***
В помещении было лишь одно окно, выходившее на развороченный бомбежками Лондон, камин и два кресла. Все здание сейчас было превращено в госпиталь, так что за массивными дверьми можно было различить приглушенные стоны раненых. Не считая книжного шкафа и столика с чайным сервизом и кофейником - комната практически была пуста. Неуютная, темная, словно впитавшая в себя через стены дух бойни. Британия, не скрывая презрения, смотрел в потемневшие с возрастом, ставшие скорее янтарными, нежели золотыми, глаза. "Ну здравствуй, старый знакомый. Надеюсь, теперь ты осознаешь масштабы катастрофы, в которую вы с твоим дружком нас всех закинули" Именно это говорил его взгляд. Однако вслух он выдал лишь формальное приветствие, так и не подав руки для рукопожатия, опускаясь в одно из кресел. В глазах Союза он видел медленно таящую надежду и страх. Империя усмехнулся - он все еще читал людей как открытую книгу. Это льстило. - Вы почтили меня своим присутствием чтобы сообщить, что скоро план уже моего "разделения" вступит в силу? Грузная фигура СССР опустилась в кресло напротив. Его глаза постепенно заполняло отчаяние, но голос был холодным и жестким. - Я вынужден просить вас, Великобритания, о помощи в борьбе с Третьим Рейхом. Британец усмехается, глядя собеседнику прямо в глаза. Выходит, правда, неуверенно из-за откровенной усталости. Он, того и гляди, хлопнется в обморок, все же его организм уже давно отвык получать прямые повреждения*. - И вы считаете, что имеете хоть какое-то право просить меня об этом? Молчание. Голова опущена, взгляд пристыженно прячет. Значит готов на любые условия. - Я не имею никакого морального права, я прекрасно это осознаю. Их взгляды вновь пересекаются и Британию невольно переносит в ту злополучную лазурную комнату. Те же мольба и надежда во взгляде бьет куда-то под дых, заставляя невольно отвести взгляд на так удачно подвернувшуюся чашку. - Но я все равно прошу. Союз чуть скривился и напрягся, плечи неосознанно задрожали. Британская Империя удивленно вскинул брови. Всего лишь?! У него от каждого авиаудара словно раскаленный нож в позвоночник по рукоять пропихивают, а этому хоть бы хны?! Но приглядевшись внимательно, Британия заметил и побелевшие мгновенно костяшки пальцев, что так резво вцепились в подлокотники и едва заметную капельку крови во рту от прокушенной губы. Тут уже стоило позавидовать выдержке коммуниста - Брит бы там же от болевого шока откинулся. Вот что значит - молодость. Великобритания плотно сжал рукоять трости. - Прежде чем я отвечу на интересующий вас вопрос, у меня есть несколько собственных. Янтарь от прилива воодушевления вновь заблестел. - Спрашивайте! - Что вам известно об аддикциях у представителей нашего вида? Молчание. Долгое и нелепое. Империя устало потер переносицу, грустно усмехаясь. "Ребенок - как он есть."***
Великобритания не любит вспоминать этот период своей жизни. Не самые светлые страницы, и, лучше бы, чтобы о них никто не знал... как жаль, что это уже не исправить. У воплощений есть множество особенностей по сравнению с обычными людьми. Одну из них знают все - они связаны с землей и людьми, которые эту землю населяют. Их внешность, акцент и привычки - средний показатель этих же данных от населения. Их рост - показатель количества территорий, что они держат. И вот с этим связана одна из самых неприятных особенностей... Страны торгуют, страны воюют, страны захватывают новые земли. И последнее доставляет воплощениям удовольствие. Буквально. Чем больше земель захвачено, тем сильнее эйфория разливается по организму, заставляя буквально биться в экстазе. Это наркотик. И как любой наркотик он вызывает привыкание. Если страна в один момент увеличит свои владения, а затем надолго останется в новых границах - все стабилизируется. Но первый год после захвата - извечная пытка. Ломка. Сильная, безумная. Заставляющая принимать безрассудные решения. Британия помнит, как сильно его выворачивало от этой удушливой потребности в новых владениях уже через два месяца после захвата очередной очередной индийской провинции. Это было абсолютное безумие, заставившее его пойти на невообразимое. Он убил их всех. Собственными руками. Двадцать восемь человек, пока в итоге не осталась одна Амрит. *****
Британия терпеливо выжидал, пока Союз осмыслит все, что ему поведали. Улыбнулся, заметив огонек отвращения в чужих глазах. - Когда я говорил тебе, что ты ошибаешься, считая меня хорошим человеком - это не было актом скромности. У каждого из нас есть вещи, за которые нас можно ненавидеть. Сделал еще один глоток чая и поморщился. Остыл. - И что вы хотите этим сказать? - Что у твоего друга похожие симптомы. Он аннексировал Австрию, Чехословакию, разделил с тобой Польшу, дорвался до Франции. Ты хоть можешь себе представить, насколько приятным будет, в одночасье получить столько земли? А какая после этого начнется ломка? - Он победно вскинул голову, глядя на растерянное лицо собеседника, - прибавим к этому его детские комплексы, взращенные "любящим" отцом, манипулятивность его лидера и... вуаля! Британия описал уже пустой чашкой причудливый узор прямо в воздухе. - Но я не понимаю...***
