***
Прошедшей ночью генерал из соседней палаты безуспешно пытался задохнуться от астмы. Очень неудачное стечение обстоятельств: дежурная сестра перепугалась, вместо того, чтобы звонить по телефону, зачем-то стала звать дежурного врача, крича на весь коридор. Великобритания открыл глаза. Услышал сквозь сон вопли медсестры и характерные сипы через тонкую стенку. В голову почти сразу поползли, как мерзкие тараканы самые жуткие мысли. О смерти… о родителях… Он и ему подобные — существа долгоживущие. Но не бессмертные. Если экономика летит к чертям — тебя убьет даже человек, что уж говорить про себе подобных. Но смерть во время войны или в кризис от милосердной руки твоего правителя — это смерти неприятные, но неожиданные. Ты не успеваешь осознать ее. Другое дело — «покой». Воплощение может добровольно отказаться от своих полномочий, передавая их своему потомку. После этого у тебя начнется обратный отсчет. Ровно семь лет прежде чем ты умрешь. В тот же день и тот же час. Англия и Шотландия так и сделали. Великобритания поморщился. Он не любил эти воспоминания. Он, в принципе, не любил вспоминать мать. Ее елейную улыбку, тонкие пальцы, что как паучьи лапки любили хватать его за плечи, болезненно впиваясь. Ее излюбленное «Я все слышу», каждый раз стоило ему хоть на секунду почувствовать себя расслабленным. Он ненавидел этот властный тон. Он ненавидел ее за то, что она сделала с отцом. И с тех самых пор ненавидел всех, кто пытался его контролировать. Нет. Никогда он не позволит собой управлять...***
Он наконец дома. Колено перестало ныть, стоило разобраться с кипой непрочитанного за эту неделю. Правый глаз подслеповато щурился, пришлось достать такой раздражающий сейчас монокль. Как давно его не беспокоило зрение? Ну, достаточно, чтобы забытый старый друг благополучно утратил свою цепочку. Так что теперь есть шанс потерять его окончательно. Вечерело. Нужно пойти включить свет. Рев мотора за окном привлек внимание. Очередной посетитель? Кому там нетерпится, кого он еще не застал в больнице? Когда он подходил к прихожей, раздался звонок в дверь. — Минуту! Щелчок замка. Дверь открывается. Британия молча смотрит на него. Все тот же: бордовый свитер, затасканные брюки, теплое коричневое пальто. Родной переменчивый глаз. Сейчас ярко золотой. Как тогда. В той лазурной комнате. — Алексей? — Британия отставил в сторону трость вслед затем удивлённо охнул, ощутив крепко сжавшие его рывком объятия. Уткнувшись носом в чуть колышущиеся от дыхания тёплое плечо, Империя ощутил едва уловимый, знакомый аромат сигарет и пыльных книг. Внезапно, ему стало горько, к горлу подступил ком. — Эй, ты чего? — Советы, уловив пронёсшуюся по телу Великобритании тревожную дрожь, нежно погладил его по голове и медленно отстранился, пытаясь заглянуть британцу в лицо. — Зачем ты пришел? — Британия с трудом подавил рвущиеся наружу слезы, — я же уже все сказал… — Он знает. — What?! — Приехал ко мне две недели назад. Я не знаю откуда он узнал и не знаю как, но я знаю только то, что он пообещал не вмешиваться, — а взгляд жалобный, просящий, — Я не хочу тебя терять, Артур. Пожалуйста С сердца как скала свалилась, Империя даже рот открыл от нахлынувших эмоций. СССР поцеловал его, нежно обхватив ладонями такое любимое лицо. — Не пойми неправильно… но… Я бы хотел сегодня остаться с тобой. Еще и за руку берет. Почувствовал, засранец, свою власть. Ну а что Брит хотел? Мальчик перед ним, что ли? Безобидный мужчина? Ага, конечно. И весь свой опыт общения с любовниками, который исчисляется десятилетиями, он оставил где-то там в 30-х? Британия фыркнул, покачав головой. Осторожно подняв свою трость, провёл ладонью по острой скуле. Советы прикрыл глаза, подавшись навстречу. — Я приготовлю комнату, — и отстранившись от недовольного таким ответом Союза, направился на второй этаж, — и ванную тоже. Перелет явно был не самым приятным. В первую очередь доходит до ванной. Британия набирает ему воду, не слишком горячую, убеждается, что полотенце в шаговой доступности и выходит в гостиную. Союз сидит на широком диванчике, заинтересованно поглядывая в сторону лестницы. Шапку, пальто и сапоги снял, оставив в прихожей. Непослушные взлохмаченные каштановые волосы