The Light

      Ночь быстро сменилась утром. Горожане, стражи и гости города — все прожили эту ночь без потерь. Пока Хьялмарк захлебывался кровью от битв за Морфал, в Истмарке стояла гробовая тишина. В Королевском Дворце, на завтраке никто не был в восторге от того, что убийцы не появилось и в эту ночь.       Галмар, перебирающий ложкой кашу, в сильно поредевшем зале, поднял голову и посмотрел на Йохана, что сидел напротив с кружечкой чая, погруженного в мысли. Он почти не моргал, уткнув взгляд куда-то вперед. Рядом с ним сидела ярл Лайла, которая единственная среди них наслаждалась завтраком. — Ненавижу ждать. Ты уверен, что все сделал правильно? — Да. — Бейкерсфелд повернул голову, — может ее напугало количество стражи? А может она плюнула и поехала за Буревестником на войну. Я не знаю, я же не убийца. Я даже ее мотивов не понимаю. Ну вот убьет она Буревестника. Вот дальше то что? А ради чего? Причина всегда есть. Ее не может не быть. Но я же ее не вижу. — Может она на стороне Империи? — Предложил Галмар, бросив ложку обратно в кашу и отодвинув от себя тарелку. — Нет… — Йохан закрыл руками лицо, и медленно провел ими по бледной коже. — Мне кажется это что-то личное. Она не хочет вести войну. Война не интересна. Она скучна для обычных людей. Им сводки с фронта приносят не радость, от новой территории, а горе, волнение, вдруг там, среди убитых, их родственник. Или боль за своих сыновей и дочерей, что пошли за Братьев Бури. Нет… это личное. Возможно это и правда эта его загадочная Вивьен его заказала. — Йохан тут же зажмурился, поняв, что не надо было упоминать таинственную девушку Буревестника при Лайле. Опять он сам обрек себя на горы вопросов. Поняв это, он покачал головой, и сказал, вытаскивая из кружки листик снежноягодника, — Но тогда ее же что-то спугнуло. — Он поднял взгляд на Галмара, и отодвинув кружку, ткнул острым концом листика в стол, и сказал, — Подумайте сами, господин Галмар. Вот ты же живешь не десять и не двадцать лет под его руководством. Допустим они с ним с самого детства были знакомы. Ну. С его детства. Так-то данмерше было лет тридцать в тот год. Ну да ладно. И вот у них что-то случилось. Он ее убил, да, все верно. — Он тяжело вздохнул. — Будто Буревестник мог поступить иначе. Ну так вот. Какой смысл было столько лет прятаться? — Бабы ссыкло. — Моментально парировал Галмар, и улыбнулся серьезному взгляду Лайлы, — Ну не все. — Серьезно? — Искренне удивился Йохан, смотря на Галмара. — Она скорее вас ссыклом вдвоем назовет. Она не боится. Как минимум уже. Это ведь казнь Димиреста… она была очевидно показательной. Акт устрашения. Намек, что наши головы будет следующие. — Он подпер голову, положив листик на краешек тарелки, — Ульфрик нам чего-то не договаривает. Допустим эта его самая загадочная Вивьен, она и правда не мертва. Но тогда, получается, она косит стражников. Видимо она же была в сговоре с эльфом. А потом они что-то не поделили. — Неизвестно сколько информации со дворца утекло талморцам. Вдруг эта убийца и тут уже успела побывать. — Решила озвучить свое предложение Лайла, облизнув ложку от вкусной каши. — Я же говорю, Буревестник что-то не договаривает. Где-то что-то не сходится. — Да, была у него баба данмерша. — Галмар пожал плечами, решив избавить Йохана от обязанности делится этой историей с Лайлой, и заодно рассказать все то, что знает сам. — Они друг друга по молодости пытались убить. У него от нее шрам на шее остался. И он убил ее где-то в лесу. — За это его по голове не погладят. — Прошептал Йохан, и отпив из кружки чай, вдруг сказал, — а что если ее война спугнула? Мы же в это время примерно и начали разливать чужую кровь по землям. Ульфрик, после победы над Вайтраном, возомнил себя богом. Головы ярлов отлетали один за другой. Она может быть не согласна с его ведением войны. А может быть не хочет Скайрим обрекать на то, в чем жила сама. Она же из порта. Она данмерша. Ей тяжело жилось — тут даже не надо быть пророком. — Слушай, меня уже достали твои прикидки. Есть что-то конкретное? — Когда речь идет о ярле Ульфрике, тут как с драконьим языком, — Бейкерсфелд поднял голову, кратко глянув на ярла Лайлу, — приходится приходить к раздражающе нечетким метафорам. Ну он ведь молчит. У меня нет полной картины со стороны убийцы, и обрывочная, наполовину ложная, информация со стороны защиты. — Он раздраженно вытащил еще один листик из кружки, ткнув им в Галмара, — вы бы по такой карте далеко ушли, господин Галмар? — Хороший вопрос. Но я понял. — Мне кажется я знаю зачем убийца хочет добраться до Ульфрика. — Лайла подперла голову рукой, смотря на Йохана, медленно перебирая прядки волос, — Мне тоже кажется это личное. Подумай сам, Йохан, маленькие и слабые изуродованные дети не вырастут в Виндхельме. Сам город им этого просто не даст. Раз Ульфрик изуродовал какую-то условную девочку, какая вообще вероятность у нее была выжить столько лет? Совсем небольшая. Мне тоже кажется, что мы ее просто спугнули своей войной. А возможно стоит развернуть ситуацию. — Лайла акуратно сложила обе руки на стол, и опустила голову, — Я, как не посторонний человек Ульфрику, понимаю, почему он ведет эту войну. И причина гораздо сложнее, Галмар, чем тебе хочется. У него в душе все так поросло дикой колючей травой, что война способ отчистится от тех грехов, которые делают больно. У многих из нас есть такое, в чем никогда никому не признаешься, но что сжирает тебя изнутри. Отрывает просто кусками твою плоть и душу. И война способ откупиться. Залить чужой кровью то, что пополняется за твой счет. — Тогда убийца тут причем? — Нетерпеливо спросил Галмар, увидев, что начальник стражи согласился с домыслом. — Она хочет ему не дать искупить свои грехи чужой кровью. — Йохан задумался, — Ну тогда был бы смысл ловить эту его данмершу. Но черт возьми, где мы ее найдем, если Ульфрик нам никогда не признается как она выглядела, да и за столько лет все могло изменится. Да и к тому же она может быть вообще мертва. — Начальник стражи раздраженно шумно выдохнул, и закрыл руками лицо, протерев его, — Чужая душа страшные потемки. — Вдруг опустив обе руки, Йохан снова схватил несчастный листик остролиста с края тарелки, и провел его краем по деревянной столешнице, — Хорошо. Когда унизили и, возможно, оставили умирать в страшных мучениях, почти всегда есть почти физическое желание почувствовать себя снова сильным. Найти способ отомстить. Убийство было именно для этого — показать свою власть. — Он поднял потерянный взгляд на Лайлу, — Маленькие и слабые сейчас не этот убийца, а мы все. Потому что раньше это был он, а теперь мы — потому что нас заставляют теряться в собственном городе, боятся каждого странника в дорогой мантии, и