Огонь и сажа птичьих перьев

Он действительно старался сохранять спокойствие, но сейчас это потребовало против обычного раза в два больше усилий и раза в четыре больше глубоких вдохов и выдохов. Разумеется, костюмы у него были. Дорожные, повседневные и деловые. Торжественный тоже, можно сказать, все еще был, если вообще его достойное всякой жалости состояние можно было с какой-то стороны и с большой натяжкой назвать бытием, и был один. Его насыщенный черный цвет и серебряная вышивка несколько полиняли, а сам он не то растянулся, не то сел. То есть, чтобы совсем понятно, костюма на бал у него не было. Заявляться в том, что у князя имелось, было бы неуважением и поводом для пересудов, не являться вообще — очевидным проигрышем, прозвучавшим бы на напряженно-тихой границе с военными действиями их с принцем взаимоотношений оглушительно громким треском. Вдох. Выдох. Черноволосый на всякий случай открыл платяной шкаф, не то надеясь на чудо, не то желая убедиться в своем полном бессилии. И сухо усмехнулся. *** — Вы выглядите очень изысканно, — как всегда художественно растрепанный, Эрик легко поклонился девушке с волосами цвета кленового сиропа, которые оттеняли мягкий загар, но не контрастировали с ним, как у самого ворона. Бьянка туго утянула талию корсетом, но также и волосы стянула в строгий шиньон, из которого аккуратно, как-то продуманно выбивались несколько волнистых прядей. Несмотря на то, что платье в соответствии с модой оставляло открытым плечи, на них была накинута полупрозрачная пелерина. Девушка наконец отмерла, опустив внимательный взгляд, которым изучала Эрика, видимо, вспомнив о надлежащих церемониях, и присела в глубоком реверансе. Юный князь только хмыкнул едва слышно, предлагая ей руку и сопровождая в залу. Ему просто повезло. Если только везением можно было назвать нежелание показываться в Вороньем Замке, хранящем слишком яркие пока воспоминания, вследствие чего черноволосый собирался отправиться на официальный прием к соседу-маркизу сразу после посещения королевской резиденции. Видят Боги, он не хотел надевать это, но пришлось. Черный фрак с фалдами ниже колена имел какое-то неуловимое сходство с обычными плащами Эрика, но визуально еще сильнее вытягивал фигуру. Именно этот тип одежды показывал все недостатки этой самой фигуры, буде они имелись. У ворона же были гордо расправленные плечи, сухощавое сложение и идеально прямая спина человека, постоянно путешествующего верхом и не разменивающегося на кареты. Строгость фрачного костюма компенсировала всю необходимую торжественность, визуально накидывая ему, и без того серьезному, еще пару лет возраста. Бьянка смотрелась рядом почти естественно. Цвета шампань и горького шоколада на ее платье смягчали впечатление от вида Эрика, однако выделялись на его фоне не сильно. В целом пару они составили довольно гармоничную хотя бы потому, что, Бьянка, пусть и выглядела мягче сопровождающего, все же казалась строже многих окружающих девушек. Эрик не мог не оценить этого — в свете ее помолвки подобное делало девушке честь. Да и ему самому не приходилось опасаться излишних сплетен. Приветствие короля и королевы вышло на удивление ровным, а последняя даже взглянула без обычной неприязни. Но, разумеется... — Невероятно рад видеть тебя, Бьянка, — широко улыбнулся-оскалился принц, чьи рыжие пряди выгодно оттенял камзол темно-синего цвета. Причем в глазах Райана ясно читалось, что вот выбранный девушкой кавалер заставляет ныть как минимум каждый второй зуб его улыбки. — Сдается мне, Эрик плохо на тебя действует. Мы, в конце концов, не на официальном мероприятии. Все близко друг друга знаем, — он снова усмехнулся, явно добавляя подтекста в свои слова. — Возможно, даже слишком близко, чтобы знакомство можно считать непринуждённо-приятным, а беседы — исключительно светскими, — опережая смешавшуюся Бьянку, бесстрастно подтвердил Эрик, и, считая разговор исчерпанным, уже собирался уводить ее, когда