сейчас напоминали скорее наэлектризованное облако. Очаровательно. — Ванна готова. И у меня есть фен, если понадобится. Советы невольно посмотрел на свою шевелюру. Да, определенно понадобится. Дверь оставляет приоткрытой. Британия же спускается на кухню, заварить чай и может найти что-то подходящее для легкого перекуса. Из легкого нашлись только хлеб и арахисовая паста. Сойдет. Ставит набор в гостиной на столик. Из-за приоткрытой двери доносится мерный плеск. — Как вода? — Лучше не бывает, — голос довольный и расслабленный, — ты можешь присоединиться. Империя хмыкает. — Наслаждайся. Возражений не следует. Британия отправляется на поиски гостевой спальни. Дома было много комнат, большая часть из которых давно пустуют. Если не считать иногда гостящего у отца Канады, то британец живет один. Спальня небольшая, недавно делал тут ремонт. Две тумбочки, туалетный столик с зеркалом, небольшой шкаф. Кровать новая с обычной деревянной спинкой, нормального «деревянного» оттенка. Кажется, он называется «махагон». Предыдущая была с белым гарнитуром, а изголовье кровати украшала белая стяжка из бархата. Эта дрянь собирала столько пыли, что Британия уже устал выслушивать причитания домработниц и решил полностью поменять интерьер. Ну вот, пригодится. Постельное белье на верхней полке шкафа. Великобритания быстро перестилает постель, открывает окно балкона, чтобы как следует проверить комнату. — Уютненько. Великобритания оборачивается. В дверях уже стоит Союз, в намотанном на бедра полотенце. Волосы зачесаны назад, но все равно немного влажные. Лицо довольное до безобразия. Взгляд невольно пробегается по мощной груди и прессу: то тут, то там их пересекали шрамы. Большие и малые, глубокие и едва различимые — словно карта звездного неба. На плечах и груди, ближе к шее, также можно было заметить россыпь веснушек. А в противоположной стороне, на бедре, почти полностью скрываясь за полотенцем пряталась татуировка. Британия так залюбовался открывшимся зрелищем, что не сразу заметил лукавый взгляд янтарного глаза и довольную чеширскую улыбку. — Нравится? Шаг вперед. Британия нервно сглотнул. Он не был готов… но он сейчас сам себя проклянет, если сбежит. — Очень. Британию прижали к стене. Он сам не осознал своего безрассудства, когда рука начала зарываться в абсолютнейший беспорядок каштана. Союз довольно заворчал в поцелуй, сильнее стискивая талию британца в руках, затем плавно перемещая губы на мочку уха. Легкий поцелуй, тяжелое дыхание в полностью красную ушную раковину. Глаз Союза сузился, он слегка наклонил голову (прямо как кот, когда он собирается скинуть кружку со стола) и улыбнулся. Какая это была улыбка! Сколько в ней было радости от сознания того, что Британия от него никуда не денется, что он сейчас полностью в его власти. Его затыкали то пальцами, то языком, то губами, то просто так сильно прижимали к себе, что лицо утыкалось в чужие волосы. Советы, за руки подняв его в воздух и лишив опоры в виде пола, поддержал его бёдра так, что получилось, будто Империя сидит на одной его руке, при этом прижат к стене другой рукой, скрепляющей руки над его головой. Если он начинал вертеть головой, и Союз отказывался от попыток его остановить, он переходил от губ к шее. Шея, его бедная шея… Как хорошо, что на ней не видно всех тех красных пятен, что наверняка проступят, когда он снова станет человеческого цвета. Он не мог определиться, или это у Союза поднялась температура и от того места, где он его целовал, горят, как свежие ожоги, или это у него кожа такая холодная. Причём он бы не сказал, что Союз обращается с ним очень грубо. Он просто не давал ему полноценно сопротивляться. А так… он был даже… нежен. По-своему, конечно, но нежен. Синяков на коже после его касаний не оставалось, только это неопределённое чувство, когда кожа немного зудит и хочется хорошенько подрожать, чтобы стряхнуть с неё всё. Появлялось желание вздрогнуть, дёрнуться, как от внезапной щекотки, когда Союз наклонялся к его шее и его волосы, путаясь, касались только что сделанных засосов. Он не сообразил, когда Союз отодвинулся от стены и, подойдя к кровати, мягко бросил его на неё, не понял, что он сам забрался на кровать и продолжает целовать