быть потерянным…слабым…испуганным. — Я понимаю, к чему ты клонишь, — Лайла кивнула, — Любой ребенок хочет чтобы его поняли и пожалели, когда его обидели и унизили. Любой тебе скажет «ты не был на моем месте, ты не в праве меня осуждать». Но ведь это именно то, чем мы занимаемся. Показательно осуждаем его. — Тогда ребенок у нас не только в качестве серийного убийцы, а еще и на троне ярла Виндхельма. — почти шепотом ответил ей Йохан, — Я еще по Рифтену это заметил, такие маньяки происходят из-за недобросовестности власти. Повезло один раз, повезло второй, третий, и так он и будет продолжать пока не будет изобличен. Либо не доберется до желаемого. — Он тяжело вздохнул, — Когда имеешь дело с ворами не так страшно. На кону лежит всего лишь городская казна. А тут человеческие жизни. И ведь у нее есть причина так поступать. Она же после чего-то однажды утром проснулась, и решила, что начнет выкашивать всех на своем пути, но доберется до Буревестника. И ведь это явно не один день обдумывалось. Скорее даже не десятилетие. Просто в мозгу щелкнуло, и появилось объяснение: «я же спасаю мир этим. А ради спасения мира можно и убить» Это ведь все просто для того, чтобы не мучатся ночами от ужасов, которые совершая эти чудовищные поступки. — Ты думаешь ее спугнула война? — Почти шепотом спросила Лайла, мягко приобняв одной рукой живот, не отводя взгляда от своего друга, — Может быть вы ее заперли в тупик. В ловушку. Словно в капкан. — Да… — Йохан опустил взгляд, остановив его на листике, — Из капкана можно выбраться многими способами. Можно просто отрубить застрявшую ногу. А можно попытаться раскрыть зубья. Возможно она и правда бы «прожила» с мыслью убить Буревестника. — Он вдруг поднял резко голову и уткнулся взглядом в Галмара, — Первое убийство. Там какого-то… бедолагу безродного зарубили. Это ведь, как выразился Кейз, был просто стражник. Он просто был. Не было поводов убивать. Но причина должна быть. — Она была напугана. — Лайла кивнула, — Когда случилось первое убийство? — На митинге во славу света. — Хмыкнул Галмар, и жестом показал на Йохана управителю, и пока тот побежал до командного центра, сказал, — Бедолагу, как вы выражаетесь, прирезали в тупике.       Йохан тут же выхватил из рук управителя листок с пером, и быстро нарисовал очень примерный план города. Примерно отметил все места убийств. Лайла с Галмаром заинтересованно за ним наблюдали, так же как и несколько сидящих рядом стражников, которые решили погреть уши, и их никто не решился отдернуть. Их рассуждения привлекали все больше народу, но, кажется, никто совершенно не был против. — Причина всегда есть. Особенно для убийства. — Йохан задумчиво постучал острым краем пера по бумаге, и сказал, — Убийство Кейза было прилюдным. Ярким. Прямым. Вернона тоже убили показательно. Отрубленная голова перед дворцом просто так не валяется. Даже тот эльф… Она убила его в спину. — Он вдруг улыбнулся и посмотрел на ярла Лайлу, — Вы же понимаете. — Первое убийство. Да. Оно отличалось? — Осторожно предложила она. — И очень сильно. Это был один неловкий удар по животу, и широкий взмах по горлу. — Он протянул руку назад, и выхватил у Йорлейфа список с описанием нанесенных увечий. — Да. Оно даже произошло не на видном месте. — Он ткнул краем бланка в свою импровизированную карту, — Мы заперли ее в ловушку. После митинга, вы же помните, господин Галмар, что Ульфрик отдал приказ поймать ее по горячим следам. Стражники много за кем погнались. И поймали тоже много кого. Но ведь именно Проповедница ушла. Мы все это время думали, что она просто сбежала тогда с города. Но ведь город она знает лучше чем все мы. — К чему ты клонишь? — Нахмуренно спросил Галмар, наклонившись к нему, даже слегка привстав из-за стола. — Мы сами в этом виноваты. Ее зажали в ловушку. — Йохан опустил перо, — Она решила рискнуть. У нее получилось выдрать свою ногу из ловушки. У нее это получилось раз. Второй раз. Третий. — Йохан быстро складывал перед Галмаром бланки, указывая на описания характера ран, — Вы же видите. Подчерк одинаковый. Везде один и тот же характерный разрез. Но тут как с алкоголем. Надо быть осторожнее — однажды дозы может не хватить. И ей ее перестало хватать. — Он положил сразу два бланка. — Она начала отрубать головы. Убивать нескольких за ночь сразу. Выводить всех на свет. — И что нам делать? — Галмар кивнул, — У тебя есть мотив. Есть примерное описание убийцы. И в распоряжении огромный город. Три тысячи солдат. По одному на каждые сотню жителей. Ты сможешь поймать убийцу?       Йохан опустил голову, уперев взгляд в карту. Взяв перо, задумчиво сказал: — Неизвестно когда в драку влезло Братство. Они явно перепортили порядок карт. И этот эльф тоже… Скорее всего от былого плана не осталось и следа. Только если… — Только если что? — Синхронно спросили молчаливые наблюдатели за спиной стража вместе с правой рукой восстания. Их собралось уже больше тридцати человек, и все как один столпились над начальником стражи. — Только если убить Буревестника не есть ее личное желание. — Йохан увидел взгляд полный непонимания у Галмара, и сказал, быстро пытаясь просчитать следующее возможное место убийства, — У нас есть две переменные, это Братство и Талмор. Про первых не знаю, насколько у них в почете сторона «синих», но вот Талмору это явно на руку. Но этот парень, у которого ее клинок остался в спине, явно был с ней в сделке. Поймите меня правильно, Братство, судя по тому, как оно пытается дотянутся до кого-то в верхах Солитьюда, в связи с недавними событиями, тоже любит убирать все так ниточка за ниточкой. Но и Талмор не дураки — тоже напролом не пойдут. Но эльфы берут скорее хитростью. У меня есть ощущение, ничем не подкрепленное, что изначально митинг был задумкой эльфов. А потом произошла какая-то череда событий неизвестной длинны, которая остановила нас тут, — Он нарисовал длинную линию под городом, и отметил все убийства. Немного подумав, быстро прикинул срок всех убийств, — Она ускоряется. Одержимость убийствами все сильнее. Нужна доза все больше. Она *уже* не боится. Братство со своими заказами ей на руку. Совершить покушение, а то и убийство на Ульфрика — одной не выйдет. Надо кто-то со стороны. Они ей все организовали. Не важно кто. Хоть Талмор, хоть Братство. Они расчистили ей дорогу, указали как будет лучше до него доскакать. — Йохан остановил перо на конце линии, и сказал, не поднимая головы, — Она знает как его убить. Знает за что. Ей не нужен заказ. Для личного мотива заказ Братства не нужен. К тому же никто в провинции не видел резко разбогатевших данмеров, да и в целом их материальное положение катится еще быстрее чем Братья Бури по полям сражений. Они все беднеют. За заказы платят