Огонь и сажа птичьих перьев

— Где вы были?! — слегка истеричный для светской, особенно настолько, дамы вскрик заставил Эрика невольно вздрогнуть. Наверняка покрасневшие щеки неприятно щипало от ветра. — В борделе, — раздражённо выплюнул рыжий, с вызовом взглянув на мать, и стремительно пронесся мимо. У королевы начали предобморочно закатываться глаза. Муж — вот уж в чьем отцовстве сомневаться никогда не приходилось, слишком уж бесспорным доказательством были рыжие волосы и огненный дар, — спешно подсовывая ей нюхательные соли, с искренним недоверием покосился на ворона. — Мы катались в полях, Ваше Величество, — не моргнув и глазом, невозмутимо заявил Эрик. И ему явно поверили — сразу и безоговорочно. Представить ворона в борделе? Немыслимо, судя по всему. — Почему без стражи?! — взвизгнула королева как-то слишком уж живо для теряющей сознание. Король мягко придержал супругу за плечо. — Мы ожидали от Вас бóльшего благоразумия, Эрик... — почти по-отечески укоризненно начал он, и ворон уже на него перевел невозмутимый взгляд. — Ваше Величество, Ваш сын задался целью... выразить Вам свое недовольство ограничением его свободы и исключительно по этой причине избрал мое общество, — безупречно вежливо отчеканил он. — Вы переоцениваете мое на него влияние. Не думаю, что, стань я дожидаться охраны, дожидаться стали бы меня. Я посчитал, что лучше, пусть и одному, мне сопровождать Его Высочество, чем дать ему уехать в одиночестве и в таком расположении духа... Мы соревновались. Эльфийский конь стал бы явным преимуществом, поэтому взяли первых попавшихся лошадей из конюшен. — Чем же Вы смогли бы ему помочь, если бы, не дай Боги, что-то произошло? — наконец сбилась с обвинительных выкриков королева, переходя на высокомерное ехидство. Эрик церемонно согнулся в поклоне, признавая ее правоту, но пряча глаза: именно благодаря нему на протяжении недели все обходилось малой кровью. С другой стороны, из-за него это все и начиналось... В любом случае с королевой, и без того никогда не приходившей от него в восторг, не следовало портить отношения еще сильнее. Сейчас она всего лишь вечно высказывала свое пренебрежение слишком молодым для княжеского титула признанным бастардом. Несомненно, это болезненно задевало гордость, но — не наносило реального вреда. А такого, несомненно, искушенного человека, сумевшего при всех своих капризах приручить когда-то еще молодого кронпринца Вильгельма, да к тому же и удержать его — по крайней мере Эрику ни об одной любовнице короля сплетники не доносили — сильнее раздражать не стоило. Конечно, все том же титул и расположение мужа руки королеве связывали, но ворон предпочитал не ввязываться в лишние и явно очень сомнительные авантюры. — Мы благодарны Вам, Эрик, — неожиданно отозвался король, в свою очередь отвесив полупоклон. — Вы крайне рассудительны, особенно для своего возраста. Точно рассудительнее Нашего сына, во всяком случае. Я понимаю, что эта... отлучка была не Вашей инициативой. Вы поступили правильно. Эрик и бровью не повел, хотя в его голове все это звучало весьма иронично. — Благодарю, мой король. — Не станем Вас больше задерживать. Только, прошу Вас, будте осторожны... особенно в свете последних событий, — покровительственно кивнул Его Величество, заодно касаясь плеча супруги снова, а затем и вовсе что-то шепча ей на ухо. Эрик не стал ждать, пока венценосные особы передумают. *** — Вдыхай, ворон, — голос низкий, тягучий и почти нереальный в клубах дыма. Он усмехается, затягивается и почему-то не кашляет, только закрывает глаза и чувствует, как гортань щекочет изнутри. Губы рыжего шершавые после ночной скачки, а еще на них столько дымного табачного привкуса, что Эрик почти не замечает, когда они сменяют сигару и пальцы, придерживающие ее у самого его рта. Сначала это только прикосновение — именно это его и сбивает; это, да еще щекотание и легкое покалывание в груди. Потом губы Эрика размыкают — властно, непререкаемо, но совсем не жестко, как-то почти тягуче — и он выдыхает дым прямо в рот принцу. Принцу. — Я не должен... — успевает прохрипеть он, пока рыжий, точно в замедленной съемке, на выдохе давится единственным порывом кашля — скорее