Огонь и сажа птичьих перьев

Тронный зал сверкал чистотой и незамутненным пафосом. Сотни свечей в канделябрах, правда, по случаю светлого времени суток незажженные, высокие окна, гобелены и свисающие с покрытых лепниной и фресками звездчатых сводов знамена — все пестрило и переливалось. Благо, хотя бы выдержанно было в одной цветовой гамме. Непосредственно над троном располагался герб правящей семьи — у Эрика после изящно-мрачного, но не аляповатого убранства родного Вулькорума глаза успели устать еще на парадной лестнице, так что он лишь мельком отметил огненного феникса на сине-золотом поле. — Ваше Величество, — юноша согнулся в поклоне, невольно отмечая, с какой небрежностью принц в не слишком чистой с охоты одежде шествует мимо, приветственно взмахивает рукой и снисходительно кивает в пространство, чтобы тут же и улизнуть со «скучного сборища». Несомненно, на Райана оказало влияние и то, что мать во всем ему потакала и, как подавляющее большинство матерей мира, считала сына уникальным и самым лучшим. Если к первому претензий не возникало — второго такого эгоиста и себялюбца еще поискать — то во втором определенно возникали сомнения. А Эрик в очередной раз убеждался в том, что расти без матери было идеей исключительно хорошей. Тогда как отец… — Я сочувствую Вашей утрате, — голос у короля был достаточно звучный, чтобы командовать войском. Обычно он тратил его на то, чтобы подозвать слуг. — Ричард был прекрасным князем, советником и другом. Эрик снова поклонился, на этот раз уже не так глубоко, лишь принимая слова к сведению и безмолвно благодаря. Он все еще несколько бледнел при упоминании отца, и едва ли это осталось незамеченным среди придворных. И едва ли во всех нашло отклик — он ручался, что некоторые от своих отцов, дедов и дядей с радостью избавились бы сами, открой это им дорогу к желанному титулу или богатству. Богатства Эрик не искал — но титул был ему нужен, да и он, по собственному нескромному, но объективному мнению, был нужен княжеству. Посвященный во все дела почившего Ричарда, подготовленный на его место, буквально созданный из ничего, из незаконнорожденной девчонки — он едва мог произнести это слово даже мысленно — по образу и подобию, он был идеальным кандидатом. Даже выглядел так похоже под знаменем со сложившим крылья вороном… К подобравшему, обучившему и признавшему его отцу молодой Фостер питал глубочайшую приязнь с самого детства. Даром что годы назад маленькая, слишком сообразительная девчонка и не надеялся получить в ответ хоть градус теплоты, более чем довольная тем, что ее при особе князя терпели. Живое напоминание о единственной измене любимой жене — почти вынужденной и особенно противной, когда молодая госпожа уже скончалась от горя, ненамного пережив своего несчастного годовалого наследника. Наследник же князю нужен был позарез по самой банальной причине… — Сейчас перед нами стоит вопрос о наследовании титула, — со всей серьезностью проговорил король с совокупной высоты помоста, трона и собственного роста. — Мы читали Ваш отчет о нынешнем положении дел в княжестве, — фраза: «А доверенные лица подтвердили его», — прямо-таки повисла в воздухе, — и изволили с ним согласиться. Тем не менее Вы, Эрик, еще не справили свое восемнадцатилетие. Это было тонкое замечание. Неоспоримое. Возможно, не было бы такой иронии в мысленном отклике Фостера, если бы не излишне торжественный тон. Это и так понимали все собравшиеся — иначе Эрик бы уже стоял на одном колене и присягал своему государю, и не было бы никакой нервотрепки. — Не сочтите за хвастовство или нахальство, Ваше Величество, однако вынужден настоять: я достаточно компетентным для того, чтобы взять на себя все обязанности князя Вулькорума, — он постарался, чтобы привычно приглушенный и приятный голос звучал безукоризненно вежливо, но твердо. Это было позволительно. Реши король действительно отстранить его от власти, изначально был бы взят совершенно другой тон. — Я уважал Вашего отца и уважаю Вас, Эрик. Вы подаете большие надежды — Ваш опыт ведения переговоров с людьми и иными расами был нами отмечен. А до совершеннолетия Вам остается меньше года. Однако традиции, традиции... — король со вздохом успешно совместил два действия: возвел очи горе и быстро стрельнул глазами в сторону одобрительно кивающего Первого советника. Эрик принимал игру. Конечно, принимал. Оба прекрасно понимали, что регента столь короткий срок удовлетворить не может, да и едва ли Фостер позволил бы влиять на свои решения. Королю же нужна была поддержка титулованных дворян, особенно князей, и очередной Фостер как потомственный дипломат обеспечил бы ее со своей стороны как нельзя кстати. Несмотря на ненавязчивые, но от того не менее упрямые доказательства обратного, король также сохранял надежду влиять на молодого, даже юного протеже. Эрику же нужно было официальное признание его власти. — Вероятно, Вашему Величеству может быть угодно назначить мне некую проверку? — послушно выразил зудящую в воздухе чужую мысль черноволосый. — Пожалуй, — не стал отпираться король. Повисла пауза, если, конечно, не считать за звуки непрекращающиеся перешептывания нескольких советников и приближенных из числа королевской свиты. Лицо королевы, сидящей по левую руку от супруга, точно против ее воли изобразило задумчивую и почти не кровожадную улыбку. Она мило похлопала ресницами — Эрик мысленно обреченно вздохнул — склонилась к супругу и что-то шепнула ему на ушко. Фостер буквально видел, как горячее дыхание разбивается об ухо Его Величества. Судя по лицу последнего, от идеи жены от отмахнулся, но на какую-то мысль она его все же навела. — Полагаю, убедить моего сына в необходимости прохождения летней практики будет вполне достаточно. Будь Эрик намного менее сдержанным, он, пожалуй, взвыл бы на месте. Будь он немного менее сдержанным — выругался бы. Однако он ограничился формулой вежливости и поклоном, но абсолютно точно собирался как-нибудь это компенсировать.