мои глаза в тебя не влюблены

      После ожесточенной схватки с Фатуи Сяо сдулся окончательно. Потолок в комнатушке под крышей протекал, капли с шумом падали на деревянный пол, который уже больше напоминал постепенно наполняющийся бассейн из-за постоянных ливней. Наверное, это плохо для материала. Во всяком случае, ему все равно.       Кровать стала его пристанищем на эти дни, которые, по его ощущениям, длились дольше столетий. Он не спал. Любая попытка пресекалась ужаснейшими кошмарами, связанными с этой глупой… может быть, не очень глупой Путешественницей. Воспоминания о ней отдавались в голову невероятной болью. Раны от постоянных битв ныли не так, как его воспоминания об этой девушке. И голоса в голове уже не так беспокоили: уже и на них безразлично.       Наверное, все таки есть в нем что-то от человека. Ему не удаётся забыть её, забыть её развивающиеся на ветру белокурые локоны, её легкую походку, лилии в её причёске. То, как она взглядом даёт понять, что ему всегда есть, куда прийти, готовит ему то, что он любит, хотя никто её об этом не просил. Она берет на себя слишком много, но никогда не думает об этом. И Сяо не знал, восхищает это в ней или смущает. Наверное, и то, и другое.       От безучастного разглядывания протекающего потолка его отвлекает тихий стук в дверь. Наверное, это Верр. Женщина так о нем заботилась, словно он не Адепт, а маленький мальчишка. Иногда злило. Но сейчас абсолютно безразлично, пусть заходит и читает ему нотации о том, что стоит себя беречь, какой он замечательный, какая честь иметь такого защитника под крылом и все в этом духе. Плевать.       — Открыто. — Сяо испугался своего голоса. От долгого молчания и обезвоживания он стал хриплым и еле различимым, иссохшие губы еле двигались, а из-за их сухости все прошлые ранки разорвались, наполняя рот кровью. Прочистив горло, он хотел было повторить ещё раз, но в этом не было необходимости: из-за двери выглянула голова Путешественницы. Выгонять её тоже сил не было. Пусть делает то, что хочет. Её воле он никогда противиться не станет. Даже если убьёт его — за его поведение это легчайшее наказание. Осознание своих предыдущих инфантильных поступков только и побуждало жажду самостоятельно заколоть себя копьем, лишь бы не вспоминать об этом.       — Сяо… что с тобой происходит? — Девушка бесшумно закрыла за собой дверь, прижавшись к ней спиной, что вызвало лишь горькую усмешку у Адепта. Боится?       — Тебе же всё равно. — Он вновь перевёл взгляд с неё на потолок. Хоть он не причинял ему боли. Даже один взгляд на эту прекрасную леди пронзал его сотнями особо заточенных ножей. Настолько было это горестно. Столько попыток её оттолкнуть, сделать больно, обидеть. Но она проглатывала это и шла дальше. Наверное, она мазохистка. И ей себя совсем не жаль, либо постоянное услуживание всему Тейвату убило в ней самоуважение и личные границы. Тем не менее… юноша не хотел, чтобы она отказывалась от него. Глупо. Детские решения и детские поступки. Единственный взрослый человек тут — она. А он — ребёнок, проживший более двух тысяч лет, но так и не понявший фундаментальных вещей этой жизни. Вот кто здесь глупый.       — Сяо… — Она сделала неуверенный шаг вперёд, держа руки по швам. Для неё, наверное, это как прогулка по минному полю. Одно неверное слово — взрыв. Одно лишнее движение — взрыв. Теперь это зрелище выглядело явно интереснее, чем потолок. — Что с тобой происходит? Я знаю, что ты не такой… Что случилось?       Этот её тон, чувство тепла, исходящее от неё через всю комнату, искреннее неравнодушие и забота с концами добили и без того полумертвого Адепта. Эти слова медленно рушили все стены, что он возводил годами. Трудно осознавать, что с ней он не может иначе. Ещё сложнее принять это… губы предательски задрожали, а плечи затряслись. Поэтому Сяо, как любой уважающий себя мужчина, спустя минутную паузу, которую пытался себя успокоить, разрыдался. Никто его не спрашивал такие банальные вещи, эта девушка пришла из неоткуда и делает для него всё, абсолютно все, ломает все его постулаты, выпускает наружу то, что копилось столько лет. Мечты о будущем романе? Стоит забыть: он её не достоин. Даже её мизинца. Он окончательно себя загнал и ненавидел от этого ещё больше. Зачем она приходит? Зачем?       — Можно… подойти? — Белокурая сначала не поверила своему слуху. В искусственно созданной темноте и шуме капель дождя с потолка было очень сложно уловить всхлипывания, но она все же смогла. И снова поняла его. Как всегда. И ему оставалось лишь кивнуть, не зная, увидит ли она в темноте это слабое телодвижение. Он нуждается в ней сейчас как никогда. Даже предохранительные от подобных эмоций рефлексы отключились. Слабый, слабый.       Жалкий, жалкий.       Из самоистязания его вытянуло прикосновение. Тёплая рука девушки осторожно сдвинула засаленные пряди волос с разгоряченного от эмоций лба в сторону. Наверное, Сяо сейчас выглядит ужасно. Он не знает, сколько дней прошло с того момента, как он вывалился из дымки и ползком добрался до постели. Но с того дня он почти не покидал её. Махнул рукой на свой внешний вид, просто лежал трупом, ожидая своей кончины. Это единственное, чего он заслуживал. За свои мысли, пустую злость на невиновных людей, за всё, что было косвенно связано с ним самим.       — Это нормально, если ты не хочешь со мной об этом говорить. Пожалуйста… я тебе друг. Не враг. Я не хочу тебе навредить. Если тебе плохо… ты всегда можешь обратиться ко мне... — Девушка продолжала легкими прикосновениями гладить жалкое подобие Адепта по волосам, аккуратно зачесывая их назад, видимо, желая видеть его мокрое от слез лицо, которое он даже не мог закрыть руками. Все тело будто оцепенело. И только слёзы выдавали признаки жизни. — Я вижу, ты переживаешь трудный период, и хочу быть рядом в такой момент, потому что знаю, что отталкиваешь ты меня ненамеренно. Я говорю это серьезно.       — Почему? — Единственное, что смог выдавить из себя юноша сквозь рыдания. Слёзы лились ручьём, его тело переживало невидимую для остальных агонию. Он уже задыхался, а её поглаживания делали его беззащитным и уязвимым настолько, что если бы она на него сейчас напала, то он бы не был в состоянии отразить её атаку.       — Ты мне очень нравишься, Сяо. Я не хочу тебя спасать, но хочу помочь спастись тебе самостоятельно.       «Я не достоин её взгляда, заботы, ничего из того, что она делает для меня. Мой внутренний мир изменился… я не могу это принять. Веками я строил то, что рухнуло за считанные месяцы. Как же я жалок…»