Со мною вот что происходит... Воспоминания

Обладающие интуицией утверждают, что незадолго до судьбоносных событий чувствовали что-то особенное: радостное, тревожное, ужасное, поразительное – в зависимости от в конечном итоге произошедшего события. Челышев интуицией не обладал, зато то ли природа наделила его чутьем, то ли оно развилось как-то само собой, позволяющим Илье Игоревичу до сих пор держаться на плаву и смотреть в будущее. В это прекрасное утро его чутье предательски молчало. А утро было поистине прекрасным. Он проснулся один, чему был, как ни странно, рад, раздвинул в спальне плотные шторы, запуская в комнату теплый солнечный свет. После быстрого душа, нацепив на себя брюки, рубашку и повязку на глаз, отправился на кухню варить кофе. Он уже допивал чашку, источающую просто умопомрачительный аромат бодрости, когда на экране включенного телевизора замелькали до боли знакомые картинки – игровые автоматы, зеленое сукно столов и сложенные фишки, а диктор ехидно возвестил: «За несколько часов до вступления закона о закрытии азартных площадок...». Дальше слушать уже не имело смысла – это был тот неизбежный конец, который они, как могли, оттягивали. То, что он строил долгие годы, его единственное детище было разрушено в считанные секунды одним лишь росчерком пера на Федеральном уровне. Челышев вдруг почувствовал, что если проведет в помещении еще хоть мгновение – умрет. Он поспешил на балкон, оглядел с высоты просторы утренней Москвы, которые, правда, упирались в параллельно стоящий корпус жилого комплекса, и вдохнул полной грудью немного прохладный и горьковатый воздух. Челышев мог подолгу стоять так и смотреть на свой город, и простоял бы на балконе, глазея то в одну, то в другую сторону, и теперь, если бы вдруг не услышал, как открылась балконная дверь и его уединение нарушил Никита Пирогов. - Все? – в интонации Пирогова явно сквозил вопрос, хотя какие могут быть вопросы, если речь идет о правительственных решениях, Илья Игоревич искренне не понимал. - Все... – отстраненно подтвердил Челышев. – Они добивались этого с 2007 года и они это сделали. К их смотрящей на панораму города маленькой компании неслышно, как умел только он, подошел Вадим Писаренко. - Люди вешаются, - произнес он и все его фразу поняли однозначно. Владельцы казино встречали радостные новости и гибели своих начинаний волевыми решениями присоединиться к бизнесу лично. – А что у нас по плану? Вешаться Илья Игоревич Челышев отказался наотрез. Он слишком любил жизнь и был в этой жизни немного эгоистичен, чтобы покончить с собой головой в петле. Одно дело было в камере КПЗ, когда он дал себе слабину, когда он четко осознавал, что по сути – убийца, и чувства те были еще свежи и захватывали его полностью. Но вешаться из-за какой-то бумажки с гербом, пусть она и ставила точку на всем, что он сделал за свою жизнь – вот это точно вряд ли! Заработанных денег было достаточно, чтобы взять паузу, оглядеться, оценить ситуации и подумать. А пока необходимо было устроить поминки. Очень веселые, костюмированные поминки по их казино «Остров сокровищ». Челышев закатил шумную пьянку – гулянку для всего своего персонала в тот же день, не жалея доставать запасы спиртного и закусок из закромов. Толкнул слезливо – воодушевляющую речь, в который признался, что бессилен перед новой буквой закона, и призвал всех хорошенько напиться. Оркестр играл веселые жизнеутверждающие мелодии, всюду летали разноцветные конфетти и серпантин, шампанское и виски лились рекой. Народ пил много, закусывал мало – ничего необычного. С каждой проходящей минутой танцы становились все смелее и экстремальнее, кто-то уже падал, а кто-то уже спал в сторонке. Никита пробирался к сидящим на рояле Челышеву и Матильде и стоящему возле них Писаренко, сгребя в охапку несколько бутылок шампанского. Илья Игоревич довольно обводил глазами веселящуюся толпу – праздник явно удавался. Чувствуя плечом совсем небольшой вес оперевшейся на него Тилли, Челышев вскользь подумал, что девчонке, весившей от силы килограммов пятьдесят и хлеставшей сегодня шипучку из горла бутылки, наверное уже хватит. - У меня есть две профессии... Две: крупье и проститутка, - пьяно заговорила Матильда, раскачивая в руке пустую зеленую бутылку. – Мне что теперь обратно, да, Илья Игоревич? На ней сегодня было легкое светлое платьице, малиновый искристый парик и такие же малиновые крылышки за спиной. – «Я Тинкербелл», - радостно возвестила она, когда все только собирались для гулянки. Челышев тогда спрятал улыбку и не стал вдаваться в подробности, что «Остров сокровищ» и «Питер Пэн» - совершенно разные истории. – «Пусть будет Тинкербелл», -подумал Челышев, - «сегодня все можно». И теперь, спустя несколько часов и бутылок беспробудного кутежа, она задавала, как он точно понимал, самый главный для себя вопрос, смотря на него светящимися от алкоголя глазами. Вдрызг пьяная, в этом импровизированном маскарадном наряде, она была как-то особенно юна, а спрашивала об очень серьезных вещах. И спрашивала именно его. - Ну а что, варианты менеджера или администратора теперь не рассматриваются? – ровным голосом уточнил Вадим, который хоть и пил наравне со всеми, кажется, вообще не опьянел. Матильда, как видел Челышев, наградила Писаренко каким-то странным выражением лица, сопровождаемым глухим протяжным звуком, что, скорее всего, означало, что Вадим сморозил несусветную чушь. - Я-не-хо-чу-об-рат-но... – протянула Тилли и уронила светящуюся малиновую голову себе на колени. Челышев, тоже изрядно подогретый градусами, вмиг представил себе картину, как эта невысокая худая Тинкербэлл в светлом платьице и с малиновыми крыльями за спиной возвращается на точку. Как ее сальным взглядом оглядывают мужики, преимущественно маленькие, толстенькие, похотливенькие. Сознание уже готово было рисовать и другие, более интимные картинки, но Илья пресек полет своей фантазии. Ему стало мерзко и он опустил глаза на руки, проверяя наличие черных перчаток. - Матильда Петровна, эй! – Челышев приподнял обмякшее тело Тилли за плечи, опер ее на себя. Девушка уже засыпала, поэтому он слегка встряхнул ее и заговорил, наклонившись к уху и перекрикивая шум веселящихся и оркестр. – Мы обязательно что-нибудь придумаем, слышишь? - Дай! – еле ворочая языком, Тилли потянулась к Никите, который баюкал на руках несколько непочатых бутылок шампанского. «Пусть пьет», - решил про себя Челышев. В конечном итоге, как оказалось, траур сегодня был не только у него. Свой бизнес он строил долго, расставаться с ним будет, конечно же, болезненно. А Тилька, которая пыхтела над отобранной у Пирогова бутылкой, стараясь разорвать фольгу непослушными руками, боялась снова потерять себя. И не просто боялась, а, как Илья Игоревич понял, была просто в ужасе, иначе не надралась бы так.