к принцу вдруг подплыла девушка. Если Бьянка казалась миловидной и подчеркнуто-строгой, то незнакомка была неоспоримо красивой — и этой красотой, напротив, заигрывала. На ней было карминное платье, вполне целомудренное на груди, но на спине открытое до самых ямочек на пояснице — в разрезе тускло поблескивала идеальная кожа. Бьянка в каком-то необъяснимом ей самой исключительно женском порыве бросила короткий и заранее возмущённый взгляд на черноволосого, да так своим возмущением и подавилась. Тот, легко шурша фалдами фрака, отвесил незнакомке привычный полупоклон, но смотрел так равнодушно, как только позволяла вежливость. — Позвольте представить, Айлин, — нарочито без церемоний усмехнулся Райан. — Эрик Фостер. Моя спутница Бьянка Трифоли. Судя по лицу последней, они с девушкой в красном были знакомы. Судя по лицу принца, он тихо ненавидел спокойствие ворона. — Очень приятно. Я много слышала о Вас, — девушка, видимо, полагая, что скрывает это от Эрика, медленно и как бы случайно провела пальцами вдоль бедра принца, приседая в глубоком реверансе. Улыбка того стала невыносимо-широкой и несколько менее натянутой. Голос у девушки был грудным, глубоким и чистым. — Не сомневаюсь, исключительно лучшее, — Эрик слегка растянул губы в улыбке, медленно переводя взгляд на рыжего. Они были на балу. Ходить с кислой миной — куда это годилось? Равно как и пляски на похоронах, этикетом это порицалось. Только ртутную поверхность радужки не поколебал даже чужой мягкий, густой и соблазнительный смех. Улыбались только губы. Кажется, это выводило из себя не только и не столько Айлин. А к совсем сорвавшегося на оскал Его Высочество как раз пробивались поприветствовать следующая пара, даже не одна, и черноволосый не видел ни единой причины им мешать. Он и так сделал достаточно: явился на бал, да еще в сопровождении той, что отказала принцу, и не соблазнился видом его спутницы. — Эрик может быть очаровательным, если захочет. Кажется, — донесся до откланявшегося ворона пренебрежительный, но слегка подрагивающий от раздражения голос рыжего, за которым последовало хихиканье. Он с трудом удержал лицо. Вот, значит, кого ему нужно было «окрутить». Музыка была истинным спасением. Очевидно, в относительном начале длинной и на все лады сверкающей процессии торжественного полонеза бывать Бьянке еще не приходилось. Она держалась неестественно-прямо, однако сбиваться ей не позволяли отрывистые, но от того вдвойне четкие шаги Эрика. Шелестела впереди юбка карминного цвета. Они шли четвертой парой — открывали чинно шествующие король и королева, за ними с невероятно высокомерной миной вышагивал принц со спутницей. После них с легкой одышкой справлялся отлично знакомый Эрику князь Бьерн, с которым они уже успели обменяться приветственным словом. Вообще «голову» процессии пары до двадцать пятой ворон знал в лицо. — Ты с ней знакома? — осведомился Эрик с таким видом, будто шептал комплимент. Шушуканье сзади слегка усилилось. — Дочь маркиза де Ваиль... Разве прилично говорить со своей партнершей о другой даме? — Ты предпочла бы быть осыпанной горохом пустословия и изысканиями на тему того, насколько подчеркивает молодость кожи и женственность стана цвет шампань? — Эрик ничуть не выглядел смущенным. Возможно, даже немного иронизировал. Трифоли нервно скосила на него глаза. — Мне показалось, она тебя не заинтересовала. — Меня равно интересует каждый в этой зале. Я был у маркиза де Ваиль, но... а, секунду... кажется, женский пансион, да? — На окраине столицы. Полчаса пешей ходьбы от Академии, — с чувством буркнула Бьянка и по подсказке черноволосого как раз успела вписаться в «веер», так что разговор сам собой оборвался. — Княгиня Инна, боюсь, нам с Вами сегодня еще не довелось поздороваться, — Эрик почтительно склонил голову и снова изобразил улыбку, впрочем, на этот раз с заметно бóльшим энтузиазмом, соединяя правые руки с предыдущей парой в «звездочке». — Так рада видеть