Новый Гулливер или Лишняя Принцесса

10. Один Однажды вечером я устроился в кресле перед ящиком с большим горючим камнем, изображавшем свернувшуюся клубком огненную ящерицу, наслаждался теплом и дочитывал пятый том исторических очерков. День выдался на редкость суматошный: рано утром к нам прибыл министр колоний с внеочередной проверкой – в прошлый визит он просто сопровождал Верховного. Похоже, он специально выбрал время, когда Ааш-шу отсутствовала. Надеюсь, что не подведу ее. Хорошо, что мне во всем помогает Канибу Сару! Он сразу повез министра в одно из поселений момоги, где очень вовремя случился какой-то местный праздник и должны были состояться конные ристалища. Я пожалел, что не смог поехать с ними, потому что ярко представлял себе эту потеху: коротышки верхом на маленьких вислоухих «лошадках» грозно размахивают копьями и булавами! А мне пришлось лететь на карьер, где добываются горючие камни и разбираться с поломкой одной из машин. Разбирался, собственно, не я – я только отдал распоряжение о вызове ремонтной бригады из Метрополии. На самом деле мне просто интересно было посмотреть на разработки. А когда вернулся, принял делегацию от племени киарру: они ежегодно подают наместнику прошение об увеличении квоты на продажу той самой хвойной водки, которой меня угостил Айомхар, провались он, и ежегодно получают отказ. Эта их хвойная водка – бронебойной силы питье! Сваливает с ног с одного глотка. Поэтому ее разрешено продавать только на Центральном рынке и только раз в год – в День Почитания Предков. В этот день киарру нельзя ни работать, ни путешествовать, ни торговать, так что на самом деле водку они продавать не могут никогда. Но хитроумные киарру приезжают на рынок заранее, в День Почитания Предков лавку не открывают, но выставляют бутыли с водкой на задворках, где любой желающий может взять пойло и оставить деньги – цена указана на каждой бутылке. Обманывать киарру никто не рискует, потому что среди колонистов бытует поверье, что те не прощают обмана и способны убивать на расстоянии. После торжественного обеда, который, к счастью, не затянулся, потому что министр уже слегка наобедался у коротышек и плохо отражал реальность, я принял несколько чиновников разного ранга, подписал стопку счетов, изучил план строительства нового водного цирка в поселении бивану, написал письмо Ааш-шу, в котором ни слова не сказал о своей «измене», примерил одежды, что мне шили ко Дню Заключения Брачного Союза, одобрил меню завтрашнего дня и репертуар оркестра, который будет играть на прощальном ужине с министром… Всё, что ли? Кажется, да. Ближе к ночи я добрался до своих покоев, где целый час отмокал под душем, которым, наконец, научился пользоваться: вода могла литься с любой стороны и даже сверху, как я привык, а не только снизу. И вот, только я, читая исторические очерки, дошел до эпохи правления Шувиру-тои, во времена которого была создана первая ловушка в ином Мире, как меня потревожили: постучал мой желтый слуга и сказал, что меня срочно ждут в большом зале. Почему-то я подумал, что это Ааш-шу решила сделать мне сюрприз, внезапно вернувшись из Метрополии. Я чуть не бегом поспешил в большой зал. Слуга открыл передо мной дверь, я вошел и тут же оказался в объятиях какого-то шу-инна. Я успел это осознать перед тем, как меня накрыла волна дурноты и беспамятства. Не знаю, как долго я был без сознания, а когда очнулся… Когда очнулся, то долго не мог понять, где нахожусь. Обстановка ничем не напоминала покои замка, но казалась знакомой: я лежал на металлической кровати, в глаза бил белый свет с потолка, в руку была воткнута игла, от которой отходила какая-то трубка. Я с недоумением рассматривал окружающее, но тут дверь открылась, и в комнату вошли двое. Я уставился на них, не в силах понять, что с ними не так. Потом дошло – оба были в белом. А Мире шу-иннов почти никто не носил белых одежд – это цвет траура. К тому же один из вошедших был чернокожим! – Кто вы? Где я нахожусь? Что со мной случилось? – спросил я на языке шу-иннов. Вошедшие переглянулись и в свою очередь стали задавать мне вопросы. Я не понимал ни