Мы выбираем, нас выбирают...

Нежность – это не про мужиков? Антон с этим категорически не согласился после первых же прикосновений мягких пальцев Арсения. Положа руку на сердце, ему приходилось смотреть гей-порно: включил из чистого любопытства по пьяному жбану, попырился минут десять, охуел и торопливо переключил на гет-порево, только после этого решаясь на дрочку. Но и этих десяти минут хватило, чтобы составить в корне неверное представление о сексе между мужчинами. Два самца сначала долго боролись между собой, а затем один вдалбливался сначала в рот, а потом в задницу побеждённого второго огромным болтом со скоростью отбойного молотка. Шастун запомнил и то, что долго размышлял над тем, от чего больше визжал пассив – от боли или от удовольствия, и, всё же, пришёл к неутешительному первому варианту. Однако сейчас всё было иначе. Арсений нависал над ним, упираясь на локоть, абсолютно безобидно. Свободная рука изучающе обрисовывала черты антонова лица, чуть дольше задерживаясь подушечками на пухлых губах, а потом неожиданно сменяясь жадным, но ласковым поцелуем. - Ты красивый, Шаст. Знал бы ты сам, какой ты красивый… - Не пизди… Это ты у нас – Мистер Вселенная. - Фу, как грубо. - Тебя не устраивает звание? – Антон перехватывает кисть и целует запястье, нащупывая языком пульс. - Формулировка! – Арс неуклонно освобождает руку и просовывает её под поясницу младшего, решительно наклоняясь к длинной шее, пахнущей совсем по-детски – молоком и солнцем. Это настолько трогательно, что Попов слегка, самую малость злится на неуместные нотки парфюма, пробивающиеся упрямо, как сорняки в кустах пионов. Хотя запах дорогой. И не сбивает в полную лирику, а то ж это можно так разумиляться, что трахаться расхочешь. Антон выгибается навстречу тонким влажным губам - катастрофически мало, катастрофически медленно, катастрофически хорошо. Не Арсений, а букет катастроф на тонких ножках. - Арс! – Шастун опускает голову, придавливая Попова подбородком, и дождавшись, пока мужчина замрёт, перехватывает инициативу, меняясь местами. Актёр не возражает и даже расслабленно откидывается на подушку, позволяя Антону усесться к себе на бёдра. Парень скидывает худи, задирает футболку Арсения и с лёгким стоном притирается разгорячённой кожей к гладкой и прохладной, усыпанной родинками. Арсений ощущает кончик языка, скользящий по ушной раковине и задыхается в неожиданном приступе острого удовольствия. - Тоха… Нахуй мою футболку совсем! - Именно туда? Прям обернуть? – Антон фыркает Арсу в ухо, провоцируя новое цунами мурашек, но футболку с него стягивает, зашвыривая на другой конец комнаты. - Ужасный мальчишка… - Арсений подтягивает его чуть выше и прижимается губами к соску, наслаждаясь недоумённым вскриком, тут же сменившимся протяжным стоном. Антону так хорошо, что аж плохо. Он пытается вывернуться или, хотя бы, отодвинуться чуть дальше, но его надёжно зафиксировали, не давая ни на секунду передохнуть от острых эмоций. Арсений затягивает во рот то одну, то другую горошинку сосков, дует, покусывает, перекатывает языком, чуть потирается носом и губами, постоянно меняя интенсивность стимуляции. - Хватит! – Шаст сам не узнал своего умоляющего писка. - Чувствительный мой мальчик… - смягчает эпитеты Арсений и милостиво прекращает сладкую пытку. Раздвигает ноги, помогая парню мягко скользнуть между ними. Антона пидорасит от слов, сказанных таким сексуальным низким голосом, он резко выдыхает и по очереди стаскивает с обоих джинсы, внутренне надеясь, что его руки трясутся не так сильно, чтобы Попов это заметил. - Хочу тебя – сдохну сейчас как! – не выдерживает он, покрывая поцелуями впалый живот почти у края резинки трусов. - Я вижу… - Арс с трудом фиксирует на нём затуманенный взгляд, - Антош, а ты уже с кем-нибудь…? - Из мужиков – нет! - Ох… - Арс, не ссы… Я сам боюсь. Может, просто отсос? - Давай так… - Попов глубоко вздыхает, массируя любовнику шею и плечи, - если мне будет совсем не по себе, я дам тебе знать, и закончим руками, уговор? - Уговор! – Антону враз надоедает говорить – уже и так до едрени фени пиздологии для отдельно взятой кровати. Арса хочется до эмигрирующей крыши. Ни одной девчонки он не желал настолько, чтобы вставший член выламывало от нетерпения, будто шарик гелием перекачали – вот-вот лопнет к херам. Парень снимает с Арсения трусы и замирает, когда возбуждённый орган устремляется прямо ему в лицо. «Блядь, хуй – и тот идеальный!» - неуместно проносится в голове. В другое время, Шастун заржал бы над собой, как гиена, но сейчас он лишь нетерпеливо поводит плечами и накрывает губами чуть подрагивающую розовую головку. Арсений реагирует судорожным вздохом и осторожно вцепляется в светлые короткие пряди. Ободрённый реакцией Антон начинает двигать головой, недоумевая, почему он раньше считал, что тому, кто делает минет, наверняка очень противно. Ничего особенно тошнотворного нет, если партнёр соблюдает гигиену (а уж этого Арсу не занимать). Да, ощущения необычные, иногда даже чересчур, но не более. Шаст на пробу меняет