тебя, Эрик! — полноватая дама с буйно завитыми кудрями мягко улыбнулась. — Обязательно подойди к нам с мужем после танцев, если твоя очаровательная дама выпустит тебя из круга. С чужими детьми княгиня всегда ладила лучше, чем с собственными, не слишком жалуя назойливых и отвлекающих от дел баловней. Серьезного и по поведению казавшегося старше своих лет Эрика она любила, точно родная тетушка. А особенную трепетность эта любовь приобретала за то, что доказать его вину в редких, но метких шалостях было нельзя, как, следственно, и обвинить взрослых в плохом воспитании юного Фостера. — Непременно, княгиня, князь, — серьезно кивнул ворон, отвечая одновременно и на согласное попыхивание второго. Едва закончив полонез, Бьянка неловко подняла глаза на черноволосого. — Позволишь сопроводить тебя отдохнуть? — разгадал мимику он, и девушка облегченно кивнула. Продираться сквозь толпу в бальной зале было сложнее, чем через кисель тяжелого сновидения. Тот просто замедлял движения, отдельным же частям толпы необходимо было кивнуть в ответ на поклон, перекинуться парой слов или и вовсе поддержать беседу ни о чем. А знал ворон многих, невольно вовлекая в разговор и спутницу, отчего тот становился раза в два длиннее — особенно если и собеседник был не один. Зато если всего пару минут назад Бьянка несколько дичилась его, то теперь она будто отпустила что-то, не дававшее ей дышать и говорить. Эрик чутко отметил эту перемену, даже с головой уходя в диалоги с мужчинами много старше его и только вежливо помня о присутствии партнерши. Для девушки это было странно вдвойне: обычно выходило наоборот — выказывали внимания куда больше, чем действительно обращали. — Твоя милость как-то связана с дорогими старинными часами? — Эрик слегка склонил голову набок в небольшом пробеле между встречами, все так же глядя вперед и пробиваясь сквозь толпу. — Что? — Ты перестала вести себя, точно я пытаюсь загнать тебя в угол каждым жестом и взглядом, после беседы с тем коллекционером, — удивление, написанное на лице Бьянки, было таким искренним, что Эрик позволил себе изобразить усмешку. — Ах, это, — девушка зябко повела плечами. — Нет, просто ты тогда сделал точно так же. Ну... улыбнулся. Я никудышная пифия, раз не увидела этого раньше. — Насколько я знаю — хотя мои сведения основываются исключительно на прочитанном — пифии видят не по собственному желанию. — Да, но мы можем развить дар и... знаешь, чувствовать многое острее других. В другой раз Эрик непременно уточнил бы это, однако сейчас только задумчиво взглянул на девушку. — Итак? — Ну... вы с Райаном не ладите. Я думала, может быть... ты помог мне только для того, чтобы позлить его, а сам... Я ведь тебя совсем не знала. — Так обычно и происходит, — Эрик невозмутимо кивнул, совмещая ответ на приветствие очередного знакомого лица и поощрение сбивчивого монолога Бьянки. Та смутилась еще сильнее. — А потом ты... вроде бы улыбнулся. Я это видела. Это... не улыбка, Эрик. Совсем не такая, как у Райана, не азартная. Тебе все равно. Тебе было бы все равно, предложи я отдаться тебе или отвесь пощечину. — Надеюсь, мы не дойдем до таких крайностей, — только и обронил в ответ Эрик, не меняясь в лице. Их все еще окружали люди, которые могли видеть беседующую пару — ни к чему было смущать умы и вызывать сплетни. Нельзя сказать, что он не удивился совсем — но по понятным причинам, скрытым от глаз еще с малых лет, перспектива получить пощечину волновала его неизмеримо больше. Уж от кого-то вроде Бьянки он… она — отговориться сумела бы. — Лишь потому, что это повредит твоей репутации, — не то обвинительно, не то сокрушенно прошептала Бьянка. — Я бы посидела, если ты не против. Найдешь меня позже. — Ты недооцениваешь значение гордости, — будущий князь вежливо поклонился, едва-едва прикасаясь к тыльной стороне тронутой загаром ладони губами, и наконец усадил девушку на чудом пустующий стул подле какой-то пожилой леди, которой тоже мимоходом