Мы выбираем, нас выбирают...

То, что он ввязался охуеть в какой головняк, Антон понял не сразу. Нет, он не относился легкомысленно именно к Арсу –здесь всё было пиздец, как значительно – чувства неожиданно стали такими глубокими и сильными, что несколько раз «шпала» чуть паничку не словил, один раз – прямо во время съёмок Импры. Ошибка заключалась в том, что Шаст решил – раз он ничего плохого в романе с мужчиной не видит, то и другие отнесутся нормально. Какая разница, какого пола твой любимый человек? Самое главное, что при взгляде на него, у тебя пересыхает во рту, а при любом, даже самом невинном, прикосновении подкашиваются ноги и наливается зудящим теплом низ живота. Антон стал думать, как лучше подготовить друзей и родных к каминг-ауту. Первой «жертвой» стал Поз. Однажды, при совместном распитии некоторого количества пива, Шастун завёл осторожную беседу на предмет того, как Димон относится к геям. - Да я к ним, вроде, не отношусь… - хмыкнул Позов, поправляя очки. – А, что, появились какие-то подозрения? - Нет, ну вот если бы ты узнал, что, допустим, я – гей… Как бы ты отнёсся? - Индифферентно, Шаст. - Чего?! - Мне однохуйственно, так понятнее? Ты – мой друг, а с кем ты там ебёшься – по барабану. Главное, что ко мне не пристаёшь. - Ни фига себе… - Антох, а кто из вас первый созрел-то? Ты или Арс? - Я… Блядь!!! – Шастун развернулся так, что едва не снёс на приятеля стакан с пивом. - Тихо ты, жердь психическая! И не надо спрашивать, откуда я узнал. О ваших заигрываниях уже пол-России сплетничает! – Дима вытягивает из кармана две сигареты, вручает одну Шастуну, поскольку тот минуту назад с досадой отбросил на край столика смятую пустую пачку, а вторую прикуривает сам. - Пиздец, как палевно? – Антоха делает первую затяжку и тяжело выдыхает дым вверх наплевав на то, что они уже второй раз закуривают прямо в квартире, не выходя на балкон. - Глаза у вас сияют. Аж слепят. Вдохновлённый реакцией Поза, Антон попробовал поговорить в том же ключе со Стасом и жестко обломался. При одном только намёке на обстоятельство по имени Арсений, Шеминов пришёл в ярость и потребовал объяснений. Соврать импровизационно не было ни времени, ни желания - пришлось колоться. - Ты хочешь сказать, что вот так просто закрутил роман с мужиком на федеральном канале? – поинтересовался продюсер тоном, не сулившим ничего, кроме скорого пиздеца обоим голубкам. - Стас… - Что, блядь, Стас?! Шастун, ты думаешь о чём-нибудь, кроме собственного члена? Что с тобой произошло? Ты всегда был нормальным парнем, у тебя от девчонок отбоя нет – и КАКИХ девчонок! Да я от зависти умирал, пока Даринку не встретил! И ты теперь хочешь разрушить свою жизнь из-за питерского пидораса омского разлива?! Антон вскинулся, словно его ударило током, зелёные глаза сверкнули недобрым огнём. Стас на мгновение стушевался, но потом продолжил нападки с новой силой: - Нечего на меня бычить! Я тебя, мудака, спасти пытаюсь! - Сломать ты меня пытаешься, а не спасти… Я признался тебе не для того, чтобы ты мне запрещал или разрешал, просто скрывать было не по-товарищески. А теперь моя совесть чиста. Можешь или смириться, или больше не подавать мне руки, от этого ничего не изменится. Не подавать руки Стас не смог. На Шаста было поставлено слишком многое, чтобы просто выбросить из головы и искать новый самородок в груде камней. Успокоившись, креативный предложил приятелю сделку: он не мешает голубой романтике, но взамен Антон соглашается на фальшивую «гёрлфренд». Ну и, ни в коем случае, не светит свои противообщественные отношения. Шеминов искренне ожидал вручения карты с маршрутом на хуй, но Антон неожиданно согласился. Девушка нашлась тоже быстро – давно влюблённая в Шастуна Ирина Кузнецова, безрезультатно пытающаяся привлечь его внимание уже второй год. Антон неохотно сходил с ней на свидание, на котором сразу прояснил барышне ситуацию. У него есть любимый человек, а от неё нужно только одно – хорошо исполнять свою роль. - В обиде не останешься. Что-то нужно – говори, сделаю. Но ко мне без толпы и камер не