очень много. Чем выше сталкиваешь постамент, тем больше награда. Но ведь в Квартале Серых до сих пор есть нечего. Ни в одном городе не видно хоть кого-то кто стал богаче. Все только беднеют. Даже если она все оставляет себе — стоило бы хотя бы позаботится и о себе. Кров над головой. Возможно подкуп стражи. Организовать убийство, повторюсь, очень тяжело. Она скорее всего вообще не видит смысла в деньгах. Раздает их быть может, а может и просто складирует где-то. Это ведь деньги. Большие деньги. Но если никто в городе и за его пределами не богатеет… -… Значит дело не в деньгах. — Закончила за него фразу Лайла, — Братству нужны деньги. Заказы. Они одержимы вернуть себе былое величие. А если у убийцы только личный мотив — ей это не нужно. Она убьет Ульфрика и на этом успокоится. Ей же будет легче, если по дороге ее никто не отдернет за плащ. — Хватит уже гадать, вы меня вдвоем уже бесите. — Галмар хлопнул по столу, прекратив все раздумья. Лайла с Йоханом потерянно посмотрели на него, — Так что. Какой план? Мы все еще ждем? — Наступления ночи, да. — Йохан закинул голову и посмотрел на витражные окна. — Середина дня. Она не выходит днем, ее стихия — ночь. Она прокладывает через тьму дорогу к свету. — Так все рассказываешь, будто мы должны пожалеть эту выскочку. У меня иногда такое ощущение, что ты на ее стороне.       Йохан посмотрел на него, приподняв от удивления бровь. Неужели это так заметно? Тяжело вздохнув, он допил чай, и встал из-за стола. Взяв со скамейки свой плащ, пошел на улицу, патрулировать вместе со всеми. Через какое-то время, пока он наворачивал один из кругов и проходил около Королевского Дворца, дверь открылась, и рядом с Йоханом пошел кто-то в странной мантии. Начальник стражи ненадолго остановился, посмотреть, но увидев как изящная рука обхватила его руку, улыбнулся, и продолжил свой путь. Пришлось пойти медленнее и свернуть с привычного маршрута — прогулочным шагом по красивым местам. — Ярл Лайла, вам опасно тут бродить. — Может быть, — сказала она, поправив свободной рукой капюшон и рукава, скрыв свою личность от всех. — но мне хочется поговорить наедине со своим близким другом. Ульфрик мне вечно жалуется, что ты на него огрызаешься и тыкаешь в него тем, что он как ярл хреновый. Ты так сильно изменился. Стал озлобленнее. Тебе тут совсем тяжело? — Я потерял своего младшего. Я не могу смирится с его утратой. Это выбило меня из колеи сильнее чем я предполагал. — Он взял паузу, спустившись в Каменный Квартал, и шел медленно, нога в ногу с Лайлой, чтобы она успевала за ним. — Я боюсь оступится. Я не вижу причины убийцы. Иду словно слепой котенок по темноте среди капканов. — Меня один вопрос посетил, пока я слушала вас за завтраком. Хочу его продолжить наедине. Много ли надо причин уставшей данмерше-работяге, чтобы столкнуть с трона того, кто портит ей жизнь тридцать лет? — Вы тоже слышали тот разговор пару дней назад между ним и Проповедницей? — Да. Даже видела — стояла в толпе. Ульфрику уже за пятьдесят, а он все еще ведет себя как невоспитанный ребенок, и кидается в обидчика грязью. И эта ваша Проповедница, как он ее назвал, прекрасно знает об этом. Ты не знаешь, есть ли у Ульфрика кто-нибудь? — В плане любовного интереса? Не знаю. Вроде эта его загадочная Вивьен давно мертва. Но точно не утверждаю — свечку над ним не держу, и вообще стараюсь с ним не пересекаться. Не знаю как с ним больше десяти лет работал Вернон. — Начальник пошел медленнее, стараясь идти так, чтобы ярл успевала за ним. Сделал паузу, кратко глянув на гуляющих по верхнему ярусу, и продолжил свою мысль, — Адаптироваться к нему не могу. Игнорировать его тем более. А что, уважаемая Лайла, что-то есть такое? — Ну как сказать. — Лайла остановилась в тихом углу на пустынном коридоре. Закинула голову, так же с интересом посмотрев на бродящую по стенам стражу. Опустив голову, сказала, — у меня плохое предчувствие. — Оно у всех тут есть. Если не хотите, ярл Лайла, можете не говорить. Вы же знаете. Я ваш главный хранитель тайн. — Скажи мне, почему ты так с опаской на меня смотришь? — Проповедница не так давно прижала меня к стене. Сказала, что если я позволю ей убить Ульфрика, то тогда останусь с головой. А вот если я захочу ее остановить, она покажет горожанам насколько город опасен. — Он взял паузу, и опустил голову, перейдя на шепот. — Она может убить вас, пока вы тут. — Если бы меня пугала смертная казнь, я бы согласилась на сторону Империи в войне. — Лайла усмехнулась. — И тем более не связывалась бы с Ульфриком. Все в порядке. Вот значит что с тобой не так… — Она хмыкнула, облокотившись о стену, и смотрела немного грустным взглядом на Йохана. — Только тогда Проповедница убьет не меня одну. — О чем вы, госпожа Лайла. — Йохан поднял голову. — О том, что я не хочу Ульфрику говорить. — Она поправила колечко на безымянном пальце. — Это его подарок. Он знает, как мне нравятся изумруды. Что-то мне кажется, пора и мне сидеть на коленях в Храме Талоса, вымаливая у него спасения. — Что случилось?       Бейкерсфелд обеспокоенно смотрел на ярла, которая стояла немного бледная, задумавшись о чем-то своем. Она взяла паузу. Мягко опустила руки, проведя ими по теплой ткани мантии. Йохан с интересом посмотрел на ее изящные трясущиеся руки. И заметил-то, о чем она не хотела говорить в слух, но уже могла показать. У нее виднелся округлый животик. Он попятился назад, не веря своим глазам. — Мне не показалось? — Я еще при Харальде, думала что мне показалось. — На лице ярла появилась слабая улыбка, — На третьем уже не кажется. — Ох нет. — Он резко выдохнул. — Ярл Лайла. Неужели это… — Да, ты все правильно понимаешь. — Она развела руками, смотря куда-то наверх, — У него будет наследник престола от меня. А я ему в этом даже признаться не могу. Мне будто пятнадцать! — Она вдруг обняла начальника стражи. — Ты нужен мне там, в Рифтене. Я хочу тебя видеть рядом. Только с тобой я в безопасности.       