отсчитал комплимент. — Не забудь, мазурка — моя. Приятного вечера. — Эрик... в любом случае спасибо. — Из тебя выйдет отличная пифия, — слегка склонил голову он, на этот раз, к облегчению девушки, не пытаясь улыбнуться. И решил, что хотя бы поэтому ему следует держаться с Бьянкой крайне осторожно. Огромный просчет — то, что он не подумал об этом раньше, пытаясь совместить информацию о даре только с интересом принца, который, скорее всего, и заключался в этой строгой, держащей на расстоянии неискушенности девушки. Своих тайн Эрик выдавать не собирался, тем более в результате такого глупого совпадения. Размышления заставили его слегка отвлечься от происходящего, раздавая вежливые кивки в ответ на поклоны и реверансы, поэтому встреча лицом к лицу с неким незнакомцем, едва не приведшая к столкновению, была в принципе лишь вопросом времени. Черноволосый замер, ожидая приветствия, однако его не последовало. Мужчина лет двадцати семи глядел так же выжидательно, и с каждой секундой в ответ на равнодушие на лице ворона все сильнее раздувался от собственной важности. При таком очевидном контакте глазами не поздороваться было бы уже просто неприлично. Не имей его «столкновение» такой высокомерный вид, Эрик поздоровался бы первым, затем тактично намекнув на свой титул. Однако напыщенный вид того заставил Фостера только слегка поднять подбородок и с прямо-таки физически ощутимой оценивающей строгостью взглянуть на мужчину. Неудивительно, что именно незнакомого — ворон нечасто бывал при дворе, и местные «авторитеты», толком ничего не делающие в своих землях, но оценивающие окружающих по возрасту и богатству одежд, не составляли предмет его интереса. Впрочем, Эрик мог сделать скидку на то, что как раз ему самому не требовалось особенно разбираться в титулах окружающих. Разве что с венценосной семьей да князьями старше него он раскланивался первым, да еще делал исключение для двух герцогов, которых особенно уважал, — но даже не для их семей. Обстановка ощутимо накалялась под финальные звуки вальса. Выходило несколько комично, и сдержанные смешки послышались из-за вееров поглядывающих в их сторону дам. Незнакомец начал подозрительно краснеть — у Эрика лицо было каменное. — Эди, какие-то проблемы? — послышался до боли знакомый голос, а затем принц, будто бы спохватившись, воскликнул: — Ах, Эрик! Позвольте вас познакомить. Адриан, старший сын графа Раска. Эрик Фостер, князь... — впрочем, одно только имя уже вызвало достаточную реакцию. Прежде стремительно наливающиеся цветом щеки теперь так же стремительно оттенок теряли. Обретший имя незнакомец поспешно поклонился. Эрик процедил что-то, положенное по этикету, и посчитал бы инцидент исчерпанным под раздающееся вокруг хихиканье, но Райан еще не закончил. — Впрочем, вполне тебя понимаю, Эди, этот... фрак вводит в заблуждение. Я со спины и сам принял Его Светлость за музыканта... — рыжий усмехнулся высокомерно и патетическим шепотом, слышным абсолютно всем вольным и невольным слушателям, поделился с Айлин: — И лучше бы это был музыкант. Это уже тянуло на полноценное оскорбление, особенно если учитывать, по чьей вине Эрику пришлось надевать этот самый фрак. Так и не отмершее, бледное лицо и вовсе превратилось в маску. Глубокий мелодичный смех Айлин из-за веера оборвался. Потом Эрик улыбнулся. То есть, если учитывать слова Бьянки, улыбкой это не было, но впечатление определенно производило, обрезая угодливое хихиканье. Именно это ему и надо было. — Говорят, господин должен уметь все то, что умеют его подчиненные, притом лучше них, — черноволосый слегка сузил глаза. — Ваше Высочество, для меня будет честью, если Вы согласитесь мне аккомпанировать. Ухмылка застыла на лице рыжего. Эрик снова угадал — с куда большим энтузиазмом тот заставлял петь закаленную сталь, чем клавиши и струны. А предложение неожиданно было встречено с большим одобрением. Не дожидаясь ответа, ворон резко развернулся на пятках и