его, не выпуская из хватки одной рукой, другой же расстёгивая пуговицы на его рубашке. Он вообще мало что соображал. Он ещё не был полноценно возбуждён, но уже подрагивал всем телом, а не сжимался, когда Советы касался его живота, боков, плеч, когда он перебирал, поглаживая, его волосы, когда приобнимал его, тянул к себе и делился своим внутренним жаром. Он поневоле тянулся к этому жару, неосознанно прогибаясь в пояснице, чтобы продлить телесный контакт. Голая ледяная кожа касалась чужой горячей и он возвращался в прежнее положение, но только чтобы чуть позже снова потянуться навстречу теплу. Британия сам уже сплетал свой язык с его языком, старался придвинуться поближе, его тело подавалось навстречу его ладоням. Империя совсем не дёргался, начал плавиться из-за его тепла, не стеснялся брать инициативу в свои руки и так же без зазрения совести отдавал её обратно. Союз на мгновение остановился, оценивая подготовку. Британия не раздвигал ноги, не постанывал, не делал ничего откровенного, и если б ему вздумалось сейчас выйти на улицу, ему бы не составило никакого труда полностью остыть и прийти в нормальное состояние. В его глазах горел мерный красный огонь, он не искрился от желания, но и не оставался таким же, каким пришёл в эту комнату. Иными словами, он был готов. Союз слегка подкинул его, повернув в сторону изголовья, к подушками, приподнял бёдра и снова наклонился за поцелуем. Артур чуть-чуть зажался, оказавшись в этом положении, но сбегать не собирался, только спрятал лицо в подушку и обмяк, отдавая своё тело в его распоряжение. Союз снял с него рубашку, стянул штаны и приобнял одной рукой, отвлекая, целуя в шею. Медленно сполз вниз. Британия глухо выругался куда-то в простынь, почувствовав юркий язык. Союз лишь усмехнулся, вжавшись губами, стал влажно ублажать его. Язык скользил взад-вперёд, по кругу, ровное дыхание пригревало, смешиваясь со слюной. Британия завертелся в его руках, ноги сильно дрожали, от усилий сдержать стоны, начал задыхаться. СССР победоносно улыбнулся: тело в его руках становилось разгоряченным и влажным. Но останавливаться Советы не собирался, наоборот решил, что доведёт его до ручки. Или хотя бы до оргазмического крика. Одно другому не помешает. Он стал медленнее водить языком, чуть отстранившись, резко вжимался губами, поднимался выше, целуя позвонки, возвращался с удвоенной силой. Свободной рукой изредка касался подрагивающей плоти. Союз так увлёкся процессом, что достиг своего уровня удовольствия. Язык стал проскальзывать внутрь, толкаясь и резко извиваясь, дразня и без того доведенное до сладких спазмов тело. Советы даже не сразу расслышал: — Прошу, хватит! Хватит! — отчаянно задыхаясь, шептал он срывающимся голосом. Союз сделал ещё пару толчков, влажно присасываясь. Наконец, отстранившись, вытер тыльной стороной ладони губы. Зрелище открывшееся ему было потрясающем: британец был изумительно разгорячен. Губы искусаны до припухлостей, глаза сверкают тёмным влажным блеском, грудь так и ходит ходуном, идеально зачесанные волосы растрепались и паутинкой лежали на мокром лице. Он перевернул его на спину. Империя даже сквозь негу почувствовал чужие эмоции, когда Союз коснулся его ноги. Советы с содроганием смотрел на кривой, пересекающий ногу от бедра до икры шрам. На бедре это выглядело еще более жутко — там полученное увечье уходило глубоко в кожу, словно ему не давали зажить еще несколько недель после получения. Союз даже невольно сравнил это с абсолютно выжженным полем, что более никогда не станет тем зеленым лугом, каким было до пожара. — Я его убью. Британия судорожно сжал его руку. — Золотце, не нужно… Сплел вместе их пальцы. Подтянул Союза ближе, впиваясь таким молящим, таким скорбным поцелуем. «Забудь об этом. Просто забудь обо всем. В этот вечер ничего дальше меня — нет» Обхватил руками его плечи. «Только не уходи» Союз чувствовал, как эти мысленные мольбы Артура отзываются в сердце. Он на мгновение углубил поцелуй, но затем отстраняясь, нависнув. Тихо произнес, поглаживая напряженное бедро рукой: — Будет немного дискомфортно, — Советы прижал указательный палец. — Я очень постараюсь понежнее. Британия кивнул, приподняв бедра. Союз осторожно надавил, мышцы