Йохан улыбнулся, прижав к себе ярла, и тихо сказал, проводя руками по ее волосам: — Так, вы рады тому, что случилось, или нет? — Ну как сказать… Да. Скорее очень да! Просто ко мне скоро начнутся вопросы. — Она вздохнула, обхватив Йохана за шею, — Ты должен не допустить убийства Ульфрика. Я не смогу одна. Он пообещал мне выйти за меня, когда война будет окончена. Если Морфал и Предел его не погубит, если в Солитьюде все пройдет спокойно — уже весной в Скайриме будет самая спокойная весна за многие сотни лет. — Ярл Лайла, но вы же понимаете, что я не могу попросить убийцу его не убивать? — Ты сможешь. Ты, Йохан, всемогущий. Нет вещей, которые бы мы с тобой не решили. — Она прижалась к нему, встав на носочки. — Мой Йохан. Ты справишься. Это в твоих силах. Просто сделай это. Поймай убийцу. Я-я-я, — она растерялась, зажмурившись, — не хочу лишится Ульфрика, даже зная, какая он паскуда. Зная все те зверства, я не готова его отпустить. — Возможно в этом и вся проблема. Кто-то очень сильно хочет его за это лишить жизни, за то, за что вы его любите. — Может быть. — Она усмехнулась, и мягко отпустила стража. — А может быть и нет. В конце концов я просто женщина, которая влюбилась в мужчину, способного защищать свой дом. Пускай глупого, местами ребенка, но все же он воин, которому не все равно где жить. За ним не страшно спрятаться. За ним не страшно пойти вперед. Но я тебя все же заберу обратно в Рифтен, как бы он не хотел тебя отдавать. — Я буду только рад. Тут мне очень тяжело. — Они пошли дальше. — И меня тут ничего не держит. Я даже представить не могу, как все будет если Ульфрик станет верховным королем. — Знаешь, я просто понимаю, ради чего эта война нужна ему. Он хочет стать гордостью своего рода. Он пошел войной просто чтобы стать Верховным Королем. Показать предкам, что он не такой плохой, как им всю жизнь казалось. И да, я знаю о том, что ты все высказал ему! — Лайла рассмеялась, пойдя с ним под руку, — Йохан, ты не исправимый. Ну ты понимаешь, что ему нельзя такие вещи говорить. А если бы он убил бы тебя за эти слова?! Ты же понимаешь, что то, что он с Торугом сделал, это тоже было показательно. Я его как-то спрашивала о мотивах. Так он мне сказал, что это было показательно, что Скайрим в руках у слабого короля. Ну здорово. Теперь когда его Проповедница пользуется тем же самым, он в ярости. — Я до сих пор разочарован тем, что Элисиф Прекрасная не убила его в ответ. — От Элисиф тоже нет никакого толка. Мне кажется, что если они возьмут Солитьюд, она останется на троне. Если ярл в городе только для того, чтобы бумаги подписывать, это хреновый ярл. По себе знаю. — Вы отличный ярл. — Йохан улыбнулся. — Про Элисиф или Ульфрика я такого сказать не могу. Уж простите меня, но вот кто в роли ярла последние полтора года, только чтобы бумаги подписывать, так это ваш возлюбленный. А все грезит званием Верховного Короля… Вас я был бы рад видеть на троне Верховной Королевы. И вы явно справитесь лучше, чем Буревестник, пусть за вами и не стоит история вашего рода в девять сотен лет. И все же. Я думаю вам лучше уехать из города. Я боюсь за вас. А теперь еще в двойном размере. — Эй, мне же только в душе пятнадцать! Я могу сама за себя постоять. К тому же ты будешь беречь меня больше, чем Ульфрика. Я ведь знаю это. Йохан, так какой план у тебя сейчас? — Этой ночью будем ловить убийцу на Галмара так же как и в прошлые. Мы сделали на него Таинство, чтобы пропихнуть его вперед. Скорее всего охота была бы на меня. Поменялись в очереди на погибель.       Йохан с опаской покосился на небо. Через несколько часов будет темнеть. Они резко остановились около клуба, откуда вывалились несколько данмеров, начав драться. Следом вышла Канет, и, кратко помахав Йохану, быстрым шагом ушла куда-то. Аккуратно обойдя дерущихся и наблюдателей, они продолжили свою прогулку. — Какой у нее плащ красивый. Чем-то на Талморское Одеяние похож. Кстати, ты меня спрашивал о том, знаю я ли того эмиссара, которого убили у вас. Я списалась с человеком, который бывал в Посольстве. Тот, кого убили был Третий Эмиссар Талмора в Скайриме. — Йохан тут же остановился, быстро записав сказанное ей. — Его звали Рулиндил. Должность — дознаватель в посольстве. Они с Анкано, Вторым Эмиссаром, который в Винтерхолде помощник архимага Арена, поспорили, что этот Рулиндил вытащит что-то полезное из Виндхельма. Про то, удалось ему или нет, ничего не могу сказать. Йохан тут же достал старенькую записку, которую нашли при теле, и показал ее текст Лайле. — Ну хотя видимо нашли. Так «эта девка», это они имеют в виду Проповедницу? — Скорее всего. Но может убийц и правда двое. — Насколько надо было запустить свой родной город, чтобы в нем было все настолько погано. — Она вздохнула, аккуратно спустившись по лесенке, и осмотрелась, — Я согласна с Проповедницей. Только вот зачем насильно свергать власть? Есть всегда вариант дипломатии. Я понимаю, что мы не в Талморском Посольстве, но все же. — Я знаю почему дипломатия в Виндхельме не сработает. Ульфрик не отступит от своего. На это праведница и рассчитывает. Она протягивает ему палку, чтобы он своей мертвой медвежьей хваткой вцепился в нее — тогда проще всего лишить его жизни. И с Буревестником не договоришься, даже если захочешь две одинаковых монеты поменять. — Он вздохнул, — Позволите личный вопрос, ярл Лайла? — Конечно, Йохан, для тебя все что угодно. — Объясните мне: почему именно Буревестник? — Хороший вопрос. — Лайла остановилась, и присела на лавочку. Мягко приподняла подол плаща, и начала развязывать сапожок. Йохан же засмотрелся на многочисленные окна, в которых отражался закат, — В нем есть что-то, чего нет в остальных. Знаешь, еще до всей этой войны, мы с Элисиф часто переписывались. Она дала мне знать, что к Ульфрику тоже не равнодушна. Ну он же такой… — Лайла мечтательно вздохнула. — Он просто такой, Йохан. Тебе, как мальчику, не понять. Ну вот он *такой*. Красивый, статный, со своим мнением, да еще и когда он верхом на своей кобылке… ну просто сам по себе такой. А то, что он последнее время с алкоголем перебирает… Ну никто не без греха.       Она задумчиво посмотрела на стены города, где стояли и переговаривались стражники. Кто-то где-то пробежался. Город начало раскрашивать закатом. Здания меняли цвет вместе с небесами. За горами полыхало кроваво-красными оттенками — завтра будет снова холодно. Ярл подперла голову рукой, мечтательно смотря наверх. — Я думаю, среди ярлов все равно есть кто-то лучше. — Скептично сказал Бейкерсфелд. — Ульфрик такой один. Ты сам знаешь правила — ярлу не по правилам связываться с теми, кто ниже его статусом. Вот и сам рассуждай, кто мне будет ровней? Глава Маркарта старый. Глава Фолкрита, который еще был при Империи, безголовая выскочка. Данстар я как город не люблю. А Корир. Он не любит магов и рыжий. Не люблю рыжих. К тому же, в Ульфрике королевская кровь. У него есть знаменитый род — у рода история. Этот город был первой столицей для всех нордов. Хватило сил выжить в Великой Войне. Ему хватило сил впиться в имперскую руку. Есть в нем то, чего нет в остальных. В конце концов — за его спиной огромное восстание, прокатившееся волной по Скайриму. За ним идут люди. Каждый в нем находит что-то свое. Обаяние. Власть. Богатства. — Думаете, госпожа Лайла, что его все-таки выберут Верховным Королем? — Сам по себе он этот титул не возьмет, даже если выиграет войну. Но я знаю как он в душе грезит этим. А так, да, я уверена в нем. Только вот Буревестнику