Заразный эгоизм

      Видов любви настолько много, что Обанай не мог толком правильно охарактеризовать их отношения с Канроджи. Да и правильно ли говорить, что у них есть отношения?       Игуро, живя в родословном поместье Пламени, имея жар мести в груди, не мог не стать истребителем. Всё его существование принадлежало только этой цели. Защищать невинных людей и убивать ночных тварей. День как механизм, не более. Пока в один момент на голову не свалилось розовое пятно света.       Мицури отличалась от Обаная настолько, что между ними можно было провести большую параллель антонимов. Такая весёлая и яркая, как лучик солнца, хотя парень сравнил бы её с озорным котёнком. Она появилась в поместье Пламени нежданно — просто одним утром стала тренироваться на их дворе. Ренгоку был учителем Канроджи: такое решение воин выдвинул, когда его младший брат издал последний отчаянный вздох на тренировке. Нужен был наследник, Мицури отлично подходила на эту роль.       Активная маленькая бестия — точная копия Кёджуро. Такая же бестактность и нелепость. Прям созданы друг для друга. Но каково было удивление Игуро, когда та, оставшись одним вечером с ними на ужин, съела порцию ничуть не меньше Ренгоку. Серьёзно, девчонка как будто соревновалась с ним. Как такая хрупкая леди могла вообще в себя столько вместить? Но о хрупкости Обанай погорячился подумать. На следующий день он встал на спарринг с Канроджи и, недооценив её по силе, был повален на лопатки, глядя снизу-вверх на гордое лицо охотницы. Наверное, именно тогда он и понял, что влюбился.       О стеснительности Мицури он приметил не сразу — не замечал может просто, никто не знает. Но когда та сидела в женской форме истребителя и краснела, он понял, в какую передрягу попал. В тот день специально спустился в город за чулками и хаори. На дорогое денег не было, но чулочки и вправду были красивыми, а главное теплыми, как ему казалось. Девушка была без ума от счастья настолько, что аж повисла на шее парня. Но куда заманчивее то, что, проделав сложные махинации с гольфами, та всё равно носила эту открытую форму. Игуро приметил себе на зубок, что Канроджи тоже имеет принципы, так ещё более настойчивые, чем у него. Это и было основной проблемой Мицури.       В один день они поцеловались. Случайно и нелепо, как подростки. Ничего серьезно, просто соприкоснулись губами. Но, даже тогда, девушка так засмущалась, что потом неделю избегала столпа, боясь смотреть тому в глаза, маясь на одном месте.       После поцелуя стало ясно — на более Канроджи с ним не готова. И казалось, что время исправит и починит, но тут оно не сможет сдвинуть большой грузный камень, что поставила между ними Мицури. И даже так, идя в компании коллег-столпов после ежемесячного собрания, та шутит с Узуем, что не бывает любви без телесной близости, а потом, встречаясь взглядом с бедным Игуро, тут же краснеет и заводит тему платонической любви. Так нелепо и глупо.       Сегодня им поставили совместные тренировки. Под словом «им», имелось виду все столпы, что изрядно расстраивало Обаная: во-первых, он сам хотел наедине потренироваться с Канроджи, а во-вторых, это первая совместная тренировка после смерти Ренгоку. Как бы сейчас снова девушка не раскисла, и не начала по новой ушедшую песню.       Разделились они, с помощью игры в палочки, как всегда. Игуро выпала миниатюрная Кочо. Отличным бойцом для столпа Змеи всегда будет столп Насекомого. Оба ловки и скользкие. Только змей всегда проглатывает бабочку.       