сжались как каменные. Свободная рука дернулась, ловко обхватив начавшую опадать от болезненных ощущений плоть. Она двигалась быстро и с нажимом обхватив у самой головки, внезапно замедляясь и мягко скользя по всей длине. Империя громко дышал прогибаясь и ворочаясь, чувства у него в душе были смешанные. Алексей нежно протолкнул в него один палец, неспешно двигая им на всю длину. Вторая рука замедлилась, играючи скользя от влажной головки к затвердевшим соскам. Не ощущая сильного сопротивления, Советы ввел второй палец чуть согнув их. Британец вскрикнул, резко выгнувшись дугой. Глаз Советов довольно заблестел. Теперь Великобритания лежал боком, пряча лицо в руках. Союз не ощущая давление мышц уже на трех пальцах, решил что пора. Одной рукой чуть приподняв таз мужчины, второй прижимался к растянутому месту. Сам он дрожал, как от лихорадки, номинально, это его первый опыт с мужчиной… не в принимающей роли. Ему казалось, что достаточно видеть такое очаровательно раскрасневшееся лицо и скромно поджатую губу, чтобы праздник закончился даже не начавшись. Британия старался держать бедра раскрытыми, но руки крепко сжимали ткань под собой и тело иногда сжималось, как пружина. Советы нежно огладил чужие плечи, тихо скользнув по лопаткам, ниже по соблазнительной ложбинке. Британец призывно ахнул. Союз толкнулся в него, а Империя невольно зашипел. Было понятно почему — не каждая его барышня соглашалась вообще на продолжение, видя такую… достаточно внушительную картину. — Прости… сильно больно? — Т-терпимо… Союз не использовал его, он медленно и неглубоко двигался внутри, давая привыкнуть к его присутствию. Он умел терпеть, и это Британец в нем сейчас особенно ценил. Он прижал к себе подушку, утыкаясь в нее носом. И когда тот, уже в своей нетерпеливой манере, повел бедрами, Советы начал движение, устраиваясь удобнее. Темп стал быстрее, но еще не были слышны громкие шлепки. Союз все еще боялся ему навредить, он не входил глубоко. Убрал шершавой ладонью так мешающие сейчас, ставшие синими пряди. Британия слегка хмурил брови на каждый новый толчок. Почувствовав, как с его лица стряхнули волосы, он приоткрыл глаза и робко улыбнулся, не зная, то ли тихо посмеяться, то ли позволить стону вырваться наружу. Очередной, но уже более уверенный толчок задел так искомую Союзом точку. Британия вновь уткнулся в подушку, пряча сладостный полувскрик-полустон. Союз тоже вздохнул, ощутив особенно сильное давление. Приобняв его, нежно поцеловал в шею, зарываясь носом в темные вихры на затылке. Пахло вишней и медом - его любимым чаем Вдохнув поглубже Советы вновь неспешно толкнулся. Тело в его руках было теплым, податливым. СССР двигался в нем чувственно и неторопливо, оглаживая плоский живот, поднимаясь к тяжело вздымающейся груди и напряженным соскам, спускаясь к идеально круглым ягодицам. Британская Империя молчал, лишь тяжело дышал и старательно прятал лицо. Советы почти целиком лег на него, обхватив пальцами его подбородок развернул к себе глаза в глаза. Заглянул в любимый сапфир. В бушующий океан. — Ты прекрасен, — произнес он, чуть глубже толкнувшись внутри него, — Не закрывайся от меня. Британия поцеловал его в губы, двинувшись бедрами навстречу. Он двигался с неравной частотой, но с чувством и желанием угодить. Советы рассеяно целовал свое сокровище в губы, в лоб, в очаровательные ямочки. Температура повышалась, глаза так и норовили закрыться, чтобы целиком утонуть в физической дрожи. Британия застонал, низко и проникновенно, упав на кровать, целиком открывшись для действий Союза. Тот пристроившись поудобнее, отдался в естество движения, время от времени крепко цепляя в поцелуе припухшие губы. Когда все заканчивается, Британия с нежностью и трепетом водит пальцами на чужой груди по линии шрамов. Союз зачарованно наблюдает за его действиями, чуть зарывшись одной рукой в уже успевшие стать вновь бурыми пряди. — Какое твоё любимое блюдо? — ?... Фриттата. — Это ещё что? — Омлет с овощами и сыром. — Звучит сложнее, — Союз ухмыльнулся, выслушав насмешливое фырканье Британии, с улыбкой закрыл глаза. — Ещё откровений в ваш кофе, золотце? — ехидно и сонно донеслось откуда-то сбоку. Советы добродушно хмыкнул. — Спи уже, сокровище.