с его выходками даже в Виндхельме будет тяжело удержаться надолго. Глас народа выдвинул его до самых вершин. Суть ведь в том, что высказанное народом мнение неоспоримо и с ним надо считаться. Правительство, выбранное народом, должно реализовывать его волю. Как с этим грузом пойдет Буревестник, вопрос интересный. Но на него надо будет отвечать, если только его не убьют. Я даже об этом подумать боюсь. Увидеть его мертвое тело… я не переживу этого, Йохан. Да, быть может Проповедница права. Быть может он заблудился в темноте. Но второй шанс должен быть. — Я понимаю вас, ярл Лайла. Я сделаю все, что смогу. Лишь бы Империя не добралась до него раньше убийцы. — Он сейчас ведет войну со Скальдом Старшим в болотах Морфала. Стоит среди своих войнов с оружием в руках, и выдирает каждый сантиметр земли из пасти Империи. Оттуда открывается красивый вид на арку Солитьюда. — Она опустила подол, и тяжело вздохнула. — Я боюсь. — Не надо. Сами же говорите: нет таких вещей, с которыми не справится ярл Рифтена, так же как и ярл Виндхельма. — Гильдия Воров и Темное Братство с тобой бы сейчас поспорили.       Он протянул ей руку, и поднял ее с лавочки. Отвел медленно во Дворец. Пока Йохан отправился обратно на службу, ярл Лайла пошла по коридору. Остановившись у большого цветущего букета, улыбнулась, вытащив один цветок. Они так чарующе пахнут. Она засмотрелась на герб города, проведя рукой по животику. Услышав шум в комнате ярла, Лайла опустила руку с цветком и аккуратно приоткрыла дверь. Увидев Проповедницу, сидящую на окне спальни Ульфрика, она вздрогнула, замерев на пороге. — Заходите, я не кусаюсь.       Мягкий, чарующий, голос прозвучал едва слышно, чтобы не спугнуть ярла. Силуэт в дорогом плаще с золотым узором сидел на подоконнике, болтая босыми ногами. Из-под второй ткани, скрывавшей руки, периодически выглядывало лезвие золотого эльфийского кинжала, который она перебирала в руках. В его узорах запеклась кровь. Ярл осторожно зашла внутрь и закрыла дверь за собой. — Кто ты? — Ульфрик зовет меня Проповедницей. — Тихо сказала Канет и вдруг задумалась, — Уважаемая Ярл Лайла Рука Закона… Хозяйка Рифтена. Я первый раз вас вижу так близко. — Она усмехнулась, отложив кинжал из рук, и наклонилась чуть ближе, — Я знаю о вас только с рассказов Йохана и Кейза. — Когда ярл подняла голову, растерявшись, Канет усмехнулась, — Он не соврал. Вы очень красивая. — Спасибо. — Ярл аккуратно опустилась в кресло, сжимая в руках цветок с нежными белыми лепестками. Она чувствовала себя очень неуютно. Но тот факт, что охотились не за ней, совсем немного успокаивал ее. Поджав тонкие губы, она рассматривала силуэт, осторожно поинтересовавшись, — Зачем ты здесь? — Жду пока пройдет Галмар. — Спокойно призналась она, и, подняв руку, показала клинок. — Мне его заказали. Не смогла пройти мимо. Уважаемая ярл, сразу говорю — не орите и я вас не трону. Не выдавайте меня и останетесь жить. Пока я не пришла за вами — вы мне не интересны. — Я могу вас попросить о личной просьбе, Проповедница? — О чем же Ярл Рифтена может попросить жалкую маленькую никчемную девочку-убийцу? — Она вдруг махнула ногами вперед, слетев с подоконника. Ее босые ноги приземлились на мягкий пушистый ковер. Убийца медленно пошла по комнате Буревестника, сложив руки за спиной. В левой руке она крепко сжимала кинжал. Острое лезвие смотрело кончиком вниз, повернутое специально, чтобы резануть им наотмашь по обидчику. — Говорите. Выслушать — выслушаю. По вопросам исполнения приказов — это к Буревестнику. — Не убивайте Ульфрика.       Босые ножки медленно остановились. Вдруг Канет обернулась и искренне рассмеялась. — С чего вдруг мне его не убивать? — Я вас понимаю, Проповедница. Он плохой, мерзкий, отвратительный наглый мальчишка в теле взрослого мужчины. Но не надо его убивать. Пожалуйста, я вас прошу. — Нет. — Резко отрезала убийца, и прижалась спиной к большому шкафу, сложив руки на груди. Тонкие пальчики крепко сжимали клинок. — Я даже не знаю, какую причину вам надо озвучить, чтобы я этого не сделала. Пожалуй, только тот факт, что он встанет и уйдет с города, меня остановит. — Она задумалась и вдруг усмехнулась. — Хотя нет. Не остановит. — Пожалуйста. Просто не надо. Ради чего ты хочешь его убить? Ради Братства? Сколько тебе заплатили за заказ? Давай я скажу тебе где хранится казна — уноси столько, сколько унесешь этих чертовых денег, только оставь его в живых. — Не торгуйтесь со мной. Этого не будет. Это не вопрос цены. Не вопрос денег. Вы не знаете, насколько он может быть жестоким. Не знаете, какому чудовищу позволяете жить. Спросите его, как он вернется, кто такая Вивьен. Он с радостью вам расскажет. — Я слышала это имя раньше. — Ярл медленно поднялась с кресла, и осторожно сделала шаг вперед, к убийце, — Я знаю что она мертва. Что он убил ее. Я понимаю, что он развязал братоубийственную войну. Я слышала ваши слова. Я подписываюсь под каждым вашим словом. Я на вашей стороне. Но не делайте этого. Не убивайте его. Он всем дает второй шанс. Дайте и вы ему его. — Я уже давала ему больше десяти шансов. Они остались на мне рваными ранами. Я сказала: «нет». Он будет мертв. Потому что я так хочу.       Обе девушки обернулись, услышав громкую ругань Галмара. Лайла сжала в руке цветок. Она поняла — с этой убийцей не сторговаться. Значит, раз она не дает никому второго шанса, пора ей попробовать защититься. Кратко глянув на Проповедницу, Лайла резко вскрикнула: — Она тут!       Канет в ужасе осмотрелась, дернувшись к окну. Но Ярл Рифтена перегородила его собой. В комнату спустя несколько секунд ввалились Йохан и Галмар. Они встали вдвоем закрыв собой последнюю возможность. Канет усмехнулась, тихо сказав: — Вот такой подставы я не ожидала от вас, ярл Лайла. — Я сделаю все, чтобы ты до него не добралась, — ярл гордо стояла выпрямив спину загородив собой выход к окну, на расстоянии вытянутой руки к убийце. Йохан сделал шаг к ней, но Канет тут же парировала, отшагнув назад. — Не смейте подходить к нам. — Она вдруг дернула ярла за рукав и приставила ей клинок к горлу, спрятавшись за ее спиной. Ярл побледнела, подняв руки. — Дайте мне уйти. — Ах ты сука верткая. — Галмар медленно достал секиру, — рискнешь прыгнуть в окно, серьезно? Ты же пришла за мной, вот и выйди со мной лицом к лицу. Отъебись от Лайлы. Ей и так погано живется. — Ты свое лицо то видел, с чего мне хотеть на него смотреть? Ищи придурка в другом месте. Кажется, твой придурок в болотах Морфала свои геройские штаны полоскает. — Канет вжалась в подоконник, прижимая клинок к изящной шее ярла, и сказала, — О, сколько геройства и у начальника стражи. — Она прекрасно видела, как он сделал несколько шагов ближе, и прижала лезвие к шее. Лайла резко вздрогнула, почувствовав, как лезвие разрезало кожу, и как потекла кровь. Она тут же зажмурилась, глубоко дыша, — Йохан. Я тебя предупреждала, чтобы ты не лез и не мешал мне. Я озвучила тебе жертву. Раз ты решил продолжить бой, значит она тебя устраивает. Как перед Буревестником оправдываться будешь, когда он с утра приедет, а его лучшая подруга лежит у него в спальне с перерезанной глоткой? Ты знаешь, у меня последнее время так руки трясутся… — О господи, — Взмолилась Лайла, чувствуя как лезвие скользит по коже. — Талос спаситель… — Мы взрослые люди, ярл Лайла. Смерть не так страшна будет, если все потерять. И я, все потеряв, прекрасно знаю об этом. — Канет кивнула, — отойдите. И я ее отпущу. — Лайла, в порядке? — С интересом спросил Галмар, опустив секиру.       