Новый Гулливер или Лишняя Принцесса

Новая жизнь Так началась наша новая жизнь. Виделись мы с Ааш-шу теперь урывками, на бегу, чаще при посторонних, и тем жарче были редкие свидания наедине! Я по пять часов в день занимался изучением языка шу-иннов, их истории и обычаев, а также вникал в дела Колонии, чтобы с честью заменить Ааш-шу, когда она поедет в Метрополию. Ааш-шу спешно «подчищала хвосты», чтобы оставить мне как можно меньше проблем, потому что ее поездка могла затянуться, о чем мы оба старались не думать. Правда, она заочно уже присмотрела нам Третьего – это был ее друг детства, Ини-кири из клана Вдохновляющих и Радующих. Общественное устройство шу-иннов простое и одновременно сложное, потому что представляет собой не стабильную конструкцию, а постоянную изменчивость, как они выражаются. Все общество делится (и это тоже не совсем верно) на четыре клана: первый – Понимающие и Направляющие, второй – Знающие и Помогающие, третий – Умеющие и Делающие, четвертый – Вдохновляющие и Радующие. Скорее, это не кланы, а группы, объединяющие шу-иннов по роду их деятельности. Главная задача воспитателя – определить призвание ребенка и приложить все необходимые усилия, чтобы он преуспел в выбранном занятии: переход из клана в клан зависит только от способностей, и не редкость, когда каждый из тешарона относится к разным кланам. Первая группа включает в себя правителей, жриц и воинов-защитников. Религии как таковой у шу-иннов нет, а жрицы ведают вопросами духовными: шоэния, эо-шэны и прочие тайные знания, в которые меня, конечно, никто не собирался посвящать. Это единственный клан, куда шу-инн попадает либо по праву рождения, либо в результате заключения брачного союза. Верховной Жрицей всегда является шои-анба, Верховным Правителем – ее шуи-вири. Правят одновременно три возраста: Верховные, Старшие и Младшие. Как только становится ясно, что ребенок, родившийся у Младшей Жрицы – это шои-анба, девочка тут же назначается Младшей, все остальные Жрицы и Правители поднимаются на ступеньку вверх, а Верховные уходят, как мы бы сказали, на пенсию, оставаясь в ранге советников. Поэтому и возник такой переполох из-за Ааш-шу: ее сестра только-только была введена в ранг Младшей Жрицы, а тут – смотрите-ка! – еще одна шои-анба. Никто не успел толком свыкнуться со своим новым положением, а уже нужно снова подниматься на ступеньку. Допустим, Старшим и Младшим это было только на руку, но Верховные еще не успели в полной мере насладиться доставшейся им властью: обычно передвижка происходит раз в двести-триста лет, а тут в полном расцвете сил и после каких-то жалких двадцати лет правления надо уходить в отставку! Не удивительно, что Верховный правитель Аошу-нири, не погнушавшийся лично приехать в Колонию, смотрел на нас зверем. Во вторую группу входят ученые, врачи и учителя, в третью – мастеровые разных специальностей. Точнее сказать, те шу-инны, которые владеют знаниями об изготовлении разных предметов и приборов. Условно говоря, инженеры. А настоящие мастеровые – почти всегда местные жители. Четвертая группа – артисты, художники и поэты. У шу-иннов широко развито театральное и музыкальное искусство, а танцы считаются занятием для туземцев. Живопись у них тоже своеобразная: шу-инны не признают реалистическую живопись, все эти портреты-пейзажи-натюрморты – зачем повторять природу с худшим мастерством? Но зато приветствуют всякое орнаментальное и абстрактное изображение, отражающее духовный мир автора. Такая же заумная у них и поэзия, зато романы, мемуары и исторические хроники я читал с удовольствием – потом, когда освоил язык шу-иннов. Ини-кири – наш будущий Третий, как раз был поэтом, и Ааш-шу надеялась, что уединенная жизнь в Колонии ему понравится. Колония, как оказалось, была не каким-то участком земли, а целым материком, сопоставимым по площади с нашей Австралией и примерно такой же формы. Готовясь к роли наместника (вот ужас-то!) я прочесал эту «Австралию» вдоль и поперек, то в компании Ааш-шу, то в сопровождении Канибу Сару – фиолетового слуги высшего ранга, которого приставила ко мне Оши-ниу. Он носил гордое звание Приближенного или Посредника и нрав имел суровый, так что я не рискнул спросить, почему он спокойно выдерживает даже физический контакт с шу-иннами. Ко мне он относился снисходительно, но подчеркнуто вежливо. Население Колонии занимается в основном земледелием, животноводством, рыболовством и кое-каким ремеслом. Кроме всего прочего в Колонии ведутся разработки горючего камня и еще каких-то полезных ископаемых, так что должность наместника вовсе не была синекурой – проблем хватало. Мы побывали на разработках, в прибрежных поселках «зеленых людей», в равнинных деревнях «коротышек» и «обычных» людей, а также в поселении так поразивших меня рогатых существ. Зеленые люди – бивану – как раз и занимались рыболовством и добычей жемчуга, которым шу-инны обычно украшают траурные одежды. Умирают они редко, поэтому каждый раз проводится чрезвычайно помпезная церемония прощания, как я понял, рассматривая картинки в исторических хрониках. Местные жители тоже ценят жемчуг, особенно женщины коротышек, которые надевают столько жемчужных низок, сколько им исполнилось лет, так что старухи ходят, натурально согнувшись – от тяжести возраста и жемчуга. Коротышки момоги – племя скотоводов и воинов. Они разводят кузако (нечто среднее между овцой и ламой), коротконогих и обычных «лошадей» чури, а также крупных птиц ороно – наподобие наших кур, каждая из которых ростом примерно со среднего коротышку. Дети коротышек уже лет с пяти прекрасно держатся в седле, а обучаться приемам рукопашного боя они начинают вообще лет с трех. Воевать, собственно, в Колонии не с кем, так что все эти боевые замашки – просто дань традициям. Свои таланты момоги охотно демонстрируют на ежегодных Праздниках урожая. Вообще колонисты очень любят праздники, так что радостно отмечают все подряд, невзирая на то, чья это традиция. Календарь ежегодных праздников представляет собой увесистый том, а ведь есть еще особо торжественные мероприятия, проводящиеся раз в три года или вообще нерегулярно – как, например, День сбора улиток киюю. Взрослые киюю величиной с хорошую кошку и очень прожорливы, к тому же раковины у них металлизированы, а все тело покрыто такими же чешуйками, весьма прочными, так что убить такое существо не просто. Но ползают они медленно, поэтому поймать киюю легко, хотя заметить трудно: улитки умеют отводить глаза преследователям. Пойманных взрослых киюю сжигают заживо, это единственный способ их умертвить. Панцири и чешуйки в огне плавятся, и из этого металла отливают всевозможные мелкие предметы, вроде ложек или гребней. К счастью, размножаются киюю медленно, и молодь вылупляется раз в восемь-десять лет, а металлизируется только через пару месяцев. Заметив появление первых еще крошечных улиток, на них объявляют охоту и стараются выловить всех, иначе от растительности и следа не останется. Единичные экземпляры живут в садах правителей и знахарей под тщательным присмотром специальных служителей, достигая порой двухсот лет. Слизь молоди киюю считается целебной: из отловленного в больших количествах мелкого молодняка делают лекарственную настойку, отвратительную на вкус, но помогающую, как говорят, от великого множества заболеваний – от болотной лихорадки до перелома ноги. По окончании отлова устраивается большой праздник с разыгрыванием забавного представления «Битва момоги с киюю». «Обычные» люди – заэтану – занимаются земледелием и разными ремеслами, среди них много хороших кузнецов и гончаров, а ткани, сотканные из местной разновидности льна, высоко ценятся и идут на экспорт в Метрополию: тонкое полотно шириной в метр и длиной в три метра можно, сложив, легко спрятать в карман. Наибольшее впечатление на меня произвели рогатые киарру, которые оказались аборигенами этого Мира. Они издавна жили в горах, образовав что-то наподобие резервации северо-американских индейцев. Пологие горы с одной стороны упирались в большое озеро Киар, а с другой – спускались к океану. Вода в озере соленая, и ученые считают, что горы образовались в результате природного катаклизма, а озеро когда-то было частью океана. Климат там суровый, лето холодное, зима снежная и порой настолько морозная, что замерзает не только озеро, но и прибрежные океанские воды. Переселяться в более удобные для жизни места киарру не желали и с прочими жителями почти не контактировали, но приветствовали туризм из Метрополии, приносящий им хороший заработок от продажи расписных горшков, тканых поясов, деревянных колокольчиков, вяленой рыбы ча, сушеных ягод кии, глиняных статуэток с рогами, а также заговоренных камней, выполняющих желания – их якобы находят на месте удара молнии. Прочие колонисты не доверяют киарру и побаиваются, считая, что те лгут, как дышат, а их рогатые статуэтки наводят порчу. Но шу-инны едут в такую даль не только за сувенирами: на озерной стороне, поросшей хвойным лесом, постоянно идут грозы, даже зимой, так что многие специально приезжают полюбоваться на полыхание молний в снежной круговерти. А весной, когда тают снега и горы окутывают туманы, туристы из Метрополии могут наблюдать редчайшие белые радуги, которых не бывает больше нигде. Океанская сторона лишена растительности, так что видна удивительная красота горного массива, сложенного из равномерных волнистых полос породы всех оттенков красного и желтого цветов. В сочетании с пронзительной синевой океанских вод это дает поразительное зрелище, особенно впечатляющее при восходе и закате солнца. Если в самой Колонии аборигенов осталось мало, а большую часть населения составляли те, кто прибыл сюда из других миров, попавшись в ловушки, то в Метрополии коренного населения было довольно много. Аборигены Метрополии представляли собой другую расу и сильно отличались от здешних киарру: никаких рогов и нормальное телосложение, а у киарру коленные суставы развернуты назад, как у лошадей или оленей, потому и походка их показалась мне странной, когда я впервые увидел рогачей на дороге. Туземцы Метрополии называют себя абинати, они высокие, смуглые и невозмутимые, если судить по единственному абинати, которого я знал близко – Канибу Сару. Меня интересовали взаимоотношения шу-иннов и абинати: как ни верти, а шу-инны тут такие же завоеватели, как испанцы в Америке. И сначала, пока я только учился языку и изучал историю, эти отношения представлялись мне идеальными. Но на самом деле все оказалось не так просто.