угол проникновения вместо щеки в горло, насаживаясь особенно глубоко, останавливается, давая себе привыкнуть, дабы не поперхнуться самым позорным образом, и снова начинает размашистые движения. Языком, при этом, пробегает по выпуклым венкам, втягивает щёки, создавая вакуум, в общем – делает всё, от него зависящее, с рвением отличника. Попов стонет уже в голос, а в какой-то момент легко отталкивает его шлепком в лоб и переворачивается на живот. - Смазка? – Антон по-прежнему не узнаёт свой голос. То пищал, то теперь хрипит, как простуженный Джигурда. - На тумбочке, той, что справа от тебя, есть масло «Джонсонс бэби» … - глухо отвечает в подушку Арсений. - Понятно, хорошо, я хоть презики взял! - вопреки сварливому тону, Антон расплывается в улыбке. Он быстро подбирает с пола джинсы и нащупывает в заднем кармане заветный пакетик из фольги. - Сначала рукой! – боязливо реагирует актёр, приподнимая верхнюю часть туловища. Антон наваливается на него, заставляя лечь обратно, покрывает успокаивающими поцелуями острые лопатки и ласково гладит напрягшиеся ягодицы. Он не сделает ничего, что причинит Арсу боль, и ему не понятно, как тот сам об этом не догадывается. Масло тёплое (в комнате даже жарковато), Антон с непривычки наливает слишком много и матерится, понимая, что испачкал чужое постельное бельё. Попову же кристально похуй на то, что происходит с его имуществом – Попов остро чувствует скользкие горячие пальцы внутри. Они кружат возле сжатого входа, то толкаясь указательным на пробу, то сразу же подаваясь назад. Вторая, не масленая, рука Антона подбирается к его члену и ласково массирует, проходя от основания до головки. Шастун расслабился и отдался чувствам. Он понял, что всё движется правильно и нужно. Первый палец проникает легко, с минимальным сопротивлением. Арс шипит, скорее по привычке, сразу же подаваясь назад и насаживаясь на него полностью. Затем он приподнимает ягодицы и делает ими размашистое круговое движение, задавая траекторию. После присоединения второго пальца Антон слегка тушуется. Стоны Арсения становятся громче, но парень не может понять, что их вызвало. - Больно?! - Наоборот… - Фу, блин… - Шастье моё, давай… Мы и так уже затянули - пиздец! Антон - послушный мальчик. Он вынимает пальцы и приставляется к входу головку, чуть нажимая ладонью на поясницу Попова: - Масла добавить? – свободная рука хватает открытый флакон. - Можно… н-немного… - Арсений загнанно дышит, словно стометровку пробежал. Идёт туговато, но медлить нельзя – оба на грани. - Если совсем пиздец - кусайся… - Шаст некрепко зажимает рот мужчины ладонью и резко подаётся вперёд, вызывая у партнёра приглушённый вопль. Он торопливо отодвигает ладонь, но Арс кусаться и не думает. Просто матерится сквозь стиснутые зубы и глубоко дышит, пытаясь достичь максимального расслабления. - Завязываем? – Антону безумно приятно и стыдно одновременно. Он замер, не решаясь сделать первый толчок. - Нет… Всё в порядке, ты просто… большеват… - Арс… - Шаст выходит полностью и мягко переворачивает актёра на спину. - Продолжай! – испуганно вскрикивает тот и сразу же получает ласковый поцелуй. - Я продолжу, Арс. Просто хочу тебя видеть. Антон снова входит - максимально мягко и медленно, наклоняется к уху Арсения и шепчет всю приходящую в голову любовную чепуху: - Ты меня с ума свёл совсем… Ты – моё совершенство. Без тебя я был бы просто шутом гороховым, а с тобой я ощущаю себя самым живым и счастливым человеком на свете. Арс… - ощущая, что двигаться стало свободнее, а стоны из болезненных превращаются в томные, Шастун ускоряет темп, случайно попадая по тому самому местечку, потому что Попова подбрасывает от наслаждения. – Да, вот так! Теперь хорошо? Арс просто кивает, прижимая его к себе за шею. Антон так старается не разочаровать любовника, что едва не забывает кончить. Он вспоминает о себе только тогда, когда мужчина под ним громко вскрикивает и сжимается максимально, не давая продолжать уже размашистые фрикции. Сперма выплёскивается на живот и сразу же вытирается пододеяльником, а Арсений закрывает лицо руками и улыбается сквозь пальцы вымученной, но счастливой улыбкой. Антон выходит из расслабленного тела и сразу же оказывается внизу. Голубоглазый сползает по нему гибкой змеёй и берёт в рот почти на всю длину. Неожиданность срывает в самый острый оргазм за последние несколько лет. Шаст вскрикивает, пытаясь отодвинуть голову Арсения, но тот твёрдо замирает и принимает всё до последней капли. - Арс, ты - псих… - младший рывком поднимает его к себе и обнимает, устраивая на своей груди. - Я же не мог снова позволить тебе пачкать моё бельё… - Оно уже раньше в масле испачкалось. - Значит, будешь мне его стирать… - Арсений притворно хмурится, но в голубых глазах танцуют черти. - А у тебя будет болеть жопа… - Антон целует его в кончик носа. - Ничего, я отыграюсь… Это – наш первый, а не последний раз. - У тебя тоже большой, мне страшно. - Тяжела и неказиста – судьба гомосексуалиста. - Попов, ты – такая сучка, а я тебя всё равно люблю, почему-то…