от неожиданности. Потом выставляет вперед жилистую, бледную, непослушную руку. Рыжий перехватывает запястье, отводит его назад почти резко и снова целует — глубоко, и Эрик давится собственными словами. Он невольно тянется вперед — рыжий хищно усмехается, и это горячо, как само пламя. Его взгляд завораживает, подчиняет — а глаза медленно начинают наливаться бездушным винным цветом. Эрик отступает — и запястье выкручивает боль, яркая, почти физически режущая глаза. Поцелуй становится болезненным, и он бьется в расставленных силках, в которые так безвольно попался, как черная птица с человечески мудрыми глазами. Тягучая горячая хватка, кажется, начинает поддаваться, а глаза от боли режет все сильнее и сильнее. Это — слишком ярко. Ворон вскакивает на постели. Лучи солнца из-за незадернутых гардин режут глаза. Он ненавидит то, что не может контролировать сны. *** Планировал выспаться — вот и выспался на свою голову. Спускаясь к завтраку, который едва не проспал, Эрик выглядел одновременно несколько живее и мрачнее обычного. Когда перед ним открыли двери, он ожидал блаженной тишины. Пара чопорных придворных дам — блюстительниц этикета, советники, пожилые и просто вменяемые лорды и леди. Человек, может, десять. Судя же по звукам, за столом собралось пол-столицы. Эрик обреченно осмотрел залу, скользя взглядом по людям в охотничьих костюмах. Нет, он не мог ошибаться — выезд должен был состояться сегодня. Но почему-то не состоялся. Заядлые и одноразовые, охотники всем скопом должны были отправиться еще несколько часов назад. Судя по всему, кто-то и отправился, поскольку за столом набралось бы при пересчете от силы чуть больше половины той толпы, что сопровождала принца в среду. И это притом, что скорее всего ввиду вчерашнего и завтрашнего торжеств в резиденции короля собралось куча народу, что при одинаковом в разные дни процентном соотношении любителей своеобразного спорта и любителей подлизаться к принцу логически давало больше желающих поучаствовать в выезде. Тем загадочнее выглядело присутствие этой толпы в зале в такой час. Раздавая кивки знакомым и не очень аристократам, ворон наконец нашел себе место за столом. Поприветствовал знакомого графа, и — вероятно, далеко не первый — вежливо поинтересовался, какую именно добродетель охотники забыли в достойной всяческих похвал зале в несколько уступающее ей по великолепию утро. По всему выходило, что молчание, которое, как известно всем образованным людям, в ценности не уступало золоту. Несомненно образованную компанию охотников в другой части стола, взорвавшуюся хохотом и одобрительными выкриками, это знание, к несчастью, как-то все-таки обошло. Обошел эту тему и сосед Эрика по столу. — Его Высочество не явился в назначенное время. Горничная — ее, сдается мне, едва не пытали — проболталась, что он еще изволит почивать. Мол, заглядывала одним глазком... Знаете ли, Ваша Светлость, это они еще не полным составом. Кто-то все же выехал без Его Высочества, кто-то просто ушел. А эти, с позволения сказать, упорные господа ждут. Эрик задумчиво кивнул. Райан действительно мог проспать многие важные вещи как от небрежности, так и демонстративно, но с выездами на охоту подобных прецедентов двор еще, кажется, не знал. Отвлечь принца от охоты могло только действительно серьезное происшествие. Не девушка или вечер не из легких — что-то рангом повыше. Проспал? Звучало глупо, но и не верить словам личной горничной не было смысла. Тогда что же?.. С охотничьей стороны стола донесся очередной взрыв хохота. А он-то надеялся на тихое утро, чтобы привести мысли в порядок. Его достаточно вывели из равновесия сначала вечер, а потом и собственные сны — появление в границах карикатуры на личную жизнь некоторых рыжеволосых личностей ворона не устраивало совершенно. Это отвлекало, это щекотало нервы, это, в конце концов, давало место оступиться, подставиться, того совсем не желая! Он уже пошел однажды на поводу собственных бушующих подростковых гормонов, и ничего даже близко хорошего из этого не вышло. Эрик вяло потыкал ложкой в кашу на воде. Есть как-то расхотелось. Он еще раз пробежался взглядом по собравшейся толпе — и вдруг заметил Бьянку. Она