слова, но звуки их речи тоже показались мне знакомыми. И вдруг в голове у меня что-то щелкнуло, и я все узнал: конечно же, это больничная палата, игла в руке и трубка – капельница, а эти люди – врачи в белых форменных халатах. И говорят они на английском языке. – Что со мной случилось? – спросил я уже по-английски. – Где я нахожусь? – Вы в Сан-Франциско. – Где?! – Вас пять дней назад нашли туристы на горе Шаста – обнаженного, без сознания, обезвоженного и в царапинах. – Я никогда не был в Калифорнии! Даже не знаю, где эта Шаста находится. Последнее, что помню, это… Я хотел было сказать: «…как я провалился в горную трещину, но это было на Алтае». И даже успел подумать: «Неужели я сквозь трещину с Алтая провалился в Калифорнию?!» Но тут у меня перед глазами встало бледное лицо шу-инна: злорадная ухмылка, прищуренный взгляд пронзительно-зеленых глаз. Я почувствовал, как меня сжимают сильные горячие руки… Озноб, дурнота, тьма в глазах… И я все понял. Тот шу-инн, что схватил меня – я вспомнил! – прилетел с министром Колоний, а прежде был в свите Верховного правителя Аошу-нири. Конечно же, это были происки Верховного! Это он подослал ко мне своего приспешника, пока Ааш-шу в Метрополии пыталась найти нашего Четвертого. Они просто выкинули меня обратно в мой Мир! Хорошо, хоть именно в мой. Та ловушка, через которую я попал к шу-иннам, была демонтирована, но существовала еще одна, которую перенастроили по приказу Ааш-шу, когда предполагалось, что я вернусь домой. Домой?! Мой дом там, где Ааш-шу! Как она сможет пережить нашу разлуку? А вдруг они сказали ей, что я передумал и сбежал?! А вдруг она этому поверит? Как мне вернуться к моей шои-набма? Они наверняка закрыли и эту ловушку, что вывела меня к горе Шаста, провались она. Тоже, небось, Место Силы… Врачи что-то мне говорили, но я не слушал. Отчаянье захлестнуло, я завыл и рванулся с кровати. Я успел несколько раз с размаху шарахнуться головой об стену, пока меня не отловили и не усмирили, а потом мог только плакать, беззвучно повторяя: «Ааш-шу… Ааш-шу…» Не буду рассказывать, как происходило мое возвращение в Москву, скажу только, что без друга Кости я бы до сих пор, наверно, мыкался по американским психушкам. Со мной беседовали полиция и секретная служба, меня показывали светилам психиатрии и специалистам по паранормальным явлениям, но я твердо стоял на своем: ничего не помню! Только то, что было до моего исчезновения – оказывается, я находился во всероссийском розыске уже три года. Родители мало обрадовались моему возвращению – вернулся, и слава богу. Отец в очередной раз женился, а мама была занята внуками: у сестры как раз родился третий ребенок. Моими розысками больше всего был озабочен Костя – родные привыкли, что я все время где-то путешествую, и не особенно волновались. Костя забрал меня из московской психиатрической клиники. Вернее, то, что от меня осталось – при первом свидании Костя меня не узнал: я сильно похудел, оброс, а главное, другим стал взгляд. Да и я сам, глядя в зеркало, с трудом себя узнавал. Жить мне не хотелось. Да, признаюсь, было у меня две попытки самоубийства, одна еще в Америке. Вторую пресек Костя. Он поселил меня на своей даче под присмотром домработницы. И однажды, приехав без предупреждения, застал меня с горстью таблеток в руке. Как же он мне врезал! Таблетки разлетелись по всей комнате, я упал, а скула моя мгновенно распухла. Костя достал из бара бутылку коньяка, разлил по стаканам, один залпом выпил сам, второй протянул мне. – Мне же нельзя, я на транквилизаторах… – уныло пробормотал я, поднимаясь с пола. – Хватит сидеть на лекарствах! Так у тебя совсем крыша съедет. Впрочем, уже съехала. Ты что вообще придумал, а? Только твоего хладного трупа мне тут не хватало! Твою ж мать… – Прости… Я не подумал… Черт, до сих пор в голове звенит! – Ладно, извини, что ударил. – Да чего там, все правильно. Так мне и надо. – Расскажи мне. Просто возьми и расскажи. Я же чувствую – ты всё помнишь. – Ты не поверишь. – Посмотрим. Мы просидели почти до утра. Костя слушал мой рассказ, потягивал коньяк и курил одну сигарету за другой. Выговорившись, я