Новый Гулливер или Лишняя Принцесса

Коварство шу-иннов Шу-инны – очень древний народ. Долгое время они жили в Мире Летающих Черепах, где тоже были пришельцами, согласно легендам – с Другой Стороны. Тогда они мало чем отличались от нас: те же два пола, такая же продолжительность жизни и похожая история, изобилующая войнами, борьбой с силами природы и техногенными катастрофами. Шу-инны считали, что они, как существа высокоразвитые, имеют право удалять примитивные формы жизни, чтобы избавить их от мучительной борьбы за выживание. Вмешательство шу-иннов в эволюцию, таким образом, должно быстро уничтожать страдальческое существование недоразвитых организмов, заменяя его счастливой и упорядоченной жизнью разумных существ. В результате в Мире Летающих Черепах все туземцы были «удалены», из пяти существовавших рас шу-иннов осталась только одна, моря были заражены отходами, часть суши превратилась в пустыню, и вымерли все дикие животные и растения. Но однажды Верховному Правителю и Верховной Жрице было видение о скором конце света, и они принялись спешно изменять концепцию жизни. Это видение было записано, с него начинается обучение любого шу-инна. Вот оно: На истоке времен сидел на краю леса первый шу-инн, погруженный в мрачные думы. Собрались вокруг него разные существа, и сказали: «Нам больно видеть, что ты в печали. Проси чего хочешь – получишь всё. Сказал тогда шу-инн: «Мне нужно иметь острое зрение». И ответило высоко летающее существо: «Я дам тебе свое». Сказал шу-инн: «Мне нужно быть сильным». И ответило хищное существо: «Я дам тебе свою силу». Сказал шу-инн: «Мне нужно знать все тайны природы». И ответило ползучее существо, ведающее тайнами: «Я открою их тебе». И так каждое из живых существ принесло шу-инну свой дар. Получив всё, он встал и удалился. И тогда мудрое существо, живущее в дупле, сказало: «Теперь, когда шу-инн получил столько знаний и умений, мне страшно. Я вижу в нем алчную пустоту и неутолимый голод – то, что делает его печальным и постоянно заставляет его желать все нового и нового. Шу-инн будет забирать и забирать. И однажды Мир ответит ему: «Ты забрал все, что у меня было. Меня больше нет». Но видение явилось слишком поздно: надвинулась очередная глобальная катастрофа, спасения от которой не существовало, пока шу-инны не открыли заново способ Перехода в другой Мир, забытый с годами. Верховный правитель стал спешно готовить народ к эвакуации. К чести шу-иннов надо сказать, что они собирались вывести всех без исключения. Но бóльшая часть народа просто не поверила в грядущий катаклизм и не хотела никуда уходить. На разъяснения и уговоры было потеряно много времени, а катастрофа разразилась раньше, чем рассчитывали, так что совершить Переход смогла только четвертая часть тех, кто этого хотел. Естественно, что первыми ушли дети и полезные члены общества: врачи, учителя, ученые, ремесленники. Все Правители и Жрицы, кроме Младших, погибли вместе с Миром Летающих Черепах, только в последний момент Верховный Правитель Эо-шои успел отправить в новый Мир Верховную жрицу Ааш-ниу, свою шои-анбу, причем сумел отдать ей своего эо-шэна. Но это было необходимо, поскольку Верховная Жрица не успела передать Младшей все тайные знания, без которых им было не выжить. Эта высокая трагедия, случившаяся в незапамятные времена, была неоднократно воспета в стихах и романах, разыграна в театрах. До сих пор при заключении союза совершающая его Жрица произносит пожелание: «Да будет ваша шоэния сильна и прекрасна, как у Эо-шои и Ааш-ниу, а чувство долга так же крепко. Живите долго и умрите в один день». В новом Мире шу-инны предполагали жить по-новому, но у них и тут начались проблемы, которые, впрочем, являлись продолжением прежних. Они давно занимались вопросом продления жизни и весьма преуспели, но незапланированным побочным эффектом стало угасание либидо и, как следствие, падение рождаемости. А потом положение усугубилось, потому что почти перестали рождаться женщины – то ли сказались последствия Перехода, то ли воздействовали условия жизни в новом Мире. Все научные силы были спешно брошены на решение этой проблемы. И выход нашелся. Подробностей я не знаю, потому что эта информация относится к разряду Вечных Тайн и входит в ведение Верховной Жрицы. Но это как-то связно с разным набором хромосом у разных шу-иннов. Всего таких наборов, как нетрудно догадаться, четыре. Ученые-генетики занимались не только шу-иннами, но также аборигенами и колонистами. То, что было проделано с этой частью населения, можно назвать одомашниванием: последовательно и неизбежно «удалялись» личности с агрессивным темпераментом, в результате чего колонисты теперь представляют собой очень дружелюбный и доверчивый народ, правда, не блещущий умом. Единственное исключение – киарру. А из аборигенов Метрополии подбирались и сводились в браке особи с высокой терпимостью к близости шу-иннов, в результате чего