лезь. Поняла? - А если прямо сейчас айфон попрошу? Последней модели? – Ирина улыбнулась, нахально вскидывая круглые карие глаза. - Значит, прямо сейчас встаём и идём покупать айфон… - Шастун с трудом подавил в себе приступ дикого раздражения. - Да расслабься, я довольна своей трубой. А вот твоим предложением – не очень. - Что тебя не устраивает? - Антон, врать не буду. Мне нужен ты. Ты, а не цацки. - Это невозможно… - парень отхлебнул из высокого бокала пиво и сморщился. Больше в эту забегаловку – ни ногой. Разбавляют, суки, до состояния мочи. - Я понимаю. И всё-таки… Короче, что я тяну? Соглашаюсь на твою авантюру с одним условием! – Кузнецова закинула в рот пару орешков в перцовой обсыпке. - Слушаю тебя… - Антон подался вперёд, подпирая голову унизанной кольцами рукой. - Проведи со мной ночь. - Чего, блядь?! - Что слышал. Я прошу одну ночь. А потом делай, что твоей душе угодно, я прикрою. Ну, или другую идиотку ищи. Так Стасу и отчитаюсь. - Хрен с тобой, когда? – Шастун глубоко вздохнул, мысленно уговаривая себя перетерпеть разыгравшуюся комедию абсурда. Хотя бы, ради Арса - перетерпеть. - Да хоть сегодня. - Сегодня, так сегодня! Допивай – и поехали к тебе. *** Переспать полноценно у них не получилось. У Антона просто не встал. Впервые за всю жизнь он не смог добиться от себя ничего, и дело было не в Ирке. Она-то, как раз, вела себя молодцом. Целовалась отлично, ртом работала – тоже. Вначале даже зашевелилось что-то, но потом – полный провал. Шаст довёл её до конца рукой, выслушал разочарованное «спасибо» после короткой, чисто механической судороги, на пару секунд сжавшей его пальцы внутри, а затем, дождавшись, пока девушка уснёт, вышел в ванную. К горлу подкатила жуткая тошнота. Заблевав ванную своей любовницы поневоле, он отмыл её со всеми найденными в чужой квартире химсредствами и, убедившись, что следов преступления не осталось, позорно сбежал. На душе было хуёво. - Я изменил Арсению. Я ему изменил, а он ещё даже не знает, что у меня баба появилась. Сука!!! Стас, ты – тварина. Тварина ебаная! – Антон ударил рукой по парковой скамейке, на которой сидел, жадно вдыхая сырой осенний воздух, и застонал от боли. Признаться Арсению и ввести его в курс дела в ближайшие пару недель не удалось. Возможностей было предостаточно – шли съёмки выпусков, Арсений не выезжал из Москвы, и они проводили вместе каждый вечер, но Антон молчал. Чувствовал себя последним подонком и не мог выдавить ни слова для начала роковой беседы. Да и кто бы смог? Арсений выглядел таким счастливым и был таким ласковым, что разрушить идиллию казалось катастрофой. Шаст исступленно обнимал мужчину, покрывая лицо и шею покаянными поцелуями, Попов таял от такого пылкого проявления чувств, не подозревая, что каждый раз, когда он засыпает, разомлевший от оргазма, Антон тихо плачет на балконе полночи, прежде, чем вернуться в кровать и с трудом уснуть, прижимаясь к его спине влажной от слёз щекой. Заплатить за нерешительность пришлось скоро и больно. Об Ирине Арсений узнал от случайно проболтавшегося Поза, который понятия не имел, что мужчина всё ещё не в курсе. Моральных пиздюлей Шастун получил сразу от обоих, причём ни один, ни второй в выражениях не стеснялись. Потом Дима безжалостно ушёл, оставив Антона разбираться с любовником тет-а-тет. Шаткого перемирия, скреплённого холодноватым поцелуем, удалось достичь только через полтора часа, но радовался Антон недолго. Арсений простить-то простил, но с тех пор стал заметно отстраненнее. Он уже не стремился проводить с парнем каждую свободную минуту, всё чаще предпочитая свинтить в Питер на фотосессию или пробу в очередном сериале, гораздо реже, чем раньше, соглашался на секс, мотивируя усталостью и ранним подъёмом, да и в целом стал скуп на проявление чувств и взаимодействий. Шастун обиделся и совершил вторую роковую ошибку – стал демонстративно проводить время с Иркой всякий раз, когда Арсений уезжал. А потом Стас предложил ему вывести Кузнецову «в свет», и Антон согласился без колебаний, ещё не зная, каким окончательным пиздецом это обернётся.