Василиск

В камерах Змиулана всегда было темно. И тихо. Толстые каменные стены не пропускали никаких звуков, даже самых громких. Впрочем, те, кого тут пытали, недолго могли кричать. Маар смотрел на меня лихорадочно, испуганно, немного безумно. Он двинул рукой, как будто б собираясь призвать стрелу — но её давно отобрали. — Зачем ты пробрался в Змиулан? — скучающим тоном спросила я, сложив на груди руки. Сбоку послышался шорох — там, накрывшись крылями, стоял Фэш. Впрочем, за допросом следил не только он: Астрагор тоже приглядывал. — Я хотел помочь Фэшу, — Маар говорил сдавленно и явно хотел промолчать. Но его держали тут уже много часов, не давая воды… А потом подали стакан с питьём и часовым зельем. — Почему ты решил, что Фэшу нужна помощь? — Он изменился. Вернулся к Астрагору. Видеть нас больше не хочет. Господин Астариус сказал, что его могли одурманить. — Фэш не говорил тебе, в чём дело? — Это всё эфер или зелье какое-то. Вы его обманули! Я покачала головой. И что тут сделаешь? Мальчишка ведь действительно хотел спасти друга. Закон вот нарушил… — Ты же и обманула! Ради учителя своего! Может, ты ещё чем за ключик расплачиваешься, а?! — Маар, не выдержав моего молчания, закричал, поддавшись эмоциям и зелью, — Это ты виновата! Из-за тебя всё пошло не так! Я хмыкнула, мимолётно удивляясь тому, насколько точно он угадал, но тут Фэш выступил вперёд, убрав крылья, и громко и быстро заговорил: — Не говори так! Я сам вернулся… И Астрагор мне помог! — Тогда ты и сам такой же злой и жестокий, — вполголоса ответил Маар, отводя взгляд, — и я жалею, что когда-то называл тебя другом. Фэш отшатнулся, а я взмахнула стрелой, останавливая время, и повернулась к нему. — Ну и зачем? — Я ведь тоже его другом считал… — Фэш поджал губы, и вышел из камеры. Мне показалось, я услышала шорох, и какая-то тень мелькнула в полосе света — но разглядеть я ничего не смогла. Тут же выбросив это из головы, я обернулась к Маару — мне ещё надо было выяснить подробности его вылазки. Астрагор хотел знать, как мальчишка смог попасть в замок… Конечно, просто так нам это не сошло с рук. Маара требовали отпустить, Астрагор отказывался, но не очень активно… К счастью, договориться всё-таки удалось, и в следующую экспедицию ключники должны были идти вместе. Но мы с Астрагором оказались в Расколотом замке гораздо раньше. Прошли по пустым залам, коридорам, слушая гулкое эхо собственных шагов. Спускались все ниже, ведомые зовом ЧерноКлюча. Хотя мне казалось, что я и без него нашла бы алтарь. Мы вошли в комнату и одновременно положили руки на чёрную плиту. Я почувствовала, как сгустилась в воздухе тёмная, но совсем не страшная сила — и как разошлась по замку очередная её волна. Чудесная, целебная, исправляющая ошибки, возвращающая замку его прежний вид… Астрагор вздрогнул, побледнел, но руку отнял не сразу. Мне показалось, что воздух вокруг него на секунду стал темнее — как будто его тоже окружила сила, защищая и… Помогая? Сопровождая? Она просто была рядом и казалось, что весь замок чувствует нас. Общается. Провожает до перехода, тоскует, соскучившись по людям. И мне показалось, что перемещение прошло быстрее, чем в прошлый раз. Следующая экспедиция прошла почти спокойно. Я «случайно» заметила комнату с игрушками, торжественно проводила туда свою группу… Они отыскали музыкальную шкатулку и забрали — исследовать и пытаться открыть. Облегчать им задачу я, конечно, не стала. «А чёрный — пусть к самому сердцу укажет», — пробормотала я вполголоса и потянулась к кинжалу. Можно ли считать алтарь сердцем замка? Мне казалось, что да. Стих про ключи вообще казался каким-то странным. Точнее, строчка про Рубиновый ключ. Я всем сердцем чувствовала, что его секреты — это далеко не только изменение прошлого и чужих судеб. Всё же кровь, наверное, не зря стала его символом… А в ней таилось гораздо, гораздо больше. И я чувствовала, что замок смотрит на Дейлу. Приглядывается, прощупывает… Изучает. Будто решает, можно ли ей доверять. После экспедиции мы снова сидели с Маришкой у меня в комнате. Пили чай, обсуждали замок (ей очень нравились некоторые уцелевшие витражи), ключи… Она, смущаясь, проговорилась, что Рок показывал ей Драголис и обещал подарить луноптаху. Я тогда улыбнулась и пожелала им удачи… А потом наткнулась на неожиданно серьёзный взгляд подруги. — Ты опять не расскажешь, да? — Маришка смотрела в сторону, но я могла поклясться, что секунду назад она рассматривала браслет. Я вздохнула. — Расскажу, но это всё сложно… Маришка снова посмотрела на меня. — Когда ты говорила, что влюбилась в кого-то из Змиулана — ты имела в виду его хозяина? Астрагора? Я молча кивнула. — И этот браслет… — Да. Его подарок. Маришка тряхнула головой и отпила чаю. — Ну ты даёшь… — она усмехнулась, а потом посмотрела весело и чуть ехидно, — А вы с ним целовались? — Маришка! — Ну интересно же… Я отвернулась, но не сдержала улыбки. — Так да? — Да… Но не говори никому! А ещё через пару дней в Змиулане оказалась и Дейла. Елена её привела. Ввалилась к Астрагору под вечер, хмурая и встрёпанная. Сказала: «Её собирались допрашивать. Огнев предал Орден. Пытался напасть на меня — чуть не лишился крыльев.» Криво усмехнулась, и я увидела в её глазах ярость и ненависть — но не боль. Дейла потом говорила, что отец сначала позвал её. Выпрашивал про меня, Маришку, Елену… О том, знала ли Дейла, что я — не Василиса. А потом сказал, что отомстит Астрагору за дочь. Они все считали, что он убил Василису, и никто не стал бы слушать меня. Пришлось повторить свою историю Маришке и Дейле — правда, про книги я всё же промолчала. Я чувствовала, как Змиулан стал мрачнее. Астрагор нервничал, готовился к противостоянию. Я же… Думала. Мне казалось, я столько всего изменила, а теперь… То же противостояние, те же конфликты. «Вселенная пластична. Она приспосабливается» Я изменила так много. Так мало. Но смогу ли я изменить то, о чём мечтаю больше всего?

***

Маришка сидела у зеркала. Смотрела вглубь зеленоватого зазеркалья, скользила взглядом по отражению трепещущего огня… Елена просила попробовать увидеть Корону. Тишина, спокойствие, пламя свечи… Оно разрастается, такое знакомое, голубое, и заполняет всё зеркало, а за ним — девушка, такая юная, такая хрупкая, рыжая… Пламя веселится, рычит, пытается что-то сжечь, но его душит, сжимает, гасит чья-та жестокая сила… И девушка падает, и катится по полу венец тёмного золота… — Нет! — вскрикнула Маришка, выныривая из видения. Рванулась назад, случайно задела свечу… Та погасла. Девушка прижала ладони к вискам, желая забыть, стереть из памяти бледное лицо мёртвой подруги… Сделать что угодно, чтобы это видение не сбылось.