Природный магнетизм

Серёжа прикладывает горячий лоб к стеклянному столику, наслаждаясь исходящей от него прохладной. У него гудит голова: сегодняшний диалог с Громом, пыльная духота на улице и очередное совещание в шесть часов вечера. Он не может подвести инвесторов, работников компании и самое главное — себя. Состояние Разумовского настолько паршивое, что даже перерыв в 5 минут, который он устроил — прислониться к рабочему столу и прикрыть ноющие глаза — воспринимается нервной системой, как непозволительная роскошь. Работай-работай-не-смей-отдыхать-права-нет орёт ему мозг на все сто децибел, разрывая перепонки. — Сергей Алексеевич, можно к вам? — приглушенно доносится через стеклянные двери офиса. Молодой парень с развязанными шнурками неловко толпится с папкой документов, правой рукой поправляя вихрастые волосы. Серёжа поднимает голову и кивает на автоматизме, лениво отмечая режущее слух обращение. Где тут Сергей Алексеевич — непонятно. В конце концов, ему нет даже 30, а по вечерам он пьёт вишнёвый пепси и на прошлой неделе, ещё до катастрофы с кражей, рыдал над фильмом «Остров собак» Уэса Андерсона. Разумовский устал поправлять сотрудников, поэтому остается молча вздыхать каждый раз, когда его называют официально. — Заходи, Лёш, заходи! — приветливо махнул рукой Серёжа и потянулся на кресле. Кости довольно заскрипели и поблагодарили его за сотрудничество. Лёша Макаров, выходец того же детдома «Радуга», воспринимался Разумовским не просто как очередная единица в графе расходов компании на сотрудников. Мальчик был его протеже: талантливый и амбициозный, он, как и наставник, с раннего детства выводил формулы третьего курса мехмата перед шокированными лицами седых преподавательниц. Бабули протирали очки в черепашьей оправе и не могли понять, откуда десятилетий пацаненок научился щёлкать такие задачи как орешки. Лёша Макаров был стипендиатом премии «Молодые дарования» и получил гарантированную финансовую поддержку от правительства на реализацию научного стартапа в области микроэлектроники. Для СМИ он был «горячей темой», для воспитательниц в детдоме поводом для гордости, а для Серёжи — собственной копией, которая тоже оказалась лишена нормального детства. Разумовский сразу устроил парню стажировку в компании, взял его под крыло и старался помогать по мере возможностей. — Вы выглядите уставшим, было много заседаний? — сочувствующе тянет Лёша, оценивая глубину впадин мешков под глазами. — После похода в полицейский участок любое совещание кажется манной небесной, — усмехается Разумовский, возвращаясь к первым впечатлениям от питерского ОВД. — Пошли туда из-за фиксированного глюка? Вы точно уверены, что это кража, Сергей Алексеевич? Для демоверсии подобные баги это норма. — Я считаю, что это не просто технические неполадки, Леша. Мы рискуем многолетней работой и доверием пользователей. Полиция обещала нам посодействовать, нельзя действовать на инстинктах в правовом поле, — обрубает Разумовский. — Взяли бы меня с собой, я там как задал им! Вы же знаете, что ментам доверять нельзя, а уж тем более идти в это логово одному. Серёжа усмехается и забирает у Лёши отчёты на проверку. Воинственность ученика и желание защитить дают новые силы для преодоления очередного препятствия. — Не переживай, кажется, что у них в штабе есть люди, которым не наплевать. Сейчас важно сосредоточиться на оптимизации работы сотрудников и разработке других проектов. Нельзя ставить штаб в состояние «простоя». От тебя жду анализ новой модели ускоренных видео сообщений к понедельнику, — подвёл итог Серёжа, заметив перекошенное лицо ученика, не смог удержаться от смешка. Когда Лёша уходит, неловко махнув на прощание, Разумовский откидывается на спинку кресла. В голову лезут дурацкие мысли: запах от кожаной куртки Грома, фикусы на подоконнике полицейского участка, крапинки в серых глазах майора… Чего только стоит телефон эпохи раннего палеозоя. Надо было видеть лицо Сережи, когда Гром начал на этом булыжнике вбивать номер Разумовского. Версия о путешественнике во времени, который перепутал 90-ые с современностью и отчаянно плохо шифруется, начинает обрастать новыми доказательствами. Серёжа