почувствовал такое облегчение, что мне было уже все равно, поверит мне Костя или нет. – Да-а, история… – задумчиво протянул Костя. – Ты мне веришь? – Пожалуй, верю. Выдумать такое! И зачем? Теперь я понимаю, почему ты так страдаешь. – Правда?! – Ты будешь смеяться, но… Ты ж помнишь, что недавно у меня сын родился? – Да, ты говорил. Я удивился. Мне казалось, ты не из тех, кто заводит семью. – Вот и мне так казалось. Но вроде как пора, всякое такое. И когда мне дали в руки младенца… Прикинь, я заплакал! Слезами! Представляешь? – Нет! – Знаешь, это было чудо. Меня как кипятком обдало! И я почувствовал, что таю. Как эта чертова Снегурочка! И теперь эта кроха живет у меня в сердце. Вчера только видел его, а уже скучаю. – Но ты увидишь сына уже сегодня. А я… Ощущение, что часть моей души, часть меня оторвали с мясом, и я истекаю кровью. Так болит. – Да, это я понимаю. Я другого не могу понять – почему ты, черт побери, сдался?! – А что я могу сделать? – Не знаю! Но наверняка что-то можешь, вместо того, чтобы днями напролет лежать носом к стенке. Ты ж говорил, что между вами сильная связь, так попробуй ее наладить. – А если она оборвалась? А если Ааш-шу… поверила, что я ее бросил?! – А ты бы поверил, что она тебя бросила? – Нет. – Ну вот! Так делай что-нибудь! Для начала приведи себя в порядок. Может, у тебя просто сил нет, чтобы наладить связь. Или эта твоя Ашу тебя не видит, потому что и смотреть-то не на что. – Ааш-шу, – машинально поправил я. Мы смотрели друг на друга: Костя сердито, а я изумленно. Черт побери, а ведь он прав! Какой же я дурак… – Она очень красивая? – уже мирно спросил Костя, раскуривая очередную сигарету. – Не знаю, – честно ответил я. – По меркам шу-иннов, думаю, очень. А на наш взгляд… Ну, самый первый раз я ее испугался, честно говоря. – Иди ты! – Представь, у нее синий раздвоенный язык. А сама под два метра ростом. – Да ты извращенец, братан! – А кожа светится, как лунный камень и переливается, как опал. И потрясающие синие глаза! С белыми ресницами. Трепещут, как крылья у бабочки. И… Я закрыл руками лицо. Костя сел рядом и обнял меня за плечи: – Все, хватит. Начинаем новую жизнь. Сейчас ты идешь спать, а потом… – Да, я знаю. Ты прав. – Ты справишься. Я верю в тебя. И в твою девушку с синим языком. Ну и красотку ты себе нашел, приятель! С этого дня все изменилось. Я рьяно принялся восстанавливать физическую форму: бегал по лесным тропинкам, занимался на тренажерах, плавал в бассейне. Просыпался рано, выходил на балкон, садился в кресло, закрывал глаза и пытался вернуть наше с Ааш-шу ощущение единства. Я воображал, что забрасываю в мировое пространство что-то вроде эхолота – длинное радужное «щупальце», которое терпеливо сканирует бездну, полную сверкающих звезд, туманных облаков и черных дыр. Так прошло несколько месяцев. Осень сменила лето, шли частые дожди, ветер кружил опадающие листья. Я не сдавался. И в один прекрасный день мой «эхолот» что-то нащупал. Какую-то огненную точку, которая ярко вспыхнула при касании. Я узнал Ааш-шу. Это была она, ее голубой эо-шэн! С каждым сеансом звезда Ааш-шу приближалась. Я сообщил Косте, что, возможно, скоро его покину, но мы оба не ожидали, что это произойдет так скоро. Был тихий ноябрьский вечер, выпал первый снег. Мы с Костей сидели у камина и разговаривали. И в какой-то момент – Костя сидел лицом к окну – он вдруг замолчал на полуслове и замер с открытым ртом. Я обернулся и вскочил: в саду стояла Ааш-шу, окруженная голубым сиянием своего эо-шэна. Не знаю, как я оказался рядом с ней, возможно, просто прошел сквозь стекло. – Привет! – сказал я, задыхаясь от волнения. Ааш-шу улыбалась. – Такая неприятность: тебе придется взять меня за руку! – сказала она. – Попрощайся со своим другом. Мы уходим. Закрой глаза. Я помахал Косте и взял руку Ааш-шу, ощутив только нежную шелковистость ее кожи. Никакого озноба, никакой дурноты! Наши эо-шэны вспыхнули. Я представил, какое зрелище досталось Косте, и порадовался за него. А потом все исчезло. Все, кроме нас с Ааш-шу. Не знаю, как долго это продолжалось, но очнулся я от ее слов: – Вот и все. Прибыли.