Василиск

Трещины вдруг задвигались и сложились в спираль, а потом осыпались пылью, которая тут же исчезла. Я стояла перед настоящей Чёрной комнатой. И в ней было темно. Буду честной, я не сразу сделала шаг вперёд. Боялась. Комната лучилась силой, тёмной, знакомой, и ключ отзывался теплом. Я вошла внутрь, попыталась осмотреться — но было слишком темно. «Света бы», — подумала я, и тут же зажглись факелы. Черная комната оказалась небольшой круглой залой с чёрными, шершавыми стенами, покрытыми незнакомыми мне символами, вырезанными в камне. А в центре залы стоял алтарь. Большой овальный камень, тёмный и матовый, будто бы поглощающий свет. Глубокая трещина рассекала его посередине, уродуя почти совершенную форму. И он звал меня, я чувствовала это сердцем, телом, рукой, сжимающей почти пламенеющую рукоять кинжала. «Подойди ближе.» Я пошла к нему, всё ускоряя шаг, каждым движениям тревожа пыль, лежавшую тут веками. Шаг, ещё шаг… Я уже не контролировала себя, не соображала, что происходит. Сделала последний шаг, положила руку на алтарь, прямо на трещину. Поранила запястье об острый край… Кровь потекла неожиданно сильно, и сразу стало сложно стоять, но я уже не могла убрать руку. Магия и жизнь вместе с кровью впитывались в камень, внутри него зажигались красные искры… Секунда — и трещина срастается, как края раны, и алтарь становится целым. Ещё два мгновенья — и волна силы растекается по зале, уничтожая пыль и залечивая трещины на стенах. В глазах начало темнеть, и я подумала, что так и умру сейчас, отдав всю себя на восстановление замка… И потянулась к той Единственной, что могла меня спасти, позвала: «Пожалуйста, помоги мне!» Меня тут же отшвырнуло от алтаря, перед глазами полыхнуло багровым и золотым… И все успокоилось. Алтарь все ещё выглядел живым и голодным, но больше не пытался звать меня или пить мою жизнь… Наоборот, когда я быстро возвращалась назад, к остальным, меня будто бы окружал шлейф его силы. И почему-то это было совсем не страшно — приятно, успокаивающе, почти уютно… А вот остальные члены экспедиции спокойными вовсе не были. За поворотом коридора стояли Фэш и Диана, и спорили так громко, что мне не приходилось напрягать слух. — Они тебя одурманили, понимаешь? — кричала Диана, — Ты совсем другим стал! Позабыл нас, Астрагора чуть ли не обожаешь… — она поморщилась, и хотела сказать что-то ещё, но Фэш её перебил. — Потому что он меня спас, Диана! Я шесть лет прожил, не помня себя! С чужими мыслями, воспоминаниями, чувствами… Мне было так больно! — Тебе кажется! Это все эферы… — Это у Астариуса были эферы! А теперь я свободен. — Свободен?! Да он хочет убить тебя Фэш, ты сам говорил! Фэш резко качнул головой. — Может, лучше умереть, чем жить не своей волей, — тихо произнёс он и отвернулся, уходя от неё. Заметил меня, подошёл, усталый, сутулый, и практически буркнул: — Всё слышала? — Почти, — мягко ответила я и потянулась обнять его. Фэш опёрся на меня, вздрогнул, и я услышала его тихий, взволнованный шёпот. — Как она не понимает? Я ведь помню, мне все время холодно было, как лёд в сердце, не отогреть, не сломать. А потом такое тепло… Мне ещё сон снился, про женщину, рыжую такую, и глаза зелёные. Она пришла, обняла меня, и всё хорошо стало. Я прижала его к себе. — Может, поймёт… — Может, — Фэш отстранился, резким движением стёр непрошенную слезу, — А не поймёт, так пусть катится к чёрту. Он ухмыльнулся и сделался вдруг очень похожим на своего учителя, когда тот старался скрыть боль. На следующий вечер я сидела в кабинете Астрагора и вполголоса пересказывала ему всё, что произошло. — Не знаю, почему алтарь меня отпустил, — подытожила я. Дух покачал головой. — Ты ведь жрица Персефоны, так? Я кивнула. Он довольно усмехнулся и ответил на мой вопросительный взгляд: — Твой флёр — это огонь подземного мира. Холодный, опасный… Но ты зовёшь не только смерть. Я видел весну. А Фэш видел её богиню. Да, он же говорил — рыжая и зеленоглазая… — А Мэй была жрицей Гекаты. Это мог быть только её алтарь, Эфларус язычником не был, — продолжил Астрагор. — А Геката была подругой Персефоны, советницей… — Подданной, — закончил дух. — Теперь понятно, почему Озеро признаёт тебя, девушку чужой крови. Чует. Я улыбнулась. Приятно было чувствовать связь с покровительницей, знать, что она где-то рядом. Помогает мне. Слушает. Я хотела уже ответить, но тут меня прервал звон — сигнализация щитов замка. На самом деле, не совсем их. Щиты Змиулана не нуждались в сигнализации — на то они и щиты. Человека, вздумавшего сломать защиту, ждала быстрая и мучительная смерть. Но идеального плетения не бывает, и в любой защите есть бреши — и именно на них стояли сигналки. Астрагор подал мне руку, и через мгновенье мы уже стояли около стены — и там же был Фэш, держащий за руки отчаянно вырывающегося Маара. Дух сразу же остановил ему время, и, нахмурившись, приказал подошедшему Року: — Мальчишку — в подземелья, с ним я позже поговорю. Фэш, за мной, расскажешь нам, что случилось.