Отец готовил Веймар в свои наследницы, но только она сама никогда не хотела власти. Она вообще всегда жалела, что родилась не обычной девушкой. Судьба обошлась с ней достаточно жестоко. Гемофилия - очень опасное заболевание... Иногда лекари не отходили от нее неделями. Причина стала известна, когда ей только исполнилось пять. Стало известно, что сама она - результат преступного кровосмешения. Герр Империя испытывал нездоровую страсть к родной сестре, отчего и поплатился. Никто кроме отца ее всерьез в наследники и не прочил, а Кайзер и вовсе давил на свое воплощение, принуждая найти решение. Фридрих стал этим решением. Нежеланный ребенок, что был рожден как запасной вариант на случай скоропостижной кончины старшей сестры.***
- Империя не просто так отправил его в самое пекло войны. Он надеялся, что там его жизнь и оборвется, - Британия немного промочил горло вновь заваренным жасминовым чаем, смотря на абсолютно растерянного Союза, - но, как мы все знаем, парнишка оказался на удивление живуч. Он, конечно, не устраивал кровавой гражданской войны... - мужчина выдержал паузу, давая насладиться собеседнику не самой приятной параллелью, - но точно так же, собственными руками убил свою старшую сестру в борьбе за отцовское наследство. - Я ее не убивал. - В самом деле? Тогда ума не приложу, куда же она делась после подавления Белого движения? Союз скривился. Он не любил вспоминать этот день. - Она ушла на своих правилах.***
Помещение пахло сыростью и смертью. РСФСР брезгливо поморщился, перешагивая очередной труп, стараясь не вслушиваться в мерзкое чавканье чужой крови под сапогами. Она расправлялась со всеми, кто входил в этот дом. Четко и без промедлений - заточки можно делать из чего угодно металлического. Она ждала его. Сидя в кресле в углу комнаты, второй раз за день перечитывала "Преступление и наказание". Массивная фигура заслонила дверной проход, отступать, при всем желании - некуда. Российская Республика не отняла глаз от книги, лишь распустила волосы из собранной до этого в высокий хвост прически, давая понять, что заметила его. - Ты не находишь это забавным, брат мой? - она неторопливо положила книгу на стоящую рядом тумбу, - у тебя хватило глупости и безрассудства для его убийства. Но вот я уже третий день сижу тут... А все, на что у тебя хватает духу - носить мне подачки, - улыбка стала чуть более острой, - и мишени. Что ты хочешь от меня? Он молчал. Он и сам не знал, чего. Наверное, РСФСР просто не хотел полностью разрушать мосты. Избавляться от того немногого, что связывало его с детством. Он не хотел причинять ей боль. Просто... так получилось. - Я хочу извиниться. В лице Республики отразилось презрение. Советы пропустил пощечину. - Поздно извиняться, недоумок. Думаешь, все это, - раскинула руками, не отводя блестящих от подступавших слез золотых глаз от его лица, - все то, что ты сделал можно исправить одним "извини"? - Я не хотел, чтобы так вышло... - А как ты хотел? Поднял всю шваль и грязь, что была на этой земле и дал им власть. Убил отца, убил Государя, разрушил в одночасье все то, что я так долго строила... Строила вопреки недовольству отца. Для тебя! Она рухнула на колени, пачкая белоснежную форму в смеси грязи и чужой крови. Ее голос звучал так же четко и упрямо, хотя по щекам медленно начали литься слезы. - Ты отнял у меня все. Ты разрушил мою жизнь... Она выложила все как на духу, пока Союз растерянно смотрел на пустеющей все сильнее с каждой минутой взгляд. Через каждое слово слышались проклятия, но самое главное было не это. Империя не раз пытался убить его. Задушить, скормить охотничьим псам, да просто в один момент столкнуть нерадивого сыночка откуда-нибудь. Она всегда была рядом. Если не получалось усмирить отцовский нрав, она тихонько выжидала, пока он уйдет, чтобы затем выходить несчастного ребенка. Пока он не стал старше. Дальше она просто стала посылать лекарей. Она не желала ему зла, думала, что когда власть перейдет к ней - они смогут править вместе. Как семья. В истории редко, но можно было найти свидетельства правления двух воплощений в одном государстве. Она продолжала и продолжала, пока в один момент в ее руках не блеснул широкий узорчатый охотничий нож. Она подняла абсолютно пустые глаза. На идеальном, аристократически бледном лице ни дрогнул ни один мускул. - - Увидимся в аду, братец. Она вонзила лезвие в горло, медленно разрезая, словно рисуя жуткую улыбку на тонкой бледной коже. Кровь брызнула, каплями долетая до дорожных серых штанов парня, пачкая их и обувь. РСФСР грязно выругался, отпрянув и немигающе уставился на тело, осевшее полностью на пол с какой-то глупой кровавой усмешкой. Через пол года на свет появился его первый сын. Союз не сомневался ни секунды над его именем.***
- Вот как.. что ж, должен признать, что ваша сестра умеет изумлять.. и восхищать. - Видимо, это семейное. Великобритания заинтересованно изогнул бровь. А вот это уже интересно. - Тогда я предлагаю вам пари, - он величественно поднялся, Союз буквально кожей ощутил эту стать и выдержку, вызывавшую неосознанный трепет. Обойдя столик, Британская Империя наклонился, дабы взглянуть прямо в чужие янтарные глаза. Говорил ровно, четко, но с ноткой азарта, - я помогаю вам в борьбе с Рейхом взамен на единственное условие... СССР не смел даже вдохнуть, томясь в ожидании. Чужое дыхание обожгло его ухо, заставляя пробежаться приятному холодку по спине. - Вы должны выжить. Мне не хочется думать, что мои вложения не окупятся. Докажите мне, что вы достойны восхищения не меньше любого другого в вашем роду.