Надо было придумать максимально срочно как спасти ярла из ловушки, иначе Буревестник и правда будет не в восторге от принесенной жертвы. Он отдернул Йохана за накидку поближе к себе. Начальник стражи сделал шаг назад. Канет мягким жестом прижала к себе ярла Рифтена, не давая ей дернутся. Она чувствовала тепло ее кожи, и прекрасный аромат ее волос. Тяжело фыркнув, прошептала ей почти беззвучно: — От тебя прямо несет Буревестником. Какая мерзость.       Лайла растерянно открыла глаза, и попятилась назад. — В целом да. Но я чувствую что кровь течет оттуда, откуда не должна. — Она резко выдохнула, почувствовав как лезвие проходит глубже по шее. — Мы еще встретимся, Каменный Кулак. — Сказала убийца, проведя рукой по выпирающему животу ярла, и вдруг осеклась. Шумно выдохнув, проскользнула взглядом по стражам. — Не волнуйся твоя голова останется лежать достаточно далеко от тела, чтобы Ульфрик понял всю серьезность моих намерений. А вам, ярл Лайла, стоит очень хорошо подумать, кого вы хотите оставить в живых. И для чего.       Она резко отвела руку с клинком в сторону и оттолкнула от себя ярла, а сама, ловко заскочив на подоконник, выпрыгнула в окно. Шумно пролетев несколько метров, свалилась на крышу, и побежала по знакомому пути. Но за ней никто не погнался. Оба мужчины сейчас были обеспокоены ярлом Рифтена, которая едва не стала следующей жертвой. Девушка дрожащими руками взялась за шею, чувствуя, как быстро течет кровь. Начальник стражи же убрал ее руки от раны, став оказывать первую помощь. — Йохан, как она тут оказалась? — С интересом спросил Галмар, высунувшись в окно, пока начальник стражи осторожно обрабатывал рану на шее ярла. Он видел, как девочка в знакомом плаще бежит по тоу же самому пути, который ему показывал Ульфрик. Вниз, до балкончика, а там, по стенам до Квартала Серых. Он хмыкнул, задумавшись. Неужели эта чертова Проповедница была даже тут? Неужели Ульфрик водил ее по той дороге, по которой сотни раз сбегал сам, раз она так легко знает как отсюда сбежать? — Не знаю. Не прилетела же она сюда. — Начальник стражи с болью в голосе вздохнул, и положив свои холодные руки на дрожащие плечи ярла, тихо спросил, — Как вы, госпожа? — Все нормально. Жить буду. — Она резко выдохнула, и прошептала дрожащим голосом, — Вы. Оба. Даже не вздумайте говорить об этом Ульфрику. — Хочешь сыграть в героиню перед ним? — С улыбкой спросил Галмар, усевшись сам на подоконник, спиной к открытому окну, — Ну он поведется, да. Но ладно. Мы никому не скажем. — Он кратко глянул на Йохана, когда тот с грустью кивнул.       Вечер прошел тихо. Во дворце все разлеглись по кроватям уже после двенадцати ночи. Бродили стражи по стенам, обсуждая последние новости. Нищие ютились около костров, прогревая замерзшие кости. Ночь прошла без жертв. На утро всем стало не по себе. За завтраком в зале стояла тишина. В обед, задыхаясь, успевая перебрать ногами, чтобы не упасть на скользких тропках, в город ворвался гонец. Едва не убившись на пороге, юный мальчишка пробежал мимо обедающих, и вскрикнул: — Господин Галмар, новости с фронта!       В зале настала полная тишина. Ярл Лайла, у которой после вечернего инцидента была перевязана шея, замерла, взяв в руку кружку с чаем. Сидящий рядом с ней Йохан с грустью перебиравший кашу ложкой, не обратил на это никакого внимания. Галмар прочитал депешу, ничего не сказав. Молча свернул ее. Медленно поднялся со своего места и, обратив взор на сидящих со столом гордо рапортовал: — Морфал наш!       Все тут же громко начали хлопать и ликовать. В зале воцарился оглушающий шум. Но только Йохану не было радостно. Страж с грустью вздохнул. — Черт, только Предел остался. — Лайла рассмеялась, — этого хулигана ничего не остановит. Неужели мы и правда выйдем победителями из этой войне? Мы сможем выбить у Империи свои права.       Галмар опустился, и почти беззвучно сказал сидящей напротив: — Ульфрик вернется завтра утром. Правда не хочешь говорить ему о том, что случилось? — Правда. — Она улыбнулась. — Споткнулась неудачно. А кто ему скажет, тому оторву язык.       Обеденное время быстро прошло. Над городом медленно опустилась ночь. Отобедав, Галмар с Лайлой поднялись наверх. Встали в коридоре, обсуждая дальнейший план. Стража патрулировала все подходы ко дворцу. По несколько стражников было во всех коридорах. Все окна перепроверили. Королевский дворец готовился так, словно нападала вся Империя вместе с Талмором, а не одна маленькая несчастная хромоногая девица. Когда за окном опустилось солнце, бродящие по дворцу уборщицы тихонько обсуждали свои житейские дела. Девушка, что следила за цветами, открыла оконце на лестнице, и пошла в конец коридора, открыв второе на распашку. — Потерпите. — С улыбкой сказала молодая светленькая нордка, приобнимая еще нераспустившиеся цветы. Она знала, что Буревестник будет уже утром, а значит цветы должны были успеть расцвести за ночь, чтобы порадовать его. — Всего двадцать минут проветрим и закроем. — Блин, я себе сейчас все отморожу. — Недовольно сказал стражник, отойдя от окна вглубь коридора, и прижался спиной к стене около двери в спальню Буревестника, — Имей совесть, малая! — Цветам забота нужна. Они же как девушки — ласку и заботу любят. И от этого цветут.       Вот тень в знакомом плаще пробежалась по крыше над конюшнями. Воровато огляделась и задрала голову. Знакомое оконце. Как раз там, где надо. Канет пролезла по подоконникам, подпрыгнула, и залезла через окошко на лестницу, откуда расходились пути по всему дворцу. Она беззвучно спрыгнула вниз, на лесенку. Выпрямившись, пошла вверх. Услышав в коридоре разговор, притаилась за аркой. — Я просто надеюсь, что эта ночь пройдет тихо как и предыдущие. — С грустью в голосе сказала Лайла. — Не накаркай, красавица. — Усмехнулся ей в ответ Галмар. Послышался звон оружия, — Так, как долго ты тут хочешь быть? Твой город без тебя не пропадет? — Нет, конечно. Никто даже не знает, что я город покинула. Ануриэль решит все вопросы и в мое отсутствие. А когда уеду… не знаю. Мне тут нравится. К тому же у меня две вещи есть, которые я хочу сделать в городе. Хочу тут остаться как можно дольше. — Выходи за Ульфрика, да занимай его спальню. Там кровать мягкая. Будешь госпожа Лайла Буревестник. А Рифтен мы себе приберем. Будет пригородом, как Роща Кин. — Морду маслом тебе не намазать, Галмар? — Расхохоталась Лайла, — Рифтен он мой пригородом обозвал. Ну ты и жук… А про кровать откуда знаешь? Сам, небось валялся? Я все Ульфрику расскажу, что ты носишь его корону и спишь в его кровати.       