сидела рядом с молодым человеком, явно пытавшимся ее развлечь, но на ее лице было написано неясное беспокойство. Ворон вежливо кивнул — она пару мгновений смотрела будто сквозь него, потом сделала какое-то судорожное движение, но следом тоже кивнула и улыбнулась. Эрик слегка нахмурился и решил, что поесть время у него еще будет. — Доброе утро, — проходя мимо пары по дороги к выходу, вежливо, но полувопросительно произнес он. — Ваша Светлость! — тут же встал и отвесил поклон мужчина. Эрик отделался легким кивком. — Доброе, — отозвалась Бьянка, но как-то неуверенно. — Позволь представить, мой жених, граф Анкораль. — Будем знакомы, — ворон оценил одновременно благодарный и несколько подозрительный взгляд графа, как то, что молодой человек попытался скрыть его под маской спокойного уважения. Не иначе, знал и о принце тоже, но что мог сделать?.. Привычно поставив себе зарубку на будущее, Эрик зашагал дальше — и, не успев сделать и нескольких шагов, был остановлен легким прикосновением к своему плечу. — Прости, не хочу злоупотреблять, но он... разве он... мог пропустить охоту? — Бьянка выглядела растерянной и почему-то виноватой, а подозрения черноволосого разом усилились. — Я думал, он тебе не нравится? — Дело не в... я не... — Ведь тот вечер... — словно размышляя, продолжил ворон. — Не говори... он был... Я сама тогда пришла, — прошептала девушка на грани слышимости. — Он просто не понял!.. — она подняла глаза, и Эрик не стал больше слушать, только резко развернулся на пятках и, едва удерживая спокойный темп, зашагал к выходу. Предсказания были странной вещью, равно как и покушения. Но иногда работали. *** Нет, Эрик, на самом деле, понимал, что это заранее очень плохая идея, если вдруг он окажется не прав, но все же стучал. Потому что не прав он почти не бывал. Разнесчастная дверь спокойный, но равномерно-упрямый натиск сдерживала с блеском. За ней царила гордая тишина. Стражники по обеим сторонам от нее хранили торжественное молчание и попыткам достучаться до совести Его Высочества не препятствовали. Так и не добившись ничего минуты за три терпеливого, очень отчетливого и равномерно-раздражающего постукивания, Эрик внезапно услышал, как справа доносится едва слышный шелестящий гул. — Ваш-Светлость, — прошептал страж едва слышно, на миг перестав изображать — весьма удачно, надо отметить — элемент декора, делая вид, что поправляет шлем, и чуть приподняв забрало, все еще съедающее часть звуков напополам с выговором рапортующего, — нам бывш-смена сказала, Высоч-ство запирать не изволил. Эрик сделал вид, что ни малейшего нарушения дисциплины на посту не заметил, только едва-едва кивнул в благодарность. Дверь и впрямь поддалась. Полог был небрежно отброшен, точно на кровать повалились с ходу, не утруждая себя тем, чтобы потом его одернуть. Вероятно, так и было. Райан лежал поверх смятого покрывала прямо в одежде, так и не удосужившись поменять ее с вечера. Плащ валялся на полу — видимо, некогда он обретался на прикроватной тумбочке, но, ворочаясь, принц случайно задел его рукой, увлекая на пол. Густые волосы Райана разметались по подушке яркими ручейками рыжего пламени. Эрик невольно подумал, что расчесывать и приводить их в порядок довольно трудно, и автоматически взлохматил свои короткие черные вихры. Райан едва пошевелился в ответ на звук открывшейся двери — должно быть, спал очень крепко, так что ворон вынужден был приблизиться. Шаг, два, три. Боги, он знал эти потревоженные покрывала... теперь. Знал сны, заставляющие метаться по постели. И медленно краснел — как всегда ярко и, кажется, пятнами. Он не позволил себе и на миг засмотреться на валяющегося в забытьи принца, которого сон лишил привычно высокомерного выражения лица. По крайней мере, так казалось в полутени: полог и не до конца задернутые гардины отсекали солнечные лучи, не пуская их к небрежно раскинувшемуся по кровати силуэту. — Райан, — окликнул ворон, но реакции снова не последовало. Он сделал еще несколько шагов, намереваясь хорошенько потрясти рыжего за плечо, и невольно рассмотрел сонное лицо. Его покрывал неровный румянец, не очень здоровый и выглядевший совершенно лишним, и, кажется, со сна оно