Глянув краем ухо, тот заметил, как Мицури стоит в паре с Шинадзугавой — а вот ей не очень повезло. Со столпом Ветра никто не хотел связываться. Абсолютно никто. Если Санеми всё же проявит здравомыслие и не сильно покалечит Канроджи, а тем более, не скажет нечто грубое, то Игуро будет готов вознести его в список уважения, на уровень чуть повыше дна. Хотя старший Шинадзугава редко когда считался с Канроджи и Кочо, впрочем, как и с другими девушками в составе истребителей. Выводил их быстро из боя и молча их покидал. Может, отчасти это и была деликатность джентльмена, но в бою это ни к чему.       Гемей бьёт в барабан и состязание начинается. Юркая Шинобу сразу пытается проскользнуть под боком соперника и ударить тому в спину, но Обанай тоже не глуп, успевает увернуться. Тяжелым прыжком отлетает назад, тормозя ногой. Девушка подпрыгивает ввысь и пока та летит, Игуро кидает взгляд на сражение Канроджи. Всё намного лучше, чем ему кажется. Девушка была в самом цвете, даже капли пота не успели запасть ей на лицо. Мицури в ударе — великолепно.       Рванув вперёд с поворотом, Обанай чувствует, как чужие ноги приземляются на его спину, а затем плавно отскакивают на землю. Немного больно для лёгкой Кочо.       — Игуро-сама, вы теряете хватку, — улыбается она ему, наклоняя слегка набок голову, как будто пытаясь прочесть его. — Не стоит засматриваться на Канроджи. У неё сейчас свой поединок, не будем ей мешать.       Игуро как никогда согласен с мудрой целительницей. Берётся за деревянную катану покрепче и делается молниеносный змеиный выпад — теперь его очередь нападать.       Крик глушит уши.       Катана замирает ещё у ребер самого парня, не успев дойти до тела соперницы. Все оглянулись на крик, боясь пошелохнуться.       По земле катается Санеми, держась за запястья и крича во всю глотку.       — Дура! — визжит тот. — Ты что сделала со мной?       Взгляд переводится на Мицури. Она стоит, глубоко вздымая грудь. Её волосы выглядят потрепанно: помимо небрежной челки, некоторые локоны висели поодаль скул. Мечница поднимает на всех взгляд. На мгновение он показался безумным, полным гнева, но встретившись с глазами влюбленного, её зрачки сужаются от страха.       — Прости! Я… Я не знаю, что на меня нашло!       Она в панике суетится вокруг лежащего. Тянет руки, чтобы помочь, но тот её отталкивает.       — Не трогай меня!       Криков было настолько много, что напарников сразу окружили оставшиеся столпы. Санеми быстро подхватили под руки Томиока с Узуем, а Канроджи закружили Гемей с Обанаем. Лишь один Муичиро направился к Оякате-сама, ведь без суда ситуацию не решить.       Шинобу велела всем идти в её поместье. Самое ближнее по нахождению место и самое логичное решение. Там она быстро сможет понять, что случилось со столпом Ветра и предпринять помощь. Мицури, конечно, отсадили в отдельную комнату. Та не плакала, но изрядно дрожала. Бросала извинения и безумно бегала глазами по полу.       Гемей вышел в коридор. Теперь в комнате только Обанай и виновница. Девушка кажется намного спокойнее, чем была изначально. Настоящая Канроджи бы залилась истерикой и просила впустить к пострадавшему, но сейчас она молчит, поджимая дрожащую губу.       Игуро не станет спрашивать, что произошло и как так вышло. Сидит у её ног: не хочет садиться к ней на койку, притеснять девушку. Даже кукольные коленки не трогает — только любуется. Один чулок заметно сполз ещё в бою. Был немного порван, держался плохо. Столп Ветра быстр, мог задеть и ненароком расплести нитки.       Сердце на секунду перестает биться: с внутренней части бедра тот замечает едва заметный след. И как бы девушка не поджимала ноги, синяк змей всё же заметил. Он был розоват и красив на бледной коже, ещё не желтый, наверняка свежий. Обанай тупит взгляд, пытаясь сдержать волну гнева. Дрожащими пальцами приподнимает кусочек порванной ткани и замечает ещё один след.       