скривился, почуяв прекрасный аромат перегара от начальника стражи, и спросил, повернув к нему голову: — Вы с ней общаетесь? — С ней Кейз дружил близко. Она его выхаживала. Канет не способна на убийство. — Йохан не удержался на ногах, и сам свалился на пол, разлегшись около ярла. — Он любил ее. Знал, что она хранит все тайны. Но никому ничего не говорит.       Канет молча кивнула, смотря ярлу в глаза. Ульфрик задумался. Вот бы ее лично допросить. Вдруг она только прикидывается немой? Есть в ней что-то такое странное. Он что-то в ней нашел, но что именно не понятно. Он даже не сможет об этом Галмару рассказать. — Что делать с ней собираетесь? — Поинтересовался Димирест, которому надоело смотреть на то, как они играют в гляделки. — Убьем ее. — Прошептал Ульфрик, смотря в красные глаза данмерши. — Пока скажи об этом людям, что через неделю ее казним. Вдруг кто-то придет забрать свою вещичку с ее обезглавленного тела. — Он кивнул, не отводя от нее взгляда, — Канет, послушай, выдай нам того, кто убивает горожан, и я тебя отпущу. — Когда она отрицательно покачала головой, Ульфрик тихо зарычал, и сказал серьёзнее, — Отвечай, у кого ты забрала эту ткань. В этом городе еще остались необезглавленные талморцы?       Она опустила голову, мелко дрожа. Ей было страшно. Она пыталась не выдать свой страх перед ним. Но этот страх сковывал ее. Она не могла ему ничего сделать. Она не может за себя заступаться. Она никто. Делая резкие выдохи, девчонка зажмурилась, постепенно сжимаясь в комок. — Канет, — серьезно сказал Ульфрик, — я обезглавлю тебя сам лично на площади ровно через неделю. Перед всеми горожанами. Я скажу всем, что ты была с Талмором. И они посчитают, что казнить тебя будет мало. В тебя начнут кидаться камнями, — он видел, как она отрицательно покачала головой, дрожа от страха и бледнея на глазах. — Они забьют тебя на смерть. И я не стану их останавливать. Просто скажи мне кто убивает моих людей. — Он резко вскрикнул, — говори!       Канет всхлипнула. Слезы полились градом. Она покорно склонила голову к полу, обняв себя руками. — Говори, сука!       Она горько заплакала, зажмурившись. Йохан положил руку на плечо ярла и сказал: — Не надо. Она ничего не скажет, пожалуйста, оставьте ее, ярл Ульфрик. Вы ничего не добьетесь, а если у нее сейчас сердце остановится, мы не узнаем от нее тогда вообще ничего. — И что ты предлагаешь, главный детектив? — ярл хмыкнул, смотря на начальника стражи, который сидел рядом с ним на полу, обняв свои ноги. Его скошенное от перепоя небритое лицо имело сине-зеленый оттенок. От былого красивого статного мужчины не осталось и следа. Алкоголь все смыл. — Давайте подождем. Вдруг кто и правда объявится ее спасти. И я ее попробую допросить. — А вдруг она сбежит? — Удивленно спросил Димирест, — мы заебемся ее еще раз ловить. — Отрубим ей ногу. — Предложил рассмеявшись Галмар.       Канет вдруг дернулась от них, и попытавшись уползти, но уперлась в Димиреста, который крепко схватил ее. Ульфрик усмехнулся и кивнул. Взялся за ножную обмотку на ее правой ноге и сказал: — Давай, незачем тянуть. Галмар подай топор.       Канет в ужасе замерла, и попыталась отдернуть свою ногу. Ульфрик же пригрозил ей, и задумчиво провел рукой по щиколотке, обвязанной несколькими грубыми слоями ткани. Он не чувствовал тепла. Только холод. Словно от металла. Подняв взгляд от ноги, он нахмурился и посмотрел в глаза Канет, которая сидела вся в слезах, приоткрыв рот, и кажется, даже не дышала от страха. Слезы градом лились по аккуратному личку изуродованному шрамами. — А давайте не здесь! — Гордо сказал Йорлейф, — Мы потом будем до утра прибираться. — Верно, Галмар, не мусори здесь. — Ульфрик постучал пальчиком по ноге. Она не казалась ему настоящей. Вокруг этого никто не заметил. Буревестнику стало любопытно. Он облизнул нижнюю губу и сказал, — в камеру ее. Пускай подождет рассвета, как дождался Балгруф.       Ярл выпрямился, и пошел на свое законное место. Канет же взяли под белые рученьки, потянув ее в камеру. Йохан лишь с грустью проводил взглядом и завалился на спину, закрыв руками лицо. Галмар расхохотался и сказал: — Ну что ты, совсем херово? Пошли надо опохмелится.       Они вдвоем уселись за обеденный стол, и пока Ульфрик читал очередное донесение, начальник стражи, его заместитель и Галмар потихоньку спивались в самом начале рабочего дня. Им можно. Они главные. Их некому останавливать.