зашагал к подмосткам, располагающимся совсем недалеко. Коротко сказал что-то — слышно было только неестественно ровный тон голоса, не слова — и ему почти без колебаний отдали скрипку. Кричать что-то сквозь несколько рядов людей было бы попросту глупо, и принцу, хочешь не хочешь, пришлось последовать за Эриком хотя бы затем, чтобы засвидетельствовать свое недовольство его самоуправством. — Я как раз хотел танцевать, — пренебрежительно бросил он, но ворон широким отрывистым жестом указал на рояль. — Неужели счастье, доставленное единственной осиянной в галопе, сравниться с тем, что испытают все собравшиеся в этой, увы, скромной части зала, несомненно, поражённые виртуозной игрой Твоего Высочества? — Эрик даже не иронизировал, впрочем, как всегда, поэтому обвинить его в издевке принц не мог. К тому же слова ворона прочувствованно поддержали, особенно те, у кого шансов быть «осиянными» в единоличном порядке не было. Райан лучился высокомерием, легко кланяясь и садясь за рояль, но смотрел на черноволосого так, будто собирался испепелить на месте. Эрик все с той же невозмутимостью объявил название композиции — приглушенный и приятный, его голос не резал тишину ближайших к подмосткам рядов, но прокатывался по ним, вплетаясь в шелест юбок и шепотков со странной естественностью. Райан отвел взгляд, всем своим видом демонстрируя, что в подачках от Эрика не нуждается, но едва сдержал облегченный вздох. Это сыграть он мог. Рыжий вступил первым, как бы для разминки проходясь по клавишам — его игре серьезно не хватало легкости и беглости, но он по крайней мере не сбивался. Впрочем, это впечатление перекрыла почти сразу подхватившая мотив скрипка, тут же заставляя мелодию звучать легче и глубже. Райан слегка хмурился, стараясь не краснеть. Эрик будто и забыл о том, какой удар нанес по самооценке принца, был сосредоточен и, как всегда, бледен, но при всем при том, казалось, на сей раз вовсе не дышал. Будто естественность дыхания сменил на естественность чистых гулких звуков струн. Не давая мелодии провиснуть в паузах между нажатиями клавиш, он словно играл не на скрипке, а с ней, длинными движениями смычка дразня струны. Уступая Эрику соло, принц с явным облегчением убрал руки от клавиш рояля, слегка развернувшись. Ворон, казалось, этого даже не заметил, только смычок в длинных музыкальных пальцах задрожал почти яростно. Под привычно-отрывистыми движениями мелодия взлетела, срываясь на трепещущий, иногда крупно вздрагивающий бег. Было что-то совершенно особенное в том, как он играл. Слишком личное, интимное впечатление от скрипки разительно контрастировало с совершенно равнодушным выражением в ртутных глазах. Эрик смотрел только на летающий по струнам смычок, неотрывно, отстраненно, будто сам находился не в полной народа бальной зале, а где-то неизмеримо от нее далеко. Слишком спокойное лицо — и мелодия, сорвавшаяся на пронзительный вскрик и разбившаяся о тишину. Спустя пару бесконечно долгих мгновений он бережно, протяжно поднял мелодию снова, словно подхватил у самого пола — но негромко, как бы напоминая прежнее звучание, да так и оставил висеть в воздухе на двух последних чистых звуках, хотя руки уже опустил. Первые редкие, вежливые хлопки разом разбили слегка вибрирующее послевкусие. Оставив скрипку, ворон резковато спрыгнул с подмостков, не оглядываясь назад. Изучающий взгляд в спину Эрик проигнорировал, птичьим движением поворачивая голову в сторону девушки в карминовом, прячущей соблазнительно приоткрытые губы за распахнутым веером. — Позвольте пригласить Вас в лансье, — безупречно вежливо, но с каким-то неуловимым выражением в глазах проговорил черноволосый, и, едва девушка успела до половины присесть в реверансе, подхватил ее под руку и увлек к танцующим, оставляя принца в одиночестве за простывающими клавишами. После соло заново он так и не вступил. Только смотрел на ворона нечитаемо, но неотрывно — чуть пристальнее, чем остальные слушатели.