была «выведена» элита абинати – клан Посредников или Приближенных. Это единственные представители туземного населения, которые владеют языком шу-иннов – остальных не учат сознательно. Причем правящие шу-инны прекрасно знают все языки, существующие у аборигенов и колонистов. Надо сказать, что существование колонистов мало чем отличается от жизни каких-нибудь земных крестьян или мастеровых, а вот абинати не воспитывают сами своих детей, а отдают шу-иннам, когда ребенку исполняется четыре года. Дети до десяти лет не испытывают никаких особенных ощущений от контакта с шу-иннами, а потом в дело вступают представители элиты абинати. Юных абинати, воспитывают в духе верности шу-иннам, дают образование или специальность согласно способностям и устремлениям воспитанников. За долгие тысячелетия правления шу-иннов абинати привыкли к такому порядку и не видят в нем ничего особенного, но меня эта практика поразила. Потом я вспомнил, что так же обращались в Америке с детьми индейцев, но ничем хорошим, насколько помню, это не кончилось. Чем-то эта система шу-иннов напоминает рабство, но, конечно, ничего подобного страданиям какого-нибудь «дяди Тома» тут встретить нельзя. Абинати работают на шу-иннов потому, что им это нравится, как уверяют шу-инны. Но, подозреваю, что самих абинати никто не спрашивал. Да они и не представляют, что может быть иначе. Правда, следует отметить, что шу-инны привыкли к аскетизму: в еде неприхотливы, одежду носят веками, благо ткани очень прочны, а лишней мебели и всяких безделушек у них не бывает. Ааш-шу с недоверием слушала мои рассказы о земной жизни, искренне не понимая, зачем менять, например, один шируку на другой, если старый еще работает? И зачем покупать новую одежду или посуду, если прежняя еще не прохудилась? Шу-инны очень консервативны, осторожны и помешаны на охране природы. Что ж, их можно понять! Всякое техническое усовершенствование обсуждается годами и часто отклоняется, так как либо недостаточно безопасно, либо его производство вредно для окружающей среды. Поэтому их транспортные средства передвигаются на энергии солнца или электричества, а связь есть только почтовая и телефонная, последняя – в одной лишь Метрополии. Так что мы с Ааш-шу, когда она уехала в Метрополию, общались исключительно при помощи писем. Почта приходила ежедневно со специальным транспортом – быстролётными золотыми шируку, которые преодолевали разделяющий нас океан за восемь часов. Кроме того, нас соединяла шоэния: это трудно объяснить, но я всегда знал, когда Ааш-шу думает обо мне и каково ее настроение. Мы оба сильно тосковали в разлуке, что не помешало мне совершить поступок, которого я так себе и не простил. Но обо всем по порядку. Иногда я выбирался на рынок – просто погулять в одиночестве, поглазеть по сторонам, выпить немного пряного вина, купить какую-нибудь забавную ерунду для Ааш-шу: колокольчик, призывающий ветер, или инкрустированную раковинками киюю расческу. Гулял я в одежде обычного колониста, а не в синем наряде, который стал носить после «обручения» с Ааш-шу. Один раз я вышел на рынок в синем – на меня все испуганно косились, лишь один старик-бивану цепко ухватил за рукав и принялся допрашивать: – Ты кто такой? Почему носишь синее, словно ты один из шу-иннов? А ты ведь никакой не шу-ин, проглоти тебя рыба окои! Ростом, однако, не вышел. И цвет кожи, как у какого-нибудь занюханного заэтану! Я кое-как от него отбился и с тех пор надевал на рынок полосатые штаны и куртку с капюшоном, чтобы уж совсем не отличаться от заэтану. Во время одной из таких прогулок я наткнулся на знакомого коротышку Айомхара, который страшно обрадовался нашей встрече и потащил меня отметить это событие в кругу соплеменников – момоги приехали на рынок большой компанией, чтобы продать партию сыра и купить новую упряжь. А один из них собирался жениться, поэтому искал хороший жемчуг для подарка невесте. Так что поводов для пьянки было много. Ну, мы и напились. Сначала пили ягодное пиво и пряное вино, а потом… Потом Айомхар потащил меня к косой Мири, которая держала вовсе не ночлежку, а натуральный бордель. Нас там угостили контрабандной хвойной водкой, так что дальнейшие события я помню смутно. Перед нами плясали красивые девушки заэтану и бивану, едва прикрытые бусами и символическими лоскутками. Два невозмутимых бивану играли на дудках, один брякал в бубен – их зеленые волосы были скручены в дреды, унизанные ракушками. Потом одна из девушек бивану оказалась у меня на коленях. Потом… В общем, утром, как и следовало ожидать, я очнулся со страшным похмельем и в одной постели с зеленокожей девушкой. Долго переживал: рассказывать Ааш-шу или нет? Конечно, Оши-ниу разрешила мне подобные приключения, но моя совесть оказалась на редкость несговорчивой, так что я переживал, раскаивался и тревожился, хотя на самом деле причин для тревоги у меня было гораздо больше, просто я об этом не знал.