Канроджи перехватывает его руку слишком резко и больно. Парень не заметил, а, может, просто забыл, какой крепостью на сегодняшний день обладают её мышцы — не удивительно, что Шинадзугаве так досталось.       — Не трогай, — на нервном вздохе произносит она.       Игуро расслабляет ладонь с пальцами, показывая покорность, но его запястье продолжают сжимать.       — Мицури, — тревожно произносит тот, поднимая на неё глаза. — Я понял, отпусти меня.       Руку в последний раз с силой сжимают, и та летит обратно. Обанай потирает кожу — та покраснела и отдавала легким спазмом. Он мог поспорить, что от такой крепкой хватки останется след.       — Ты должна сказать о своих ушибах Оякате-сама. Санеми тоже тебя ранил, это должны учесть.       — Нет! — шипит в панике она. — Никому не говори об этом! — девушка начинает оглядываться по сторонам, а потом спускается на пол к юноше, опираясь руками тому об ногу, с силой надавливая. — Пожалуйста, — стонет жалобно она. — Я потом сама всё тебе объясню…       Дверь со скрипом открывается. На пороге стоит Гемей, кидая на присутствующих слепой тяжелый взгляд.       — Ояката-сама велел вам двоим выйти к нему.       Обанай прищуривается на Каменного столпа. Не хочется сейчас в таком состоянии идти к главе. Особенно после такого открытия на ногах девицы.       — Хорошо, мы сейчас будем.       Химеджима удаляется, и пара снова остается наедине.       Парень медленно встает с пола. Переводит взгляд на девушку и ждёт ее реакции. Канроджи молчит и, кажется, не моргает. Похоже шок — по крайней мере, так думает Игуро. Протягивает ей руку, но девушка встает сама.       — Я полагаюсь на вас, Обанай-сама, — произносит она и подходит к дверям.       На сердце столпа залег груз. Игуро не понимает, что произошло за этот короткий период с его возлюбленной. Но чтобы то ни было, он всё равно продолжит надеяться на лучшее и поддерживать её.       — Значит, ты признаешь свою вину, Мицури?       Все молчат и смотрят в ожидании на девушку. Та сидит строго выпрямившись, олицетворяя полное спокойствие. Даже злобный взгляд Санеми с перебинтованной рукой её не тревожит.       — Всё верно, Ояката-сама, я признаю свою оплошность за то, что случайно потеряла контроль над собой и нанесла вред Шинадзугаве-сан.       Столп Ветра по новой заливается краской и трясется от гнева.       — Да ты мне руку сломала! Какая тут может быть случайность?       Ояката-сама громко вздыхает и все вокруг, тут же, замолкают. Его дети снова устроили раздор внутри коллектива, а ему теперь по новой его разгребать. Столп Любви явно подводила его в последнее время, но что поделать с несчастным дитя.       — Мицури Канроджи, — звучит спокойный голос. — Я вынужден отстранить тебя на неопределённое время от обязанностей столпа. Ты можешь помогать истребителям с рангами ниже, но за твоей территорией будет пока что присматривать Обанай Игуро, если тот на это согласен.       Игуро молчит, но на вопрос кивнул. Он не откажет в такой просьбе, но весьма озадачен. Мицури специально хотела, чтобы её отстранили? Другого объяснения, почему она скрыла гематомы, полученные в бою, парень не видит.       — Я согласен последить за территориями Канроджи какое-то время, но, Ояката-сама, вы уверены, что сейчас лучшее время, чтобы отстранить её?       Обанай встречается со взглядом девушки. Та смотрит на него чуть под наклоном, как будто пытается намекнуть не лезть. Игуро не согласен с этим. Если бы она поведала ему свой план, то, может, он бы и не лез в её конфликт.       — Ты прав, — кивает мужчина. — Недавно наш строй стал терять рабочую силу, в особенности в рядах более ценных истребителей. Погиб мечник с серьгами ханафуда — его сестру-демона пришлось перевести в наш штаб, — Кагая на время замолкает, обводя всех взглядом. — Но это не значит, что раздор среди моих лучших воинов можно сеять. Временная отставка Мицури будет всем вам уроком.       