несколько опухло. Подступив еще на шаг, Эрик невольно скользнул глазами ниже, на небрежно расстегнутый ворот белой помятой рубашки. И наконец понял, что напрягало его в виде рыжего. Он уже почти не дышал. Грудная клетка ходила едва-едва, и дыхания — теперь ворон слышал, что с легким похрипыванием — не хватало, чтобы потревожить волнистую прядь, лежащую на лице. А под тканью рубашки пряталась покрасневшая кожа. Эрик, уже совсем не думая о приличиях, рванул к принцу, с ходу оттягивая его ворот еще сильнее, смертельно побледнел. Одним резковатым движением закинув рыжему голову, он, не раздумывая, буквально вылетел из покоев. — Ты — со мной, ты — за лекарем! Пусть наплюет на всех умирающих сию же секунду! — голос ввшел таким командным, что ворон бы вздрогнул и сам, стоило только задуматься об этом. Он — не задумывался. — Выполнять! Стражники подчинились сразу же. Тот, что подсказал ворону минутой раньше, на миг заколебался на пороге, но, бряцая доспехом, тут же вбежал следом за ним. — Алебарду брось, перчатки — снять, — с жутковатым спокойствием приказал Эрик, уже подскакивая к кровати и без церемоний выдергивая из-под рыжей головы подушку. Это должно было хоть немного облегчить дыхание. Райан вяло шевельнулся, попытался открыть глаза. Не смог. Эрик резко рванул за ворот его рубашки — ткань разорвалась вместе с тишиной комнаты — и коротко вдохнул. Вся поверхность кожи под ней была покрасневшей, точно обожженной, и слегка припухшей. Ворон потянул рукава прочь и невольно коснулся ее — горячая, ужасно горячая. — В ванную его! — отрывисто бросил он, ничуть не переоценивая свои скромные силы, и просто надеясь, что со скорее-всего-ядами механизм действия до прибытия лекаря был примерно таким же, как с сильной аллергией. Пока страж поднимал рыжего, Эрик умудрился как-то стянуть с него рукава рубашки окончательно. Ничего нового не увидел — та же пылающая кожа — и вдруг заметил выныривающую из потайной двери для слуг девушку, кажется, горничную. — Набери воды! Бегом! — приказал он, кажется, так резко и уверенно, что девушку как ветром сдуло. Страж тяжеловато и на удивление резво втиснулся в дверной проем с Райаном на руках, и, к счастью, не затормозил, укладывая его в огромную ванну. Прикинув, что ей, дабы полностью набраться, потребуется примерно небольшая вечность, Эрик рванул к умывальнику, хватая первое попавшееся полотенце и полностью вымачивая его. — В-ваша Светл-лость, он не... Как же это... — едва выдавила из себя горничная полушепотом, замирая и выкручивая себе пальцы. — Шторы! — дернул головой черноволосый замявшейся, и, кажется, паникующей девушкой. С выполнением команд у той было явно лучше, чем с самостоятельным планированием. Ванную залил солнечный свет. — Оба — тряпки в руки, намочили и стирайте с кожи аллерген... Короче, просто обтирайте! Со второго раза явно стало понятнее, и к князю присоединились еще четыре руки. Выходило сумбурно и криво. — Ты — удерживай в положении полулежа и закинь ему голову, челюсть чуть вперед, — так и не удосужившийся узнать имя стражника, Эрик попросту отрывисто указал на него, на миг отрываясь. Дело пошло несравненно лучше. Так яд не должен был продолжать воздействовать на кожу, а дыхание было бы облегчено — только вот с тем ядом, что уже проник в организм, сделать ворон ничего не мог. — Замени тряпки! Следуя приказу, засуетилась служанка. Рыжий буквально пылал. Эрик знал, каково это — не иметь возможности нормально дышать, но привык от недостатка воздуха просыпаться. Принц этого почему-то не мог. По телу Райана вдруг прошла судорога — рыжие волосы пожаром метнулись вслед за движением головы, а лица стражника и горничной словно по команде приобрели удручающе одинаковое выражение панической растерянности. Хотелось ругаться. Слишком долго! Где можно столько шляться? Эрик сам добежал бы до лазарета быстрее. Вдох. Выдох. — На бок его. Придержи голову. И продолжать! — едва удерживая на лице хотя бы относительно походящее на уверенность выражение, ворон попытался обтереть лицо рыжего, судорожно проверяя блеснувшую на краю сознания мысль. Не дышал. Даже не закрытая до конца, дверь распахнулась шире и ударилась о стену с настоящим грохотом.