Они вдруг громко расхохотались. Пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись. Канет осторожно высунулась, и тут же спряталась обратно. Двое стражников, да еще и стоящих прямо по середине коридора. Черт, ей тут не пройти. А кидать оружие она не умеет так же как и быть невидимой. Она задумалась, вжимаясь спиной в стену. Можно попробовать проскочить через этаж выше. Там наверху были хозяйственные помещения, и раньше там жили родители Ульфрика. Но даже проскочить надо было постараться. Она нахмурилась, прислушавшись. — Эй, малая, закрывай ебучие окна, пока тут не стало так же холодно как и на улице!       Увидев, что стражники отвлеклись на девчонку, которая полезла закрывать большие витражные окна, Канет, досчитав до трех, проскочила мимо арки, и побежала быстро перебирая ножками на этаж выше. Тут не было никого. Сюда уже, кажется, больше недели никто не заходил. Канет надела капюшон на голову, и быстро пошла по пустому коридору, где не горел свет, считая двери. Толкнула нужную дверь. Но там было закрыто. Нужен еще вариант. Она зашла в комнатку рядом, где хранились многочисленные вещи для наведения порядка во дворце, тут же закрыв за собой дверь, открыла оконце, свесившись с него. Прямо под ними был внутренний дворик с конюшнями. Отсюда открывается великолепный вид на горы и море. Она повернула голову, и улыбнулась, увидев ограждение небольшого балкончика. Она сможет перелезть. *Она уже делала так*       Перекинув обе ноги, она аккуратно встала на подоконник, и схватившись за оконную раму, подошла к самому краю. Далековато шагать. Придется перепрыгивать. Но она может просто свалится. Раньше, то, с целыми и руками и ногами в этом проблемы не было. Силы было много. А с балкончика ее уже готовы были поймать. Но сейчас падать было четыре этажа вниз. Это будет смерть в мучениях. Она хотела ее другим, но не себе. Назад пути не будет. Собравшись с мыслями, она живой ногой оттолкнулась от подоконника, и перемахнула на балкончик. За ней захлопнулось окно. Железная нога ее подвела, и соскользнула вниз. Девушка вскрикнула, схватившись за балконное ограждение, болтая ногами в воздухе. Капюшон свалился с головы, открыв ее тайны. Выдохнув, и перестав дергаться, она подтянулась на руках, и забралась внутрь. Тяжело и громко отдышалась. Балконная дверь была заперта как назло. Надо было ее как-то открыть. Она задумалась и опустила голову. Можно долго и упорно пытаться надломить замок, но можно поступить попроще.       Прижавшись спиной к стеклу, она сняла с железной ноги ножную обмотку, и, недолго думая, с размаху пнула стекляшку. Оглушительный звон разбившегося стекла прошелся по дворцу. Всполошилась стража. Но Канет спокойно пригнулась, и зашла в давно пустующую спальню. По-хозяйски принялась перебирать вещи в поисках чего-нибудь достаточно длинного. В ее детстве тут были длинные шторы, которые слуги вечно забывали подшить. Но сейчас такого богатства тут не было. Услышав крик Йохана о том, что надо все проверить, Канет лишь с улыбкой посмотрела на дверной замок, который не пускал через дверь непрошенных гостей, и начала связывать простыни. Она будет достаточно тихой, и никто не услышит ее. Прямо под ней была спальня Галмара. У нее не было легких путей. Скинуться вниз было выходом. Она привязала к изголовью дубовой кровати простыню, и встала на балкончике. Сегодня было на удивление теплая ночь. Как раз то что она ждала. Пока облака уйдут. Тени не выдадут ее. Она прислушалась. Нет, все равно во дворце стояла шумиха. Канет уселась на балконное ограждение, и любовалась видами. На нее нахлынули воспоминания. Она закрыла глаза, вцепившись руками в каменную кладку. — Тебе что, жить надоело, Ульфрик? — Ужаснулась Вивьен, стоя около кровати. — Не бойся. — Молодой парень посмотрел на нее счастливыми глазами, крепко сжав в правой руке штору, — Доверься мне. — Еще чего ты захочешь от меня? — Для начала хочу, чтобы ты доверилась мне. А потом могу и замуж позвать. Пойдешь? — Ну да. — Хмыкнула стоящая, скрестив руки на груди, — Еще чего… — Эй, я думал ты любишь меня. Вивьен, я так не играю. — Ты слишком наивный для своих лет, мой будущий ярл. — С улыбкой сказала она, и подошла к парню, который был выше нее на голову.       Она помнила его мягкие прикосновения. Помнила, как кончики пальцев проскользнули по его телу. На нем не было шрамов тогда. Он был таким молодым. Великая Война изуродует его. Но сейчас, своими зелеными глазами на нее смотрел двадцатилетний мальчишка, у которого единственной заботой было спрятать свою противозаконную возлюбленную от чужих глаз. — Так ты согласна? — Тихо спросил он, прижав ее к себе. — Доверишься?       Она кивнула. Помнит, как он пригнулся, давая ей запрыгнуть на его спину. Она помнит его тепло. Как крепко обхватила его руками и ногами. Помнит, как он крепко схватился за штору, и, разбежавшись, перемахнул через ограждение, полетев вниз.       Канет вздрогнула, едва не упав вниз. Сама крепче сжала свою тряпку и наклонилась вниз. Тогда длинны шторы им хватило долететь до крыш конюшен. Слугам было впадлу обрезать шторы, и они просто аккуратно подвязывали ткань, делая вид, что это несколько очень длинных кусков, а не один целый. Полотнище сорока метров длинной тогда размоталось как корабельный канат, и с легкостью выдержало их. Канет задумчиво осмотрела пейзаж. Ничего так и не изменилось за эти года. Поняв, что вокруг все стало достаточно тихо, она встала во весь рост на ограждении. Связала на самом конце крепкий узелок, и, схватившись со всей силы за ткань, шагнула вниз.       