Эхом звучит «Да, Ояката-сама» и комната пустеет. Никто не станет спорить с главой, но, кажется, все были с его решением согласны. Кидали понимающий взгляд на Канроджи и тоскливо вздыхали, но так никто ничего и не сказал ей.       А Обанай всё еще оставался с ней рядом. У него ещё куча вопросов к девушке. Да такая куча, что он даже не знает, с чего лучше начать.       — Мицури, — звучит слегка тревожно голос. — Ты расстроена?       Ответ поступает не сразу.       — Нет.       Игуро мнётся. Не такой ответа он ожидал услышать.       — Так будет лучше, ведь…       — Обанай-сама, — его резко перебивают. — Я уверена, что вас всё еще интересует мой ответ на вопрос, что вас потревожил сегодня днём, — юноша настораживается и замирает на месте, когда сама девушка продолжает ход. — Приходите завтра вечером в моё поместье, только постарайтесь зайти через задние сёздзи — я не хочу, чтобы вы видели мой бардак на энгаве, — сказала она с привычным хихиканьем.       Парень смотрит ей вслед и не понимает. Это точно не его Мицури. Не его.       День отозвался тяжелым осадком на душе Игуро. Пробыв в густой чаще леса и перебив тройку демонов, парень так и не смог успокоится. С Канроджи что-то творилось не то, но Обанай не мог понять что именно. Неужели никто кроме него не замечает, как переменилась всеми любимая Мицури? А может слепец только он один, и все давно поняли, что именно не так с девушкой?       На улице стемнело. Игуро даже не заметил этого. Слишком долго просидел в мыслях, пожирающих его. Но какого истребителя испугает ночь? Правильно: точно не столпа.       Но внутреннее чутье бьёт тревогу. В одиночном присутствие есть кто-то лишний.       Обанай шагает около домов. Мирные жители спят, а он их охранник. Шелест деревьев тихий, не тревожный. Но всё такое подозрительное. Воин по рефлексу цепляется за клинок, но не вытаскивает. Ещё рано.       Тени кажутся ярко алыми от блеска фонарей. Как кровавые пятна на листве. Он оглядывает и видит, как одна из теней начинает преображаться. Приобретает некую форму человеческой руки. Она тянется к Игуро, манит за собой, и парень уже хочет схватить оружие и напасть, как резкий голос рвёт покой.       — Кого я тут вижу, — слышится чей-то задор. — Ещё один слепой столп мне на подмогу.       На заборе, плавно, как павлин, шагает не так давно знакомая фигура. Тело, исписанное преступными полосами и дьявольскими шрамами. Убийца друга, виновник проблем Мицури.       Обанай тут же хватается за катану и кидается в бой, как случайно отскакивает от забора, так вдобавок получает царапину на щеке, а противник, в своё время, успешно приземляется рядом с кустами.       — Я пришел не для того, чтобы сразится с тобой, а для того, чтобы предупредить.       Столп стоит в готовой для нападения позе. Катана крепко сжата в руках, а мышцы напряжены. Но демон полностью спокоен. Тот кажется уставшим и незаинтересованным, как будто и вправду пришел просто поболтать.       — Предупредить о чем? Может решил напомнить, что это ты убил Ренгоку?       Аказа склоняет голову набок. Забавно, правда. Даже очень. Но в глазах не горит огонь озорства: они серьёзные и уставшие.       — Да нет, хотя ты близок. Я просто продолжил заразную цепочку, которую должен был проповедовать другим, — он снова цепляет руки за спину и куда-то медленно идет. — Твой враг куда ближе, чем тебе кажется, — демон останавливается, а потом делает резкий выпад с прыжком крича. — Прямо в этой манящей тени!       Игуро срывается с цепи и как глупец летит прямо в кусты. Стоит оглядывает, но никого. Одна трава и шорохи.       Тут не было никого. Аказа его обманул.       В далеке стояло лишь одинокое поместье столпа Любви.