поднялся рывком с кресла и начал мерить шагами офис. Непонятное чувство съедало его изнутри без соли. — Марго, найди мне в поисковике «Майор Гром», читай вслух. Мелодичный перезвон и вот уже перед глазами Разумовского мелькают громкие заголовки: «Самый дикий полицейский Питера», «Вернул деньги старушке — чем на самом деле занимаются менты?» и «На все ради правды — герой нашего времени». Серёжа узнает об Игоре Громе много. Пожалуй, даже чересчур. Он знакомится с характеристикой в архивах ОВД («не подчиняется руководству, самостоятельный, импульсивный»), жёлтыми статьями в прессе и фанатской группой «Гром гремит». Последнее выводит из строя напрочь: хештег лучшая-задница-СПБ пугает громким названием, но по сути это просто фотки с места событий. Гром бьёт в лицо грабителей банка в масках из советского мультфильма. Гром на грузовике несётся в погоне и крошит казённую плитку. Гром ухмыляется удовлетворенно, когда заламывает руки очередному негодяю. Тут застывает уже Серёжа: дерзкая улыбка на смуглом мужском лице с горящими глазами не соотносится с усталостью, свидетелем которой был сегодня Разумовский. Эта игривость победителя вызывает у него какое-то давно забытое копошение в области сердца. Он пытается идентифицировать новое чувство, но быстро забивает — на такие исследования сейчас нет времени. Серёжа обещает себе потратить на изучение биографии Игоря Константиновича Грома ещё пятнадцать минут, но залипает на все сорок пять. В списке пойманных преступников числятся парочку богатых сынков, серьёзных коррупционеров и крупных торговцев наркотой. Волна уважения накрывает Серёжу с головой. Майор явно не просто так носит звёздочки на погонах, — думает Разумовский и ловит уколы совести за скоропостижные выводы. Помяни дьявола, вот и он — телефонный звонок разрезает тишину, как нож масло. Серёжа готов поставить свои акции «Вместе», что уже знает владельца неизвестного номера. С каким-то странным предвкушением он поднимает трубку и прочищает горло. — Это Игорь Гром, вы сегодня оставили заявление в участке на возбуждение расследования, — голос майора слышно с перебоями, Серёжа предполагает, что тот в метро. — Да, с памятью, в отличие от компании, у меня проблем пока нет, — не задумываясь выдаёт Серёжа, после чего сразу мысленно даёт себе пинок. Кому сейчас сдалась его ирония, более того, вроде как выяснилось, что Гром не ментовское мудачье без совести. — Я могу сегодня к вам заехать? Мне нужно получить список сотрудников компании и зафиксировать в показаниях время взлома. Плюс ко всему, официально вас допросить. Серёже кажется, что последнюю фразу Гром произносит каким-то двусмысленным образом. Но одергивает себя, ведь знает, что часто выдаёт желаемое за действительное, а ещё ему по душе геройский типаж. Разумовский горько улыбается — одного такого он уже знал. — Да, конечно. Вы сами знаете, что я человек с определенным местом жительства и работой в том же месте. Гром добродушно хмыкает в трубку и бросает напоследок, что будет через пятнадцать минут. Серёжа остаётся один в тишине офиса. Вроде как абсолютно привычная обстановка, но после телефонного разговора одиночество чувствуется особенно остро. Он окидывает взглядом кабинет: стопки бумаг, пустые банки из-под газировки и разлитое коричневое пятно от кофе. Он окидывает взглядом себя: мятая хлопковая рубашка, длинные волосы перевязаны в гульку и, кажется, к его коже прилипло все амбре летнего Питера. Выбор между «убраться в чертовом офисе» или «убрать себя в чертов душ» вызывает у Сережи смех. В конце концов, он уже в не детдоме, где каждый раз перед отбоем устраивали проверки на чистоту комнат. Восставший из мертвых после душа, Сережа одной рукой сгребает весь мусор в полку под столом. На дне лежит флешка, которую Разумовский видит первый раз в жизни. Нахмурившись, он делает себе мысленную заметку просмотреть ее после приезда майора. Именно в этот момент Разумовский слышит оповещение Марго: «Игорь Гром зашел в офис, пропустить его на территорию апартаментов?» Сережа отрывает прикованный раннее к флешке взгляд и говорит: «Да, пропускай». И оглаживает края белой рубашки, делает глубокий вздох.