Ледяной воздух оглушил ее. Растрепал одеяние, скинул с нее капюшон. Она пролетела на простынях весь этаж, и повисла на руках. Обхватила ногами узелок на последней простыне и покосилась вниз. Там внизу, с конюшен, ее кто-то заметил. Пора ускоряться. Канет раскачалась, и просто заскочила в распахнутое окно спальни ниже. Упала на деревянный пол около кровати. Медленно надела капюшон на голову и достала клинок. Подкинула его, стоя в углу спальни, и наблюдая за лежащим на койке Галмаром. Она слышала его дыхание. Поняв, что ей не кажется, она тихо сказала, крепко сжав рукоятку: — Господин Галмар, из вас обманщика не получится. Надо было учится у Ульфрика. Его обман уже сорок лет никто разгадать не может, а вы не можете прикинуться спящим так, чтобы не спалится. — А жаль. — Галмар медленно поднялся с кровати и взял секиру в руки, встав ровно напротив нее. — Ну что, детка, пришла по мою голову в этот раз? Хорошо. Я буду не против перерубить еще одну данмерскую шею. — Интересное развитие событий. — Задумчиво сказала Канет, сделав шаг в сторону, и опустив руку с клинком, прокрутила его в пальцах. — И много же убийц вы тут встретили? — Достаточно. Или твоя главная проститука Астрид не сказала, что у меня тут было уже больше десятка таких как ты? Когда тебя отправили убить меня, то решили похоронить — могу сразу тебе сказать. От тебя решили избавится. Ты мешаешься даже Темному Братству. Много таких уже слегло. Таких же самоуверенных, наглых и дерзких. Но в окно заходишь ты первая. Значит твое бездыханное тело туда и полетит.       Канет задумалась, и сложила руки перед собой, не став выпускать клинок. Ей было некуда торопится. Солнце только зашло. До рассвета два с половиной часа. Галмар крепко сжимал свою секиру, явно готовый к тяжелому и долгому сражению, и вдруг спросил: — Почему ты вечно прячешься. Почему не хочешь встретится со мной лицом к лицу? — Ты себя-то видел? С чего мне вдруг хотеть смотреть на это лицо? Вообще не понимаю как тебя Ульфрик выносит столько времени. — Канет усмехнулась, — Знаешь, за твою голову назначили всего десять тысяч золотых. На эти деньги даже Хьерим не купить. Я бы вообще расстроилась бы, если бы за мою голову назначили такую награду. — Она сделала шаг к нему, — Видишь, я тебя не боюсь, большой старый воин. Я, маленькая хрупкая хромоногая данмерша, которой больше нечего терять, охочусь за вами — лучшими войнами Скайрима. А вы объявляете за меня награду в пятнадцать тысяч золотых. Боитесь меня. Прячетесь по комнаткам словно крысы от света. Лишь бы я вас не нашла. Лишь бы я вас не убила. — Она прокрутила еще раз кинжал, и сделала шаг к нему. Галмар отошел от нее назад, но уперся спиной в рабочий стол, заваленный документами, — Может быть спеть тебе колыбельную, чтобы твой кошмар ушел?       Галмар дышал глубоко, серьезно смотря на нее. Но она чувствовала его отрывистое дыхание. Она шла до него медленно. Аккуратно наступала босыми ногами на пол. Каменный кулак вдруг широко махнул секирой вперед, заставив Канет отойти, и рыча, словно зверь, спросил: — Ради чего? Ради денег? Славы? Империи или Талмора? Зачем ты это делаешь? За что пачкаешь свою душонку?       Он поставил секиру на пол, внимательно смотря на Проповедницу. Он ее не боялся. А она не боялась его. Он не желал гоняться за ней как Йохан, по всему городу. А она не стала от него убегать. — Нет. Это все не стоит ваших жизней. Это все так быстро закончится. Оно не имеет смысла. Я устала жить в своем родном городе, зная, какой у нас слабый ярл. Его все восхваляли. Боготворили. А он в ответ хоронил горожан, которые просто неудачно подвернулись вам вдвоем в тот день. Твои руки залиты по локоть в крови не меньше, чем у твоего дружочка. Ты потерялся в темноте. Твоя душа не нашла последнего лучика света в черном царстве. — Она улыбнулась, выпрямившись. — Я то, что сжирает заблудшие души в темноте. Его самое страшное чудовище. — Кто ты такая? Раз ты так уверено говоришь со мной, и идешь ко мне не боясь — значит уверена в своей победе. Я хочу знать что за человека боялся Кейз, Вернон, да и тот талморец. Это ведь ты его прирезала? — Он воспользовался мной. — Силуэт медленно кивнул, — Я его убила. Теперь Буревестник прав. — Она развела руками, положила пальчики на капюшон, — Теперь в городе и правда нет необезглавленных талморцев. А ведь он был красивым мальчиком. Да, я уверена в своей победе. И я не боюсь тебя. Больше нет. — Почему же? — Я нашла себе достаточно серьезное оправдание. Внутри меня есть чудовище. Оно очень голодно с момента моего детства. Я бегала за Ульфриком. Я любовалась им, когда он стал взрослее. Он показал мне город. Я знаю такие тропы, которые не знает никто кроме нас. — Она скользила пальчиками по золотому узору на капюшоне, собираясь с силами, чтобы его снять. Ее голос был такой мягкий и приятный. — А потом он предал меня. Потом второй раз предал. Ярл Лайла спросила меня, почему я не даю Буревестнику второго шанса. Но я давала их слишком много. И за это поплатилась. Оказалась в лесу, на самом дне. Он связал меня, и толкнул в яму. Четыре метра в высоту. Я лежала очень долго там, где нет солнца. И где не было звезд на небе. Там не было неба. Только темнота. — Ты та самая Вивьен? — Да. Можно сказать и так. — Она тяжело вздохнула. — Хоть я уже давно не живая. Видишь, ли, Галмар, он признавался мне в любви. Говорил что любит меня. Но он ведь ярл города. Ему не по чести ввязываться в отношения с данмершей. Я ему гожусь только ноги вытирать. Ярл может выбрать себе в качестве пассии либо выше званием, либо равного себе. Но вот нить судьбы будущего ярла связалась узлом с сиротой-данмершей. Я прекрасно его понимаю, почему он так поступил. — Я не понимаю — почему он захотел убить тебя? — Потому что я знаю что он слабый. Я видела его слезы. Я знаю где можно ударить, чтобы ему было больно. — Она усмехнулась, и сжала пальчики на капюшоне, — Я поражена, что Вы меня не узнали, господин Галмар Каменный Кулак. — Она медленно стянула с головы капюшон, стоя перед ним босиком. Иллюзия растворилась. Вот ручки с семью пальчиками мягко пригладили знакомым жестом распушившиеся волосы. Канет подняла взгляд от своих босых ног, одна из которых сияла металлом, и подняла голову, уперев свой озлобленный взгляд на него, — Ведь я с вами знакома чуть менее близко, чем с Ульфриком Буревестником.       Галмар в шоке посмотрел на нее, едва не выронив секиру из рук. Попятился назад, не веря своим глазам. — Нет… это не можешь быть ты!       Канет лишь гордо посмотрела на свою правую изуродованную руку и перевела злобный взгляд на него. Оскалилась, тихо зарычав. — О Талос всемогущий… — Галмар растерялся, опустив одну руку с секиры. — Как ты… — Чудовище внутри меня голодно. Ему скоро побеждать дракона. И я накормлю его вами. Вы встали на моем пути.       Она моментально напала на него с клинком. В ней было только одно желание — убить. Убить чудовище, изуродовавшее ее. Один другого не лучше. Она ненавидела его всей душой. Галмар успел увернутся, и, схватив секиру, махнул ей в ответ. Канет отскочила. Схватила томик книги, кинув его в обидчика. Еще один следом. — Да. Моя секира уже раз застряла в твоем плече. Второй раз отрубила тебе руку. Пора с тобой закончить, выскочка.